Великая хартия вольностей: современное правовое прочтение

преступления в составе банды, так как на момент совершения данного преступления участники организованной группы не располагали каким- либо оружием или боеприпасами: Определение Верховного Суда РФ от 10 ноября 2006 г. № <>, (27.11.14).

Великую хартию вольностей 1215 г. (далее – Хартия) справедливо считают одним из значительнейших политико-правовых документов принятых в средневековой Англии. До настоящего времени Magna Carta libertatum (таково ее латинское название) является составной частью конституционных актов Великобритании. Множество трудов историков, политологов и юристов посвящено исследованию Хартии, в связи с юбилейной датой не следует сомневаться, что их станет ещё больше т.к. осмысление важнейших событий истории человечества всегда будут актуальны для многих поколе-

ний учёных. Что же представляет собой Хартия, принятая в 1215 г., чем она была в действительности тогда, когда была написана, и почему её текст, стали использовать в различных целях, в том числе и политических в последующие времена?

Ответы на эти вопросы следует искать как в той исторической обстановке при которой принималась Хартия, так и анализе её статей. При этом важно понять общественные отношения, складывающие в Англии перед принятием этого документа, сразу после его принятия и в последующие годы. Период от норманнского завоевания Англии до 1200 г. стал периодом роста власти государства и власти короля как главы государства, но рост этот находился в рамках сложившихся феодальных порядков. Короли стремились усилить свою власть, но не пытались её абсолютизировать и не надеялись, что им удаться нарушить достаточно расплывчатые, но строго чтимые всеми условия феодального соглашения со своими вассалами. Таким образом, сохранялось существовавшее соотношение сил внутри феодального общества. В таком обществе признавалось, что король и его вассалы имеет определённые права и обязанности. Если феодальное соглашение грубо нарушалось королём, и все попытки восстановить положение терпели неудачу, бароны были вправе отречься от верности своему сюзерену и добиваться восстановления своих прав войной. В рамках феодальных отношений в качестве крайнего средства за баронами сохранялось право поднять мятеж. Реализовать это право в Англии было практически невозможно т.к. королевская власть в ней была сильна и могла противостоять даже сильным союзам баронов, выступление которых поддерживали представители других слоёв населения, как это было в 1095 и 1106 годах.

После смерти знаменитого Ричарда Львиное Сердце (1189–1199) английский престол перешел к Иоанну (1199-1216). В истории Англии король Иоанн (Джон) Безземельный являлся одной из самых мрачных фигур в династии Плантагенетов. Его современники говорили о нём так: «Как ни гнусен ад, но и его запятнало появление гнусного Иоанна» [5, с. 127]. Он был ленив и отягощён низменными страстями. Необузданное честолюбие толкало его на необдуманные поступки» [7, с. 86]. Иоанн сделал попытку превысить власть, которой он мог пользоваться как король. Как отмечал известный английский историк А.Л. Мортон: « Его административный аппарат непосредственно угрожал правам баронов и фактически правам всех фрименов, т.е. всех тех, кто стремился поддерживать нормальную деятельность феодального государства» [8, с. 78]. Вводимые им новшества ущемляли права не только баронов но и церкви, а также корпоративных прав городов. На снижение авторитета королевской власти при Иоанне оказали внешнеполитические провалы. В результате длительной войны с Францией, Иоанн потерял одну за другой провинции, принадлежавшие английской короне, включая и герцогство Нормандское (отчего Иоанн вошел в историю с прозвищем Безземельный). Попытка короля оказать давление на церковь также закончилось неудачей. Он вынужден был передать Англию в вассальное владение, римскому престолу. Иоанн попытался потребовать от северных баронов, в качестве компенсации заплатить «щитовые деньги» в огромном размере за то, что они не сопровождали его во Францию, это побудило баронов выступить против короля. В результате Иоанн стал стремительно терять своих немногочисленных сторонников. Он не смог даже созвать ополчение, которое в прежние времена служило мощной поддержкой короны в борьбе со знатью. Это показало, что движение против Иоанна приняло в определённой степени общенародный характер. Король не желал признавать претензии, предъявленные ему баронами. Тогда бароны отреклись от вассальной верности королю и двинулись к Лондону, куда их тайно пригласили горожане. 17 мая 1215 г. баронское войско вошло в Лондон, к нему стали присоединятся графы, бароны и рыцари, которые до этого сохраняли верность королю. Иоанн остался только с небольшой свитой. При таком положении всякое сопротивление со стороны короля было бесполезно, и он вынужден был уступить баронам. 15 июня 1215 г. в долине Рэннимед на берегу Темзы Иоанн подписал «Великую хартию вольностей» [7, с. 93].

Хартия составлена на латинском языке, включает в себя 63 статьи, предваряемые вступлением. В ней провозглашаются права и привилегии, а также их гарантии всем сословиям Англии, в т.ч. с определенными ограничениями, крестьянам-вилланам, находившимся в положении крепостных. Первая и последняя статьи подтверждают изданные в предшествующий период привилегии церкви. Тридцать статей защищают интересы баронов, семь статей – интересы рыцарей и свободных крестьян, три – интересы горожан.

По мнению С.П. Марковой, одно только перечисление статей говорит о силе баронской оппозиции в феодальном английском обществе того периода [7, с. 94], а также о желании баронов, защитить свои привилегии. Статьи 12 и 14 Хартии ограничивают всевластие короля. В ст. 12 говорится о том что « ни щитовые деньги, ни [какое-либо иное] пособие (auxilium) не должны взиматься иначе как по общему совету королевства» [4, с. 509]. В ст. 14 провозглашается что «общий совет королевства», состоит из «архиепископов, епископов, аббатов, графов, старших баронов (majores barones), вызываемых королевскими письмами с печатью». Примечательна статья 61, в которой говорится о создании

Комитета 25 баронов. Комитет должен был охранять привилегии баронов, имел право принуждать короля к соблюдению хартии, оставляя его лично и членов его семьи в неприкосновенности.

В Хартии также нашли своё воплощение и претензии церкви не только на сохранение своих свобод и вольностей, но и политические притязания на роль главного идеолога средневековой Англии. Историки полагают, что Хартию написал архиепископ Кентерберийский Стефан Лэнгтон. Об этом писала английский медиевист Нортгейт Кейт: «Бароны едва ли были способны поднять величественную концепцию, воплощённую в Хартии - концепцию договора между королём и народом, которая призвана была обеспечить равные права каждому классу и каждому индивиду нации… Соглашение было составлено Стефаном Лэнгтоном с одобрения других епископов, которые были в достаточной степени государственными деятелями, чтобы посмотреть на кризис более высоких позиций, нежели личные интересы» [2, с. 234]. На исход борьбы с королём, а также на содержание Хартии серьёзное влияние оказало и английское рыцарство. В то время оно стало реальной политической силой. Рыцари широко были представлены в местных органах власти, будучи шерифами, помощниками шерифов, констеблями, входили в состав присяжных в судах сотен и графств и пр. Защищают интересы рыцарей ст.ст. 15 и 16, в которых утверждаются равные права других лордов с вассалами короля при взимании с них пособий и несении различных видов службы. Крестьяне - фригольдеры, вместе с рыцарями получили гарантию неприкосновенности их фригольда. Например, в Хартии, уделяется значительное внимание проблемам долгов свободных землевладельцев, их наследников и вдов, в том числе и крестьян - фригольдеров запрещая отбирать земли и доходы с неё. Так, в ст. 9 указано: « Ни мы, ни наши чиновники не будем захватывать ни земли, ни дохода с неё за долг, пока движимости должника достаточно для уплаты долга».

Хартия также отразила возникший союз баронов и лондонских горожан. В этот документ были включены требования, об освобождении купечества от произвольного налогообложения и были подтверждены права и вольности Лондона и других городов, указание на это имеется в ст. 12 и 13. К моменту принятия Хартии города уже представляли собой корпоративные образования или, как отмечает Н.А. Крашенинникова, «свободные ассоциации» [6, с. 69], которые обладали самоуправлением и собственными судами.

По мнению Н.А. Крашенинниковой, малочисленность статей, непосредственно посвящённых Хартией рыцарям и горожанам, не свидетельствует о том, что бароны, исходя из своих «эгоистических интересов» закрепляли только свои права и привилегии, ущемляя при этом права рыцарей и горожан. Скорее это указывает на сложившуюся расстановку социально-политических сил в тот период [6, с. 68], при котором в феодальном английском обществе бароны «играл роль первой скрипки». Ведь вполне можно демонстративно из политических соображений привлечь на свою сторону некоторые категории населения при этом стремиться реализовывать, прежде всего, свой интерес, главное чтобы не потерпеть полное поражение. Бароны, боровшиеся с централизацией королевской власти, стремились сохранить и закрепить в правовой форме те порядки, которые сложились в рамках феодальной иерархии. И здесь можно согласиться с мнением Г.Дж. Бермана, полагавшего, что вся «феодальная иерархия рассматривалась как целостная правовая структура: высшие классы, от рыцарей до баронов и от графов до герцогов и даже королей, считались подвластными общим правовым нормам. Отчасти это было проявлением идеала законности. Отчасти же это было и отражение реальной практики субфеодизации, когда сеньор одного вассала сам был вассалом другого сеньора. И идеал законности, и практика субфе-одизации способствовали сохранению единого классового сознания высшего слоя» [3, с. 293]. Тем самым формировался единый класс, который, получив свои привилегии, мог противостоять и произволу зарвавшегося короля и в тоже время противопоставить себя зависимому крестьянству.

Ряд статей Хартии (ст. 17-22, 24, 36, 39, 40, 55 и др.) подтверждал новые судебноадминистративные порядки, Так, ст.ст. 17-19 Хартии содержали положения, обеспечивавшие большую доступность и улучшение управляемости королевских судов. Ст. 17 Хартии возвращала Англию к ранее принятому делению высшего королевского суда «общих тяжб», уничтоженную Иоанном в 1209 г., на два судебных присутствия: суда, сопровождавшего короля в его объездах страны, и суда, заседавшего без короля в Вестминстере. Статьи 18–19 Хартии устанавливали правило, что владельческие иски должны рассматриваться в судах тех графств, где возникло само дело, определив с этой целью необходимое число присяжных и королевских разъездных судей, и определяло порядок выезда их

на места. Другие статьи Хартии закрепляли принципы деятельности судов, многие из которых близки принципам современного права. Например, в ст. 20 содержалось требование о соответствии наказания степени опасности преступления. Кроме того, данное положение распространялось на всех держателей земли, в том числе и зависимых вилланов, воспроизводя при этом традиционное для английского права предписание о неприкосновенности инвентаря виллана (плуговой упряжки) при взыскании штрафов, что могло лишить виллана средств к существованию. В соответствии со ст. 38 «никакой чиновник (ballivus) не должен привлекать кого-либо к ответу лишь на основании своего собственного устного заявления, не привлекая для этого заслуживающих доверия свидетелей».

Наибольшую известность в исторической и правовой литературе получила ст. 39, провозгласившая: «Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или иным каким-либо способом обездолен, и мы не пойдем на него и не пошлем на него иначе как по законному приговору равных (пэров) и по закону страны». Данная статья формулировала общие принципы гражданских свобод. Однако эта статья представляется достаточно дискуссионной потому, что в её содержании просматривается нечеткость использования таких понятий, как «свободный человек», «суд равных», «по законам страны» и др. Следует признать, что положения ст. 39 были направлены в первую очередь против произвола Иоанна, вместе с тем, ряд исторических документов свидетельствуют о широком распространении подобной практики и во времена его предшественников. Так, в ст. 1 Хартии Генриха I (1100 г.) содержалось обещание не допускать впредь несправедливых взиманий (денег), уничтожить «все худые обычаи, которыми несправедливо было угнетено королевство Англии» [4, с. 486]. Подобные обещания давали в своих хартиях и Стефан в 1136 г., и Генрих II в 1154 г. Так Дж. Р. Грин писал: «Но сама по себе хартия не была новшеством и не претендовала на установление каких-либо новых конституционных начал. В основе её лежала хартия Генриха I, а добавления к ней представляли собой большей частью формальное признание юридических и административных реформ Генриха II. Но неопределённые выражения прежней хартии были заменены точными и отчётливыми постановлениями» [5, с. 133].

Споры по поводу ст. 39 Хартии касались, в первую очередь вопроса о том, распространялись ли ее гарантии на всех свободных жителей Англии или только на баронов, которые подпадали под юрисдикцию суда пэров (равных). По мнению Н.А. Крашенинниковой, проблема понимания этого «упиралось» в перевод частицы «vel» («...per legale judicium parium suorum vel per legem terre»). При этом возникал вопрос, имеет ли она объединительный («и», английский союз «and») или разъединительный характер («или», английский союз «or»), И по контексту, и по буквальному толкованию союз «vel» в тексте ст. 39 имел сугубо разъединительный, но не альтернативный смысл, свидетельствуя о наличии в Англии XIII в., кроме «суда равных» для баронов и других головных держателей земли от короля, иных судебных учреждений и альтернативных процедур правосудия. При этом ни один из известных вариантов разрешения спора, в том числе и по поводу земельных держаний, не был сугубо обязателен для свободных жителей королевства [6, с. 77]. После проведённой Генрихом II судебной реформы каждый «свободный человек» фактически получил право обращения к королю за помощью в случае отказа в правосудии или нарушения прав свободного держания или несправедливого решения «равных» в феодальной курии (суде) лорда.

Впоследствии судами «общего права» в развитие ст. 39 был создан специальный приказ о «судебной ошибке» (writ of error), если человек оспаривал объявление его вне закона без предъявления обвинения. Таким образом, в каждую фразу ст. 39 Хартии включался конкретный смысл, соответствующий требованиям исторического момента. Выражение «суд пэров (равных)» относилось в ней к крупным феодалам (графам, баронам) и означало средство защиты их земельных держаний от незаконных посягательств со стороны их сеньора – короля. Требование же суда «по законам страны» означало признание иных процедур «правосудия», предусмотренных обычным или «общим правом» страны. Оно относилось ко всем свободным людям страны, закрепляя тем самым принцип «нет наказания без суда». Сам факт провозглашения этого принципа в начале XIII в. несомненно, имел прогрессивное значение и стал важным шагом вперед на пути к будущему утверждению института прав человека, даже с учетом сословного характера этой статьи.

Исходя из изложенного, следует выделить два сложившихся мнения о значении Хартии. Первого придерживается С.П. Маркова, его придерживались и советские исследователи, состоит оно в следующем: «В целом Великая хартия вольностей (Magna Carta) являлась чисто феодальным документом, расширявшим права баронов настолько, что они выходили из-под действия королевской юрисдикции. Так создавались правовые основания для формирования независимости феодалов от королев- ской власти, создавались основания для феодальных междоусобиц. Хартия в этом отношении – реакционный документ, шаг назад в политике централизации, которую проводили английские короли с эпохи нормандского завоевания. Поскольку бароны добились победы с помощью рыцарей и горожан, в Хартию были внесены статьи, удовлетворявшие их требования, что ослабляло реакционность документа, делало его компромиссным» [7, с. 96].

Второго мнения придерживается Н.А. Крашенинникова, признающая сословный характер Хартии, отмечает, что в ряде своих положений Хартия вышла за пределы феодальных интересов отдельного сословия [6, с. 80] Возникнув в средневековой Англии, этот документ стал одним из первых правовых актов о правах человека. Данного мнения придерживаются, и западные исследователи. В частности английский учёный Дж. Холт справедливо утверждает, не только как «историю документа», но и как «историю аргумента», ибо применительно к политической теории она (Хартия) «искала установления субъективных прав человека в его отношениях с властью и утверждала принцип, что власть подчинена праву». Этот принцип и стал «законным оправданием борьбы против Иоанна, против Карла I, а также сопротивления американских колонистов Георгу III» [1, P.18-19].

Интересна и дальнейшая судьба Хартии. Изъявляя согласие на выполнение «Великой хартии вольностей», Иоанн не собирался ее выполнять. Он ждал лишь удобного случая, чтобы возобновить войну с баронами. Папа, ставший теперь сторонником короля, объявил баронов бунтовщиками и освободил короля от необходимости соблюдать хартию. Иоанн умер в следующем 1216 г., так и не выполнив своих обещаний. В дальнейшем сомнения в официальном признании Хартии в качестве действующего источника права породили практику ее периодических подтверждений. Первое ее подтверждение было осуществлено в 1216–1217 гг. при Генрихе III на этом настояли его же сторонники, заинтересованные в сохранении анжуйской династии на английском престоле и закреплении своих привилегий. Новая редакция Хартии сопровождалась также подписанием Лесной хартии 1217 г., направленной на защиту земельных владений баронов и установившей четкие границы заповедных королевских лесов. Следующая редакция Хартии была одобрена Генрихом III в 1225 г., но в силу сохраняющихся сомнений в ее законности она была еще раз подтверждена королем по достижении им полного совершеннолетия в 1237 году.

Положения Хартии 1215 г. в XIII–XIV вв. благодаря королевскому законодательству, стали обретать, новый смысл. Особенно после политических смут в период царствования Эдуарда III, проводившего политику укрепления судебной системы страны. В это время был издан даже специальный статут, который предписывал аннулировать все акты, противоречащие Хартии. Все чаще тогда понятие «свободный человек» (free man) стало ассоциироваться с понятием «каждый человек». Вместе с тем и в XIV в., и в последующие века утверждения английского абсолютизма с его судебным произволом, Хартия не стала эффективно действующим правовым документом, так же, как Англия не стала тогда страной «господства права» (rule of law).

Положения Хартии 1215 г. приобрели особое политическое звучание в середине XVII века в период подготовки и проведения Революции в Англии. Тогда в содержание статьи был вложен иной смысл, не совсем соответствующий сути обстоятельств начала XIII в. Восприятие статьи 39 «Великой хартии вольностей» и всего документа, возникшее в XVII в., сделало этот документ воплощением демократических принципов получивших развитие в Новое время. Хартия стал знаменем борьбы, главным аргументом требований таких программных революционных документов, как Петиция о правах 1628 г., Великая Ремонстрация 1641 г. и др.

Значение Великой хартии вольности 1215 г. ни следует, ни приуменьшать, ни тем более завышать. За 800 лет после её принятия в истории человечества произошли колоссальные изменения, но значение Хартии в большей степени стало осознаваться именно в современности. Историки и правоведы по-прежнему пытаются раскрыть подлинную сущность этого документа. С определёнными оговорками следует признать, что принятие Великой хартии стало поворотным пунктом не только в английской, но и в мировой истории. Принятие Хартии было не просто реакцией знати на произвол короля и его администрации, а выразило стремление всех сословных групп свободного населения Англии к разумному упорядочению государственного управления и к гарантиям прав личности. Противостоящие королю политические силы, выступившие против его произвола, получили в Хартии название «общины всей земли». Впервые в феодальном обществе «община» выступила гарантом сохранения обычаев и вольностей, закреплённых в правовой форме. Выделяя историческое значение этого документа, следует согласиться с мнением английского историка А.Л. Мортона писавшего в прошлом веке что: «Великая хартия отмечает высшую точку феодального развития и выражает

наиболее чёткий характер феодальных общественных отношений, она знаменует в то же время и перерастание общества за рамки этих отношений. Она является одновременно и кульминацией и отправной точкой » [8, с. 80], исторического движения человечества по пути становления более справедливого и гуманного общества.