Выражение персонального дейксиса личными местоимениями русского и бурятского языков

Название явления дейксис происходит от греческого глагола указывать и представляет функцию указания. В современной лингвистике этим термином обозначают главным образом функцию указательных и личных местоимений, некоторых наречий, грамматического времени, а также ряда других грамматических признаков лексических единиц, которые соотносят высказывание с местом и временем самого акта его произнесения.

Персональный дейксис предполагает определенные типы персональной ориентации, являющиеся категориальными значениями лица (1, 2, 3-е лицо, неопределенно-личность, обобщенно-личность). Личные местоимения, как известно, являются основным средством выражения данной категории и представляют собой находящиеся во времени и пространстве персональные точки предметного дейксиса – говорящего, адресата, объект речи, которые могут становиться центром координации в том или ином речевом акте. Благодаря тому, что адресат находится в одном поле сообщения с говорящим и ему известны коммуникативные условия ситуации, он способен понять говорящего в данный момент и идентифицировать объект, т.е. соотнести слово, произнесенное говорящим, с конкретным объектом действительности. Из этого следует, что личные местоимения наиболее приспособлены к осуществлению конкретной (идентифицирующей) референции (термин референция (англ. reference) имеет в своей основе английский глагол to refer «относиться к объекту, иметь в виду (какой-нибудь объект), ссылаться на что-либо»).

В многочисленных толковых словарях как русского [1], так и бурятского [2] языка значения личных местоимений задаются одним списком, при этом смешиваются явления разной природы: значения личных местоимений как средств персонального дейксиса и номинативное значение личных местоимений, переходящих в существительные, например, я как указание на непосредственного участника коммуникации и я как символ духовного мира человека (моё я). На наш взгляд, необходимо разграничивать разные типы употребления личных местоимений в зависимости от того, входит ли в их значение отсылка к участникам акта речи или они приобретают значение назывного слова.

Условно говоря, можно выделить «референтное» и «нереферентное» употребление личных местоимений. Это деление примерно совпадает с тем теоретическим обоснованием перехода дейктической функции личного местоимения мы в номинативную («указания» в «называние»), которое дает К. Бюлер по отношению к местоимению мы: «Но, кажется, оно изначально на шаг дальше, чем я , удалено от пограничной значимости чистого указательного знака. Ибо оно как-то требует формирования класса людей; инклюзивное мы , например, требует формирования иной группы, нежели эксклюзивное. А формирование класса – привилегия назывных слов, языковых понятийных знаков. Вполне возможно, что элемент единственного числа, который, наоборот, на нашей языковой ступени содержится в я, четче проявляется в оппозиции, именно в оппозиции со специальным знаком, обозначающим двойственность или множественность адресата. И этот четко выраженный элемент единичности с логической точки зрения относится не к чистому указанию, а составляет первый шаг называния» [3].

Главным критерием разграничения «референтного» и «нереферентного» личных местоимений является их употребление или по отношению к лицам, которые являются непосредственными участниками коммуникации, или по отношению к неопределенному множеству лиц, не участвующих в акте коммуникации непосредственно. Рассмотрим референтное употребление личных местоимений в русском и бурятском языках.

Личное местоимение 1-го лица ед.ч. - я (би): Дмитрий Ионыч, вы знаете, больше всего в жизни я люблю искусство, я безумно люблю, обожаю музыку, ей я посвятила всю свою жизнь... Я хочу быть ар -тисткой, я хочу славы, успехов, свободы, а вы хотите, чтобы я продолжала жить в этом городе ... (А. Чехов, Ионыч); Би иихэдээ дэмыржэ зуудэлжэ байна бэшэ губ? Минии арюухан Должод сохом мун гэ-эшэ гуш? Би шинии нухэр Цыремпил мунби! - гээд, баhа дахин шанга тэбэрин талана. - Может быть, я сплю? Моя любимая Должид?! Я твой муж Цыремпил! - наконец опомнился он и с нежностью поцело-вал ее (Х. Намсараев, Цыремпил). Как в русском, так и в бурятском языке местоимение я (би) , как правило, имеет референтное употребление, так как «содержание я всегда постоянно: оно обозначает говорящего и только говорящего» [4, с.13], который согласно концепции «указательного поля» К. Бюлера [3, с.79], всегда будет находиться в центре любого речевого высказывания.

Наряду с референтным употреблением возможно употребление местоимения я (би) в номинативной функции (нереферентное употребление) - я (би) вычленяет из действительности личность человека, называя его. Номинативность я (би) выражается в том, что в семантику этого местоимения включаются семантика индивидуальности, субъективности, универсальность, философский концепт: И нет конца и нет начала / Тебе, тоскующее я? (И. Анненский, Листы). В данном примере местоимение я утрачивает свои грамматические свойства местоимения первого лица единственного числа и фактически ведет себя как несклоняемое существительное среднего рода.

Коммуникативная функция говорящего может быть возложена и на местоимение мы (бидэ). Местоимение мы может употребляться в следующих значениях: а) я + ты: (Ваня, мы завтра идем на кон -церт); в значении вы (ты) - (значение мнимой совместности) : Ребята, мы скоро сдаем экзамен (Ребята, вы скоро сдаете экзамен). Как мы себя чувствуем? (Как ты себя чувствуешь ?)

Данные случаи употребления местоимения мы являются референтными, так как в высказываниях содержится отсылка к слушающим как непосредственным участникам речевого акта. Причем типы референции могут быть различны (2-й пример), они зависят от типа коммуникативной ситуации, вернее, от типа дискурса (учительское мы, докторское мы) , а также от коммуникативной интенции говорящего. Ситуативность употребления, к примеру, просторечного: Кто там? - Мы. - А кто вы? - Калмыки. - А много вас ? - Я одна (Из словаря В. Даля) или эмоционально-грубого: Видно, лишний наследничек нам не по нутру? - Как тебе не стыдно предполагать во мне такие мысли? (И. Тургенев, Отцы и дети), связана с тем, какую роль принимает на себя говорящий и какую роль он отводит слушателю.

В отличие от русского языка в бурятском языке существует несколько слов для выражения значения русского местоимения мы: бидэ, бидэнэр, бидэнэд, бидэ хоёр, маанар, маанад (мы), которые в бурятском языке являются местоимениями 1-го лица множественного числа, но первое из них всеобъемлюще по своему значению и чаще употребляется в речи. Бидэнэр, бидэнэд встречаются сравнительно редко. Вероятно, местоимения бидэ, бидэ хоёр и бидэнэр, бидэнэд различаются оттенками смысла - бидэ ( мы ), бидэ хоёр (мы вдвоем) - эксклюзивное значение, когда имеются в виду члены одного и того же коллектива, бидэнэр (мы) бидэнэд (мы) - инклюзивное значение, когда имеется в виду большое количество людей, как говорящих, так и слушающих, и даже членов другого коллектива.

Исследователь бурятских местоимений Ц.Б. Цыдендамбаев считает, что «разница между местоимениями бидэнэр, бидэнэд и маанар, маанад в современном бурятском языке, по-видимому, не столько смысловая, сколько стилистическая. По сравнению с первой вторая пара имеет интимно-разговорный оттенок. Во всяком случае маанар, маанад не употребляется в официальном, публицистическом и тому подобных стилях бурятского литературного языка, но они имеют место в художественной литературе, не говоря уже о разговорном языке» [5, с.138].

На наш взгляд, местоимения бидэнэр, бидэнэд ( и их диалектные варианты маанар, маанад) бидэ хоёр являются средствами референции, т.к. они имеют значение мы, все, кто присутствует здесь, т.е. обозначает непосредственных участников речевой ситуации: Цыремпил! Бидэнэй hанаа 6y зобоогыш! - Цыремпил! Не беспокой нас! (Х. Намсараев, Цыремпил); местоимение бидэ хоёр обозначает определенное множество людей (два человека), подлежащее параметризации по объему, тем самым являющееся дейктическим знаком и, следовательно, использующееся в референтном употреблении: Бидэ хоёр нэрэ туроо асуулсаагуй байна гээшэлди - Ведь мы с тобой не спросили друг друга об имени (Х.Намсараев, Цыремпил).

Думается, местоимение бидэ может использоваться как в референтном, так и в нереферентном употреблении, поскольку может обозначать и людей, непосредственно присутствующих здесь и сейчас, так и некую группу людей, объединенных одними взглядами, убеждениями («наш народ», «я и мои единомышленники», «я и люди моего круга, нашего времени» и т.д.): Хэн бидэниие мYлжэнэб, хэн бидэниие дарланаб, - тэдэ манай эблэршэгрй дайсад! - Кто нас притесняет, кто у нас отбирает последнее, те -наши непримиримые враги (Х. Намсараев, Цыремпил).

Особенности референтного употребления личных местоимений ты (ши), вы (та) связаны с их функциональным предназначением – обозначать слушающего, т.е. собеседника в речевом акте, а также с проблемой адресации. Чаще всего и в русском, и в бурятском языках данные местоимения являются средствами референции, так как любое коммуникативно-прагматическое пространство прежде всего включает в себя говорящего и адресата высказывания, который и выражается этими местоимениями. Но местоимение ты (ши) в обоих языках может быть употреблено говорящим в обращении к самому себе, обычно это происходит при внутренних диалогах, когда говорящий обращается к себе как к собеседнику, но в данном случае оно обозначает самого говорящего: «Ты хотел вторично изведать счастья в жизни, говорил он сам себе» (И. Тургенев) - «Ши бури хYгшэрееш», - гэжэ тэрэ еврее еертее хэлэдэг hэн» -«Ты совсем стал стар», - говорил он сам себе (Х. Намсараев). Местоимение ты также может быть использовано в обращении к близкому, дорогому образу («Татьяна, милая Татьяна! С тобой теперь я слё-зы лью; ты в руки модного тирана уж отдала судьбу свою» (А.С. Пушкин, Евгений Онегин) или Теэд шимни хаанабши, инаг дуран ? Шимни, шэдитэ мэдэрэлни. Шимни, сэлгеэ наhамни. - Где ты, моя лю-бовь?/ Ты моё волшебное чувство./ Ты моя жизнь (Д.Улзытуев, Инаг дуран). Здесь налицо нереферентное употребление местоимений, так как реального адресата в данной коммуникативной ситуации нет.

В отличие от русского языка в бурятском наблюдаются разные формы словесного выражения личного местоимения вы - таанар, таанад, та. В качестве уважительной формы используется местоимение та, в значении ты + он (она) - таанар, таанад. Причем местоимение та может употребляться как в значении единственного (как форма вежливости), так и в значении множественного числа (в значении вас много). В единственном числе это местоимение употребляется в форме вежливости: НYXэрни, та юу хэ-лэжэ байнат ? - Друг мой, что Вы говорите? (Х. Намсараев, Цыремпил).

В форме множественного числа 2-го лица та употребляется в сочетании с числительным хоёр «вдвоём», гурбан «втроём» и др., например: Бэлигтэ: Зай, та хоёр эбтээ оробо гут? Билдаа: Жаргал бидэ хоёрой али хэрэлдэхэ, али эбтэй орохомнай барагдаха h эн гу. Бэлигтэ: Ну вы (букв. вы вдвоём) по -мирились ? Билдаа: Мы ведь с Жаргалом без конца то ссоримся, то миримся (Н. Балдано, Шэлэгдэмэл пьесэнγγд); а также в сочетании со словами в форме множественного числа, обозначающими людей, лиц и т.д.: - Та нYXэдyyдтээл найдаха байнам - Я надеюсь только на вас, товарищи (Х. Намсараев, Пье-сэнγγд) [5, с. 138].

Местоимение вы, та, таанар, таанад обычно встречаются в референтном употреблении, когда обозначают реального адресата – единичного или коллективного. Но они могут иметь и обобщенное значение: 1) когда имеется конкретный адресат обращения, но он заведомо не может воспринять это обращение; 2) когда вы - человек вообще, или человечество, или некоторая категория людей: Я не знаю, где вы и где мы, / Только знаю, что крепко мы слиты (И. Анненский, Петербург). За противопоставленными курсивными мы и вы стоят живые и умершие жители города. В таком случае имеет место нереферентное употребление данных местоимений.

Для обозначения позиции неучастия в общении используют личные местоимения 3-го лица. Термин «личные» для местоимений 3-го лица является, на наш взгляд, не совсем удачным, поскольку как в русском, так и в бурятском языке у местоимений 3-го лица следует различать два основных значения: 1) собственно личное, т.е. такое, когда местоимение называет лицо, отсутствующее в момент речевого акта, но на которое указывает участник речевого акта – говорящий; 2) собственно указательное (как указание на не-лицо). Как правило, основная функция местоимения 3-го лица заключается в анафорической отсылке к объекту ситуации: Он засмеялся и тоже встал, и оба пошли к дому. Она, высокая, красивая, стройная, казалась теперь рядом с ним очень здоровой и нарядной: она чувствовала это, и ей было жаль его и почему - то неловко (А. Чехов).

В данном фрагменте отсутствует номинация объектов, она была осуществлена во вводящем контексте, мы видим здесь указание на лица, не участвующие в акте коммуникации, обозначенные личными местоимениями 3-го лица он, она, и, следовательно, здесь имеет место нереферентное употребление местоимений, которое является основным для местоимений 3-го лица.

Однако в определенных обстоятельствах местоимение 3-го лица в русском языке может содержать и собственно дейктическое значение и являться средством референции, например, в сочетании с жестом говорящего или когда оно приобретает значение ситуативного указания «на конкретный объект речи, известный собеседнику или воспринимающему лицу» [6]: 1 . Полковник и лейтенант стоят перед стро-ем. Полковник (лейтенанту): Для выполнения задания возьмёшь его, его и его (указывает на нужных солдат). 2. В коридор выходит Маша, побледневшая, похудевшая. Слабо улыбнулась. - Владик? - Он! -Откуда ты? [7, с.107].

Сравнивая две ситуации, можно заметить некоторые оттенки в семантическом употреблении местоимения он (и его косвенных формах). В первом случае происходит жестовая актуализация, во втором местоимение он употреблено в значении «тот самый, именно он» [6]. При этом референтное употребление наблюдается и в том, и в другом случае. Соответственно местоимения третьего лица могут иметь референтное употребление тогда, когда предполагается наличие ситуационного компонента, иначе говоря, имеется ситуативная обусловленность слова, имеющего соотнесенность с конкретной действительностью.

В бурятском языке вообще нет специальных местоимений 3-го лица. Их функцию выполняют указательные местоимения энэ (этот, эта, это), тэрэ (тот, та, то) для единственного числа и эдэ (эти), тэдэ, тэдэнэр (те) для множественного числа. Эти слова могут выполнять функции личных местоимений, поэтому их иногда называют лично-указательными. Бурятские указательные местоимения становятся почти тождественными личным местоимениям, когда они благодаря аффиксации или условиям контекста приобретают значение лица, что наблюдается в трех случаях:

• 1)    когда указательные местоимения как в единственном, так и во множественном числе принимают личные притяжательные частицы [5, с.140], например: Согто : Энэ ш өөрөө ойлгоно ё h отой … – Цог - то : Он сам , должно быть , понимает … Жаргал : Бүргэдэй ерээ h ал , ба h ал тэдэмни ерэхэ юм бэзэ … Али , эдэ ш энэ ерэбэд гy ? – Жаргал : Если Бургыт придёт , то они , наверно , опять заявятся … Да они вон , ка жись , идут ? (Балдано Н. Шэлэгдэмэл пьесэнγγд);

• 2)    во множественном числе, например: Тэдэнэр хаана ошооб ? – Куда они ушли ?

• 3)    в косвенных падежах, например: Би тэрээниие хараагyйб – Я его не видел ; Тэдэнэр h ээ бэшэг ерээ – От них пришло письмо .

В рассмотренных случаях местоимения означают не столько эти , те, сколько эти лица (или люди) и те лица ( те люди), что бывает особенно заметно при самостоятельном их употреблении.

Обычно бурятские местоимения энэ , тэрэ употребляются в сочетании со словом хүн « человек » . Точнее, бурятское слово энэ употребляется только в значении этот ( эта , это ) , а форма мн.ч. эдэ свободно употребляется как в значении указательного эти, так и в значении вежливой формы они ( Иван Петрович эндэ h ууна . Эдэ (буквально эти в значении они ) маанадта хэлэжэ yгэхэнь . – Иван Петрович здесь присутствует . Они ( вежливая форма ) нам расскажут …).

Слова энэ , эдэ указывают только на людей, которые присутствуют, когда что-либо говорится о них, следовательно, здесь имеет место референтное употребление данных местоимений, например: Энэ хүн ( букв. этот человек ) манайда yсэгэлдэр ерэ h эн юм – Он приходил к нам вчера .

На отсутствующие лица или находящиеся в отдалении, причем отдаленные не только в пространстве, но и во времени, указывают слова тэрэ « тот » и тэдэ « те », как уже было сказано выше, обычно в сочетании со словом хүн , хүнүүд « человек », « люди »: тэрэ хүн « тот человек », тэдэ хүнүүд « те люди »: Тэрэ басаган уллажа h уу h ан гуталаа орхижорхёод , h уга харайн бодожо , аяга дотор у h а хэжэ гараа угаагаа . – Отложив в сторону унты , которые она подшивала , проворно вымыла над тазом руки… (Х. Намсараев), т.е. эти местоимения в бурятском языке обычно используются в анафорической функции и не обладают референтными свойствами.

Итак, как в русском, так и бурятском языке в системе указателей личные местоимения являются универсальным средством выражения персонального дейксиса и эта функция является для них ведущей. Основная (дейктическая) функция личных местоимений обусловливает их использование в языке как основных средств референции. Нереферентное употребление личных местоимений возможно в том случае, когда местоименные единицы не могут выражать значения детерминации и под воздействием коммуникативных установок приобретают отдельные компоненты номинативной семантики. Это возможно в том случае, если местоимение попадает в окружение, которое отодвигает на второй план их первичную (дейктическую) функцию.

Использование средств выражения референтного употребления личных местоимений в бурятском языке гораздо шире, чем в русском: личные местоимения русского языка представлены в виде одной лексемы, в бурятском языке для обозначения одного местоимения используется несколько лексем; в бурятском языке есть специальные частицы, разграничивающие референтное и нерефентное употребление личных местоимений и т.д.