Влияние пандемии COVID-19 на брачность и разводимость в России

Пандемия коронавирусной инфекции COVID‑19 явилась неожиданным событием, которое оказало влияние на многие сферы жизни общества: негативные эффекты её распространения отмечались в динамике экономических, социальных, демографиче‑ ских процессов. Практически сразу панде‑ мия отразилась на показателях смертности населения, резко увеличив их, что, в целом, было предсказуемо [1–4]. Воздействие на рождаемость только начинает количествен‑ но оцениваться ввиду наличия временного разрыва между зачатием ребёнка и его ро‑ ждением, хотя предположения о возмож‑ ных векторах влияния высказывались ещё в начале эпидемии [5; 6]. Воздействие же пандемии на динамику брачности и разво‑ димости хотя и возможно было оценить, ос‑ новываясь на оперативных данных, но дан‑ ная проблематика в период острой фазы распространения коронавируса не оказа‑ лась среди приоритетных [7; 8]. При этом весьма незаслуженно, ведь как показыва‑ ют многолетние исследования, число и ин‑ тенсивность браков и разводов во‑многом определяет динамику рождаемости в стра‑ не [9–11].

Влияние пандемии коронавирусной ин‑ фекции на демографические процессы обычно рассматривается с точки зрения негативных эффектов. Однако, введение ограничений, карантинов, «локдаунов» мо‑ жет оказать не только отрицательное воз‑ действие, но и положительное. В частно‑ сти, брачность и разводимость может раз‑ виваться как в позитивном, так и негатив‑ ном ключе. Так, для тех, кто состоит в заре‑ гистрированном браке в качестве позитив‑ ного сценария может рассматриваться его продолжение. Негативным же сценарием является расторжение брака, которое в пе‑ риод пандемии и связанных и с ней огра‑ ничений в большинстве случаев было об‑ условлено обострением морально‑психо‑ логических противоречий между супруга‑ ми1. Для лиц, состоящих в незарегистри‑ рованном союзе, в качестве позитивно‑ го сценария рассматривается регистрация брака, негативного — распад пары или от‑ каз от регистрации брака. Для лиц, не име‑ ющих партнёра и находящихся в его поис‑ ках, позитивным эффектом станет нача‑ ло отношений, а негативным — сохранение положения «одиночки». При этом введение «локдаунов», закрытие организаций, пере‑ вод трудовой деятельности и личной жизни в дистанционный формат, с одной стороны, могли усложнить поиск спутника жизни, а с другой — напротив, подтолкнуть людей к открытию для себя новых каналов и ин‑ струментов поиска брачного партнёра.

Динамика брачности и разводимости в России

Имеющиеся статистические данные позволяют оценить динамику брачно‑ сти и разводимости в период пандемии COVID‑19. Согласно данным текущего учё‑ та в 2020 г. (первый год пандемии с самы‑ ми строгими ограничениями) было заре‑ гистрировано как самое низкое в XXI в. число браков (770857 браков), так и самое низкое число разводов (564704 развода) (рис. 1).

При этом, снижение числа браков — яв‑ ление ожидаемое: динамика брачности сильно зависит от численности населе‑ ния в активных брачных возрастах, а она имеет тенденцию к сокращению с начала 2010‑х годов. Вместе с тем, обращает на себя внимание существенное изменение темпа убыли браков в 2020 г. и их приро‑ ста в 2021 году. Так, число браков в 2020 г. снизилось по сравнению с 2019 г. на 19%, а в 2021 г., напротив, выросло на 20% по сравнению с 2020 годом. То есть показа‑ тели брачности в 2021 г. практически вер‑ нулись к допандемийным значениям. Ди‑ намика разводимости в рассматривае‑

Коронавирус и семьи. Как пандемия разрушает отношения // BBC News Русская служба (08.12.2020).— URL: ; Голубицкая Ж. Причинами разводов россиян в COVID стали бедность, жадность и тоска // (18.03.2021).— URL: (дата обращения: 10.12.2022).

Число браков МЮС Число разводов ^^^^^еДоля разводов относительно числа браков, % (правая шкала)

Рис. 1. Динамика брачности и разводимости в России в 2010–2021 годах

Fig. 1. Dynamics of marriage and divorce rates in Russia in 2010–2021

Источники: Демографический ежегодник России 2021: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2021.— 256 c.;

Демографический ежегодник России 2019: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2019.— 252 c.

мом периоде (2010–2021 гг.) хотя и имела нисходящий характер, но интенсивность падения показателя была заметно более низкой, чем брачности. «Разброс» значе‑ ний числа разводов составил от 693730 в 2014 г. до 564704 в 2020 году. Данная си‑ туация может свидетельствовать о значи‑ тельно более низкой зависимости дина‑ мики разводимости от численности на‑ селения в активных брачных возрастах. В пандемийный период в 2020 г. число разводов сократилось на 9% относительно 2019 г., а в 2021 г.— выросло на 14% отно‑ сительно 2020 года. То есть, разводимость в 2021 г., также, как и брачность, вернулась к допандемийному уровню, при этом не‑ сколько превысив значение 2019 года.

Особое внимание обращает на себя со‑ отношение числа браков и разводов. Дол‑ гий период времени в России доля раз‑ водов относительно числа браков нахо‑ дилась на уровне немного более 50%. Это давало повод заявлять в медийном про‑ странстве2 «пугающую» фразу о том, что «в России распадается больше полови‑ ны браков» [15]. Хотя, конечно, говорить о том, какая доля браков в стране завер‑ шается разводом, по представленным данным невозможно. В пандемийный же период доля разводов относительно числа браков превысила 70%: на 100 заключён‑ ных браков в 2020 г. приходилось 73 разво‑ да, а в 2021 г.— 70 разводов. Учитывая ди‑ намику абсолютных показателей брачно‑ сти и разводимости, можно говорить, что такое движение вызвано в большей степе‑ ни снижением числа браков, нежели ро‑ стом разводов. В связи с этим обоснован‑ ным представляется вывод, что пандемия COVID‑19 в большей степени повлияла на брачность (причём в негативном ключе), чем на разводимость. И влияние панде‑ мии заметно не только при анализе аб‑ солютных значений, но и относительных (рис. 2).

Так, в 2020 г. резко сократился общий коэффициент брачности (ОКБ) по срав‑ нению с 2019 г. (на 1,2 пункта), достигнув значения 5,3 брака на 1000 человек насе‑ ления. При этом, снижение общего коэф‑ фициента разводимости (ОКР) было не столь стремительным: с 4,2 в 2019 г. до 3,9 в 2020 году. По сравнению с 2011 г., когда за рассматриваемый период отмечались

2011    2012    2013    2014   2015    2016    2017    2018    2019    2020   2021

Браки        Разводы

Рис. 2. Общие коэффициенты брачности и разводимости (число браков и разводов на 1000 человек населения России)

Fig. 2. Crude marriage and divorce rates (the number of marriages and divorces per 1000 people in Russia)

Источник: Демографический ежегодник России 2021: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2021.— 256 c.; Демографический ежегодник России 2019: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2019.— 252 c.

наивысшие показатели, ОКБ сократился почти в 2 раза, в то время как ОКР только на 17%. В 2021 г. относительное число как браков, так и разводов, увеличилось. Зна‑ чение показателей составило 6,3 и 4,4 на 1000 человек соответственно. То есть, ве‑ роятнее всего, в 2021 г. в связи с более мяг‑ кими ограничениями проявился своеоб‑ разный «компенсаторный эффект».

Региональные различия брачности и разводимости

Существует региональная дифферен‑ циация по показателям брачности и раз‑ водимости. Анализ распределения регио‑ нов по значениям ОКБ и ОКР показыва‑ ет, что в 2019 г. «разброс» значений коэф‑ фициентов составлял от 3,9 в Республи‑ ке Ингушетия до 9,2 в Санкт‑Петербурге по ОКБ и от 0,8 в Республике Ингушетия до 5,9 в Камчатском крае по ОКР. В 2020 г. наименьший ОКБ отмечался в Ленинград‑ ской области (3,5 брака на 1000 человек), а наибольший — в Санкт‑Петербурге (7,6 брака на 1000 человек). Дифференциация ОКР составила от 1,0 развода на 1000 че‑ ловек в Республике Ингушетия до 5,1 в Са‑ халинской области. В 2021 г. наиболее низ‑ кий ОКБ был зафиксирован в Республи‑ ке Ингушетия (2,9 брака на 1000 человек), наиболее высокий — в Санкт‑Петербур‑ ге (9,3 брака на 1000 человек). «Разброс» ОКР составил от 2,5 развода на 1000 чело‑ век в Чеченской Республике до 6,4 в Еврей‑ ской АО. То есть региональная дифферен‑ циация коэффициентов составила в 2019 г. 5,3 пункта по ОКБ и 5,1 пункта по ОКР, в 2020 г.— 4,1 и 4,1; в 2021 г.— 6,4 и 3,9 соот‑ ветственно (рис. 3).

Таким образом, модели матримониаль‑ ного поведения населения разных регио‑ нов страны в 2020 г. в условиях неопре‑ делённости и высокого уровня тревож‑ ности стали более унифицированными. В 2021 г. ситуация изменилась: если ди‑ намика разводимости по регионам стре‑ милась к схожести, то различия в показа‑ телях брачности существенно усилились. В связи с этим можно предположить, что «компенсаторные эффекты» в динамике брачности в разных регионах проявились с разной интенсивностью.

Анализ ОКБ и ОКР по регионам страны обнаружил повторяющуюся закономер‑ ность, состоящую в том, что экстремаль‑ ные значения ОКБ и ОКР перед пандеми‑ ей и в пандемийный период имеют прак‑ тически одни и те же субъекты РФ. К регио‑ нам с высокими показателями брачности

Общий коэффициент брачности

Общий коэффициент брачности

Общий коэффициент брачности

Рис. 3. Распределение регионов по общим коэффициентам брачности и разводимости в 2019, 2020, 2021 гг. (браков и разводов на 1000 человек населения)

Fig. 3. Distribution of regions by crude marriage and divorce rates in

2019, 2020, 2021 (marriages and divorces per 1000 people)

Источники: Демографический ежегодник России 2021: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2021.— 256 c.;

Демографический ежегодник России 2019: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2019.— 252 c.

и разводимости относятся Санкт‑Петербург и Камчатский край; к регионам с низкими показателями брачности и разводимости — Республика Ингушетия; к субъектам с низ‑ кими показателями разводимости и отно‑ сительно высокими показателями брач‑ ности — Чеченская Республика; к регионам с низкими показателями брачности и отно‑ сительно высокими показателями разводи‑ мости — Ленинградская область.

В то же время, в период пандемии в ре‑ гиональной динамике брачности и разво‑ димости проявились нюансы, которые за‑ служивают особого внимания и вызывают насторожённость. Так, в 2020 г. впервые за рассматриваемый период появился реги‑ он, в котором общий коэффициент брач‑ ности оказался равным общему коэффи‑ циенту разводимости. Такая ситуация от‑ мечалась в Ненецком автономном округе. То есть в данном регионе число разводов в 2020 г. было равно числу браков. Анализ динамики показателей свидетельствует, что в большей степени этому способство‑ вало снижение брачности, нежели изме‑ нение значений разводимости. Поэтому можно утверждать, что пандемия в дан‑ ном регионе оказала более сильное влия‑ ние на брачность, чем на разводимость. Кроме того, равенство числа браков и раз‑ водов изменяет брачную структуру насе‑ ления, что может негативно отразится на процессах воспроизводства.

В 2021 г. ситуация ещё более «усугуби‑ лась»: в трёх регионах ОКР превысил ОКБ, то есть число разводов превысило число браков: Карачаево‑Черкесской Республи‑ ке, Еврейской АО и Республике Ингуше‑ тия. Получается, что два из трёх регионов, которые традиционно входят в число наи‑ более благополучных в демографическом плане субъектов, продемонстрировали негативную динамику брачности. Учи‑ тывая тесную связь брачности и рождае‑ мости, данная ситуация имеет риски от‑ разиться и на динамике показателей вос‑ производства населения.

Динамика брачности и разводимости в России в условиях пандемии: анализ помесячных данных

Пандемия COVID‑19 оказывает влия‑ ние на динамику брачности и разводи‑ мости, прежде всего, ввиду ограничений, которые были введены органами государ‑ ственной власти с целью предотвращения распространения болезни, и, как след‑ ствие, невозможности совершения адми‑ нистративно значимых действий. Так как пандемия имела разную остроту в раз‑ ные месяцы 2020 и 2021 гг., то государство в течение рассматриваемого периода либо ужесточало, либо ослабляло ограничи‑ тельные меры. В 2020–2021 гг. произошло несколько волн пандемии и несколько волн «локдаунов». Первый, самый «жёст‑ кий» и долгий общероссийский «локдаун», продлился с 30 марта до 11 мая 2020 года3. Затем последовал период «ослабления» ограничительных мер, а позже, с конца ок‑ тября и до начала января 2021 г. они вновь стали более строгими. При этом, регионам были предоставлены широкие полномо‑ чия в принятии самостоятельных реше‑ ний по реализации мер предотвращения распространения COVID‑19 в зависимости от эпидемиологической ситуации4. По‑ этому влияние этих ограничений может различаться в разных субъектах страны. Ещё два общероссийских «локдауна» были введены с 4 по 7 мая 2021 г.5 и с 30 октября по 7 ноября 2021 года6. Но ввиду своей от‑ носительной непродолжительности они могли не оказать существенного влияния на динамику демографических процессов. Однако, именно в конце 2021 г. распро‑ странился один из самых опасных вари‑ антов коронавирусной инфекции — Дель‑ та, в связи с чем показатели брачности и разводимости могли продемонстриро‑ вать снижение. Вместе с тем, конец года не является «популярным сезоном» для за‑ ключения браков и празднования свадеб. Поэтому, в случае отрицательной динам‑ ки брачности, «разделить» факторы влия‑ ния на медицинские и культурные будет затруднительно.

Для анализа влияния пандемии COVID‑19 на динамику брачности и раз‑ водимости целесообразно рассмотреть не только годовые показатели, но и помесяч‑ ные. В рамках настоящего исследования была применена модифицированная ме‑ тодика, предложенная Вэнди Д. Мэннинг и Кристой К. Пейн [16]. В своём исследова‑ нии учёные анализировали динамику аб‑ солютных показателей брачности и раз‑ водимости в пяти штатах США по меся‑ цам. В настоящем же исследовании были проанализированы помесячные общие коэффициенты брачности и разводимо‑ сти (рис. 4, 5). Такой подход представля‑ ется более оправданным, так как нивели‑ рует зависимость брачности и разводимо‑ сти от изменений численности населения, в особенности в сложной с эпидемиологи‑ ческой точки зрения ситуации.

1,2

0,0

2018         2019   ^^^^^^^ 2020     □  2021

Рис. 4. Динамика ОКБ в России по месяцам в 2018–2021 гг. (браков на 1000 человек)

Fig. 4. Dynamics of the crude marriage rate in Russia by month in 2018–2021 (marriages per 1000 people)

Источник: рассчитано автором по данным Росстата: Демографический ежегодник России 2021: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2021.— 256 c.; Демографический ежегодник России 2019: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2019.— 252 c.

0,5

0,5

0,4

0,4

0,3

0,3

0,2

0,2

0,1

0,1

0,0

2018         2019  ^^^^^^^» 2020      ■   2021

Рис. 5. Динамика ОКР в России по месяцам в 2018–2021 гг. (разводов на 1000 человек)

Fig. 5. Dynamics of the crude divorce rate in Russia by month in 2018–2021 (divorces per 1000 people)

Источник: рассчитано автором по данным Росстата: Демографический ежегодник России 2021: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2021.— 256 c.; Демографический ежегодник России 2019: Стат. сб. / Росстат.— Mосква, 2019.— 252 c.

Анализ показывает, что пандемия COVID‑19, в целом, оказала сдерживающее влияние на динамику брачности, особенно это заметно в 2020 году. В периоды «локдау‑ нов» показатели опускались до рекордно низких значений — 0,1 брака на 1000 чело‑ век населения страны. Ослабление же огра‑ ничений, более того, пришедшееся на лет‑ ние месяцы, когда в России традиционно играется большое число свадеб, вызвало рост брачности. Однако, допандемийных значений достичь не удавалось. Несколько иной характер динамика брачности имела в 2021 г. Показатели составляли более высо‑ кие значения, схожие с уровнем 2019 года. Однако, в конце года вновь проявились не‑ гативные эффекты пандемии, значение ОКБ вернулись к 2020 году. Данная ситуа‑ ция свидетельствует, что брачное поведе‑ ние населения сильно подвержено влия‑ нию внешних факторов. Более того, их дей‑ ствие проявляется не только в момент ост‑ рой фазы, но и несколько «растягивается» во времени. В периоды неопределённости люди склонны вести себя более сдержан‑ но при осуществлении жизненно значи‑ мых действий. В связи с этим, «откладыва‑ ние» регистрации брака представляет собой ожидаемый сценарий матримониального поведения. Таким образом, «компенсатор‑ ный эффект» в периоды ослабления ограни‑ чений в 2020 г. не проявился в полной мере. Однако, как показало исследование, он со‑ стоялся в 2021 году.

Динамика разводимости в допанде‑ мийный и пандемийный периоды замет‑ но иная. В целом, в отличие от брачности, она не имеет ярко выраженных «скачков», обусловленных временем года. Тем замет‑ нее на фоне допандемийных показателей резкое снижение ОКР в апреле‑мае 2020 г. и «восстановительный» рост показателя в июне, а также несколько более высокие значения по сравнению с аналогичными периодами прошлых лет в июле‑сентябре. То есть «локдаун» ситуативно привёл к сни‑ жению разводимости, но «эффект отложен‑ ных разводов» проявился уже в 2020 г. после отмены ограничительных мер. Более того, он сохранялся на протяжении большей ча‑ сти 2021 г.: в марте‑апреле, а также с июня по октябрь значение показателя заметно превышали допандемийный уровень.

Исходя из этого, можно сделать вывод, что матримониальное поведение населе‑ ния довольно сильно зависит от внешних факторов, прежде всего негативных. Про‑ цессы, в целом способствующие позитив‑ ной динамике естественного движения населения, в частности, брачность, «за‑ медляются», причём такая сдержанность сохраняется не только в момент «острой фазы», но и после её прохождения ещё до‑ вольно долгий период. Это вызывает рис‑ ки снижения рождаемости и осложнения демографического развития страны. Про‑ цессы, которые и в обычных условиях рас‑ сматриваются как негативные (разводи‑ мость), под воздействием неблагоприят‑ ных факторов, напротив, «усиливаются» и в таком «агрегированном состоянии» пребывают, как минимум, в течение всего времени действия данных факторов, вне зависимости от остроты их влияния.

Заключение

Пандемия COVID‑19 не просто директив‑ но сказалась на динамике брачности и раз‑ водимости в России, вызвав снижение числа браков и разводов в периоды «локдаунов», и формирование «компенсаторных эффек‑ тов» (в особенности в динамике разводимо‑ сти) в периоды ослабления ограничитель‑ ных мер. Есть основания полагать, что, вви‑ ду силы и продолжительности влияния, её опосредованные эффекты могут проявить‑ ся в процессах воспроизводства населения, причём в долгой перспективе. То есть соци‑ ально‑экономические, политические потря‑ сения, сложные эпидемиологические усло‑ вия ситуативно изменяют динамику брач‑ ности и разводимости и усложняют демогра‑ фическое развитие страны в целом. Следова‑ тельно, справедливо и обратное, стабильная социально‑экономическая ситуация спо‑ собна позитивно повлиять на динамику де‑ мографических процессов и стать базой для достижения целей социально‑демографиче‑ ской политики государства.