Заимствованные названия напитков в текстах А. С. Пушкина

Еда является важной частью культурного кода любой эпохи и источником создания ярких метафорических образов. Неслучайно гастрономическая тема – одна из излюбленных в творчестве Пушкина. Значительная часть слов гастрономической сферы относится к заимствованиям. Для пушкинской эпохи, как, впрочем, и любого другого времени, лексические заимствования – это то, без чего русский язык не мог бы полноценно развиваться.

Цель статьи – описание заимствованной гастрономической лексики, в частности наименований напитков, с точки зрения истории ее вхождения в русский язык, а также выявление особенностей ее употребления в языке художественной литературы. Объектом изучения являются заимствованные названия напитков в поэтических и прозаических текстах А. С. Пушкина. Исследование проводится в рамках лексикосемантического, лингвокультурологического и функционально-стилистического направлений. Заимствования рассматриваются не только в лингвистическом, но и в культурно-историческом аспекте, что необходимо для понимания особенностей межъязыковых связей. Научная новизна статьи заключается в том, что в ней впервые проводится всесторонний анализ лексических единиц, обозначающих напитки, в пушкинских текстах – этимологический, функционально-семантический, лингвокультурологический и т. д.

В ходе исследования необходимо было решить ряд задач: 1) отобрать из текстов произведений Пушкина заимствованные слова, именующие напитки; 2) рассмотреть лексикографическую характеристику данных слов по разным толковым словарям с точки зрения их отнесенности к определенному языку-источнику; 3) классифицировать данные наименования на основе их лексико-семантических показателей; 4) выявить художественную функцию названий напитков в текстах А. С. Пушкина.

Теоретической основой статьи являются работы И. А. Бодуэна де Куртенэ [1963], Ю. С. Сорокина [1965], Л. М. Баш [1989], Л. П. Крысина [2004] и др. И. А. Бодуэн де Куртенэ пишет о том, что «нет и быть не может ни одного чистого, не смешанного языкового целого» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 363]. На трудности определения термина «заимствованное слово» указывает Л. П. Крысин. Одна из них заключается в том, что признаки, по которым определяется заимствованное слово, часто выявляются в двух аспектах: диахроническом и синхроническом. Поскольку заимствованные слова усваиваются со временем, чтобы их выделять, необходимо учитывать этимологические и исторические факто- ры [Крысин 2004: 37]. Наиболее подробную классификацию заимствованной лексики предлагает Л. М. Баш, объединяя в ней хронологический и этимологический аспекты. Чтобы провести историко-диахронный анализ заимствований в русском языке, автор проводит периодизацию русского языка [Баш 1989: 23–24]. Ю. С. Сорокин в книге «Развитие словарного состава русского литературного языка. 30-90-е годы XIX века» высказывает мнение, что появление заимствованных слов прежде всего связано с необходимостью наименования новых понятий [Сорокин 1965: 56].

Теоретическая значимость статьи заключается в выявлении особенностей развития русского литературного языка XVIII–XIX вв., в том числе участия иноязычных элементов в процессе формирования русской лексики этого периода.

Практическая ценность обусловлена тем, что результаты исследования могут использоваться как учебный материал для занятий по лексике русского языка и русской литературе, а также в процессе освоения иностранными учащимися русских кулинарных обычаев и традиций.

В данной статье применяются метод сплошной выборки, описательный метод и контекстуальный анализ. Мы рассматриваем заимствованные названия напитков в произведениях А. С. Пушкина, включая его поэтические и прозаические тексты, а также письма. Источником материала явился «Словарь языка Пушкина» В. В. Виноградова, Национальный корпус русского языка и собственные изыскания.

В произведениях А. С. Пушкина отмечено 36 наименований напитков, в числе которых 10 исконных слов и 26 заимствованных. К исконным названиям относятся следующие слова: напиток (2), вино (176), водка (33), пиво (19), мед (10), горелка (2), наливка (4), брага (1), квас (5), кисель (5) – всего 257 словоупотреблений.

Поэзия и проза Пушкина, в том числе письма, согласно «Словарю языка Пушкина» [Словарь языка Пушкина 2000] и другим источникам, включают 26 заимствованных названий напитков: чай (41), кофе (5), кофей (1), лимонад (3), кумыс (3), шампанское (23), ром (19), пунш (17), лафит (7), Аи (6), мадера (5), Бордо (3), Вдова Клико (2), вино кометы (2), грог (2), рейнвейн (2), арак (1), мозель (1), Моэт (1), кло-д-вужо (1), Сен-Пере (St Пере) (1), сотерн (1), шабли (1), шнапс (1), токайское (1), портер (1) – всего 151 словоупотребление.

Среди приведенных заимствованных наименований 5 относятся к повседневным напиткам. Среди них первую позицию по числу словоупотреблений занимает слово чай. Оно было заимствовано в XVIII в. из тюркских языков, где чай происходит от северо-китайского čhā «чай» [Шанский, Боброва 2002: 362]. Став неотъемлемой частью русской культуры, слово чай утратило свое экзотическое происхождение и стало источником образования новых слов, таких как чайный, чайник, чаёвник, чаепитие. Пушкин поэтизирует чай как символ русской провинциальной жизни.

Приведем отрывок из третьей главы (1824) романа «Евгений Онегин»:

Разлитый Ольгиной рукою,

По чашкам темною струею

Уже душистый чай бежал, И сливки мальчик подавал.

[Пушкин 1960, т. 4: 72]

Рассматривая трансформацию семейной идиллии в романе, С. И. Ермоленко в статье «А Дуня разливает чай...» пишет, что «“ душистый ”, ароматный, щедро заваренный (“темной струею” “бегущий” “по чашкам”) чай, и даже “сливки” к нему – всё это символы уюта, домашнего тепла» [Ермоленко 2016: 218].

В «Евгении Онегине» отмечено 9 словоупотреблений слова чай .

Другими коннотациями наделено слово чай в романе «Капитанская дочка»: Я поднес ему чашку чаю ; он отведал и поморщился. Ваше благородие, сделайте мне такую милость, – прикажите поднести стакан вина; чай не наше казацкое питье [Пушкин 1960, т. 5: 299].

Слово кофе заимствовано в середине XVII в. из английского языка, где coffee происходит от арабского слова qahwe «кофе», которое является контаминацией эфиопского Kaffa – названия места, откуда происходит кофе, и созвучного ему арабского qahwe «вино» [Шанский, Боброва 2002: 152]. У Пушкина мы встречаем два варианта этого слова: кофе и кофей .

Утро Онегина в деревне описано в четвертой главе (1824–1826):

В седьмом часу вставал он летом

И отправлялся налегке

К бегущей под горой реке;

Потом свой кофе выпивал, Плохой журнал перебирая, И одевался…

[Пушкин 1960, т. 4: 88]

Слово кофей встречается в романе один раз – в седьмой главе (1827–1828):

Вот это барский кабинет;

Здесь почивал он, кофей кушал.

[Пушкин 1960, т. 4: 138]

Как отмечает Ю. М. Лотман, «в начале XIX века в Петербурге пили и кофе, и чай, но усадебное застолье было предпочтительно чайным»

[Лотман 1983: 304–305]. Д. П. Таранов считает, что отношение героев романа «Евгений Онегин» к чаю и кофе отражает разное понимание ими русских культурных традиций XIX в.: «Татьяна не искажает исконную, душевную функцию чая. …Онегин же не ощущает потребности приобщиться к чайной церемонии и предпочитает ей “кофейную традицию” на английский манер, пьет кофе достаточно строго, сдержанно, в одиночестве» [Таранов 2020: 54].

Слово лимонад занимает особое место в жизни и творчестве Пушкина. В. И. Газетов в статье «Пушкинские трапезы» пишет: «О прохладном отношении Пушкина к крепким напиткам рассказывал служивший его камердинером в 1831– 1833 годах Никифор Емельянович Фёдоров – спустя много лет после гибели поэта отвечая на вопросы Н. А. Лейкина на Пушкинском празднике в Москве, он утверждал, что Александр Сергеевич “лимонад очень любил. Бывало, как ночью писать, сейчас ему лимонад на ночь и ставишь. А вина много не любил. Пил так, т. е. средственно”» [Газетов 2018].

Лимонад (фр . limonade <  итал . limone ) – сладкий прохладительный напиток, обычно на лимонном соке [Крысин 2006: 437]. Мы встречаем это слово в повести «Пиковая дама» (1833): Германн выпил стакан лимонаду и отправился домой [Пушкин 1960, т. 5: 260] – и в повести «Станционный смотритель» (1831): Он поминутно просил пить, и Дуня подносила ему кружку ею заготовленного лимонада . Больной обмакивал губы и всякий раз, возвращая кружку, в знак благодарности слабою своей рукою пожимал Дунюшкину руку [Пушкин 1960, т. 5: 90].

Кумыс (тюрк . kumyz, kymys ) – кисломолочный напиток из кобыльего молока [Крысин 2006: 416]. Это слово дважды встречается в поэме «Кавказский пленник», являясь частью описания быта горцев Северного Кавказа:

С улыбкой жалости отрадной

Колена преклонив, она

К его устам кумыс прохладный

Подносит тихою рукой .

[Пушкин 1960, т. 3: 94]

Черкешенка, тропой тенистой,

Приносит пленнику вино,

Кумыс , и ульев сот душистый,

И белоснежное пшено

[Пушкин 1960, т. 3: 96]

Самое популярное из заимствованных наименований алкогольных напитков в произведениях Пушкина – шампанское , производное от названия французской провинции Champagne, где выращивали соответствующий сорт винограда и изготовляли из него игристое белое вино [Кры-син 2006: 880].

Приведем отрывок из первой главы (1823) романа «Евгений Онегин»:

Друзья и дружба надоели,

Затем, что не всегда же мог

Beef-steaks и страсбургский пирог

Шампанской обливать бутылкой.

[Пушкин 1960, т. 4: 25]

В стихотворении «Пирующие студенты» (1814) шампанское олицетворяет молодость как праздник жизни:

Скорее скатерть и бокал!

Сюда вино златое!

Шипи, шампанское , в стекле.

[Пушкин 1959, т. 1: 250]

В одноактной пьесе «Моцарт и Сальери» (1830) слово шампанское произносит Сальери, стараясь отогнать плохие предчувствия своего друга:

Рассей пустую думу. Бомарше

Говаривал мне: «Слушай, брат Сальери,

Как мысли черные к тебе придут, Откупори шампанского бутылку Иль перечти “Женитьбу Фигаро”». [Пушкин 1959, т. 4: 330]

Шампанское символизирует у Пушкина полноту жизни и радость человеческого общения. Большинство таких словоупотреблений приходится на прозаические произведения.

В начале повести «Выстрел» (1830) Сильвио представлен как человек небогатый, что противоречит следующему описанию: Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою [Пушкин 1960, т. 5: 51].

В повести «Пиковая дама» (1833) появление шампанского оживляет разговор и словно само в нем участвует: Те, которые остались в выигрыше, ели с большим аппетитом, прочие, в рассеянности, сидели перед пустыми своими приборами. Но шампанское явилось, разговор оживился, и все приняли в нем участие [там же: 233].

Слова шампанское и разговоры являются ключевыми и в следующем отрывке из романа «Дубровский» (1833): Несколько бутылок горского и цимлянского громко были уже откупорены и приняты благосклонно под именем шампанского , лица начинали рдеть, разговоры становились звонче, несвязнее и веселее [там же: 193]. В. В. Похлебкин определил значение слова полушампанское , обнаруженного в повести «Гробовщик»: «Полушампанское – это дешевый продукт отечественного производства, шипучий, как шампанское, и изготовленный из яблочного сока, – нечто напоминающее сидр» [Похлебкин 1998: 141].

Пушкиным воспеты четыре наиболее славящихся марки шампанского: Аи , St.-Pere – Сен-Пере , Вдова Клико и Моэт . Аи (фр. ai ) – название сорта шампанского по имени городка в Шампани [ТСРЯ 1935, т. 1: 19]. Мы встречаем это слово в «Послании к Л. Пушкину»: «Что же? будет ли вино?..» (1823), где образ Аи ассоциируется с любовью:

В лета красные мои,

В лета юности безумной,

Поэтической Аи

Нравился мне пеной шумной, Сим подобием любви!

[Пушкин 1959, т. 2: 505]

В четвертой главе романа «Евгений Онегин» (1824–1826) Пушкин уподобляет Аи ветреной любовнице:

К Аи я больше не способен;

Aи любовнице подобен

Блестящей, ветреной, живой, И своенравной, и пустой...

[Пушкин 1960, т. 4: 91]

Вино кометы – так называлось французское вино из винограда урожая 1811 г. Урожай этого года оказался очень хорошим, чему способствовало не только поверье виноделов о благодатном влиянии кометы на виноград, но и жаркое лето и теплая осень. Тогда утверждалось, что виноград кометы был лучшим после 1540 г. [Кузнецов 1930: 72]. Позже изображение кометы начали помещать на пробки и этикетки. «Именно, в “Библиотеке для чтения” 1843 г. в отделе “Новые книги” (март, стр. 50) есть фраза: “Вина 1811 года, ознаменованного появлением новой кометы, до сих пор славятся под названием vins de la comète”, а фельетонист “Северной Пчелы” (№ 68 от 27 апреля 1843 г.), рассуждая о комете как о теме для фельетона, писал: “притом одна из комет, именно комета 1811 г., удостоилась бессмертия на шампанских пробках, что гораздо важнее литературной славы. Тысячи людей, которые вовсе не слыхали о литературных знаменитостях и не знают имени ни одного астронома, очень благосклонны к кометному вину, vin de la comète”. Судя по этим цитатам, выражение “вино кометы” следует признать галлицизмом, каких немало встречается в языке Пушкина начала 20-х годов» [там же: 74].

В романе «Евгений Онегин» в первой главе (1823–1824) читаем:

Вошел: и пробка в потолок,

Вина кометы брызнул ток,

[Пушкин 1960, т. 4: 17]

Когда речь идет о вине кометы, имеется в виду шампанское Вдова Клико (фр. Veuve Clicquot), чей успех в России был связан с оккупацией Реймса (города, который входил в регион Шампань) русскими войсками в 1813 г. Именно в это время русские офицеры имели возможность распробовать это шампанское из винных погребов фирмы «Вдова Клико», принадлежавшей вдове Франсуа Клико. И потом, в 1814 г., для выхода этой марки на российский рынок в Петербург было направлено 75 ящиков шампанского, в том числе и шампанское Клико розлива 1811 г., которое стало популярным в России [Выскочков 2005: 147].

Шампанское Моэт – Моэт э Шандон (фр. Moët & Chandon ). Компания была основана в 1743 г. Клодом Моэтом во французском городе Эперне, которая завоевывала зарубежный рынок (в том числе и рынок России) уже в XVIII в. Фирма являлась поставщиком маркизы де Помпадур и одним из поставщиков Наполеона, отчего получилось другое название шампанского – Императорский Брют . В 1832 г. в бизнес включается зять правнука основателя – Пьер Габриэль Шандон и с тех пор фирма носит название «Моэт э Шандон» [Зыбцев 2001: 258–259].

Оба вина Пушкин с благоговением упоминает в четвертой главе «Евгения Онегина» (1824– 1826):

Вдовы Клико или Моэта

Благословенное вино

В бутылке мерзлой для поэта

На стол тотчас принесено.

[Пушкин 1960, т. 4: 91]

Названия двух вин, Сен-Пере и Мадера , соседствуют в тексте «Послания к Л. Пушкину» (1823):

Погреб мой гостеприимный

Рад мадере золотой

И под пробкой смоляной

St Пере бутылке длинной.

[Пушкин 1959, т. 2: 505]

St Пере – это вино из французской коммуны Saint-Péray в регионе Рона – Альпы. Мадера – вино, которое производилось на португальском острове Мадейра (порт. madeira «лес, древесина»). Вина данного типа могут быть как сухими, так и десертными [ЭНИ «Пушкин»]. Шутливой интонацией окрашено упоминание мадеры в письме Н. Н. Пушкиной от 2 сентября 1833 г. из Нижнего Новгорода в Петербург: На другой день в книжной лавке встретил я Николая Раевского. <…> Отобедали вместе глаз на глаз (виноват: втроем с бутылкой мадеры ) [Пушкин 1962, т. 10: 137].

В произведениях Пушкина встречаются названия обычных в быту 20–30-х гг. XIX в. вин. Среди них бордо – легкое красное французское вино.

В четвертой главе романа «Евгений Онегин» (1824–1826) поэт обращается к бордо как к близкому другу:

Но ты, Бордо , подобен другу,

Который, в горе и в беде,

Товарищ завсегда, везде,

Готов нам оказать услугу

Иль тихий разделить досуг.

Да здравствует Бордо , наш друг!

[Пушкин 1960, т. 4: 91]

Как мы видим, Пушкин поэтизирует вина, уподобляя аи ветреной любовнице, мадеру – желанной гостье, которой рад гостеприимный погреб, или приятелю, бордо – верному другу.

Названия вин типа бордо , упоминаемые Пушкиным, – кло-д-вужо и лафит . В 1820 г. особенно славилось вино кло д’вужо , или по-французски Clos de Vougeo, названное по имени знаменитого виноградника Бургундии [Лотман 1983: 254]. Лафит (фр. lafite ) обозначает сорт красного французского вина. Слово происходит от названия поместья в южной Франции – замка Лафит ( Сhâteau Lafite ) [БТСРЯ 2006: 488].

Лафит и кло-д-вужо Пушкин объединил в шутливых строчках о «ненабожном желудке» из послания В. Л. Давыдову («Меж тем как генерал Орлов…») (1821):

Еще когда бы кровь Христова

Была хоть, например, лафит …

Иль кло-д-вужо , тогда б ни слова,

А то – подумай, как смешно! –

С водой молдавское вино.

[Пушкин 1959, т. 1: 144]

К бордоским винам, упоминаемым Пушкиным, относится также сотерн – сорт виноградного белого вина от названия места производства – французской деревни Sauternes [ТСРЯ 1940, т. 4: 407].

Это название встречается в письме П. В. Нащокину от 1 июня 1831: Из Царского Села приехал бы я на эту свадьбу, отпраздновать твое освобождение, законный брак Ольги Андреевны, и увез бы тебя в Петербург. То-то бы зажили! Опять бы завелись и арапы, и карлики, и сотерн и пр. [Пушкин 1962, т. 10: 32].

В стихотворении «Из письма к Соболевскому» (1826) Пушкин воспроизводит рецепт приготовления ухи, обязательным ингредиентом которой было шабли :

Поднесут тебе форели!

Тотчас их варить вели,

Как увидишь: посинели, Влей в уху стакан шабли .

[Пушкин 1959, т. 2: 547]

Шабли (фр. Chablis) – белое сухое вино, вырабатываемое в одноименном регионе Централь- ной Франции (северная Бургундия), расположенном недалеко от одноименного города. Шабли – лучшее французское белое вино, названное по городу, где оно вырабатывается. Вино это отличается прозрачностью, крепостью и свойством быстрого и легкого опьянения [Лотман 1983: 254].

В «Послании к Галичу» (1815) в описание дружеского застолья Пушкин включил мозель – название немецкого белого вина, бледно-зеленого цвета, вырабатываемого в бассейне реки Мозель [там же].

Когда друзья-поэты

С утра до ночи с ним

Шумят, поют куплеты,

Пьют мозель разогретый…

[Пушкин 1959, т. 1: 314]

Рейнвейн (нем. Rheinwein – рейнское вино) – сорт виноградного вина; вино такого сорта. От названия реки Рейн в Германии. Это наименование, а также его обрусевший вариант ренское мы встречаем в письме Пушкина к жене от 28 апреля 1834 г.: Честь имею тебе заметить, что твой извозчик спрашивал не рейнвейну , а ренского (т. е. всякое белое кисленькое виноградное вино называется ренским), впрочем, твое замечание о просвещении русского народа очень справедливо и делает тебе честь... [Пушкин 1962, т. 10: 174].

Интересным представляется употребление Пушкиным слова токайское в «Записках бригадира Моро-де-Бразе» (1837): Пили, так уж пили (on у but се qui s’appelle boire). Всякое другое вино, наверно, меня убило бы, но я пил настоящее токайское , то же самое, какое подавали и государю, и оно дало мне жизнь [Пушкин 1962, т. 8: 385].

Токайское – сорт десертного венгерского вина по названию местности Tokay , где оно производится [ТСРЯ 1940, т. 4: 725].

Кроме легких вин, Пушкин упоминает крепкие напитки: арак , грог, пунш , ром, шнапс. Арак (фр. arack ) – водка из риса или сока кокосовой или финиковой пальмы, изготовляется в Южной Азии [Крысин 2006: 83].

В стихотворении «Пирующие студенты» (1814) читаем:

Но что я вижу? всё вдвоем;

Двоится штоф с араком ;

Вся комната пошла кругом,

Покрылись очи мраком!

[Пушкин 1959, т. 1: 250]

Грог – напиток из горячей воды, сахара и рома, англ. grog ; назван по прозвищу адмирала Э. Вернона (около 1745 г.), которого звали Old Grog . Прозвище связано с тем, что адмирал носил грубые зеленые штаны [Фасмер 1986, т. 1: 459].

В «Послании к Галичу» (1815) Пушкин употребляет слово грог вместе со словом лафит , такое соединение двух наименований вин, как мы видели, характерно для его поэзии:

Вакхом награжден

Философ благодарный,

Когда сей бог младой

Вечернею порой

Лафит и грог янтарный

С улыбкой на устах

В стекле ему подносит

И каплю выпить просит,

Качаясь на ногах.

[Пушкин 1959, т. 1: 313]

Пунш – напиток, привезенный в Европу в конце XVII в. англичанами. Приготовляется из пяти составных частей: воды, чая, арака, лимонного сока и сахара. Согретый пунш поджигается. («И пунша пламень голубой») [ЭНИ «Пушкин»]. Слово пунш (фр. punch ) было заимствовано в конце XVIII в. из английского языка, в котором слово punch происходит из языка хинди, где pānč имеет значение «пять». Напиток получил свое имя по количеству компонентов, из которых он приготовлялся (ром, лимон, сахар, пряности и вода) [Шанский, Боброва 2002: 261].

В стихотворении «Пирующие студенты» (1814) мы вновь видим парное употребление наименований напитков:

В награду пьяным – он нальет

И пунш , и грог душистый

[Пушкин 1959, т. 1: 250]

В повести «Станционный смотритель» (1831) мы встречаем в общем контексте наименования пунш и ром : Любопытство начинало меня беспокоить, и я надеялся, что пунш разрешит язык моего старого знакомца. Я не ошибся: старик не отказался от предлагаемого стакана. Я заметил, что ром прояснил его угрюмость [Пушкин 1960, т. 5: 90]. Очевидно, Пушкин имел в виду пунш, приготовленный на основе рома. Как и в приведенных ранее примерах, вино играет роль посредника в общении между людьми.

Аналогичную функцию вино выполняет в повести «Выстрел»: Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у полкового командира или в жидовском трактире; вечером пунш и карты [там же: 50].

«Напитки связывают дистантно расположенные повести со сходной субъектной организацией – «Выстрел» и «Станционный смотритель» <…>. Пунш и карты составляют картину повседневной жизни армейского офицера («Выстрел»). Предложенный Вырину пунш располагает хозяина станции к проезжающему, рассказ- чику А.Г.Н. («Станционный смотритель»)» [Ни-зовцева 2012: 78].

В поэме «Медный всадник» (1833) звучит всем знакомая поэтическая строка – и пунша пламень голубой:

А в час пирушки холостой

Шипенье пенистых бокалов

И пунша пламень голубой.

[Пушкин 1960, т. 3: 109]

Ром (англ. rum ) – крепкий напиток из перебродившего сока или патоки, получаемых при производстве тростникового сахара [БТСРЯ 2006: 1128].

Когда Пушкин учился в лицее, он впервые в жизни попробовал алкоголь – это был ром. Об этом вспоминает его лицейский друг Пущин: Мы, т.е. я, Малиновский и Пушкин, затеяли выпить гогель-могелю. Я достал бутылку рому , добыли яиц, натолкли сахару, и началась работа у кипящего самовара. Разумеется, кроме нас были и другие участники в этой вечерней пирушке, но они остались за кулисами по делу, а в сущности, один из них, а именно Тырков, в котором чересчур подействовал ром , был причиной, по которой дежурный гувернер заметил какое-то необыкновенное оживление, шумливость, беготню [Пущин 1989: 46].

В пятой главе «Евгения Онегина» (1826) отражена английская традиция пить с ромом чай, известная в России еще со времен Петра I и особенно популярная среди военных после войны 1812 г. [Лаврентьева 2007: 122].

Обрадован музыки громом,

Оставя чашку чаю с ромом ,

Парис окружных городков, Подходит к Ольге Петушков [Пушкин 1960, т. 4: 109]

Шнапс (нем. Schnaps ) – немецкий крепкий алкогольный напиток; водка [БТСРЯ 2006: 1502]. 21 августа 1833 г. Пушкин пишет своей жене из Павловского в Петербург: … В Малинниках вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш etc. живет управитель Парасковии Александровны, Рейх-ман, который попотчевал меня шнапсом [Пушкин 1962, т. 10: 131–132].

Отдельно следует отметить слово портер (англ. porter ), обозначающее cорт крепкого подслащенного темного пива, в котором используется поджаренный солод [БТСРЯ 2006: 927]. Оно встретилось у Пушкина один раз в стихотворении «Погреб» (1816):

Там, там, во льду хранится

Бутылок гордый строй,

И портера таится

Бочонок выписной.

[Пушкин 1959, т. 1: 412]

Нужно отметить, что неслучайно в пушкинских текстах были замечены многие названия напитков западноевропейского происхождения, особенно из французского языка. С одной стороны, в XVIII в. благодаря постоянным контактам с западноевропейским миром и повышенному интересу к европейской культуре происходит активный процесс заимствования иноязычной лексики в русский язык в разных сферах жизни. В связи с подражанием русского дворянства жизни французской аристократии, всё французское становится модным и популярным, в том числе и французский язык, который практически стал языком повседневной жизни. В это время в русский язык попало большое количество французских слов, среди которых названия предметов быта, одежды и различных блюд и напитков, которые неизбежно отставили свой след в творчестве Пушкина. Такие названия, относящиеся к предметам и явлениям быта пушкинской эпохи, могут быть знакомы не каждому современному читателю, например названия разных сортов вин типа Аи, Моэт, St Пере. При этом, как отмечает Ю. М. Лотман, важно не только понять, что обозначает то или иное название, но и узнать, насколько были популярны и модны эти названия с обозначающими их реалиями в то время, какие функции они выполнили в произведениях Пушкина и т. д. [Лотман 1983: 7–8]. Значит, необходимо учитывать культурный компонент, содержащийся в этих заимствованных названиях. Например, в «Евгении Онегине» европейские, особенно французские, вина часто фигурируют в качестве напитков, символизирующих престижную и красивую жизнь, а чай – традиционный русский напиток, который напоминает о провинциальной семейной жизни и «привычках милой старины». Такое противопоставление названий напитков в пушкинских текстах показывает разное отношение русского общества того времени к «чужому» и «своему» быту и культуре.

С другой стороны, Пушкин, употребляя в своих произведениях заимствованные слова, включая названия напитков, следовал принципу «соразмерности и сообразности» и формировал свой, индивидуальный стиль. Как отмечает Е. В. Макеева, иноязычные слова, которые органично вписываются в пушкинский текст как исконные, рождают новые смыслы и оригинальные авторские словоупотребления. Они не только являются наименованиями каких-то реалий, но и имеют культурологический компонент, создающий подтекстовое пространство [Макеева 2009: 16].

В результате проведенного исследования можно прийти к следующим выводам: в поэтических, прозаических и эпистолярных пушкин- ских текстах большинство наименований напитков (26 из 36) являются заимствованными. Они распределяются по разным языкам-источникам таким образом: французские (14), английские (3), немецкие (3), арабские (2), тюркские (2), венгерские (1), португальские (1). Большинство выявленных заимствованных слов, обозначающих напитки, являются галлицизмами.

Произведениям Пушкина свойственна поэтизация напитков, что достигается использованием эпитетов ( душистый чай, кумыс прохладный, грог душистый, янтарный, мадера золотая ) и олицетворений ( аи – ветреная любовница, мадера – желанная гостья, бордо – верный друг). Благодаря этому создается особое настроение в описаниях сцен семейной жизни, дружеских встреч и любовных переживаний.

Эти наименования являются важной частью культурного кода пушкинской эпохи и участвуют в формировании индивидуального стиля Пушкина.