Возможности применения цифровых технологий к механизмам прямой демократии в современной России

Финансовый университет при Правительстве РФ, Москва, Россия, ,

Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia, ,

Обращаясь к проблеме внедрения цифровых технологий в электоральный процесс, необходимо указать, что она является предметом изучения целого ряда наук (не только гуманитарных, но и технических). Уникальность предмета нашего исследования связана с необходимостью понимания не только технологической составляющей, но и достаточно сложной социально-политической сферы. Цифровизация затрагивает и экономические, и политические, и социальные отношения, поэтому следует рассматривать данный феномен комплексно. В работах отечественных ученых раскрываются как перспективные направления имплементации цифровых технологий в демократический процесс, так и связанные с этим барьеры.

М.Ю. Карапузов обращается к проблеме повышения эффективности демократических процессов через внедрение механизмов прямой электронной демократии на практике. Рассматривая мировые и российские примеры внедрения в политическую жизнь элементов электронной демократии - электронного голосования (e-voting), сетевой коммуникации, гражданских инициатив, самоорганизации граждан, открытого правительства, автор приходит к выводу, что указанные технологии способствуют прозрачности демократического процесса. Преодоление же рисков, связанных с переходом на цифровой формат, видится в повсеместном внедрении технологии блокчейн, позволяющей обеспечить более высокую степень защиты данных и предупреждение кибератак (например, указанная технология была использована на выборах в Московскую городскую думу 8 сентября 2019 г.) [1].

Е.Н. Малик, рассматривая недавние кейсы - выборы в Мосгордуму в 2019 г. и голосование по поправкам в Конституцию в 2020 г., приходит к выводу, что электронная демократия, являясь скорее формой коммуникации власти и общества, позволяет обсуждать властные решения и интегрировать граждан в политическую сферу, что в целом повышает уровень доверия и консенсуса [2].

Ряд авторов видят в постепенной цифровизации публичной политики и электорального процесса угрозы демократии. В частности, О.Ю. Власова рассматривает эволюцию концепта демократии в цифровую эпоху, когда электронные формы волеизъявления по-разному трактуются гражданами: и как насаждаемые «сверху» авторитарные элементы управления или контроля, и как возникающие «снизу» проявления гражданско-политического активизма. Причиной таких разночтений автор считает тот факт, что цифровой авторитаризм и электронная демократия используют одинаковые механизмы электронного участия. Описывая процесс информационной сегментации современного общества, изоляции сетевых сообществ от альтернативных идей и смыслов (контента), автор подводит нас к концепции «мнимой свободы». Следовательно, информационные воздействия на электорат, управление офлайн-поведением стали более технологизированными в эпоху повсеместной цифровизации и интернетизации [3]. Символизируя данный феномен с помощью сетевого сленга термином «киберпанк», мы осознаем возможные негативные последствия цифровизации для демократических институтов в виде симуляций, манипуляции информацией, ценностной мимикрии и иных эффектов гипертрофированного цифрового потребления. Обособленные сетевые сообщества в перспективе могут пресытиться иллюзорными состояниями и достаточно резко вернуться в офлайн-пространство, стремясь обнаружить противоречия и реальную политическую конкуренцию.

Проблемам эволюции механизмов представительной демократии посвящен научный поиск В.В. Храмушина, который описывает трансформацию концептов прямой и представительной демократии в России в условиях перехода к цифровой экономике и внедрения элементов электронного правительства. Указанные тенденции позволяют на практике реализовать возможности участия граждан в государственном управлении, формировании органов власти, выражать свое мнение по важнейшим вопросам общественно-политического развития и действительно влиять на властные решения. К цифровым информационным технологиям автор относит поисковые и иные алгоритмы, цифровую идентификацию граждан, открытые данные, электронное голосование. Указанные технологии автоматически исключают традиционные препятствия для всеобщего волеизъявления, например, территориальную недоступность или малую мобильность граждан. В новых условиях увеличивается вероятность расширения механизмов прямой демократии (например, электронного референдума), в частности, используются термин «облачная демократия», подразумевающий все больший переход реальной политики в онлайн-сферу [4].

Тем не менее следует учитывать некоторые политико-культурные, ментальные основания политического восприятия и поведения граждан, которые, на наш взгляд, позволяют прогнозировать сохранение высокой роли институтов представительной демократии в цифровом обществе. Полагаем, что в понимании процесса цифровизации необходимо выделить два важных аспекта. С одной стороны, цифровые технологии позволяют каждому гражданину принять непосредственное участие в управлении, принятии решений, выражении мнения по важным для него вопросам общественного развития. Технологически уже в настоящее время можно говорить, что для этих действий нет препятствий. С другой стороны, нужно учитывать низкий уровень политического участия, наблюдаемый в новейшей истории России. Даже имея технические возможности для регулярного участия в политической жизни страны, граждане скорее избирают путь присоединения к «молчащему большинству», особенно если для их активизации не применяются технологии информационного манипулирования.

Мы наблюдаем политическую активность лишь ограниченного количества граждан, причем зачастую связанную с социально-политическим недовольством или протестным поведением. И даже в этом случае исследователи отмечают чаще всего не рациональные формы политического волеизъявления и действия, а результат воздействия сетевых онлайн-структур (сообществ, лидеров общественного мнения, авторитетов в Сети, симулятивных аккаунтов - ботов), причем, как показывают наблюдения, ограниченного во времени (являющегося точечной реакцией на политическое событие). На наш взгляд, политико-культурная обусловленность форм политического участия, его количественных и качественных характеристик, предопределяет характер использования гражданами цифровых технологий.

С политико-психологической точки зрения, и это наглядно продемонстрировал мировой эксперимент по самоизоляции в 2020 г., гражданину необходим реальный контакт. В этой связи, прогнозируя эволюцию механизмов прямой демократии, мы не склонны предполагать их полный переход в онлайн-версию. Такие механизмы прямой демократии, как выборы всех уровней власти, референдум, всенародное обсуждение законопроектов или важных вопросов государственной жизни, подходят для «оцифровывания» в большей мере, чем например, собрания и сходы граждан, обращения в органы государственной власти, участие в управлении делами общества через органы местного самоуправления и даже правотворческие инициативы. Для указанных институтов прямой демократии необходим личный контакт, психологическое вовлечение и наличие мотивации, в том числе участие (членство) в институциональных структурах: инициативных группах, общественных организациях, политических партиях.

Ярким примером может служить система электронных опросов «Активный гражданин», которая была создана правительством Москвы в мае 2014 г. с целью получения мнений горожан по актуальным вопросам развития города. Несмотря на удобный интерфейс, качественный контент, эргономику электронного приложения, платформу используют далеко не подавляющее большинство граждан [5]. На наш взгляд, объяснением могут служить как раз психологические и ментальные детерминанты: гражданин обращается к инструментам самоуправления в случае столкновения с реальной проблемой; гипотетические проблемы не артикулируются и скорее игнорируются индивидуальным сознанием; в массовом сознании еще недостаточно укоренился концепт электронного правительства ввиду объективных противоречий в восприятии онлайн- и офлайн-пространств (часть граждан, преимущественно старшего поколения, склонны доверять офлайн-формам участия, в то время как молодые - онлайн-институтам).

Кроме того, цифровизация политического и электорального процессов, включает не только технологии голосования, но и весь комплекс технологий, обслуживающих процесс волеизъявления. Фактически переход на электронную верификацию документов, удостоверяющих личность, электронные подписи, системы распознавания лиц, системы электронного документооборота внутри органов государственной и муниципальной власти в целом позволяют укрепить демократические институты, повышая прозрачность управленческих процессов. При этом не стоит забывать об угрозах национальной безопасности и рисках, связанных с цифровизацией публичной политики. В качестве примера можно привести регулярные инциденты с кибератаками на сайты органов власти или обвинения во взломе баз данных по электронному голосованию [6].

Таким образом, в результате проведенного описательного исследования можно сделать ряд выводов.

Во-первых, цифровое развитие общества способствует инкорпорации моделей сетевой демократии, демократии участия, упрощая и ускоряя коммуникацию между социально-политическими группами и по линии «власть - общество». Информационный этап мирового развития приводит как демократические, так и авторитарные режимы к внедрению электронных форм гражданского волеизъявления. Но если в условиях недемократического режима цифровизация публичной политики происходит ввиду манипуляции общественным мнением и поведением и позволяет реализовать контролирующую функцию, то в условиях демократии цифровые технологии в электоральном процессе позволяют достигать общественного согласия и вовлекать широкие слои населения в политический процесс.

Во-вторых, в процессе цифровизации публичной политики инициирование политического участия происходит по двум направлениям. По вертикали - от государственной власти к гражданам (директивный формат, который может восприниматься массовым сознанием с «опасениями» потери автономии), и по горизонтали, распространяясь на муниципальном уровне в виде различных инициатив, постепенно оформляясь в более вовлеченные форматы (инициативный формат, который привлекает незначительную часть наиболее активного электората и редко используется политически индифферентным населением).

В-третьих, несмотря на споры в научных и политических кругах о будущих эффектах и результатах цифровизации публичной политики, указанный процесс представляется неизбежным. На наш взгляд цифровая эволюция прямой и представительной демократии, приобретение политическим управлением черт субъект-субъектного взаимодействия, смягчение властных вертикалей хотя бы на муниципальном уровне, формирование новых каналов прямой и обратной связи власти и общества позволят в конечном счете российским гражданам активнее влиять на общественно-политическую повестку дня.