Влияние византийского права на средневековое сербское право

Большое влияние, которое византийская неизбежно отразилось и на области права. цивилизация имела на средневековую Сербию, Правовая система, которая была создана в

Восточной Римской империи (Византии), имела в своей основе римское право, но она была адаптирована к требованиям практической жизни и неизбежной разнице между греческим и латинским языками. Сегодня мы обычно его называем «византийским правом», хотя, скорее всего, было бы правильнее употреблять термин «греко-римское право» («ius graeco-romanum»), который был использован еще в XIX в. первыми исследователями византийского права. В названиях двух самых известных сегодня сборников источников византийского права используется термин «Ius Graeco-Romanum» [38; 39]. Тем не менее французский историк Жан Мортрей, автор самой старой истории византийского права, использовал в заглавии своего труда термин «византийское» или «римское» право, имея в виду право Восточной Римской империи [41]. Единого мнения до сих пор не существует. Так называемая франкфуртская группа, которая работает при Институте Макса Планка европейской правовой истории (Max-Planck-Institut für europäische Rechtsgeschichte) во Франкфурте на Майне и которой руководит профессор Дитер Зимон (Dieter Simon), назвала свое издание «Forschungen zur byzantinischen Rechtsgeschichte» (Исследования византийской правовой истории). В противоположность им группа итальянских романистов из Римского университета «La Sapienza», которой руководит проф. Перанджело Каталано (Pierangelo Catalano) и которая с 1981 г. каждый год организует международные научные конференции под названием «От Рима до Третьего Рима» («Da Roma alla Terza Roma»), настаивает на употреблении термина «ius graeco-romanum».

Про влияние византийского (или грекоримского) права на средневековое сербское право много писали (самыми значимыми работами о влиянии византийского права на средневековое сербское право являются следующие: [35]; хорватский перевод сделал Н. Миш-катович (N. Miškatović) [37]; французский перевод работы сделал сам автор: [36]; также см.: [11; 42; 16; 19; 17; 18; 13; 14; 43; 1; 44; 34; 40; 31]), хотя в большинстве этих работ речь шла, прежде всего, о византийских правовых сборниках, которые были переведены и применялись в Сербии. Они, без сомнения, са- мый главный компонент влияния византийского права на средневековое сербское право, но они не единственный вид этого влияния. Мы считаем, что византийское влияние выражено в трех различных формах: 1) перевод византийских правовых компиляций с греческого языка на сербский и их использование в средневековой Сербии; 2) принятие (рецепция) различных институтов римского права через греческий перевод, а не через оригинальные латинские тексты; 3) внесение определенных статей византийских законов в сербские памятники права.

I

Первым византийским правовым сборником, переведенным в XIII в. и воспринятым в средневековой Сербии, было «Законоправило» или «Номоканон» Святого Саввы, позже часто называемый «Крмчая» (рус. «Кормчая книга», греч. Πηδάλιον ). Термин «крмчия» чаще всего использовался в литературе, что неоправ-дано, поскольку в начале текста автор говорит: Sк Bogom po~inaütк se knig¥ si« glagolem¥« grк~кsk¥mк «z¥komк н omoka н o н к и skazaem¥« na{im «z¥kom zako н oupravilo.

Савва Неманич (Св. Савва), возвращаясь из Никеи, где он получил автокефалию для Сербской церкви, остановился в Солуни, где в одном из монастырей Савва сочинил свой «Номоканон». «Законоправило» Св. Саввы разделено на 64 главы, 44 из которых имеют каноническое содержание, а 20 – светское. Церковные правила заимствованы в основном из двух греческих каноничных сборников: Синопсиса Стефана, епископа Эфеского (VI в.), с толкованиями Алексея Аристина и Канонической Синтагмы в 14 главах, которая является работой неизвестного автора VI в., с толкованиями Иоанна Зонары. Из светских рукописей Номоканон заимствовал собрание Новелл Юстиниана в 87 новеллах («Collectio octoginta septem capitulorum»), чьим редактором был Иоанн Схоластик, целый «Прохирон» Василия I, который в Сербии переведен под названием «Закон Градский» (более точно « P ako н a gradskago glavi razli~к н i vк ~ét¥réhкdédésétéhк gra н éhк »), и три новеллы императора Алексея I Комнина (о браке, о браке рабов и о помолвке).

Хотя про «Законоправило» Св. Саввы было написано много (очень странно, что до сегодняшнего дня не опубликовано полное критическое издание Святосавского Номоканона: его большой отрывок, который содержит текст «Закона Градского», опубликовал Н. Дучич: [5; 6]; М. Петрович подготовил факсимильное издание «Законоправила» на основе Иловичской рукописи [8]; перевод этого текста на современный сербский язык опубликовали М. Петрович и Л. Штавлянин-Джорджевич [12]. См. также: [3]), существует несколько вопросов, на которые наука не дала определенного ответа. Их тщательно прорабатывал Сергей Викторович Троицкий, и он выдвинул аргументы, которые трудно оспорить [23; 22; 24]). Его позиции таковы: 1) сербский «Номоканон» не имеет прототипа ни в одной сохранившейся греческой или славянской рукописи; 2) Савва выбрал толкования Канона Алексея Аристина и Иоанна Зонары вместо тенденциозных толкований Феодора Вальсамона, в которых выражена идея всевластия царя и очень значительно ограничена самостоятельность автокефальных церквей; 3) сербский «Номоканон» принимает концепцию «согласия» (συμ f ωνία) в отношениях между церковью и государством и отвергает все виды «цезарепапизма» и «восточного папизма» (гегемонии византийского патриарха); 4) автор сербского «Номоканона» намеренно исключил все рукописи правового характера, которые бы ограничили свободу действий правителя в светской сфере и в церковной под собственной юрисдикцией; 5) Савва также исключил и те части из «Эклоги» и «Эпанагоги», в которых оправдывается подчинение церкви государственной власти (по мнению Д. Богдановича, важное значение тезиса С. Троицкого будет подтверждено критическим изданием «Номоканона» Св. Саввы [3, с. 96]).

«Законоправило» Св. Саввы имело большое влияние не только среди сербов, но и среди всех православных славян. Уже в 1226 г. копия была отправлена в Болгарию, где она принята как общий обязательный сборник, а в 1262 г. другой список был направлен из Болгарии в Россию митрополиту Кириллу II. На соборе 1274 г. во Владимире «Кормчая» была провозглашена общеобязательном сборником правил для русской церкви.

«Синтагма» Матфея Властаря представляет сборник церковных и светских постановлений, который в 1335 г. создал солунский монах Матфей Властарь. Этот номоканони-ческий сборник разделен на 24 главы (состава) по буквам греческого алфавита (от А до Ω). Скорее всего, по приказу самого царя Душана в 1347 или 1348 г. «Синтагма» была переведена на сербский язык, но сразу после этого ее радикально сократили. Полная «Синтагма» содержит 303 главы, а сокращенная – 94 (издание греческого текста см.: [54]; издание сербского текста см.: [10; 21]; перевод на современный сербский язык сделала Т. Субо-тин-Голубовић [20]). Существуют две главные причины, из-за которых сербские редакторы сделали столь радикальное сокращение.

Первая причина чисто идеологической природы. Матфей Властарь основывает свой сборник, опираясь на тенденциозные и некритические разъяснения Феодора Вальсамона. В них подчеркивается всевластие византийского императора и его гегемония во всей государственной системе, отрицается автокефалия сербской и болгарской церквей. Из-за этого сербские редакторы сразу после перевода полного текста «Синтагмы» стали его сокращать, исключая все статьи, которые относятся к светскому и духовному господству Константинополя.

Вторая причина чисто практическая: «Синтагма» предназначалась служить в качестве справочника в светских судах. Из-за этого большинство церковных статей были опущены, а оставлены только светские, касающиеся тех областей права, которые не регулировал «Законник Стефана Душана». С учетом всех этих фактов остается непонятно, почему сербские редакторы решили сочетать Законник Стефана Душана с «Синтагмой» Матфея Властаря, а не «Шестикнижием» (FEξάβιβλος) Константина Арменопула. Ведь Арменопул несравнимо лучший правовед, чем Матфей Властарь, а его сборник содержит исключительно светские статьи без каких-либо тенденциозных комментариев. Помимо этого в монастырских архивах не сохранилось ни одного экземпляра сербского перевода «Шестикнижия», и, таким образом, можно сделать вывод, что в Сербии он даже не был переведен. Оставался ли он неизвестен коди- фикационной комиссии, или существовали какие-либо более глубокие политические причины – нельзя судить на основании нынешнего состояния источников (см.: [53]).

Так называемый «Закон царя Юстиниана» ( BLAGOV 4 RNAGO I HRISTOLÜBIVAGO CARA £OUSTIN£ANA. p AKON ) – короткая компиляция, которая состоит только из 33 статей и регулирует только аграрные отношения. Большинство этих статей заимствованы из известного «Земледельческого закона» (Νόμος γεωργικός), составленного в конце VII – начале VIII в., который полностью был переведен на старосербский язык (Текст сербского перевода «Земледельческого закона» издал М. Благојевић [2]). Остальные статьи взяты из «Василик» , «Прохирона» и «Эклоги». Такой компиляции нет в греческих рукописях, она представляет из себя оригинальное творение сербских юристов. Возможно, что «Закон царя Юстиниана» использовался в Сербии и до правления Стефана Душана, но более вероятно, что этот закон приняли на соборе в Скопье в 1349 г. вместе с первой частью «Законника Стефана Душана» (Современное издание «Закона царя Юстиниана» с переводом на современный сербский язык подготовила Биљана Марковић. См.: [9]).

II

Рецепция римского права в Сербии – опосредована, поскольку она осуществлялась через Византию. Сербские юристы читали не оригинальные латинские тексты, а их греческие (византийские) переработки, и, таким образом, иногда смысл римских правовых институций меняется из-за разницы между греческой и латинской правовой терминологией. Этот факт легче всего можно увидеть на примере ключевых правовых понятий – «право» и «закон». Римская правовая доктрина в деталях разработала разграничения терминов «право» (ius) и «закон» (lex), что хорошо видно из многочисленных фрагментов трудов римских юристов. Но похоже, что та разница была не совсем понятна византийским юристам, потому что они в качестве соответствия и для понятия «ius», и для «lex» всегда используют один и тот же греческий термин – «νόμος» (закон). Из-за этого нам не всегда ясно, име- ет ли византийский юрист в виду «право» (ius) или «закон» (lex), когда употребляет термин «νόμος». Помимо этого аргументация римских юристов в греческом переводе из-за однообразного употребления термина «νόμος» иногда теряет силу. Этот факт лучше всего виден на примере определения права, данного Ульпианом, которое приведено в самом начале «Дигест» Юстиниана. Обсуждая происхождение термина «право» («ius»), Ульпиан говорит: «Изучающему право надо прежде всего знать, откуда произошло слово «право»; оно названо от «правосудия», ибо, согласно превосходному определению Цельса, право есть искусство доброго и справедливого». («Iuri operam daturum prius nosse oportet, unde nomen iuris descendat. Est autem a iustitia appelatum; nam, ut eleganter Celsus definit, ius est ars boni et aequi») (D. I,1,1). Очевидно, что Ульпиан хочет увязать друг с другом латинские термины «ius» (право) и «iustitia» (правосудие) и показать, что термин «ius» происходит от понятия «iustitia» (современная правовая наука считает, что, наоборот, понятие «iustitia» происходит от «ius»). Тем не менее византийские юристы, которые в конце IX в. составляли «Василики», сжато передали суть определения Ульпиана и перевели его на греческий язык так: «'O vo^og апо туд 5iKaioa™vng (ЬгошютаГ гол y^P vo^og T^xvn то™ каХо™ ка1 Tao™» (Bas. П,1,1. См.: [33, р. 15]) («Право [закон] по правосудию называется: право [закон] – это умение доброго и справедливого»). Нетрудно заметить, что редакторы «Василик» перевели латинский термин «ius» греческим термином «νόμος» («закон») (редакторы византийских правовых компиляций используют термин «νόμος» и для перевода латинского термина «lex» («закон»). Ср.: D. I,3,1 = Bas. II,1,13; D. I, 3,2 = Bas. II,1,18), и, таким образом, аргументация Ульпиана (ius-iustitia) потеряла свой реальный смысл. Матфей Властарь берет фрагмент из «Ва-силик» без каких-либо изменений и вносит его в свою «Синтагму». А при переводе «Синтагмы» сербские редакторы, конечно, не сравнивали греческий текст с латинским оригиналом, и, таким образом, в сербской версии термин «ius» Ульпиана стал «законом» («zakon »): «zakon ot pravdx imenova se, öst bo hxtrost dobromou i ravnomou» (Матије

Властара Синтагмат, Н-съст. Гл. 7 [10, с. 421]. См.: [50; 26]).

Предыдущий пример показывает, что редакторы сербского права механически брали определения правовых институтов у своих византийских коллег, из-за чего аргументация римских юристов теряла свой изначальный смысл. Между тем имеются случаи, когда сербские правоведы стремились понять суть правовых норм, которые они переводили. Приведем один такой пример.

В 40 г. до н. э., во время Римский республики, был принят закон, который по своему творцу получил имя «Lex Falcidia» («Фалькидиев закон»). Согласно положениям этого закона нельзя было завещать больше, чем три четверти своего имущества, соответственно, законному наследнику должна была принадлежать по крайней мере четверть наследства (Gaius, Inst. II, 227: « Lata est itaque lex Falcidia, quam cautum est, ne plus ei legare liceat quam dodrantem. Itaque necesse est, ut heres quartam partem hereditatis habeat. Et hoc nunc iure utimur »). Новелла Юстиниана (XVIII,1) 536 г. предписывает, что та часть должна составлять одну третью наследства, если у завещателя имеется до четырех детей, и половину, если больше четырех детей. Редакторы «Прохирона» приняли эту юстинианову формулу (XXXII, 1), которая на самом деле изменила старые правила Фалькидиева закона, но статью XXXII (состоящую из 4 параграфов), тем не менее, назвали «Περr öαλκιδίου» («О фаль-кидии») ( Procheiron XXXII. См.: [39, р. 188– 189]). Сербские переводчики «Прохирона» этой статье дали название « O raºd 4 l«nîi » («О разделении») [6, с. 353]. Надо, тем не менее, заметить, что сербские переводчики «Синтагмы» Матфея Властаря назвали раздел Ф-1 « O Ф alkîdîi », то есть они оставили греческий термин «фалькидия» [10, с. 512], правильно поняв его содержание (раздел имущества, точнее – наследства).

Примеров такого рода существует много. Вот почему мы считаем, что перед историками права до сих пор стоит задача изучать особо институты римского права, которые встречаются в средневековом сербском праве, и пытаться подтвердить, в какой степени эти институты находились в со- ответствии с сербским обычным правом и условиями средневековой Сербии. Хорошую основу для этого подхода заложил в далеком 1928 г. Александр Соловьев в своей докторской диссертации о законодательстве Стефана Душана [17; 18]. Хотя великий ученый объяснил греко-римское происхождение многих правовых институтов, которые встречаются в средневековой Сербии, он в своих исследованиях не изучал их трансформацию от римского до сербского права, а рассматривал их в рамках определенных отраслей права. Из-за этого мы сами поставили себе задачу непосредственного исследования отдельных институтов римского права и их опосредованного восприятия в средневековой Сербии. Наряду с трудами о термине «закон», которые были перечислены выше в рамках этого исследования, мы опубликовали статьи и о других правовых институтах: [29]. Текст немного изменен и опубликован на английском языке: [46; 25; 45; 28]; измененная и дополненная работа издана и на итальянском языке: [52]. Также см.: [27]; несколько видоизмененная работа издана и на английском языке: [51]. Кроме того, см.: [30; 49; 32; 47].

III

Третий вид влияния византийского права на средневековое сербское право состоял в прямом внесении определенных византийских предписаний или их частей в сербские правовые памятники. Это прежде всего относится к «Законнику Стефана Душана». Несмотря на то что считается, что «Законник Стефана Душана» , без сомнения – самый важный акт сербского средневекового законодательства и самостоятельный труд сербских юристов, на сегодняшний день доказано, что 60 его статей заимствованы из различных византийских правовых компиляций (наибольшая заслуга в изучении указанного аспекта принадлежит Николе Радойчичу, который очень аргументированно показал это в двух дискуссионных исследованиях: [13; 14]). Особый интерес вызвали статьи 171 и 172, которые поднимают Законник выше воли царя. Процитируем их текст полностью (см.: [7, с. 134–135; 15, с. 77; 4, с. 112]).

Статья 171: O zakon 4 : E щ e povel 4 va car stvo mi. a щ e pi{e knigou car stvo mi ili po sr ч b 4 , ili po lüb vi, ili po milosti za n 4 koga, a o nazi kniga razara zakonik , ne po pravd 4 i po zakonou kako pi{e zakon nik soudîe touzi knigou da ne v 4 rouü t k mo da soude i vr {e kako « po pravd 4 .

Статья 172: O soudîah: V sake soudîe da soude po zakon nikou pravo kako pi{e ou zakon nikou a da ne soude po strahou car stva mi .

О происхождении этих статей проводилось много дискуссий: самостоятельны ли они, или существует их сходство со статьями из правовых актов других славянских народов, пока Никола Радойчич в отдельном труде [16] не доказал, что непосредственным источником этих двух статей являются статьи «Ва-силик». Это следующие разделы:

Статье 171 соответствует раздел «Ва-силик» VII, 1,16: Пад 5c 51каат^д... тпрЕИЮ тоид уоцоид, каГ ката тоитоид ф Ер ё тю тад Ф^ ф оид. каГ k u v е ! аицвагп k e Zeuciv ^цЕт б рау £ v ц е о ш , k u v e „ 0ЕТод типод, k u v e „ пpаYцатlкдg е Т п ф оиг^аад типод X e y®v, toi § c5e xpyvai тXv 5^кnv теце Т у, ако^ои0Еаю тф vo^v. ^цЕТд Yap е ке Т уо воиХбцЕба кратЕТу, о пЕр о! ^ц £ тЕро1 воиХоута1 уоцо1...

Статье 172 соответствует раздел «Ва-силик» VII, 1,17: 0Еап^ZoцЕV... ката тоид YЕVlкoug ^ ц й у уоцоид тад 5^каg £ ^ЕтaZЕа6а^ те каГ т £ цУЕа6а1. то y « P ё п1 т^ т§у vo^mv кр1УоцЕУоу Ё ^оита, оик av 5еп6етл т1Уод е ^ю0еу 51атипйаЕюд ([33, р. 303]; ср.: [48]).

Конечно, примеров значительно больше, но они выходят за рамки этой работы.