Заключение брака и цель создания семьи: несовпадение предполагаемого

Современная действительность характеризуется не только кардинальным изменением экономических условий организации семейной жизни, но и проявлением принципиально иного отношения граждан к заключению брака как юридическому факту, влекущему создание семьи и возникновение семейных правоотношений.

Данные различных социальных опросов и исследований по-прежнему свидетельствуют об относительной стабильности статистики государственной регистрации заключения брака и государственной регистрации расторжения брака1. Безусловно, можно сделать вывод о сохранении некой «привлекательности» брака как союза мужчины и женщины, однако, по нашему мнению, настораживать должен тот факт, что неуклонно растет число мужчин и женщин, заключающих второй, третий и последующие брак2.

Значит ли это, что мужчины и женщины перестали ценить супружество как единение и общность интересов, стали более легкомысленны в принятии соответствующих решений, перестали относиться к браку как взаимным обязательствам по созданию семьи? Да, вполне возможно. Изменение целевой установки, эгоизм супругов и нежелание соотносить свои интересы с интересами другого супруга, интересами детей и семьи в целом – эти и многие другие причины привели фактически к катастрофе института брака в контексте создания на его основе семьи. К сожалению, рост числа семей, где ребенка воспитывает один из родителей, а другой проживает отдельно, периодическая смена супруга способствуют формированию у детей извращенного представления о семье как ячейке общества, основанной на любви и взаимном уважении, о стабильном характере отношений между членами семьи.

Очевидно, глобальный характер обозначенной проблемы обусловил необходимость внесения поправки в Конституцию Российской Федерации3, признания на конституционном уровне значения традиционных семейных ценностей, необходимости укрепления и защиты семьи (ст. 114).

Представляется, что укрепление семьи во многом возможно посредством усиления «авторитета» брака как основания семьи. В Семейном кодексе Российской Федерации4 (далее – СК РФ) нет нормы, прямо предусматривающей создание семьи как цель при заключении брака. Однако в пункте 1 статьи 27 СК РФ среди оснований недействительности брака указывается «в случае заключения фиктивного брака, то есть если супруги или один из них зарегистрировали брак без намерения создать семью».

Многие ученые настаивают на необходимости легальной дефиниции брака, предлагая практически одну и ту же совокупность признаков соответствующего союза мужчины и женщины5. По мнению А. А. Демичева, брак – это «добровольный равноправный союз мужчины и женщины, заключенный в целях создания семьи в органах загса»6. Во-первых, скорректируем такой подход упоминанием иных органов, обладающих полномочиями по государственной регистрации заключения брака. Во-вторых, данный автор продолжает традицию отечественной науки семейного права, как и многие другие ученые, отмечая, что целью заключения брака является создание семьи. В то же время, на наш взгляд, это есть следование сложившейся в советский период идеологии, суть которой, безусловно, нами приветствуется. Однако наличие или отсутствие указанной цели при заключении брака явно выходит за пределы частных интересов брачующихся, поскольку государство не просто не одобряет наличие иной установки при заключении брака, но и устанавливает порядок аннулирования возникшего правоотношения.

В науке семейного права вопросам недействительности брака, в том числе фиктивного, уделяется достаточно много внимания, причем те или иные аспекты фиктивности с завидным постоянством обсуждаются в публикациях ученых. Так, еще в 1997 году Л. Б. Максимович обозначила, на наш взгляд, истинную причину заключения таких браков: «социальные причины данного правонарушения далеко не всегда кроются в пороках развития личности. Определенная часть фиктивных браков – не болезнь, а симптом неадекватного законодательства, чрезмерного ограничения прав граждан»7.

В то же время не стоит исключать ситуации, когда брак без намерения создать семью заключается одним из супругов, при том как другой супруг испытывает искренние чувства и соотносит брак исключительно с созданием семьи. Как отмечает Н. Н. Тару-сина, «заключение фиктивного брака не только приводит к нарушению частных (личных неимущественных) интересов добросовестного супруга, связанных с брачным союзом (в крепкой надежной семье нуждается каждый человек независимо от возраста), но и затрагивает интересы государства в позитивном развитии, сохранении и упрочении институтов брака и семьи»8.

Соглашаясь с мнением большинства коллег, выразивших свою позицию по вопросу недействительности фиктивного брака, предлагаем посмотреть на данный институт семейного права с иной стороны.

Прежде всего, возможно ли принятие судом решения о фиктивности намерений обоих или одного из супругов, об отсутствии, соответственно, цели создания семьи при отсутствии нормативного закрепления дефиниций? Что такое брак и семья, создание которой предполагается как цель его заключения?

Да, союз мужчины и женщины, зарегистрированный в установленном законом порядке, именуется браком и, как правило, предполагает создание семьи. Кстати, именно такой подход про- слеживается в позиции законодателя, выраженной в статье 22 СК РФ: «расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны». Таким образом, создание семьи априори признается как следствие заключенного брака. Однако насколько прав законодатель, устанавливая соединительный союз «и» в перечне обстоятельств, устанавливаемых судом? Суд должен установить два факта: а) невозможность дальнейшей совместной жизни супругов и б) невозможность сохранения семьи.

Вместе с тем статья 31 СК РФ воспроизводит положения статьи 27 Конституции РФ, предоставляя каждому из супругов свободу в выборе мест пребывания и жительства. Значит ли это, что супруги могут жить отдельно друг от друга, если они заранее или впоследствии на каком-то этапе супружества договорились об этом? Почему бы и нет? Конечно, это может сопровождаться резонансом в общественном мнении, но это частная жизнь супругов, выбранная ими модель организации семейной жизни.

Кстати, справедливости ради отметим, что в некоторых случаях и законодатель допускает «легальность» раздельного проживания супругов. Так, согласно пункту 4 статьи 38 СК РФ «суд может признать имущество, нажитое каждым из супругов в период их раздельного проживания при прекращении семейных отношений (курсив наш. – О.И. ), собственностью каждого из них». Примечательно, что в данной норме прослеживается явная взаимосвязь между раздельным проживанием супругов и прекращением семейных отношений. Очевидно, что супруг, претендующий на защиту своих имущественных прав, должен будет подтвердить факт прекращения непосредственно семейных отношений.

На наш взгляд, при отсутствии у супругов общих несовершеннолетних детей прекращение семейных отношений будет означать прекращение супружеских отношений, не более того, потому как иных прав и обязанностей у супругов не возникло.

В том же случае, если у супругов есть общие несовершеннолетние дети (ребенок), изложенные выше законоположения (ст. 22 и п. 4 ст. 38 СК РФ) не могут быть применимы «автоматически».

Во-первых, расторжение брака родителей совершенно не означает прекращение семьи, это абсолютно иной правовой формат семьи, но она не прекращает своего существования. И уж судья, при всем уважении к представителям данной профессии, не может установить, что сохранение семьи невозможно. Законодатель на этот счет и статью специальную предусмотрел, речь идет о ста- тье 66 СК РФ «Осуществление родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка».

Во-вторых, при раздельном проживании супругов, что сопровождается и раздельным проживанием ребенка с одним из родителей, возможно приобретение имущества каждым из супругов, в связи с чем совершенно справедливым будет признание такого имущества собственностью соответствующего супруга. В то же время абсолютно нельзя презюмировать, что раздельное проживание супругов/родителей означает прекращение семейных отношений. Даже если в этот период родитель, проживающий отдельно от ребенка, не принимает участия в его воспитании и (или) содержании, это может послужить причиной для предъявления к нему соответствующих требований, но никоим образом не может учитываться как обстоятельство при защите имущественных прав супругов.

Проблема видится в полном отождествлении законодателем понятий «брак» и «семья» в представленных нормах СК РФ. Безусловно, предполагая возражения коллег, обозначим, что заключение брака совершенно не обязательно сопровождается рождением и воспитанием детей, что может иметь как субъективные предпосылки, так и объективные основания. В связи с этим о создании семьи можно и нужно утверждать даже в том случае, если у супругов нет общих несовершеннолетних детей. Однако в такой модели семейных правоотношений мужчина и женщина имеют статус только один – супруги. Если же в браке есть общие несовершеннолетние дети, то супруги приобретают и статус родителей, при этом «наложение» статусов сопровождается для них приобретением дополнительных права и обязанностей, в отличие от родителей, не состоящих в браке между собой.

Недопустимым, на наш взгляд, является смешение сфер семейно-правового регулирования, а именно супружеских и супружеско-родительских, что в плоскости правоприменения должно найти отражение в установлении обстоятельств, имеющих значение для удовлетворения конкретных требований. В связи с этим представляется необходимым внести изменения в статью 22 и пункт 4 статьи 38 СК РФ, изложив их в следующей редакции:

– статья 22 СК РФ: «Расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов невозможна»;

– пункт 4 статьи 38 СК РФ: «Суд может признать имущество, нажитое каждым из супругов в период их раздельного проживания при фактическом прекращении брачных отношений, собственностью каждого из них».

Продолжим наши рассуждения о недействительности фиктивного брака.

Итак, в статье 28 СК РФ законодатель исчерпывающим образом устанавливает круг лиц, обладающих правом требовать признания брака недействительным по тому или иному основанию. По нашему мнению, следует обратить внимание на следующие основания:

– супруг, права которого нарушены заключением брака, а также прокурор, если брак заключен при отсутствии добровольного согласия одного из супругов на его заключение: в результате принуждения, обмана, заблуждения или невозможности в силу своего состояния в момент государственной регистрации заключения брака понимать значение своих действий и руководить ими (курсив наш. – О.И. );

– прокурор, а также не знавший о фиктивности брака супруг в случае заключения фиктивного брака.

Согласимся, что обман и заблуждение, а также особое состояние одного из супругов одновременно могут означать и отсутствие понимания фиктивности намерений другого супруга, в связи с чем вызывает сомнения разграничение указанных оснований. Кроме того, процесс формирования воли и волеизъявления супруга, который не знал о фиктивности намерений другого супруга, также является порочным, в связи с чем речь не может идти о его добровольном согласии на заключение брака.

Заметим, что ни СК РФ, ни Пленум Верховного Суда РФ не дают каких-либо критериев, позволяющих применить норму пункта 3 статьи 29 СК РФ: «Суд не может признать брак фиктивным, если лица, зарегистрировавшие такой брак, до рассмотрения дела судом фактически создали семью». Что в данном случае может и должно свидетельствовать о «фактическом создании семьи»? Совместное проживание супругов и ведение общего хозяйства? Но ведь такой «режим» семейной жизни мог быть и некоторое время после заключения фиктивного брака, дабы сымитировать семейную жизнь в глазах окружающих.

Как свидетельствуют материалы судебной практики, чаще всего брак признается судом недействительным по заявлению прокурора, как правило, оба или одно из лиц, вступающих в брак, заклю- чают его с целью необоснованного применения норм миграционного законодательства. По нашему мнению, это исключительно административные правоотношения, соответствующие действия граждан нарушают публичные интересы. В связи с этим представляется целесообразным, и это первый пока аргумент, сохранить соответствующее право только у прокурора, выступающего в такой ситуации с иском в защиту публичных интересов.

Второй же аргумент заключается в следующем: как известно, на требования, вытекающие из семейных правоотношений, исковая давность, по общему правилу не распространяется. Это означает, что один из супругов может предъявить требование о признании брака недействительным по истечении какого-угодно периода времени, а простимулировать обращение в суд может все, что покажется данному супругу подтверждением фиктивности намерений другого супруга.

Однако и расторжение брака возможно спустя весьма непродолжительное время после его заключения, да и причины могут быть совершенно разные. Весьма пикантным в контексте данных рассуждений выглядит заключение брака при заблуждении одного из супругов как основание для последующей недействительности. Заблуждение относительно чего? Сути и сложностей супружества и семейной жизни в целом? Как в такой ситуации разграничить основание недействительности брака и причину его расторжения? Если один из супругов принял решение о расторжении брака, буквально не выдержав ответственности за свой новый статус, это же не может означать, что при заключении брака у него не было намерения создать семью, вполне возможно, такой супруг «рисовал» себе семейную жизнь по-другому.

На наш взгляд, мужчина и женщина, принявшие решение о заключении брака, должны адекватно представлять социальные и правовые последствия государственной регистрации заключения брака. Брак не должен восприниматься исключительно как совместное времяпровождение, возможно, совместное проживание, совместный бюджет и ведение общего хозяйства, при сохранении полной автономии каждого из супругов. Заключение брака предполагает общность всей жизни мужа и жены (именно так юрист Модестин определял брак в Дигестах Юстиниана), что должно находить воплощение в создании семьи, «построении семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов» (ст. 1 СК РФ).

Предоставление одному из супругов права требовать признания брака недействительным, потому что он якобы был заключен фиктивно либо «под заблуждением», да еще и отсутствие срока исковой давности по таким требованиям, на наш взгляд, противоречит сути семейных отношений. О каком-либо нарушении прав и интересов так называемого добросовестного супруга в такой ситуации тоже вряд ли уместно рассуждать, поскольку соответствующий супруг имел возможность как заключать, так и не заключать этот брак. Применение к заключению брака по аналогии норм о недействительности сделок полагаем неприемлемым, поскольку это противоречит также сущности семейных отношений.

По нашему мнению, намерение создать семью, как, впрочем, и иные намерения в связи с заключением брака, как-то: рождение, как минимум, троих детей или, наоборот, отсутствие детей в браке; строительство семейной усадьбы; создание и развитие семейного бизнеса и т.п. – находятся в плоскости исключительно частных интересов лиц, вступающих в брак, что исключает контроль со стороны органа публичной власти о достижении цели «создания семьи».

Вышеизложенное позволяет нам утверждать необходимость внесения изменений в главу 5 СК РФ «Недействительность брака», а именно: такое основание недействительности брака, как «фиктивность», исключить. При выявленных фактах нарушения миграционного законодательства прокурор сможет использовать имеющиеся у него полномочия по применению мер прокурорского реагирования.