Возникновение и развитие концепции «третьего места» в зарубежной историографии

потенциал, эволюционирующий на основе научно-технических достижений. Именно они определяют динамику и тональность общественных отношений.

Со второй половины XX в. проблема организации культурного пространства большого города достаточно востребована в историографии. Глобальные изменения в политической, экономической и социальной сферах человеческой цивилизации в начале XXI в. стали причиной ее актуализации. Значительное число не только зарубежных, но и отечественных авторов посвятили свои работы изучению различных аспектов данного вопроса. Так, исследователей интересовали особенности формирования городского пространства, его специфика и структура, архитектура, тенденции городской застройки, особенности трудовой занятости населения, благоустройство городов и т.д.

В контексте настоящего исследования особое внимание обращено на освещение в историографии одной из ключевых проблем культурного пространства – организации свободного времени, отдыха, неформального досуга жителей большого города. В зарубежной науке данная проблема, на наш взгляд, завершила стадию своего обсуждения формированием концепции «третьего места» Р. Ольденбурга, которая ознаменовала собой утверждение новых культурных реалий для человека постиндустриального общества, в определенном смысле ставшего заложником техногенной цивилизации и вынужденного жить по ее правилам, но все еще пытающегося отстоять свое право на свободную организацию собственного досуга. Западноевропейская цивилизация, и в особенности США, достигла такого уровня развития раньше других стран, поэтому объективно и трансформации в сфере культуры там произошли быстрее.

В отечественную историографию концепция «третьего места» пришла в начале XXI в., когда книга Р. Ольденбурга (Oldenburg, 1999) была опубликована в переводе А. Широкановой (Ольденбург, 2014). В настоящее время ее обсуждение только набирает обороты и, на наш взгляд, еще не достигло той глубины понимания, которая предполагалась автором. Так, значительная часть отечественных ученых концепцию «третьего места» рассматривает применительно к сфере библиотечного дела (Кряжева, Шакирова, 2019). При этом нередки дискуссии о правомерности применения данной теории к деятельности библиотек по работе с читателями (Плешкевич, 2019; Нещерет, 2019).

Объектом нашего исследования является концепция «третьего места», а предметом – процесс ее возникновения и развития в зарубежной историографии.

Цель исследования состоит в выявлении причин появления и характера эволюции концепции «третьего места» в зарубежной историографии применительно к организации культурного пространства большого города.

Методологическую базу настоящей работы составили принципы историзма и научной объективности. Кроме того, в процессе ее подготовки были использованы: принцип детерминизма, предполагающий взаимную обусловленность конкретного события определенными предпосылками, и принцип всесторонности, обеспечивающий не только полноту и достоверность информации, но и учет всех взаимосвязей при рассмотрении событий и явлений, имеющих отношение к предмету исследования.

Методика исследования обусловлена применением историко-генетического, идеографического методов, а также метода ретроспективного анализа исторической и социокультурной ситуации крупных городов США, выступившей фоном для возникновения концепции «третьего места».

Все работы, оказавшиеся в фокусе нашего внимания, можно условно разделить на две основные группы: исследования общего характера и специальной направленности. К первым можно отнести труды, в которых на теоретическом уровне рассмотрены вопросы эволюции культуры человечества в связи с процессами, протекающими в обществе (Хёйзинга, 2013; Мамфорд, 1986, 2001 и др.). В работах специальной группы рассмотрены отдельные аспекты истории культуры больших городов – вопросы функционирования некоторых социальных групп в определенный исторический период, проблемы иммигрантской молодежи, оказавшейся в индустриально развитых городах (Addams, 1910; O’Connor, 1968; Kenneth, 1922; Bruce, 2015; Lerner, 1957 и др.).

Особое внимание с нашей стороны было уделено работе Р. Ольденбурга, так как именно в ней представлена первая попытка концептуально сформулировать основные проблемы, связанные с потребностью населения больших городов организовать свой отдых неформально. Исследователь рассматривает механизмы формирования таких потребностей, обозначает и анализирует так называемые «третьи места», где такой досуг возможен.

Американский философ и историк Л. Мамфорд в свое время отмечал, что «многообразные требования полного человеческого развития могут быть удовлетворены только тогда, когда игра и работа образуют часть органического целого…» (Мамфорд, 1986). Иными словами, необходимость комфортной организации культурного пространства обусловлена потребностями времени и направлена на решение таких важных вопросов, как создание условий для эффективной трудовой деятельности и снижение социальной напряженности в обществе.

А.С. Ахиезер подверг глубокому философско-методологическому анализу различные аспекты урбанизации и пришел к выводу о том, что они представляют часть единого исторического процесса, в котором общество выступает в качестве «архимедова рычага», способного изменить мир. Ученый был убежден, что подлинную роль города в историческом процессе можно понять и оценить только при условии рассмотрения сути феномена урбанизации через призму формирования и распространения городской культуры (Ахиезер, 1994). Именно она повлекла за собой качественные цивилизационные изменения, втягивая в орбиту своего влияния и другие территории посредством формирования городских агломераций.

Таким образом, культура – динамичный процесс, находящийся в постоянном синтезе (Зиммель, 1996: 457), а проблемы ее качественных изменений связываются научным сообществом с урбанизацией. Потому в XX в. они оказались в центре внимания представителей различных отраслей научного знания – прежде всего философии, социологии, психологии, урбанистики – и продолжают оставаться актуальными до сих пор. Следовательно, рассмотрение данных вопросов через призму истории культуры вполне оправдано и целесообразно.

Й. Хёйзинга, осмысливая качественные изменения в истории мировой культуры, в свое время писал, что «история – это духовная форма, в которой культура отдает себе отчет о своем прошлом» (Хёйзинга, 2013). В 1930-е гг. исследователь в качестве общественного деятеля работал в Международном комитете по интеллектуальному сотрудничеству (предшественник ЮНЕСКО, Лига Наций) и много времени посвятил защите культуры от нараставшей опасности «интоксикации» нацистской идеологии (Хёйзинга, 2013). Вопросы выживания и сохранения подлинной культуры Й. Хёйзинга считал делом интернациональным. Потому любую науку XX в. он отождествлял с гигантской национально-интернациональной организацией, полагая крайне важным для нее взаимодействие широкого круга ученых, обладающих разными точками зрения. Исследователь считал, что именно такой подход должен способствовать более глубокому изучению процессов, протекающих в истории культуры и взаимному обогащению выдвигаемых концепций и суждений. История культуры могла бы только выиграть от такого тесного контакта (Хёйзинга, 2013).

Во второй половине XX в., после завершения Второй мировой войны, самой развитой в технологическом отношении страной мира являлись США, где уже в 1950–1960-е гг. происходило формирование постиндустриального общества. Данное обстоятельство вызвало серьезные трансформации в американской культуре, чему в значительной степени способствовали миграционные процессы и быстро развивавшаяся промышленность. В этот же период стало формироваться антиколониальное движение, в ходе которого целый ряд стран оказался пред выбором собственного пути политического и экономического развития.

Изменение культурного ландшафта и переход к качественно новому уровню развития экономики обусловили необходимость изучения и научного переосмысления глобальной социокультурной ситуации. Заметную роль в этом процессе сыграли крупнейшие университеты мира. США, где ко второй половине XX в. сложились собственные школы социологических и антропологокультурологических исследований, в этом плане стали претендовать на позиции лидера, так как их научный потенциал за годы войны не только не пострадал, но и приумножился. Так, например, в Гарвардском университете под руководством П.А. Сорокина еще в первой половине XX в. сложилась мощная социологическая школа. Воспитанником данного учебного заведения являлся Р. Мертон – один из классиков и крупнейших представителей структурного функционализма. Его педагогическая деятельность была тесным образом связана с Колумбийским университетом, где сформировалось ядро исследователей в области социологии и культурной антропологии, изучавших глубинные процессы развития общества. Здесь же на протяжении длительного времени исследованиями в области прикладной социологии руководил П. Лазарсфельд, разработавший программы преподавания для университетов Осло, Вены, Питтсбурга. Одним из выдающихся выпускников, а затем преподавателей (1959–1971) Колумбийского университета был и И. Вал-лерстайн, который на протяжении длительного времени разрабатывал теоретические вопросы социально-экономического развития общества. Он стал одним из авторов мир-системной теории в социологии, в определенной степени продолжив идеи, высказанные Ф. Броделем о тесной связи истории повседневности с социальными процессами (Бродель, 1993).

В целом можно сказать, что на базе высших учебных заведений Америки возникли и успешно развивались крупные научные школы: модернизации (структурно-функционального анализа – Р. Мертон, П. Лазарсфельд, И. Валлерстайн и др.), культурной антропологии (эволюционизм – Л. Уайт, этнопсихологическое направление – Р. Бенедикт) и другие.

Американский социолог Р. Ольденбург, исследовавший городскую культуру США второй половины XX в. в связи с быстрым ростом субурбии, ставшей обратной стороной урбанизации, впервые ввел в научный оборот термин «третье место». Подходя к проблеме основательно, он изучил культурную жизнь больших городов США, Англии, Германии, Франции, Австрии, Австралии на богатом фактическом материале и обосновал собственное понимание социокультурной ситуации мегаполиса в своих работах: «Отличное хорошее место: кафе, кофейни, общественные центры…», «Празднование третьего места: вдохновляющие истории о “замечательных хороших местах” в центре наших сообществ» (Oldenburg, 1999). Таким образом, разрабатывая концепцию «третьего места», Р. Ольденбург опирался на широкий горизонт достижений других исследователей, в поле зрения которых находились различные аспекты формирования и развития городской культуры, а также факторы, влиявшие на эти процессы.

Льюис Мамфорд, современник Р. Ольденбурга, изучавший историю развития техники и городов мира, считал, что во все времена «образ большого города требовал изрядного человеческого усердия и труда» (Мамфорд, 2001). Наряду с внутренними конфликтами и сопровождавшими этот процесс трудностями, город, тем не менее, раскрыл перед человеком и новые возможности. Ценность исследования Мамфорда состоит в том, что он выделил основные стадии развития города в истории человеческой цивилизации, предложив емкую концепцию, показавшую обусловленность трансформации культуры процессами экономического и социально-политического развития (табл. 1).

Таблица 1 – Основные стадии развития города в истории цивилизации в концепции Л. Мамфорда (Мамфорд, 2001)

№ п/п	Стадия	Характерные черты и функции	Эволюция культуры
1.	Эополис	Формируется прототип города – сельскохозяйственная деревня. Защита, хранение продуктов, жизнеутверждение	Развитие форм коллективного искусства
2.	Полис	Ассоциация деревень с общностью: жизни, земли; собраний, обмена продуктами, предметами ремесла; общее божество и место поклонения	Начало развития образования, науки, искусства. Дифференциация знаний
3.	Метрополис	Формирование городов как центров регионов с преимуществами в расположении, запасах питьевой воды, защищенности и т.п. Развитие торговли	Развитие библиотек, университетов, органов центрального управления, судов
4.	Мегаполис	Концентрация города вокруг бизнеса  и силы, формирование олигархии, финансирующей войну. База сельского хозяйства становится незначительной. Маленькие города объединяются в сеть мегаполисов	Развитие стандартизации культурного производства. Образование становится количественным,  культура  – средством разобщения. Знания отделяются от жизни
5.	Тиранополис	Распространение паразитизма в экономике и социальной жизни. Увеличение разрыва между  классами-«производителями»  и классами-«транжирами». Военные конфликты, голод, эпидемии. Появление диктаторов-гангстеров	Негативные процессы жизни общества парализуют все высшие проявления культуры. Деморализация
6.	Некрополис	Голод, эпидемии, войны истощают город и деревню	Памятники и книги не несут сообщающих знаний

Великобритания стала первой страной в мире, где уже в середине XIX в. была зафиксирована урбанизация. Ее катализатором явилась промышленная революция, ускорившая и развитие транспорта. Стоит отметить, что стабильный рост населения в стране происходил практически на протяжении столетия – с середины XVIII до середины XIX вв., причем не только в крупных, но и в провинциальных городах. В начале XIX в. только жителей Лондона насчитывалось более 100 тыс., а к середине века аналогичных показателей достигли Бирмингем, Лидс и Бристоль. Еще более стремительно росло население Манчестера и Ливерпуля, которые в 1830 г. были соединены железной дорогой. К середине века количество жителей в них увеличилось до 250 тыс. человек. В начале 1860-х гг. уже 38 % англичан проживали в городах с населением более 20 тыс. человек1.

В то же время в США процессы урбанизации были запущены во второй половине XIX в., а к концу столетия миграция сельского населения в города, постепенно становившиеся крупными промышленными центрами, приобрела значительные масштабы. Если в 1860 г. в стране насчитывалось девять городов с населением более 100 тыс. человек, то к 1910 г. их было уже 50. Нарастание процесса урбанизации происходило вплоть до начала 1930-х гг. и подпитывалось быстрыми темпами развития промышленности, а также желанием переселенцев найти хорошую работу и улучшить свое материальное положение. В конце XIX – начале XX вв. усилился поток иммигрантов в США (в основном из Южной и Восточной Европы, с территории Балканского полуострова, Ближнего Востока), которых привлекала стабильность американского государства, высокие темпы его экономического развития, большие возможности самореализации (Валюженич, 2000: 55–60).

В начале XX в. быстро растущие города США – Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, Вашингтон, Даллас и другие – стремительно превращались в мегаполисы (табл. 2), а их население до середины 1950-х гг. продолжало расти (исключая период великой депрессии). Быстрое развитие транспортных коммуникаций катализировало данный процесс. По темпам промышленного развития в XX в. США существенно опережали страны Европы. Мировые войны не затронули их территории, что привлекло в страну не только свежие силы трудовой и интеллектуальной иммиграции, но и сделало ее экономику выгодным объектом для инвестиций.

Таблица 2 – Численность населения крупнейших городов США в XIX–XX вв.1

Мегаполис	Период
	1850	1900	1930	1950	1970
Нью-Йорк	696 115	3 437 202	6 930 446	7 891 957	7 894 862
Чикаго	29 963	1 698 575	3 376 438	3 620 962	3 366 957
Лос-Анджелес	1 610	102 479	1 283 048	1 970 358	2 811 801
Филадельфия	121 376	1 293 697	1 950 961	2 071 605	1 948 609
Хьюстон	2 396	44 633	292 352	596 163	1 232 802
Вашингтон	51 687	278 718	486 869	802 178	756 510
Бостон	136 881	560 892	781 188	801 444	641 071
Даллас	–	42 639	260 475	434 462	844 401

В первой половине XX в. в США стали формироваться сверхурбанизированные зоны (субурбии). В 1920-х гг. городское население США составило более половины всех жителей страны. Значительная его часть проживала в сверхкрупных городах (см. табл. 2).

Процесс субурбанизации с новой силой возобновился после Второй мировой войны, чему в большей степени способствовало развитие автомобильной промышленности США, а также характер государственной жилищной политики, направленной на поощрение частного строительства. В результате с середины XX в. стали быстро развиваться пригородные зоны, что повлекло за собой разделение населения не только по имущественному, но и по расовому признаку (Валюженич, 2000: 70–74).

Усложнявшаяся социально-культурная ситуация крупных городов была подвергнута изучению со стороны социологов, антропологов, представителей феминистского движения, общественных деятелей (Addams, 1910; Kenneth, 1922; O’Connor, 1968). Их работы были опубликованы задолго до выхода в свет исследования Р. Ольденбурга. В трудах упомянутых авторов поднимались вопросы социальной адаптации, освоения культурного пространства, проблема организации досуга больших масс населения. Нередко исследователи выступали в роли не только теоретиков, но и практиков рассматриваемого процесса. Так, крупный общественный деятель, социолог и писатель Джейн Аддамс в 1889 г. основала в бедном квартале Чикаго благотворительную организацию Халл-Хаус (по типу лондонского Тойнби-Холла), ставший одним из первых в Северной Америке центров социальной адаптации (ЦСА) иммигрантов (Харченко, 2021).

В конце XIX – начале XX вв. в среде интеллигенции Великобритании и США начало развиваться движение поселений (Settlement Movement), главный смысл которого заключался не просто в материальной помощи нуждающимся, а в тесном взаимодействии благотворителей с их подопечными. Основатели ЦСА, как правило, сами проживали на территории созданных ими центров, справедливо полагая, что активная благотворительная деятельность должна была воспитывать всех участников процесса. Д. Аддамс в ходе своей многолетней деятельности пришла к выводу о том, что одним из главных обстоятельств, способствующих поддержанию стабильности и здорового морально-психологического климата в обществе, является правильная организация досуга людей. Рассматривая большие возможности индустрии отдыха крупного города в своей работе «Дух молодежи и улицы города» («The Spirit of Youth and the City Streets»), она, тем не менее, констатировала: «И все же весь аппарат для доставления удовольствия крайне неадек-

• ¹    Demographics of the United States [Электронный ресурс] // Wikipedia. URL: https://en.wikipedia.org/wiki/De- mographics_of_the_United_States#:~:text=The%20United%20States%20had%20an,just%20over%20330%20mil- lion%20residents (дата обращения: 05.05.2022).

ватен и полон опасности для любого, кто может к нему приблизиться» (Addams, 1910). Возможность предотвращения формирования дурных наклонностей в среде молодых иммигрантов и сублимации их энергии Д. Аддамс видела в правильной организации их отдыха. Халл-Хаус, обладавший обширной инфраструктурой, готов был предоставить гражданам достойную альтернативу, приемлемую для различных возрастных групп. В ЦСА функционировали разного рода курсы и кружки, художественная студия, библиотека, кофейня. Данное социальное движение нашло своих последователей. К 1920 г. в США уже действовали около 500 подобных центров, в которых жили и работали инициативные женщины (Bruce, 2015).

Таким образом, рассмотренная выше работа Д. Аддамс стала одной из первых, содержавших мысль о необходимости организации культурного пространства большого города, которое могло бы предоставить возможность качественного отдыха его жителям. Особое беспокойство у исследователя вызывало психологическое состояние и судьба молодых иммигрантов, оказавшихся вдали не только от родителей, но и от родины, в абсолютно новой для них социокультурной среде.

Что же касается проблемы места, то впервые в научной литературе США ее начал разрабатывать историк и социолог Макс Лернер. Он обозначил ключевые вопросы формирования американской цивилизации и отметил, что все ее неудачи и успехи, образ жизни и мыслей граждан тесно увязываются с аналогичными аспектами, наблюдавшимися «в странах-прародительницах» (Lerner, 1957). Так, он доказывает, что первоначально значимую роль в исторической судьбе США сыграла Англия и ее культурное наследие, оставившее глубокий след в формировании языка нации, законов общего права, фундаментальных государственных институтов и др. Но в конце XIX в. в регионе стало нарастать немецкое влияние, а в XX в. воздействия на американскую традицию были довольно разнородными. Сам Лернер называет их «многоязыким нашествием». Словом, каждая группа иммигрантов привносила собственные штрихи в процесс формирования американского общества, но, как отмечает исследователь, такое влияние было взаимным и избирательным.

Интенсивное развитие промышленности, транспорта и предпринимательства в конце XIX – начале XX вв. привело к буму градостроительства в США. В этот период быстро развивались Детройт, Лос-Анджелес, Хьюстон, Даллас, Сиэтл, Портленд и другие города, формировалась их специализация. Мегаполисы представляли собой средоточие колоссальной энергии, являясь «продуктом революций в производстве, энергетике, транспорте и коммуникациях» и концентрируя на своей территории большие массы людей. Параллельно росло значение сельскохозяйственных районов, где города выступали центрами сбыта фермерской продукции. Все они нуждались в рабочей силе, недостатка в которой не было: молодежь привлекала в города свобода, романтика и стремление осуществить собственные мечты. Тем не менее социокультурная ситуация в стране далеко не всегда оказывалась благоприятной для развития личности. Продвижение по пути внедрения новых технологий сопровождалось разрушением старых и выстраиванием новых социально-экономических связей, вызывая серьезные трансформации в культуре.

Лернер справедливо отмечал, что американский город, порожденный обстоятельствами технического и экономического развития, безусловно, предоставлял возможности для самореализации людей, но в то же время он обострял проблему человеческого одиночества. Мест для душевного общения с течением времени оставалось все меньше и меньше. «Ни город-гигант, ни уютное предместье в своем сегодняшнем виде не способны решить проблему места в Америке …, не может решить ее и современный городок», – писал М. Лернер (Lerner, 1957). Вместе с тем исследователь полагал, что прогрессирующая децентрализация промышленности и уход ее в пригородные зоны не внесет рокового дисбаланса в формирование культурной среды маленького городка. Развитие современных видов транспорта поможет сделать доступными школы, медицинское обслуживание, развлечения и т.п. Иными словами, в работе Лернера прослеживается определенная доля оптимизма по поводу возможности формирования культурного пространства субурии, которое будет располагать комфортными зонами для качественного отдыха.

В то же время Р. Ольденбург полагал, что, входя в процесс субурбанизации, американская культура теряет нечто важное. Исследуя реалии современной ему социокультурной действительности, он проявлял интерес к неформальной общественной жизни (НОЖ), которая, во-первых, создает ощущение наполненности индивидуального существования отдельного человека, а во-вторых, постоянно подпитывает низовую демократию (Ольденбург, 2014: 9–10). В первой главе своего исследования, расставляя акценты в формулировке понятий, Ольденбург отмечает, что тональность работы «требует более простого» названия ключевых точек НОЖ, находящихся в центре его внимания. Вместе с тем он констатирует отсутствие в разговорном языке такого понятия: «У нас нет никакого достойного аналога французскому “рандеву”. Американский аналог “hangout” имеет негативный подтекст и не отражает всего спектра социокультурных и психологических аспектов общения». Потому, «не найдя подходящего понятия», он решает использовать в своем исследовании термин «третье место», то есть «дом вдали от дома» (Ольденбург, 2014:

• 57). Значимость существования таких точек в пространстве города Ольденбург ставит в зависимость от культурного окружения человека и исторической эпохи.

В отличие от других авторов, на наш взгляд, Ольденбургу удалось обозначить более или менее ясную структуру предлагаемой им концепции «третьего места». Основными ее элементами, оказавшимися в центре внимания социолога, стали проблемы организации полноценной повседневной жизни жителя современного большого города; понимания окружающей среды как важнейшего фактора формирования культуры; осознания одиночества как дезорганизующего фактора; подтверждения интегрирующей социокультурной роли «третьих мест» и их способности заменить собой образ «цельной жилой среды» маленького городка. В результате концепция «третьего места» произвела большой резонанс в обществе и стала достаточно обсуждаемой не только в США, но и по всему миру (Oldenburg, 1999).

Следует отметить, что четкой трактовки понятия «третьего места» Р. Ольденбург не предлагает. Но вместе с тем он описывает характерные черты, которыми оно должно обладать. Ключевым признаком «третьего места» является нейтральность территории, ее доступность и неприметность на первый взгляд («уравновешивающее» пространство), где возможно ни к чему не обязывающее общение. Кроме того, крайне важными факторами признаются душевный и психологический комфорт участников коммуникации. Словом, в процессе общения особую ценность приобретает атмосфера социального равенства, в которой человек оценивается по личностным качествам, а не его материальному положению (Харченко, 2021: 199–204).

Таким образом, Ольденбург стремился понять истинную роль неформальной публичной жизни в создании социокультурного ландшафта большого города, чтобы затем выявить ее влияние на жизнь индивида и нации в целом. Исследуя данную проблему, ученый отмечает, что разрастание субурбанизированных зон носит исключительно коммерческий характер, а представители деловой сферы «демонстрируют свое полное пренебрежение» к сложившимся традициям общения. Осуществляя регламентированную застройку пригородов комфортным жильем, они разрушают устоявшиеся варианты общения, не предлагая новых возможностей. Данную ситуацию Ольденбург считал опасной, ведущей к духовной стерилизации общества, то есть к его разобщению. Специфика «третьих мест», по его мнению, состоит в их важной культурно-исторической роли – сохранении посредством НОЖ механизма преемственности духовных традиций в обществе (Ольденбург, 2014: 60–61).

В работе Р. Ольденбурга явно просматриваются тонкие грани переосмысления феномена игры в культуре, развитые в свое время Й. Хёйзингой. Глобальные потери способствуют вытеснению подлинности из контекста культурно-исторического развития («никто не может отправиться в место, которого нет, и получить опыт, который … невозможен»), что обедняет общество. «Люди сначала формируют окружающую среду…, а затем окружающая среда формирует и контролирует их» (Oldenburg, 1999). Таким образом, среда, в которой человек проживает каждый свой день, является активной формирующей силой. Чем больше в ней позитивных впечатлений, тем здоровее общество.

В России интерес к работе Р. Ольденбурга возник в начале XXI в., когда был осуществлен ее перевод (Ольденбург, 2014). Популяризации исследования в известной степени способствовала рецензия С. Львовского, который, полагаем, стремился к объективности оценок. Тем не менее хотелось бы отметить, что вне поля зрения рецензента осталась беспокоившая автора в процессе работы над книгой проблема1. Вместе с тем согласимся с мнением С. Львовского о том, что работы, подобные книге Ольденбурга, нечасто попадают в поле зрения отечественного читателя. В целом же отметим, что публикации, посвященные данному вопросу, можно разделить на две части: первую составят исследования, анализирующие прикладные аспекты реализации идеи Ольденбурга об устройстве мест неформального общения («хороших третьих мест») с целью организации досуга; а вторую – труды, содержащие теоретическое осмысление проблемы, анализ условий, способствовавших серьезным изменениям в культуре и механизме формирования новых тенденций ее развития.

Таким образом, возникновение и развитие факторов, повлиявших на формирование концепции «третьего места» Р. Ольденбурга, происходило на протяжении всего XX в. и сопутствовало развитию индустриального общества в крупных странах Западной Европы и США. США, совершившие значительный рывок в экономическом развитии, генерировали новые идеи в объяснении социокультурных процессов, развивавшихся в больших городах, и достигли в данной области значительных успехов (Гарвардский и Колумбийский университеты). Сформировавша- яся база знаний сделала возможным возникновение концепции «третьего места», которая представляется значимой и интересной с точки зрения выявления механизмов развития социальнокультурной среды, позволяющей обеспечить жизнеспособность гражданского общества. Рей Ольденбург, размышляя над ключевыми аспектами этой проблемы, не только затронул вопросы формирования культурного пространства постиндустриального общества, но и попытался сформулировать ее методологические основания. Эта проблема, безусловно, актуальна, имеет интернациональные черты и перспективы развития.