Влияние этических и эстетических идей Л.Н. Толстого на русское искусство конца XIX в

Этические и эстетические идеи Л.Н. Толстого нашли отражение в искусстве конца XIX в., поскольку многие писатели и художники этого времени опирались на его взгляды при создании своих произведений. Это связано с тем, что сам писатель смотрел на искусство не как на средство наслаждения, а как на условие человеческой жизни вообще, считая, что «искусство есть одно из средств общения людей между собой» [1, с. 17]. При этом оно выступало у писателя одновременно и в какой-то степени моральным ориентиром для человека в правильном для него выборе между добром и злом, поскольку он ставил его в зависимость от религиозного сознания человека.

В целом о взаимосвязи этики и эстетики говорили многие мыслители, например австрийский философ Л. Витгенштейн, отождествлявший эти понятия. Некоторые исследователи и сейчас связывают эти понятия между собой, считая их своего рода «философиями, лежащими в основе человеческих суждений» [2, p. 185]. При этом суждения в таком ключе связывают как с чувственным восприятием самого человека, так и с взаимоотношениями между людьми.

Одной из важнейших функций искусства у Л.Н. Толстого была коммуникативная, поскольку именно в передаче различных человеческих чувств он видел ключевую цель и назначение любого художественного произведения. Исходя из этого главной целью любого искусства для него было умение «говорить правду о душе человека» и раскрывать «тайны, которые нельзя высказать простым словом» [3, с. 77].

В своем эссе «Что такое искусство?» Л.Н. Толстой стремился показать, что искусство по своей сути скорее «морально, чем духовно» [4, p. 167]. Поэтому настоящее произведение искусства, как считал мыслитель, может быть создано только тем человеком, кто стоит выше своих современников по уровню своего мировоззрения. Именно это философ считал ключом к устранению насилия в обществе и воплощению в жизнь идеи братства и равенства всех людей. Некоторые исследователи считают, что, несмотря на «экстремальность» такой идеи, она «была очень влиятельна в свое время» [5].

Это связано с тем, что «творческое воздействие идей и образов» [6, с. 167] в работах Л.Н. Толстого испытали на себе многие русские художники – современники писателя. Так, известный русский художник-«передвижник» И.Е. Репин вообще считал самого писателя «неисчерпаемым сюжетом» [7, с. 37]. В целом близость мыслителя именно с такими живописцами, как И.Н. Крамской, И.Е. Репин и Н.Н. Ге, была связана с тем, что они, так же как и сам Л.Н. Толстой, видели в искусстве важный компонент нравственного воспитания общества. Так, французский критик А. Бонье в связи с этим отмечал: «Разве историческая живопись Репина не обнаруживает тех же мотивов, что и исторические романы Толстого? И не кажется ли религиозная живопись Ге вдохновленной толстовской верой, согласно которой “христианство” не мистическая, а нравственная доктрина?» [8, с. 37].

Но при этом стремление писателя подчинить искусство так называемой неохристианской философии, да и сама идея непротивления не были восприняты художниками однозначно. По словам И.Е. Репина, Л.Н. Толстой как «страстный художник и… гениальный талант – любящий всего более в жизни искусство, он беспощадно с презрением отрицает самые лучшие создания своего гения» [9, с. 39]. Для живописца было неприемлемо столь категоричное, по его мнению, отрицание писателем культуры. Это связано с тем, что И.Е. Репин считал, что именно в ней заложена основа блага, без которой человечество, как он подчеркивал, просто «было бы ничтожным, бессильным, как материально, так и нравственно» [10].

В книге «Далекое близкое» И.Е. Репина большая роль отведена воспоминаниям художника о своих беседах с писателем. Отдавая должное творческому гению Л.Н. Толстого, художник одновременно осуждал его как раз за такую его идею, как непротивление злу, а также за аскетизм, считая, что они являются по сути искажениями «существа его огромного таланта» [11, с. 66]. И.Е. Репину гораздо ближе была толстовская идея «живительного воздействия искусства на человека» [12], его пользы для простых людей. Известный русский художественный критик В.В. Стасов видел сходство писателя и художника в том, что главный герой их произведений – это всегда «правда» [13, c. 47]. В этом он находил их силу и притягательность.

Интерес к народной жизни более всего идейно сближал писателя и художника. Так, И.Е. Репин проиллюстрировал несколько народных рассказов Л.Н. Толстого, в частности народную легенду в переложении писателя «Как черт краюшку выкупал». В 1892 г. И.Е. Репиным были созданы иллюстрации к народному рассказу «Чем люди живы». Но при этом его работа отличалась принципиально иной идейной направленностью. Для самого Л.Н. Толстого центральной в этом рассказе была идея «неисповедимости путей господних» [14, с. 74]. И.Е. Репин же больше внимания уделял жизненной конкретике, считая поступок главного героя этого произведения, сапожника Семена, просто примером помощи нуждающимся и обездоленным.

Интерес к евангельским сюжетам также сближал по своим идеям И.Е. Репина с Л.Н. Толстым. Так, художник создал такие полотна, как «Голгофа», «Искушение Христа в пустыне во время поста», «Гефсиманский сад». Однако сам Л.Н. Толстой выше оценивал живописные полотна И.Е. Репина в бытовом народном жанре, например его картину «Вечерницы».

И.Е. Репин был не единственным художником, создавшим иллюстрации к народным рассказам писателя. Еще один русский художник конца XIX в., Л.О. Пастернак, также был автором ряда иллюстраций по сюжету произведения «Чем люди живы». Но сам Л.Н. Толстой укорял художника в излишней «телесности» его изображений, в частности фигуры ангела. Л.О. Пастернак в ответ замечал, что столь телесное описание ангельской фигуры, которое было предложено самим писателем, не оставляло перед ним выбора в возможности создания иного изображения. А вот иллюстрации художника к другому произведению писателя – «Воскресение», напротив, были высоко оценены Л.Н. Толстым. Особенно мыслителю импонировала портретная передача его героев. Сам Л.О. Пастернак приписывал это «зримой убедительности образов, созданных самим писателем» [15, с. 192].

Еще один русский художник-«передвижник» – И.Н. Крамской, также был знаком с писателем и даже написал его портрет, в котором постарался отобразить «центральные пункты» личности Л.Н. Толстого. Художник стремился воплотить в нем те черты, в которых были наиболее выражены «нравственно-эстетические основы его личности» [16, с. 41]. Иными словами, этим портретом И.Н. Крамской стремился выразить свою художественно-эстетическую оценку Л.Н. Толстого.

• В.В.    Стасов, говоря о портрете писателя кисти художника, отмечал наличие в нем «внутренней правды натуры» [17, с. 41]. Русский публицист Б.В. Асафьев достаточно положительно отмечал это полотно И.Н. Крамского, в котором, по его мнению, лучше всего отобразился проницательный взгляд Л.Н. Толстого как «сурового моралиста, жестко утверждающего виновность самих людей в стольких страданиях» [18, с. 158].

В начале 1880-х гг. состоялось знакомство писателя с еще одним русским художником, Н.Н. Ге. По словам дочери писателя Т.Л. Толстой, эта встреча повлияла на мировоззрение художника и «из язычника сделала его христианином» [19, с. 43]. Как считал В.В. Стасов, именно это знакомство имело значительные последствия для Н.Н. Ге. Он отмечал, что такое духовное сближение с писателем позволило художнику заново обрести веру. Именно тогда к Н.Н. Ге пришло осознание нравственного назначения искусства для людей. Так, художник считал, что оно «найдет путь к сердцам людей, будет приобщать к истинно христианским идеалам добра и любви» [20]. Именно заинтересованность в его работах Л.Н. Толстого поспособствовала созданию художником цикла картин на евангельские сюжеты: «Выход Христа с учениками в Гефсиманский сад», «Что есть истина?», «Распятие». Для художника было важно мнение писателя по поводу его работ, хотя он и не всегда был с ним согласен. Так, Л.Н. Толстой считал, что нужно изменить выражение лица Христа в его картине «Суд Синедриона», которое, по его мнению, было лишено сострадания, было недостаточно добрым и простым. Н.Н. Ге же подчеркивал заложенность красоты здесь в самой красоте положения, в которой оказался гонимый за идею человек. Достаточно полемическим было и их толкование еще одного полотна художника – «Что есть истина?». Спорным здесь снова стал облик Христа, который, по мнению Л.Н. Толстого, был лишен всяческой идеализации. Хотя позднее, в своем письме к американскому публицисту Д. Кеннану он отдавал должное этой работе, отмечая ее необыкновенную реалистичность. Писатель считал, что художник изобразил здесь Христа не таким, на которого было бы приятно смотреть зрителю, а таким, каким, по его мнению, должен выглядеть человек, которого пытали всю ночь. Сам же Н.Н. Ге считал, что «сломал» своей картиной Христа кисти Тициана и да Винчи. Из-за такой неоднозначности взглядов писателя на работы художника многие исследователи считали, что в последних полотнах художника преобладающим было скорее «влияние Толстого-критика, обличителя, а не христианского моралиста» [21, с. 60].

Н.Н. Ге сближало с Л.Н. Толстым и понимание Библии и Евангелия как книг «об извечной трагедии мира», в которых он видел сюжеты, отображающие ключевые морально-философские проблемы, так называемые «скорби современности» [22, с. 44]. Евангельские сюжеты в полотнах художника имели социальную направленность, поскольку обращались к современным конфликтам, что выразилось в его осмыслении сюжетов и образов в своих произведениях.

Для Л.Н. Толстого картины Н.Н. Ге выступали как идеал искусства, проникнутого идеей. Писатель подчеркивал, что от таких картин «отходишь с желанием добра, с сочувствием к ближнему» [23, с. 48], отмечая одновременно их правдивость и реальность. Также главной силой работ художника он считал их искренность. Л.Н. Толстой считал Н.Н. Ге «одним из милейших, честнейших и прекраснейших людей» [24, с. 62] и называл его одним из самых великих художников в мире.

Также Л.Н. Толстой достаточно близко был знаком с русским художником В.Д. Поленовым, но он весьма критично воспринимал его произведения. Так, их опять же сближал интерес к евангельским сюжетам, но его трактовка Христа как «человека, реально жившего в определенную историческую эпоху, не была принята писателем» [25, с. 44], хотя сам Л.Н. Толстой неоднократно отвергал идею богосыновности Христа, считая его человеком. Позднее Л.Н. Толстой уже не так категорично оценивал картины В.Д. Поленова, отмечая, что в нем вызывает отклик отношение художника к изображаемому им.

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что тесное сотрудничество писателя с художниками демонстрировало, насколько взаимосвязь таких разных по своему содержанию искусств, как живопись и литература, способна повлиять на художественную ситуацию, сложившуюся в стране в целом. Это связано с тем, что литература как жанр, оперирующий главным образом словом, более всего способна в доступной форме влиять на мировоззрение как современников, так и последующих поколений. К тому же Л.Н. Толстой не просто был гениальным писателем и мыслителем, но к тому же хорошо разбирался и в других жанрах искусства. Так, русская художница Е.Ф. Юнге отмечала Л.Н. Толстого как «ценителя и знатока живописи» [26, с. 47], подчеркивала развитость его эстетического вкуса. Также мыслителя роднило с художниками знание глубинных секретов творчества, понимание человеческой психологии и их отображение в искусстве.

Ссылки:

• 1.   Ломунов К.Н. Лев Толстой об искусстве и литературе. Т. 1. М., 1958. 608 с.

• 2.   Little M. Ethics and aesthetics – joined at the hip? // Ethics and the Arts / ed. by P. Macneill. Dordrecht, 2014. P. 179–187.

• 3.    Арцибасова Е.Н. Творчество русских художников в контексте взглядов на искусство Л.Н. Толстого // Мир науки, культуры, образования. 2009. № 1 (13). С. 76–79.

• 4.    Macneill P. Ethics and the arts: a critical review of the new moralisms // Ethics and the Arts. P. 167–178.

• 5.    Ibid. P. 167.

• 6.    Кузьмин А.И. Лев Толстой и русские художники // Литература и живопись : сб. ст. Л., 1982. С. 167–187.

• 7.    Лев Николаевич Толстой в изобразительном искусстве / сост. О.Е. Ершова, Т.К. Поповкина. М., 1979. 192 с.

• 8.    Бродский И.А. Русские художники и Толстой // Л.Н. Толстой и изобразительное искусство : сб. ст. М., 1981. С. 36–51.

• 9.   Там же. С. 39.

• 10. Там же.

• 11.    Милотворская М.Б. Толстой и Репин // Л.Н. Толстой и изобразительное искусство. С. 66–90.

• 12.    Там же. С. 66.

• 13.    Бродский И.А. Указ. соч. С. 47.

• 14.    Милотворская М.Б. Указ. соч. С. 74.

• 15.    Пастернак Л.О. Записи разных лет. М., 1975. 288 с.

• 16.    Бродский И.А. Указ. соч. С. 41.

• 17.    Там же. С. 41.

• 18.    Асафьев Б.В. (Игорь Глебов). Русская живопись. Мысли и думы. Л. ; М., 1966. 244 с.

• 19.    Бродский И.А. Указ. соч. С. 43.

• 20.    Там же.

• 21.    Горина Т.Н. Толстой и Ге // Л.Н. Толстой и изобразительное искусство. С. 60–65.

• 22.    Бродский И.А. Указ. соч. С. 44.

• 23.    Там же. С. 48.

• 24.    Горина Т.Н. Указ. соч. С. 62.

• 25.    Бродский И.А. Указ. соч. С. 44.

• 26.    Там же. С. 47.