Вопросы неоконченного преступления в трудах представителей уральской школы уголовного права

Уральский государственный юридический университет имени В. Ф. Яковлева признан одним из лидеров высшего юридического образования и науки России [1, с. 9]. Становление и развитие университета обеспечено трудами нескольких поколений профессоров, преподавателей и сотрудников — приверженцев ценностей права и лучших традиций высшей школы [1, с. 5]. Важнейшую роль в формировании этих канонов сыграл основатель уральской школы уголовного права Митрофан Иванович Ковалев [1, с. 6].

Работая более 30 лет заведующим кафедрой, М. И. Ковалев проявил себя как ученый с мировым именем, организатор и талантливый педагог. Под его непосредственным руководством небольшая по числу преподавателей кафедра превратилась в крупный научный коллектив [2, с. 9]. Продолжателем этой тенденции стал Иван Яковлевич Козаченко, который «смог значительно расширить научный потенциал кафедры и развить авторитетную в нашей стране и далеко за ее пределами научную школу уголовного права» [3, с. 6]. В настоящее время она занимает достойное место среди российских научных юридических школ [4, с. 61]. Неоценимый вклад в сохранение и преумножение традиций научной школы «Актуальные проблемы уголовного права» вносит Зинаида Александровна Незнамова, которая с июля 2023 года возглавляет кафедру уголовного права имени М. И. Ковалева.

Отдавая дань памяти основоположнику уральской школы уголовного права М. И. Ковалеву, сотрудники кафедры, носящей его имя, с 2004 года проводят масштабное международное научное мероприятие «Ковалевские чтения». Оно ежегодно становится дискуссионной площадкой для обсуждения, в результате которого «за прошедшее десятилетие многие из озвученных на конференции идей воплотились в жизнь» [5, с. 108].

Сфера научных интересов представителей уральской правовой школы многогранна. Некоторые направления в силу различных причин остаются в тени более масштабных теоретических исследований. В этой связи в рамках настоящей публикации будет представлен обзор научных трудов, посвященных вопросам неоконченного преступления. Данная тема является животрепещущей для правоприменителей ввиду большого количества неразрешенных проблем. Поэтому видится необходимым изучить, какие мнения по этому поводу высказывались сотрудниками кафедры уголовного права имени М. И. Ковалева и самим Митрофаном Ивановичем.

Целью проведения исследования является изучение перечня проблемных аспектов неоконченного преступления, освещенных в научных трудах представителей уральской школы уголовного права, для их последующего теоретического осмысления.

Материал и методы

Материалами для исследования послужили научные труды сотрудников кафедры уголовного права имени М. И. Ковалева Уральского государственного юридического университета имени В. Ф. Яковлева (кафедры уголовного права Свердловского юридического института) за период с июня 1954 по апрель 2025 года. Поиск публикаций проводился в фондах Свердловской областной универсальной научной библиотеки имени В. Г. Белинского и научной электронной библиотеки eLIBRARY.RU 1.

Основой исследования стал диалектический метод познания. При изучении материалов использовались историко-правовой и аналитический методы познания.

Описание исследования

Сотрудниками кафедры уголовного права имени М. И. Ковалева подготовлены авторские рекомендации по квалификации неоконченных преступлений [6, с. 46–50; 7, с. 154–191; 8, с. 201–216]. Эти работы представляют исследовательский и практический интерес.

Правоведы уральской школы уголовного права в научных трудах часто касались вопросов о неоконченном преступлении при исследовании проблем соучастия или сложностей квалификации конкретных деяний, ответственность за которые предусмотрена статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ2 (далее — УК РФ).

Так, Е. А. Фролов в своем диссертационном исследовании уделял внимание моменту окончания хищения, настаивая, что таковое «(за исключением разбоя) следует считать оконченным с момента изъятия имущества из владения (фондов) социалистической организации, так как именно с этого момента собственник фактически лишается возможности использовать принадлежащие ему ценности» [9, с. 50].

Позднее данный вопрос был предметом совместного изучения И. Я. Козаченко и В. Н. Курченко. Основываясь на тезисе о том, что в законе нет указания на момент окончания хищения, они проиллюстрировали примерами судебной практики обусловленные этим обстоятельством проблемы квалификации. Кроме этого, авторы уделили внимание сложностям отграничения единого продолжаемого хищения от совокупности преступлений, а также затронули вопрос об отсутствии единого подхода судов при квалификации групповых хищений, когда один участник группы совершает изъятие имущества и скрывается, а другого задерживают с частью похищенного. И. Я. Козаченко и В. Н. Курченко не обошли стороной проблему добровольного отказа от хищения при оконченном покушении. По их мнению, если покушение было окончено и виновный отказался от дальнейших действий, направленных на достижение преступного результата, имеет место не добровольный отказ от совершения преступления, а отказ от повторения преступного посягательства [10, с. 109–117].

Рассмотренные Е. А. Фроловым, И. Я. Козаченко и В. Н. Курченко проблемы квалификации хищений до настоящего времени не решены и составляют предмет многочисленных научных дискуссий. Как видится, одна из основных причин кроется в отсутствии четкого представления о многих аспектах неоконченного преступления как института уголовного права.

По справедливому замечанию И. Я. Козаченко и Е. Б. Козаченко, «развивая уголовно-правовые теории, изучая зарубежное законодательство и международноправовой опыт противодействия преступности, наука уголовного права способствует совершенствованию отечественного уголовного законодательства, его модернизации» [11, с. 167]. В теории уголовного права имеются весьма ценные научные труды, посвященные неоконченному преступлению. Однако до настоящего времени «живут и здравствуют» проблемы, о которых писал в далеком 1954 году М. И. Ковалев.

Будучи еще кандидатом юридических наук, Митрофан Иванович на страницах журнала «Социалистическая законность» вступил в заочную дискуссию с профессором А. Н. Трайниным и раскритиковал идею ученого о необходимости оставить в новом общесоюзном Уголовном кодексе ответственность за приготовление ко всем преступлениям независимо от категории. М. И. Ковалев укорил А. Н. Трайнина за то, что он выдвинул свое предложение без опоры на судебную практику. М. И. Ковалев опроверг приведенный профессором аргумент о том, что при наказуемости приготовления только в указанных в уголовном законе случаях в уголовное право будут внесены формалистические критерии. С точки зрения М. И. Ковалева, ничего формалистического в этом не усматривается, поскольку «будет четко очерчен круг случаев уголовно-наказуемых приготовлений к преступлению, и суды получат возможность руководствоваться строго определенным критерием, что будет способствовать единообразному правоприменению» [12, с. 20–21].

Митрофан Иванович отмечал, что опыт применения норм УК РСФСР 1926 года показал нецелесообразность сохранения ответственности за приготовление ко всем преступлениям. По его наблюдениям, привлечение к ответственности за приготовление имело место в редких случаях, когда степень общественной опасности таких действий значительна и не было сомнений, что это реальное начало преступной деятельности. Он считал, что по многим преступлениям нецелесообразно привлекать к ответственности за приготовление в силу того, что даже оконченное преступление представляет собой сравнительно малую общественную опасность. Кроме этого, правовед подчеркивал, что в ряде случаев сложно доказать факт приготовления, так как преступник далеко не всегда обнаруживает умысел на совершение преступления. Дополнительными аргументами М. И. Ковалева в пользу ограничения наказуемости приготовления категорией преступления стали тезисы о невозможности приготовления к неосторожному преступлению, а также к преступлению с косвенным умыслом и преступлениям с формальным составом, совершаемым путем бездействия [12, с. 22–23]. Позднее точка зрения о том, что неоконченное преступление может быть совершено только с прямым умыслом, высказана еще одним представителем уральской научной школы Г. П. Новоселовым [6, с. 46–47].

В теории уголовного права до сих пор продолжается полемика по затронутым М. И. Ковалевым вопросам о пределах наказуемости приготовления к преступлению. При этом представители уральской школы уголовного права являются противниками полного исключения ответственности за приготовление к преступлению. Так, Е. Е. Мелюханова замечает, что после такого изменения уголовного закона «возникнет необходимость «дожидаться» последующих стадий развития преступной деятельности для обеспечения возможности привлечения лица к уголовной ответственности». Она справедливо утверждает, что «деятельность по выявлению и пресечению преступлений на стадии приготовления не будет иметь уголовно-правового значения. А лицо, осуществляющее приготовительную деятельность, не будет опасаться возможности ее пресечения и привлечения его к уголовной ответственности, что будет способствовать расширению масштабов указанный действий» [13, с. 111].

Разделяя позицию Е. Е. Мелюхановой, следует заметить, что даже сейчас имеются проблемы противодействия приготовлению к преступлениям, совершаемым, например, организованными группами. В частности, на начальном этапе сложно установить факт создания условий для совершения телефонного мошенничества таким преступным объединением. Это становится препятствием для привлечения к ответственности отдельных лиц при условии доказанности приготовления к хищению денежных средств граждан в неопределенном размере [14, с. 20–21].

Кроме этого, отнесение неосторожных преступлений к категории тяжких породило новый виток дискуссии о возможности приготовления к ним. Таким образом, вопросы ответственности за приготовление к преступлению требуют детальной проработки с учетом имеющихся на сегодняшний день правоприменительных проблем.

Возвращаясь к дискуссии М. И. Ковалева и А. Н. Трай-нина, нельзя упустить важную мысль, высказанную Митрофаном Ивановичем в ответ на аргумент заочного оппонента о хрупкости и подвижности границ между приготовлением и покушением на преступление. Основатель уральской школы уголовного права признал наличие этой проблемы, но заявил, что «трудность проведения границы между приготовлением и покушением есть во многом следствие того, что теория уголовного права еще не указала правильных путей установления границы» [12, с. 21].

Приходится констатировать, что в настоящее время в доктрине уголовного права ответа на данный вопрос по-прежнему нет, он продолжает оставаться предметом обсуждения. Анализ неоднозначной правоприменительной практики по уголовным делам о неоконченных преступлениях наглядно иллюстрирует необходимость поиска решения этой проблемы.

Некоторые дискуссионные аспекты квалификации неоконченного преступления были обозначены в 1978 году представителями уральской школы уголовного права Р. Р. Габиакбаровым, Е. А. Фроловым, Ю. А. Ворониным, И. Я. Козаченко, Ю. Н. Юшковым в рецензии на научный труд Б. А. Куринова «Научные основы квалификации преступлений». В-частности, рецензенты поддержали правильность суждения автора о том, что покушение на преступление и аналогичное оконченное преступление образуют повторность. При этом отметили, что «автор ничего не говорит о возможности образования одновременно и совокупности преступлений, хотя это очень важно для разрешения данной категории дел на практике» [15, с. 131]. Кроме этого, представители кафедры уголовного права Свердловского юридического института обратили внимание на спорность рекомендации А. Б. Куринова о правовой оценке ситуации, когда виновный сознавал, предвидел и желал причинения потерпевшему любого вида телесных повреждений, как покушения на причинение наименее опасного из всех желаемых вредных последствий. По мнению рецензентов, «предложенная автором квалификация приводит к тому, что вне поля зрения остаются действия, направленные на реализацию желания причинить потерпевшему более опасный вред» [15, с. 131–132].

Нужно подчеркнуть, что обозначенные в качестве замечаний рецензентов дискуссионные вопросы до настоящего момента обусловливают правоприменительные проблемы и вызывают научный интерес у специалистов по уголовному праву.

Представители уральской школы уголовного права в своих научных трудах уделяют внимание сложностям квалификации неоконченных преступлений при наличии фактической ошибки.

Так, И. О. Ткачев подверг критике обозначенную в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве» позицию о правовой оценке содеянного виновным в ситуациях, когда он, стремясь причинить смерть двум или более лицам, лишает жизни только одного из них. По мнению автора, «содеянное виновным в таких случаях полностью охватывается ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 105 УК» [16, с. 15].

Т. Р. Сабитов, рассматривая правило квалификации преступления при наличии фактической ошибки в его предмете или объекте с точки зрения принципа субъективного вменения, отмечает условность оценки содеянного по статье Особенной части УК со ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК. По его мнению, буквальное толкование этой нормы «означает, что лицо объективно совершает именно то преступление, признаки которого описаны в соответствующей статье Особенной части УК, однако по причинам, не зависящим от его воли, данное преступление не было доведено до конца». Ученый считает, что «если лицо не совершает то преступление, которое указано в Особенной части УК, а выполняет иное деяние, будь то приобретение негодного оружия или вещества лишь внешне похожего на наркотическое средство, то применить ч. 3 ст. 30 УК нельзя». Т. Р. Сабитов констатирует наличие пробела в уголовном законе, который является причиной применения распространительного толкования соответствующих норм уголовного права [17, с. 62–63]. Данная проблема также требует дальнейшего осмысления в контексте совершенствования признаков неоконченного преступления.

Среди научных трудов современных представителей уральской школы уголовного права примечательна публикация Е. Е. Мелюхановой, в которой она обосновывает, что неоконченное преступление является самостоятельной уголовно-правовой категорией, содержащей «определенное количество таких элементов, которые обладают всем комплексом сущностных категориальных признаков». Е. Е. Мелюханова подчеркивает, что «приготовление к преступлению и покушение на преступление также являются уголовно-правовыми категориями. Многоуровневая категоризация обеспечивает систематизацию уголовно-правовой действительности» [13, с. 108–109].

Комплексное исследование всех рассмотренных выше проблем представлено в диссертации А. М. Зацепина. Он уделил им внимание при характеристике неоконченного преступления как элемента дополнительной квалификации [18, с. 107–129]. Отдельно он осветил проблемы дополнительной квалификации приготовления к преступлению, рассмотрев, в частности, вопросы о соотношении понятий «изготовление», «приспособление» и «приискание» орудий и средств совершения преступления, о целесообразности употреб- ления законодателем терминов «орудия» и «средства», хотя, по мнению диссертанта, это не имеет практического значения. А. М. Зацепин проанализировал целесообразность отнесения к признакам приготовления к преступлению сговора на совершение преступления или приискания соучастников преступления [18, с. 278– 302]. При исследовании дополнительной квалификации покушения на преступление диссертант уделил внимание неоднозначности формулировки «действия, непосредственно направленные на совершение преступления» и проиллюстрировал проблему на примере преступлений с формальными и материальными составами. Кроме этого, он проанализировал правила квалификации преступлений при наличии фактической ошибки, заключив, что «судебная практика исходит из правил оценки такой ошибки как покушения на преступление» [18, с. 303–302].

Квинтэссенцией еще одной проблемы квалификации неоконченных преступлений стали разъяснения высшей судебной инстанции по вопросам правовой оценки деяний, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных сетей. Этой новелле посветил свою научную статью И. О. Ткачев. Он проанализировал положения п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 декабря 2022 № 37

сквозь призму степени общественной опасности использования указанного способа в процессе приготовления к преступлению. Автор резюмировал, что «вменение указанного признака при использовании информационнотелекоммуникационных сетей исключительно на стадии приготовления к преступлению уравнивает по степени общественной опасности умышленное создание условий для совершения преступления и деяние, образующее объективную сторону, может повлиять на изменение категории преступления и наказуемость приготовительной деятельности, что противоречит принципу справедливости» [19, с. 74–78, 81]. Эту квалификационную проблему можно считать инновационной. Способ традиционно рассматривается в уголовном праве как признак объективной стороны преступления, поэтому открытым остается вопрос обоснованности рекомендаций высшей судебной инстанции.

Заключение и вывод

По результатам изучения научных трудов представителей уральской школы уголовного права, посвященных неоконченным преступлениям, можно констатировать, что рассмотренные в них вопросы остаются актуальными до настоящего времени, поэтому требуют дальнейшего теоретического осмысления.