Византийская богословская образованность. Обзор некоторых недавних европейских исследований

Многообразие и обилие современной научной литературы приводит исследователя к необходимости обращаться к сайтам тех или иных издательств и библиотек, к базам научных данных, а порой и к журнальным рубрикам книжных обозрений. Когда-то именно из таких рубрик ученые узнавали о новинках в той или иной научной среде. Были книжные обозрения и в дореволюционных номерах научного журнала «Христианское чтение». Данной публикацией редакция журнала предлагает сделать первые шаги на пути возвращения этого научного жанра в номенклатуру традиционных рубрик академического периодического издания.

В настоящей статье мы сделаем краткий обзор некоторых более-менее недавних новинок из обширного списка зарубежной научной и учебной литературы по истории христианского мировоззрения и культуры, в целом, и вопросам византийского богословия и философии, в частности. Речь пойдет о книгах, которые по тем или иным причинам вызвали интерес автора статьи в ходе ознакомления с современным положением дел, если так можно выразиться, в христианском византиноведении, изучающем преимущественно духовные аспекты византийского наследия.

Одной из долгожданных новинок стала первая часть первого тома по истории византийской богословской традиции [Conticello, 2015], охватывающая период с VI по VII в. Нужно сказать, что непростая судьба международного проекта (под эгидой Laboratoire d’études sur les monothéismes, Paris ) в рамках которого издается эта книга в серии Clavis Auctorum Byzantinorum (по образцу Clavis Patrum Graecorum ) , распорядилась так, что еще в 2002 г. вышел в свет сперва второй том издания La théologie byzantine et sa tradition , посвященный периоду с XIII по XIX в. Теперь готовится выпуск второй части первого тома, касающейся VIII–XII столетий. Во многом, такая долгосрочность объясняется тем, что над проектом работают ученые из 14 стран, при этом в рамках мультидисциплинарного исследования они совмещают наработки по патристике, византиноведению, истории, востоковедению, филологии, богословию и библеистике. Что касается содержания, то упомянутая первая часть первого тома посвящена следующим персоналиям: император Юстиниан Великий; св. преп. Роман Сладкопевец; св. преп. Иоанн Лествичник; св. преп. Исаак Сирин; св. преп. Максим Исповедник; св. преп. Анастасий Синаит; а также в приложении — св. преп. Макарий Египетский / св. преп. Симеон Месопотамский.

За год до появления этой книги вышла коллективная монография, повествующая о специфике образовательных традиций на христианском Востоке и Западе

в период 1000–1200 гг. [Steckel, Gaul, Grünbart, 2014]. В ней рассматриваются такие вопросы, как история византийско-западных взаимосвязей в деле обучения; учителя и учебники в Византии; объединяющая роль пайдейи в обучающем процессе; роль поэзии в обучении; красноречие и формирование дружеских отношений; катехизическое обучение; откровенная мудрость, герменевтика и оккультное знание; риторические стратегии и коммуникация в политике; воспитание элиты через этику и долг; и др.

Теме сохранения православных традиций в иноверной среде посвящена книга Г. Христодулу о тюркоговорящих церковных ученых из народности караманлидов и об их вкладе в движение православных колливадов в XVIII в. [Χριστοδούλου, 2015]. Именно это «возрождение» церковности, идущее из недр афонского ученого монашества и каппадокийских ученых братств породило, собственно, исихастское возрождение и интерес к наставлениям святых отцов, что положило начало собиранию корпуса «Добротолюбия» святителем Макарием Коринфским и преп. Никодимом Святогор-цем. Более того, караманлиды были активными распространителями православной образованности посредством книгоиздания (равно как редакторами и переводчиками православных текстов). В книге также говорится о трудах преп. Паисия (Величковско-го) и о путешествиях по святым местам русского паломника того времени — Василия Григоровича-Барского. К сожалению, о тюркоговорящих православных из Каппадокии нет сведений в Православной Энциклопедии, а неопределенный статус малочисленной Турецкой Православной Церкви связывается скорее с религиозной политикой турецкого государства, нежели с памятью о вкладе караманлидов в дело церковного просвещенного возрождения XVIII в.

Конечно, здесь можно вспомнить о другой новинке, раскрывающей особенности энергийного богословия исихастов-паламитов. Это книга болгарского ученого Ивана Христова о византийском богословии в XIV веке [Христов, 2016]. В своем монументальном труде автор сперва рассматривает богословскую ситуацию в Византии этого периода. Он затрагивает такие аспекты как 1) церковные и богословские контакты с латинским Западом и вопрос об идентичности византийского богословия; 2) спор Варлаама с папскими легатами в 1334–1335 гг.; 3) вовлеченность в диалог таких мыслителей как Акиндин, Никифор Григора, Димитрий и Прохор Кидонисы; 4) ан-тилатинские сочинения Варлаама и аподиктические трактаты св. Григория Паламы; 5) вопросы о методе, о границах использования доказательств в богословии, а также призыв св. Григория Паламы пересмотреть основы логики Аристотеля в контексте полемики. В следующей главе, помимо обзора сочинений и изложения исторических событий, связанных с созывом соборов для разрешения богословского спора Варлаама и св. Григория Паламы, автор излагает учение последнего о Боге, о границах естественного разума и о возможностях богословия; также речь идет о роли разума и естественного созерцания. В итоге приводится богословское оправдание исихазма. Далее в книге речь идет о полемике фессалонитского святителя с Никифором Григо-рой и его сторонниками.

Определенный интерес в монографии профессора Ивана Христова представляет последняя глава под названием «Антилатинская дискуссия в контексте паламизма». В ней говорится о некоторой связи интереса к томистской теологии с критикой пала-мизма в рамках деятельности Димитрия и Прохора Кидонисов. Также автор показывает реакцию византийской теологии на томизм в решениях Собора 1368 г., на котором происходит осуждение Прохора Кидониса и канонизация св. Григория Паламы. Благодаря сочинению Каллиста Ангеликуда против Фомы Аквинского происходит признание томизма выражением собственно римско-католического учения. Более того, византийцами в качестве основы для критики томистской антропологии понимается христоцентризм в изложении Каллиста Ангеликуда. Можно сказать, что святитель Григорий не только защитил и объяснил исконный опыт Церкви о божественных энергиях и фаворском свете, но и адекватно применил аподиктический метод логики Аристотеля, дав внятную экзегезу особенностей применения античной методологии и выступив как против крайностей варлаамизма, так и против схоластических интерпретаций томизма.

В контексте рассмотрения аспектов византийской рецепции античной философии имеет смысл упомянуть недавнее исследование немецкого ученого Дениса Вальтера [Walter, 2017], где говорится о специфике христианской философии в Византии на примере мысли выдающегося эрудита Михаила Пселла. Вальтер делает широкомасштабный обзор концепций этого великого интеллектуала, формулирующего независимую христианскую философию в тонких спорах как с древними, так и с поздними «античными» представлениями по вопросам богословия, онтологии и этики. Этот труд создает существенную основу для дальнейшего систематического изучения византийской философии, а также вводит в научный оборот ряд ранее не переводившихся (на немецкий язык) текстов Михаила Пселла.

В заключение обзора можно сказать, что современное зарубежное византиноведение активно и скрупулезно переводит и изучает православную византийскую мысль, ее богословские и философские характерные особенности, тем самым показывая готовность признать византийское наследие краеугольным камнем европейской культурно-цивилизационной идентичности.