Вооруженные силы Османской империи в Крымской войне: оценки в прошлом и настоящем

DOI:

ББК 63.3(2)63.3(2)47                                       Дата принятия статьи: 23.09.2016

ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ В КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ:

ОЦЕНКИ В ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ

Семен Николаевич Осиповский

Севастопольский государственный университет, г. Севастополь, Российская Федерация

В Крымской войне, несмотря на ее в целом локальный характер, принимали участие армии различных государств и еще большего количества народов. Если участие трех основных сторон – России, Франции и Англии – привлекало и привлекает внимание многих исследователей, то роль Османской империи в отечественной историографии представляется малоизученной. Особую актуальность этому вопросу придает то обстоятельство, что в состав Османской армии входили этнические подразделения из современных Туниса, Египта, Албании, Сербии, Боснии, Молдавии.

Достаточно традиционной и, в общем, адекватной оценкой роли турецкой армии и флота было признание их второстепенной роли в военных действиях. Эта оценка базировалась на нескольких событиях, в которых турки потерпели поражение. Это, безусловно, Синопское сражение и, в меньшей степени, Балаклавское, а также целый ряд военных действий на Кавказском театре военных действий – «Флора», Кюрюк-Дара, взятие Карса. На общую в целом скептическую картину османской армии весьма повлияло также ее описание европейскими союзниками. Можно привести описание французским офицером турецкого госпиталя в Шумле – у него «сердце сжалось», когда он лично увидел, что такое турецкие госпитали в Шумле, где раненые лежат в лохмотьях, без белья и подушек («имея стену вместо подушки»), и когда он пригляделся к безобразному состоянию обуви и одежды турецких солдат [5, с. 507]. Достаточно много весьма красноречивых описаний османских войск можно найти у Рассела. Описывая смотр прибывших египетских солдат, он отмечает, что у некоторых были изуродованы руки: эти молодцы сами отрубали себе большие и указательные пальцы в тщетной надежде избежать призыва [4, с. 156].

Современные исследователи в целом подтверждают далеко не лучшее состояние османской армии середины XIX века. Можно отметить низкий престиж службы и, как следствие, стремление всяческими способами уклониться от призыва. Одним из таких способов было получение диплома представителя мусульманского духовенства. Высокий уровень дезертирства в уже набранных подраз- делениях начал особенно проявляться в ходе военных действий – после поражения при Кюрюк-Дара армию покинуло более 8 тыс. человек [2, с. 74]. Еще большей проблемой была кадровая – по выражению Сент-Арно, «в турецкой армии нет офицеров и еще меньше унтер-офицеров». Когда одному турецкому генерал-майору показали карту, он «совершенно потерялся в каракулях линий, точек и букв, и в замешательстве бросил карту» (цит. по: [2, с. 77]).

Как уже отмечалось, весьма негативный образ турецких солдат был создан (во многом благодаря английским оценкам) и по результатам Балаклавского сражения. Рассел пишет: «...на турок полагаться нельзя. Рассказы о храбрости османов за крепостными стенами и валами батарей лишь доказывали, что одни и те же люди в разных обстоятельствах воюют по-разному....после нескольких ядер... с русской стороны [они] пустились наутек с проворством, противоречащим расхожей басне о повадках восточных воителей» [4, с. 333]. Интересно, что у современного британского историка Кристофера Хибберта это отступление описано еще более красочно. Обезумевшие от ужаса турки в панике, «похожие на рой потревоженных пчел, с громкими криками “Джонни, корабль!”... промчались сквозь лагерь 93-го полка», прихватывая пустые бутылки в качестве сувениров. При этом солдатские жены, мирно загоравшие до этого, награждали их тычками в спину за то, что те «топтали их пожитки» [7, с. 157]. Отметим, что жены «мирно загорали» в непосредственной близости от разгоревшегося сражения с применением артиллерии и значительного количества кавалерийских подразделений. Интересно, что последнее описание взято из «Исторических записей 93 шотландского полка...», изданных в Лондоне в 1883 году. После этих событий турки окончательно превратились в глазах английских офицеров и солдат во всеми «презираемых, попираемых несчастных людей, над которыми издевался каждый» (воспоминания капитана Клиффорда, цит. по [7, с. 277]).

Тем не менее анализ Балаклавского сражения (позорное бегство турок и героическая защита 93-го шотландского полка) позволяет говорить о весьма тенденциозном освещении событий. Во-первых, следует учитывать, что в качестве гарнизона на редутах находились не турки, а тунисцы, причем до этого не имевшие никакого военного опыта. Во-вторых, несмотря на этот факт, можно отметить довольно упорную защиту на первом редуте, – об этом в числе прочего сообщает Н. Дубровин: количество убитых здесь солдат противника Липранди оценивал более, чем в 170 человек [1, с. 120]. В числе защитников этого редута было много солдат, вооруженных штуцерами, открывших «меткий батальный огонь» [6, с. 34]. И, в-третьих, после оставления редутов османские солдаты не бежали в Балаклаву, а вначале предприняли попытку контратаковать. После занятия нашими войсками первого редута отсюда ведет стрельбу 6-я легкая батарея по «начинавшему устраиваться неприятелю... который оставил свои покушения и отошел к селению Кадыкиой» [6, с. 34]. И далее, описывая этот же эпизод: «...остановить турецкие батальоны, собиравшиеся для вторичной атаки» [6, с. 40]. После этого османские солдаты примкнули к флангам 93-го шотландского полка и приняли участие в стрельбе по русской кавалерии (об этом сообщают и русские, и английские источники). Рассел, не испытывающий к туркам особого расположения, даже отмечает, что «турки прибились к шотландцам и поротно встали у них на флангах» [4, с. 335]. Факт поротного размещения доказывает сохранение у них дисциплины и командования, что не согласуется с хаосом, описанным в том числе у Хибберта. И все же затем Рассел отмечает, что, встав рядом с 93-м шотландским, турки сделали один выстрел «с восьмисот ярдов и побежали» [4, с. 336]. Резюмируя сказанное, можно сделать вывод о преуменьшении боевых качеств османских войск, очевидно сделанном для возвеличивания войск английских. И, более того, столь любимый в Англии эпизод с «тонкой красной линией» предстает линией красно-синей, по цвету турецких мундиров. Приведенный эпизод иллюстрирует создание мифа о беспомощной турецкой армии в противовес профессиональной и эффективной английской, в одиночку справившейся с наступлением русской кавалерии.

К сожалению, тенденциозные оценки событий Крымской войны существуют и в на- стоящее время. Если в случае с Балаклавой мы имели возможность оценить османскую армию негативно, то в предлагаемом ниже тексте присутствует противоположная оценка, причем весьма примечательная в геополитическом контексте. Вышедшая 2 февраля 2016 г. египетская газета «Аль-масри алиа-ум» обращается к теме 160-летия окончания войны. Согласно тексту статьи, Россия потерпела полное поражение, в том числе из-за участия египетских войск. Собственно, по египетской версии, война была объявлена Британией и Францией в октябре 1853 года. Далее цитата:

«Когда Султан Абдул-Междид понял, что над его империей нависла опасность войны, он попросил Хедива Аббаса, вице-султана Египта, оказать военную поддержку. Хедив Аббас Хильми по просьбе Османского султана отправляет флот из 12 судов, оснащенных 642 пушками, и 6850 военных моряков под руководством Эмира египетского флота Хасана Башу Аль-Искандарани. Также вице-султан Аббас снаряжает свою сухопутную армию под руководством Салима Фатхи Баши, имеющую в своем арсенале более 20 тысяч пушек. Так в октябре 1854 года Османская империя официально объявила войну России» [3]. Сопровождается статья изображением фрагмента панорамы Рубо, на котором явно видны идущие на штурм солдаты в фесках. В целом у читателя может возникнуть предположение о том, что Крымскую войну выиграл Египет...

Источник столь впечатляющей информации – книга «Египетская армия в русской войне», изданная египетским ученым эмиром Амр Ат-Тусуном в 1932 году. Отметим фактические ошибки в сроках объявления войны и совершенно фантастическое количество пушек (весь египетский сухопутный корпус составлял 40 тыс. человек, так что если бы эта армия состояла исключительно из артиллерии, то на оду пушку приходилось бы всего два артиллериста). Турецкий наместник (паша) назван титулом хедив, появившимся только в 1867 году. Солдаты в красных фесках на приведенной иллюстрации – безусловно, французские зуавы. Отметим, что, несмотря на весьма схожее обмундирование, было весьма яркое отличие, касающееся ношения формы.

Турецкие солдаты носили головной убор (феску) строго вертикально, тогда как французские зуавы заламывали ее назад.

Известно, что египетские подразделения принимали участие в военных действиях. Подробный анализ участия османского, и в том числе египетского, контингента в военных действиях в Крыму не является предметом настоящей работы, основная информация по этому вопросу содержится в работе О. Шкеди «Турецкая армия в кампанию в Крыму 1854– 1856 гг.» [8]. Отметим только основные эпизоды, в которых египетские подразделения активно участвовали. В начале войны был бой с «Владимира» с пароходо-фрегатом «Перваз-Бахри», закончившийся пленением последнего. В дальнейшем дивизия Селим-паши входила в гарнизон Евпатории и под руководством Омер-паши участвовала в отражении штурма Хрулева 5 февраля 1855 года. 29 сентября 1855 г. ряд египетских батальонов в составе объединенных франко-османских сил под французским командованием предпринял удачную вылазку из Евпатории против отряда генерала Корфа. Но, пожалуй, отмеченные события, не повлиявшие на общий ход кампании, вряд ли могут быть интерпретированы в качестве переломных моментов, а участвовавший египетский контингент, да и в целом турецкая армия, – как главный актор конфликта.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что для каждой из сторон, участвовавших в Крымской войне, сформировался свой, зачастую весьма субъективный, образ союзников и оппонентов, не всегда объективно отражающий реальность. Очевидно, весьма скептическое восприятие османской армии со стороны англичан (и французов) обусловлено объективными причинами технического, организационного и кадрового происхождения. Необходимо отметить субъективное отношение к туркам, сформировавшееся после Балаклавского сражения в рядах британской армии и перекочевавшее оттуда в исторический дискурс. Проведенный анализ действий османского контингента в ходе указанного сражения не позволяет говорить о турецких союзниках как «слабом звене» коалиции. Их поведение находится в рамках существующих военных представлений – отступление перед значительно превышающим их числом противни- ком, а затем оборона совместно с 93-м шотландским полком. И более того, их организованное участие в действиях «тонкой красной линии» ставит под вопрос героизм солдат Колина Кемпбелла. Также интересен феномен обращения к Крымской войне в настоящее время со стороны государств, формально не участвовавших в конфликте, но претендующих на свою роль в победе. Приведенный пример с исторической оценкой из египетской газеты, с одной стороны, демонстрирует низкий уровень знаний журналистов, но, с другой, свидетельствует об определенном мифотворчестве, в котором мощная египетская армия с «20 тысячами пушек», милостиво соглашаясь на просьбу султана, решительно вступает в войну. Судя по иллюстрации, она же ее и выигрывает. Поэтому весьма актуальным представляется дальнейшее научное исследование событий и оценок Крымской войны с учетом существующего дискурса в тех странах, военные подразделения которых принимали в ней участие.