Внешнеполитическая ориентация дагестанских правителей на Россию в период русско-иранской (1804–1813 гг.) и русско-турецкой (1806–1812 гг.) войн

Работа выполнена при поддержке Совета по грантам Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых и ведущих научных школ (МК-4392.2012.6)

В начале XIX в. успехи России на Кавказе и ее противоречия с Ираном привели к началу русско-иранской войны 1804-1813 гг. В мае 1804 г. иранский шах в ультимативной форме потребовал вывода российских войск из Закавказья, однако ультиматум был отклонен, и через месяц началась война. Россию из дагестанских правителей активно поддержал Мехти-хан шамхал, а Иран - Сурхай-хан. К нему же примкнул, несмотря на недавно принесенную присягу Ших-Али-хан. Остальные владетели и общества Дагестана заняли нейтральную позицию.

Наступление шахских войск вызвало смятение среди феодальных владетелей Дагестана, чем не преминули воспользоваться Ших-Али-хан и Сурхай-хан, начав активную агитацию среди горцев в поддержку Ирана. Однако многие не желали воевать с Россией и были не против ее покровительства сулившей немалыми торгово-экономическими выгодами. К тому же, успешные военные действия российской армии на русско-иранском фронте еще летом 1804 г. вынудили отступить 20-тысячный корпус Аббас-Мирзы.

Тогда же П.Д. Цицианов приступил к осаде Еревана. Далее Цицианов направился к Баку и потребовал от бакинского правителя Гусейн-Кули-хана сдать город, но во время личного свидания с ханом, Цицианов был убит (8 февраля 1806 г.) [15, с. 295]. После смерти Цицианова противники российского продвижения на Кавказ перешли к активным действиям. Приблизительно в это же время началась и русско-турецкая война 1806-1812 гг.

В этот сложный момент временное командование на себя принял командующий войсками на Кавказской линии генерал-лейтенант Г. Глазенап. Не теряя времени, он предписал четырём генералам составить отряды для отражения нашествия персиян, а сам, собрав значительный отряд в Кизляре, перешел Терек и стал на Кумыкской плоскости. «Хочу, - писал Г. Глазенап, - держать дагестанцев в сомнении, на кого из них будет нашествие» [27, с. 235-236].

Поход оказался очень успешным для российских войск, большинство дагестанских владетелей предложило свою помощь и поддержку российскому командованию [12, с. 65]. Если до этого уцмий Кайтага, кадий и майсум Табасарана и другие феодалы придерживались нейтралитета, то теперь с приходом российских войск дали клятву на верность России и тут же без всяких условий были приняты в ее подданство [8, с. 64-65]. Всячески помогали русским войскам и жители прикаспийской низменности Дагестана: строили и чинили мосты, дороги, изъявляли желание вступить в российскую армию и участвовать в войне с Ираном и поддерживающими его правителями [25, с. 17].

21 июня 1806 г. был взят Дербент, точнее сами жители, прогнав Ших-Али-хана, впустили в город российские войска. Причиной тому было недовольство дербентцев правлением Ших-Али-хана [18, с. 20].

Но, несмотря на успехи, царь не утвердил Глазенапа командующим войсками на Кавказе, а назначил на эту должность 2 июля 1806 г. «старого кавказца» генерал-аншефа графа И.В. Гудовича [1, с. 110]. Тот по прибытии на место, несколько изменил жесткую, а порой и грубую политику Цицианова на лояльное, более дружественное отношение. Так в благодарность за вступление в подданство России, 19 августа 1806 г. было дано предписание И.В. Гудовича генералу от инфантерии С.А. Булгакову о представлении к награждению правителей Дагестана. В связи с тем, что поход еще не был завершен, вопрос о награждении дагестанских правителей был отложен на неопределенное время.

Далее уже под командованием генерала Булгакова российские войска двинулись на юг и 3 октября 1806 г. заняли Баку [14, с. 19], после двигались по направлению к Кубе, где в это время находился Ших-Али-хан. При приближении российских войск, тот обратился к Булгакову с просьбой простить «ошибки». Генерал Булгаков прекрасно понимал цену заверениям Ших-Али-хана, но все, же решился привести его к «верноподданнической присяге» с целью расстроить существующий «вредный союз» с Сурхай-ханом. Заняв без боя Кубу, Булгаков отстранил Ших-Али-хана от управления ханством и правителем назначил наиба Хаджи-бека. Однако Ших-Али-хан продолжал вести активную антироссийскую пропаганду, но, узнав о намерении Булгакова арестовать его, ушел к Сурхай-хану [22, с. 140-141].

Хотя и не были пойманы основные зачинщики антироссийских выступлений, тем не менее, военная экспедиция 1806 г. в Дагестан принесла России огромный военно-политический успех. Был не только сорван план иранского двора о совместном военном выступлении с частью дагестанских и азербайджанских феодалов, но и фактически присоединена большая часть Дагестана. Практически все дагестанские владельцы и часть вольных обществ приняли или вновь подтвердили свое подданство России [23, с. 14, 15об]. В Петербурге были чрезвычайно довольны неожиданными результатами похода Глазенапа-Булгакова и поведением дагестанских правителей [26, с. 103].

В связи с этим, просьба главнокомандующего о вознаграждении преданных России дагестанских владетелей была полностью удовлетворенна, в частности: Султан-Ахмед-хану Аварскому было выдано жалованье за полгода вперед - 2 475 р. и присвоено воинское звание генерал-майора; шамхалу Мехти - знамя с государственным гербом; уцмию Али-хану - чин генерал-майора с жалованьем в размере 2 000 р. в год; Магомед-кадию Табасаранскому - чин полковника с жалованьем 1 500 р. в год; табасаранским владельцам Максуд-беку, Махмуд-беку, Мастафа-беку карчакскому - чин подполковника с соответствующим жалованьем каждому [17, с. 102].

В 1807 г. между Ираном и Турцией было достигнуто соглашение о проведении совместных боевых действий на Кавказе. А для успешной реализации задуманных планов требовалось ослабить российские приграничные войска, что и возлагалось на дагестанских правителей, в задачу которым вменялось организация беспорядков и волнений в тылу российских войск. Аббас-Мирза (иранский наследный принц) и сераскер Юсуф-паша обратились совместными воззваниями к дагестанцам, «коих содержание наполнено, - доносил главком на Кавказе Гудович 15 марта 1807 г., - приглашением к возмущению и единодушному с ними действию против войск в.и.в.» [11, с. 119].

Воззвания были разосланы к Мустафе-хану Ширванскому, Сурхай-хану Казикумухскому, хану Аварскому, Ших-Али - бывшему хану Дербентскому, кадию Табасаранскому, джаро-белоканским лезгинам, казахским татарам и даже в Мингрелию [12, с. 141].

Обращение турок и персов не встретили единодушия среди дагестанских правителей, так как «владельцы дагестанские бывали всегда независимы от Персии и независимо каждый управлял своим владением, состоя с давних времен под покровительством и подданством России» [2, с. 382]. Сурхай-хан и Ших-Али-хан занимали выжидательную позицию, лишь только один Султан-Ахмед-хан готовился к походу на Грузию. Это было вызвано тем, что российское командование прекратило выплату жалованья аварскому хану в связи с его враждебными действиями в отношении России. Таким образом, затаив обиду и желая пополнить казну денежными вливаниями со стороны Ирана и Турции, Султан-Ахмед-хан обратился к жителям Хиндаля и Анцуха с призывом присоединиться к нему, заявляя, что он отказывается от союза с русскими и готов предпринять поход в Грузию. Действительно весною 1807 г. аварский хан с 10 тыс. чел. ополчением прибыл в Джары. Но, находясь в Джарах, Султан-Ахмед-хан отказался от похода. Причиной тому послужило урегулирование отношений с Россией [11, с. 87].

В 1809 г. после заключения англо-иранского и англо-турецкого договоров резко увеличилась финансовая и военная помощь Англии новым союзникам на Среднем Востоке. Одним из условий этой помощи была активизация военных действий Ирана и Турции против России, особенно на Кавказе. Англия с помощью Турции и Ирана, надеялась не допустить дальнейшего продвижения России в Закавказье [29, с. 133]. Перемирие на русско-иранском и русско-турецком фронтах было прервано, и военные действия возобновились. Одновременно ирано-турецкая агентура стала снова призывать горцев Восточного Кавказа к антироссийским выступлениям. Эти призывы подкреплялись щедрыми денежными подарками [22, с. 85]. Деньги и фирманы шаха и султана с призывами подняться на «священную войну» против России получили почти все дагестанские правители. На эти призывы, прежде всего, откликнулись Ших-Али-хан, Сурхай-хан и Али-Султан Дженгутай-ский [9, с. 333].

Получив указания и средства из Ирана, Ших-Али-хан и Сурхай-хан сразу же приступили к активной антироссийской пропаганде. Они распространяли ложные слухи о победах Ирана и Турции, широко применяли обман, подкуп, а где это не давало реальных результатов - насилие [22, с. 518]. Сколотив, таким образом, отряд и пользуясь тем, что российские войска из Южного Дагестана были передвинуты ближе к театру военных действий, Ших-Али-хан попытался овладеть Дербентом, но горожане успешно отразили нападение. Против Ших-Али-хана выступило большинство владетелей Дагестана. «Шамхал Тарковский, уцмий Каракайтагский, кадий Табасаранский и др., -писал Ших-Али-хан первому министру Ирана Мирза-Шефи, - изменили богу и шаху, они усердно соединены с русскими» [3, с. 640].

Наряду с антироссийскими выступлениями Ших-Али-хана и Сурхай-хана, в Дагестане развернулось движение в поддержку России и участия в войне против Ирана и Турции. Так, в 1809 г. к российскому командованию от Нуцальского общества Дагестана обратился Гитинав Сагитов, сообщавший о желании этого общества «вступить в повиновение» России. Кроме того, он заявил о такой же готовности Каратинского общества, старшина которого Курбан, обещал выставить на стороне России «лезгинское войско». С аналогичной просьбой о подданстве России обратились старшины Шандальского, Балхарского и других обществ Нагорного Дагестана. Российское командование на Кавказе направило в районы Дагестана своих представителей для переговоров о «российском подданстве». В ходе переговоров было оформлено вхождение в состав России Шад-родинского, Балхарского, Ансальтинского, Кодротского, Тиндальского, Рогогинского, Бигнадальско-го и других обществ Нагорного Дагестана, а также вольных магалов [24, с. 31]. Даже деревня Ерси, что в Табасаране, которая до этого неизменно поддерживала Ших-Али-хана, в 1809 г. приняла покровительство России. Это еще раз свидетельствует о том, что подавляющее большинство правителей и союзов сельских обществ Дагестана твердо придерживались пророссийской ориентации. Успехи русского оружия и вступление в подданство обществ Нагорного Дагестана резко ухудшили положение Ших-Али-хана, Сурхай-хана и их сообщников. Ших-Али-хан приготовился бежать в Иран, а Сурхай-хан готов был «подписать трактат и обещал приехать куда угодно» [10, с. 50-51].

Готовясь к новым схваткам, Иран и Турция значительно усилили подрывную деятельность на Кавказе. Эмиссары шаха и султана «с помощью английского золота» должны были «возбуждать к возмущениям и набегам» горцев Дагестана. К Сурхай-хану прибыли «турецкий хаджи и чиновник персидский с письмами и деньгами». В Аварию, Кайтаг, Табасаран, Ахты, Мискинджи, Докузпару и другие дагестанские владения и вольные общества вместе с щедрыми подарками были разосланы фирманы шаха и султана с призывом подняться на священную войну против русских и оказывать содействие войскам Ирана и Турции в Закавказье [19, с. 188].

Но, несмотря на то, что от шаха и турок шли письма и деньги, в Дагестане общего восстания не случилось [16, с. 290]. Население Дагестана не желало воевать на стороне Турции и Ирана, на данном этапе его устраивало подданство России, дающее гарантии безопасности и несоизмеримо большие экономические выгоды, чем союз с экономически отсталыми соседними державами. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что горцы передавали российским властям полученные фирманы султана и шаха, не давая им распространиться по всему Дагестану. Кроме того, представители различных обществ неоднократно обращались к кавказскому командованию с просьбой принять их на военную службу для участия в войне против Ирана и Турции. Так, в июле 1810 г. главнокомандующим на Кавказе генералом Тормасовым (назначенного на этот пост вместо генерала Гудовича в феврале 1809 г.) был принят в российскую армию большой отряд горцев Дагестана. И, наконец, ряд вольных обществ Аварии добивались принятия их в подданство России. В сентябре 1810 г. к генералу Тормасову прибыл посланник села Чох, Мухаммед-кази с письмом от всего общества, в котором указывалось, что «мысль о преданности нашей к Русской державе и о вступлении нашем в ее подданство заняла наши сердца с давнего времени, и мы извещаем вас об этом и присылаем к вам аманата» [3, с. 630]. Осенью 1810 г., после принятия условий и присяги на верность, общество Чох было принято в подданство России. Росла ориентация на Россию и среди широких народных масс Казикумуха и Кюры. Все это поколебало положение феодалов, склонявшихся на сторону Турции и Ирана. В связи с этим был вынужден круто изменить свою политику и Сурхай-хан. Он обратился с покаянием и обещал впредь оставаться верноподданным России. Для принятия Сурхай-хана со всем его владением в подданство России кавказское командование отправило в Казикумух генерал-лейтенанта Российской службы Джафара-Кули-хана Шекинского. В Казикумухе Сурхай-хан присягнул на верность и подданство России, отдав двух аманатов из лучших казикумухских фамилий [19, с. 187-188]. По этому поводу Тормасов писал генерал-лейтенанту Репину, что: «...теперь Сурхай-хан нам покорен и, следовательно, в краю, управлению вашему вверенном, не может быть никаких важных беспокойств...» [3, с.718].

И все же в Дагестане было неспокойно. 1811 г. выдался чрезвычайно тяжелым для российского командования на Кавказе. Неудачная попытка российских войск в начале года захватить Ахалцих была преподнесена иранскими и турецкими эмиссарами как начало изгнания России со всего Кавказа. Ситуация усугублялась еще и тем, что Петербург, готовясь к войне с наполеоновской Францией, приказал Тормасову срочно отправить в Россию три полка с Кавказской линии и один из Грузии. В результате вновь активизировались проирански настроенные феодалы Дагестана, прежде всего, неугомонный Ших-Али-хан, «...угрожая отторгнуть от России Кубинскую провинцию» [20, с. 438]. Дербентский комендант сообщал Тормасову о «новых заговорах дагестанцев к мятежу» [9, с. 338].

Однако принять соответствующие меры для восстановления спокойствия и наказания противников Тормасову не дали, в конце лета 1811 г. он был отозван в Петербург, в связи с ожидаемой войной с Францией. Управление же Кавказом было разделено. Командующим войсками на Кавказской линии был назначен генерал-лейтенант Н.Ф. Ртищев, а в Закавказье - генерал-лейтенант маркиз Паулуччи. Крепость Владикавказ считалась границей вверенных им территорий [6, с. 144]. В скором времени был отозван в Петербург и маркиз Паулуччи, получивший должность начальника штаба 1-й Западной Армии. Командующим же войсками на Кавказе стал генерал-лейтенант Н.Ф. Ртищев, прибывший 20 апреля 1812 г. в Грузию для принятия полномочий по управлению краем [7, с. 109].

18 мая 1812 г. на имя Н.Ф. Ртищева поступил рапорт от командующего войсками в Дагестане Н.М. Хатунцева о желании казикумухских владетелей, родных братьев Аслан-бека, Фет-Али-бека и Хасан-бека вступить в подданство России. При этом Хасан-бек доложил, что «Ших-Али-хан, оставленный всеми, имеет намерение удалиться в Персию и делает нужные к этому приготовления, Сурхай-хан же беспокоится, как бы русские войска вместе с Аслан-ханом не двинулись на Кумух, потому что-де не находит себе способов собрать значительное число войск, в пособии которых как аварцы, так и акушинцы, дуздахарцы (цудахарцы) ему отказывают» [25, с. 300].

Российская сторона, исчерпав все средства «обратить к раскаянию Сурхай-хана Хамбутая Казикумыкского и к соглашению его выдать нам непременно Ших-Али-хана», объявила Кюринскую область, принадлежащую Сурхаю, присоединенной к России, отдав ее под управление Асланбека, принявшего титул хана. Царь присвоил ему звание полковника и прислал 10 июня 1812 г. ханскую грамоту и регалии (саблю, знамя и герб российской империи) [25, с. 300-301].

В то время когда российским властям казалось, что победа уже близка, поступила помощь от иранского шаха. В июне 1812 г. из Персии возвратились послы Ших-Али-хана. Пробравшись через табасаранские горы, они привезли ему деньги и подарки. Ших-Али-хану удалось склонить Сурхай-хана на свою сторону. Благодаря денежным субсидиям Сурхай-хану удалось склонить на свою сторону уцмия Каракайтагского [13, с. 28-29].

Неожиданное появление российских войск вызвало страх как самого уцмия, так и у башлин-цев. Об этом узнали акушинцы и другие горцы, шедшие на помощь Сурхай-хану, что заставило их немедленно вернуться в свои села, оставив дальнейшие замыслы. Боясь наказания за свои проступки, на другой день к Хатунцеву явились старшины из Башлов и окрестных сел. Таким образом, восстановив спокойствие в данном регионе, генерал-майор Хатунцев отправился обратно в Дербент [4, с. 616].

Присяга уцмия и башлинцев вынудила Сурхая призадуматься о своем положении. 17 июля он прислал своего сына Муртузали с присягой на верность России [13, с. 30-31]. С сыном Сурхая прибыли от акушинского и всего даргинского народа кадии и почетные старшины с просьбой и их принять в подданство России. Таким образом, генерал Хатунцев окончательно пресек все враждебные действия дагестанцев и успел успокоить их прежде, чем Аббас-Мирза подошел к российским границам.

Внушительные победы, одержанные русскими в Закавказье, совпали с победой России над Наполеоном. Учитывая, что продолжение русско-иранской войны неизбежно приведет к полному разгрому, персидские дипломаты запросили мира и 12 октября 1813 г. в местечке Гюлистан между Ираном и Россией был подписан мирный договор. Еще раньше, 1812 г. подписанием Бухарестского мирного договора завершилась и русско-турецкая война. Согласно Гюлистанскому договору Дагестан вместе с другими территориями Кавказа становится частью Российской империи [5, с. 256]. Впервые международным договором юридически оформляется вхождение Дагестана в состав России.

Дагестанские народы, добровольно желавшие принять российское подданство и не раз официально просившие об этом, могли быть довольны тем, что Гюлистанский мирный договор завершил их присоединение к России [28, с. 208–209]. Присоединение Дагестана к России – стране по уровню своего развития ушедшей значительно дальше, чем Оттоманская Порта и шахский Иран, к стране с развивающейся прогрессивной культурой, передовым общественно-политическим движением – было исторически прогрессивным явлением.