Вторая отечественная война и позиция российской социал-демократии

Вторая Отечественная война в истории Российской Империи как важнейшая часть Первой мировой войны началась 19 июля 1914 г. с ноты Германии, и почти весь ХХ в. в советской историографии, базировавшейся на марксистско-ленинской методологии, именно по В.И. Ульянову-Ленину приняла «определенный характер буржуазной, империалистической, династической войны» [13, с. 1]. А чуть позже с «Краткого курса истории ВКП(б)» она стала именоваться «первой империалистической войной» [9, с. 140, 154 и др.]. При этом В.И. Ульянов-Ленин, ради власти не дороживший национальными интересами, посчитав, что «превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг» [14, с. 22], вместе с «маленькой, ничтожной кучкой людей, называющих себя партией» [17, с. 572], за это возьмется и осуществит.

Это обернулось непоправимой трагедией для страны, где лишь недавно в словах первого лица государства – Президента Российской Федерации В.В. Путина прозвучало: «…вот большевики в ходе Первой мировой войны желали поражения своему Отечеству, и, когда героические русские солдаты и офицеры проливали кровь на фронтах Первой мировой войны, кто-то раскачивал Россию изнутри и докачался до того, что Россия как государство рухнула и объявила себя проигравшей – проигравшей стране. Чушь, бред, но это случилось, это полное предательство национальных интересов!». В связи с тем, что «такие люди есть у нас и сегодня» [27], актуально в 100-летнюю годовщину окончания той войны рассмотреть явления патриотизма и антипатриотизма в нашей не столь давней истории.

«Отечество», а равно «отчизна» и «родина», есть основополагающая категория в человеческом бытии, через которую идентифицируются страна как место рождения отдельных людей и их гражданская принадлежность. В православном сознании граждан России, что в XIX в. засвидетельствовал В.И. Даль, эта непререкаемая сущность отразилась в сравнении: «Рыбам море, птицам воздух, а человеку отчизна вселенный круг» [4, с. 724]. Иных более удачных аналогий, как и свидетельств от-чизнолюбия и патриотизма у других народов, сопоставимых с русским на протяжении тысячелетней государственности с момента крещения Руси, вряд ли можно где-то найти. Но сказанное точно в такой же мере, словно подтверждая поговорку «В семье не без урода, а на урода все не в угоду» [24, с. 146], – относится и к явлению прямо противоположного значения, т. е. к антипатриотизму. Феномен этот, ранее игнорировавшийся советской историографией из-за предательской позиции большевиков, и до сих пор не удостаивается широкого внимания российских историков. В связи с этим столь важно знать и помнить теоретические положения ленинского крыла РСДРП об Отечестве и патриотизме.

Российские социал-демократы уже на этапе организационного оформления, тогда еще в единении, приняли в 1903 г. свою первую программу разрушения государственности через «…низвержение царского самодержавия и замену его демократической республикой, конституция которой (в ряду из более чем трех десятков пунктов. – В.П. ) обеспечивала бы: …неограниченную свободу совести…; право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства; замену постоянного войска всеобщим вооружением народа; отделение церкви от государства и школы от церкви» [25, с. 59–63]. Все это, дополняемое иными замыслами подобного толка, будет последовательно реализовываться так называемым большевистским течением, тогда же сложившимся под главенством В.И. Ульянова-Ленина. Именно он, ухватившись за краеугольный тезис марксизма, что «рабочие не имеют отечества» [19, с. 444], с восторгом откликнется на неудачи России в Русско-японской войне 1904–1905 гг. «Порт-Артур капитулировал… Пролетариату есть чему радоваться, – будет он трезвонить и с упоением порочить свой народ. – Генералы и полководцы оказались без-дарностями и ничтожествами… Офицерство оказалось необразованным, неразвитым, неподготовленным… Темнота, невежество, безграмотность, забитость крестьянской массы выступили с ужасающей откровенностью…» [12, с. 151, 152, 155].

Эти слова, свидетельствуя о жгучей ненависти к своей Отчизне того, кто их писал, вскоре станут прологом и большей непристойности. Сразу после начала Первой мировой войны, в сентябре 1914 г., именно вождь большевиков, напомнив «…основную истину социализма, изложенную еще в “Коммунистическом Манифесте”, что рабочие не имеют отечества» [14, с. 20], предопределит общепартийное решение. В последовавший за этим манифест ЦК РСДРП ленинское трактование войдет целиком, без какой-либо правки, открывая разрушительные замыслы содейство- вать поражению своего правительства в войне и превращению ее в гражданскую, как единственно правильного пролетарского лозунга [18, с. 461–467]. К его реализации ленинцы сразу же и приступят, как только с помощью немецких денег (т. е. финансирования российскими противниками) [7, с. 273–279; 11, с. 5–58; 30, с. 40–47], в октябре 1917 г. захватят власть в России.

В этой власти сомкнутся интересы внешнего врага с поработителями внутренними, т. е. милитаризма германского с коммунизмом российским, что в марте 1918 г. завершится подписанием сепаратного Брест-Литовского мирного договора между большевиками и их германскими кредиторами [8, с. 253–255]. Эта постыдная сделка, обсуждавшаяся на VII экстренном съезде РКП(б), завершилась по предложению В.И. Ульянова-Ленина принятием 8 марта 1918 г. резолюции «О войне и мире» большинством в 30 голосов при 12 против и 4 воздержавшихся. В документе говорилось, что «съезд признает необходимым утвердить подписанный Советской властью тягчайший, унизительный мирный договор с Германией» [20, с. 26]. И тут же, осознавая возможность неминуемого гнева русского народа, большевики с трусливой предусмотрительностью примут «Дополнение к резолюции о войне и мире». Этот короткий в два абзаца документ со словами: «Съезд признает необходимым не публиковать принятой резолюции и обязывает членов партии хранить эту резолюцию в тайне. В печать дается только – и притом не сегодня, а по указанию ЦК – сообщение, что съезд за ратификацию» [6, с. 27], будет обнародован только 1 января 1919 г. При этом В.И. Ульянов-Ленин – инициатор и конспиратор сделки уже 28 марта 1918 г. с нескрываемой радостью заявил, что «Россия завоевана большевиками…» [15, с. 128]. Только останавливаться на этом он не предполагал, а в разговоре с Г. Соломоном обнажил главную цель: «Дело не в России, на нее, господа хорошие, мне наплевать, – это только этап, через который мы приходим к мировой революции…» [3, с. 74].

В конце ноября все того же 1918 г., оценивая «патриотизм – одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств, – В.И. Ульянов-Ленин, признаваясь относительно произошедшего, откровенно сказал: “К числу особенно больших, можно сказать, исключительных трудностей нашей пролетарской революции принад- лежало то обстоятельство, что ей пришлось пройти полосу самого резкого расхождения с патриотизмом, полосу Брестского мира”». А далее, обнажая смысл всех коммунистических свершений, довел до «…понимания той истины, что мы приносим и должны принести величайшие национальные жертвы ради высшего интереса всемирной пролетарской революции» [16, с. 190].

Подтверждением реальной приверженности названному курсу на потрясения с величайшими национальными жертвами станет не только действительность жизни, но и первая советская конституция, принятая V съездом советов в июле 1918 г. и вобравшая в себя эту действительность. Шестая статья основного закона страны в первой главе, ленинской рукой начертанной «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», в восторженных тонах зафиксировала разрушительные для России действия Совета народных комиссаров, «провозгласившего полную независимость Финляндии, начавшего вывод войск из Персии, объявившего свободу самоопределения Армении» [10, с. 242].

Документ многозначительный даже для широкого спектра деяний его автора, которого тогдашний управляющий делами СНК В.Д. Бонч-Бруевич называл «теоретическим обоснователем и практическим осуществителем нашего социалистического государства, государства нового типа, великого вождя социалистической революции» [2, с. 83], нашел продолжение во второй программе партии коммунистов. Принимая ее, VIII съезд РКП(б) в марте 1919 г. вновь подтвердил, что «…лжи-вый лозунг защиты отечества как вообще, так в особенности… есть… прикрытие защиты грабительских интересов своей национальной буржуазии» [26, с. 75]. В этих словах коммунистическая сущность повторялась не только более чем убедительно, но, что не менее важно, оставалась основополагающим кредо вплоть до 1961 г., т. е. до принятия третьей коммунистической программы. А это значит, что через призму этого документа надо смотреть и на те испытания, которые были пережиты советскими людьми в период Второй мировой (Великой Отечественной) войны, и на сегодняшнее состояние стран СНГ. Ведь полтора десятка национальных осколков бывшей Российской Империи и есть тот довесок, с которым «незабвенный вождь, начинатель всей новой жизни русского и иных народов» [2, с. 83], дополняя своих европейских наставников, запечат- лелся в марксизме-ленинизме. В связи с чем данное учение, в равной степени чуждое от-чизнолюбию и патриотизму, стало на российской почве объединяющим фактором для теории и практики.

На Х съезде РКП(б), в марте 1921 г. польский коммунист Валецкий, подчеркнув, «что мы не совсем обыкновенная заграничная партия: еще не в очень далеком прошлом мы с вами составляли один общий фронт в борьбе с царизмом, – откровенно и без тени смущения сказал: “Мы являемся не только партией социальной революции, партией борьбы за власть пролетариата против буржуазии, но, следовательно, тем самым являемся и партией государственной измены ”» (курсив наш. – В.П. ) [5, с. 11–12]. Признание точное и не последнее. Ровно через год, уже с трибуны XI партийного форума, ленинский единомышленник – россиянин Н.А. Скрыпник, напомнив, что «единая и неделимая Россия – бывший лозунг деникинцев и врангелевцев… подтверждая коммунистический взгляд, категорично заявил: “Единая неделимая Россия – лозунг не наш. Мы ничего общего не можем иметь с этим лозунгом. Только ненависть и презрение может вызывать прежняя старая царская Россия”, а М.С. Лозовский с места добавил: “Единая неделимая Р.К.П.”» [21, с. 64–66].

Подводя итог вот таким разработкам классиков марксизма-ленинизма по проблеме отечества и беря во внимание согласие большей части членов РКП(б) с такими суждениями, вполне обоснованно их политическую деятельность в период Первой мировой войны можно относить к государственной измене. Это тяжелый урок, который не должен повторяться. В политической борьбе нельзя поступаться интересами своей Родины, это красная черта, переход через которую недопустим. Поэтому действительные российские патриоты, исходя из позиции Президента РФ В.В. Путина, что «фундаментальные основы жизнеспособности нашего государства никогда не вытолкнут таких людей на передовые позиции в государстве» [27], должны знать и помнить об уроках прошлого для блага нашего Отечества.