Заключение о конституционности законопроекта № 863554-7, внесённого Верховным Судом Российской Федерации

Мной, членом Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека и экспертом Независимого экспертноправового совета (НЭПСа) Костановым Юрием Артемьевичем, имеющим стаж профессиональной деятельности в сфере уголовного судопроизводства с октября 1962 года (в том числе в Прокуратуре Союза ССР, Министерстве юстиции РФ и в адвокатуре), классный чин государственного советника юстиции второго класса, учёную степень кандидата юридических наук и учёное звание доцента, изучен законопроект № 863554-7 во взаимосвязи с Конституцией Российской Федерации, внесённый в Государственную Думу Верховным Судом РФ, предусматривающий ограничение двухмесячным сроком права на обжалование вступивших в законную силу приговоров и иных судебных решений при «сплошной» кассации. В настоящее время российское законодательство не предусматривает ограничение кассационного обжалования по уголовным делам какими бы то ни было сроками. В 2014 году в УПК РФ была включена норма о запрете подачи жалоб на вступившие в законную силу приговоры по истечении одного года со дня вступления приговора в силу. Этот запрет при активном участии СПЧ был в том же году отменён как противоречащий конституционной задаче по обеспечению защиты прав человека и гражданина.

Верховный Суд предлагает такой срок установить вновь, причём ограничить его двумя месяцами со дня вступления оспариваемого судебного акта в силу. Как утверждается в пояснительной записке, установление такого срока «упростит кассационное производство, позволит упорядочить процедуру кассационного производства по уголовным делам, обеспечит соблюдение разумных сроков судопроизводства и оперативное восстановление нарушенных прав осуждённых и других участвующих в деле лиц, исключает возможность многократного пересмотра итогового судебного решения».

Предложение об установлении пресекательного срока на кассационное обжалование обосновывается в пояснительной записке тем, что введение в уголовном судопроизводстве порядка сплошной кассации «требует установления в качестве особого процедурного условия разумного срока для обращения в суд кассационной инстанции. С закреплением правил сплошной кассации производство в суде кассационной инстанции по жалобам, представлениям на итоговые судебные решения по уголовным делам утрачивает характер исключительной стадии процесса, приобретая фактически черты ординарной проверочной стадии, что также предполагает (как это имеет место в апелляционном производстве) необходимость установления в законе срока для подачи кассационных жалобы, представления. Ограничение определенным сроком возможности обжалования итогового судебного решения по уголовному делу по правилам сплошной кассации решает одновременно несколько важных задач: упорядочивания процедуры кассационного производства, соблюдения разумных сроков судопроизводства и оперативного восстановления нарушенного права. Кроме того, исключение многократного пересмотра одного и того же уголовного дела в суде кассационной инстанции позволит избежать проблем, связанных с организацией и проведением нескольких судебных заседаний по одному и тому же делу, а также с исполнением принятых по их итогам судебных решений».

Эти утверждения, однако, не могут служить основанием для установления ограниченного срока на кассационное обжалование, фактически представляющего собой ограничение конституционных прав на судебную защиту и на пересмотр уголовного дела вышестоящим судом, поскольку они либо противоречат Конституции Российской Федерации, либо не могут способствовать устранению недостатков процедуры кассационного обжалования незаконных судебных актов.

Во-первых, установление срока на подачу кассационной жалобы по правилам сплошной кассации в случаях нарушения этого срока приводит к необходимости обращения в суд первой инстанции с ходатайством о восстановлении нарушенного срока, а затем и последующему обжалованию отказа в восстановлении срока, либо повлечёт использование резервной возможности подачи той же жалобы, но уже в порядке выбо- рочной кассации. Процедура кассационного обжалования была усложнена в 2018 году в результате образования апелляционных и кассационных судов общей юрисдикции. Но, если образование межтерриториальных судов контрольных инстанций (апелляционных и кассационных), призванное разорвать фактическое слияние под одной крышей суда первой инстанции с судами апелляционной и кассационной инстанций, а двух последних – друг с другом, может способствовать ослаблению вредного местного влияния на функционирование механизма исправления судебных ошибок, то установление пресекательного срока на кассационное обжалование в порядке сплошной кассации может привести к фактическому превращению норм о сплошной кассации в nudum jus – голое право, существующее, но не применяющееся и потому бездействующее. Ни в самом законопроекте, ни в пояснительной записке к нему не указано, каким образом можно упорядочить процедуру, вынуждая судей и участников процесса совершать все свои действия в ускоренном темпе.

Во-вторых, кассационный (как и надзорный) порядок пересмотра уголовных дел считаются исключительными стадиями уголовного процесса, потому что исключительными должны быть случаи вступления в законную силу незаконных судебных решений. Исправление несудебных ошибок должно производиться в любых случаях, когда они обнаруживаются, а не в порядке исключения (как это фактически происходит сегодня).

В-третьих, предложение об установлении в законе сроков, по истечении которых обжалование необоснованных, незаконных и несправедливых судебных решений устраняет возможность отмены либо изменения таких решений, лишает незаконно осуждённых возможности добиваться восстановления своих прав.

Осуждённые и их защитники, иные управомоченные на оспаривание вступивших в законную силу приговора либо иного судебного акта лица (почти всегда это адвокаты, но иногда приходится и прокурорам) вынуждены в попытках добиться законного решения по делу пройти по всей «лестнице обжалования» вплоть до председателя Верховного Суда РФ, и при этом далеко не всегда им удаётся получить адекватный ответ на своё обращение. Низкая эффективность кассационного (а также надзорного и апелляционного) обжалования незаконных и необоснованных судебных решений – это результат принятия судами всех уровней и инстанций изначально необоснованных и незаконных решений, что порождает поток жалоб. Искусственное пресечение этого потока путём установления пресекательных сроков не исправляет, а лишь камуфлирует ситуацию. Следователи, прокуроры и судьи, допустившие нарушения законов, не устранённые судами апелляционной и кассационной инстанций, остаются убеждёнными в правильности своих действий. Это приводит к стабильности и распространённости порочной практики, влечёт обращение адвокатов к другими субъектами обжалования, в международные структуры, а также использование ими непроцессуальных способов обращения за судебной защитой права на обжалование.

Именно с таким случаем необоснованных отказов в удовлетворении своих обращений столкнулся московский адвокат Бурмистров, обжаловавший в Тверском районном суде Москвы отказ следователя по особо важным делам, действия Следственного департамента МВД России, не ознакомивших его с составом следственной группы, и начальника отдела того же департамента, вынесшего постановление об отводе Бурмистрова как защитника по одному из находящихся в их производстве уголовных дел и исключении его из состава защитников по этому делу. Он вынужден был пройти по «лестнице обжалования» весь путь до конца.

После необоснованных отказов в удовлетворении жалобы судом первой инстанции, отказа в удовлетворении апелляционной жалобы в Мосгорсуде и кассационных жалоб судьями Мосгорсуда и судебной коллегии Верховного Суда жалоба была подана на имя председателя Верховного Суда РФ, но к нему, естественно, не попала, а была возвращена без рассмотрения судьями Верховного Суда РФ по надуманным основаниям (дважды!). И лишь после того как в газете «КоммерсантЪ» было опубликовано «Открытое письмо» председателю Верховного Суда РФ В.М. Лебедеву с описанием этих «передвижений без продвижения» жалобы, она была, наконец, прочитана, рассмотрена и удовлетворена. Для правильного разрешения жалоб достаточно было прочесть и сопоставить п. 6 статьи 53 и ч. 2 статьи 163 УПК РФ. Однако, несмотря на то, что их правильное разрешение сложности не представляло, рассмотрение жалоб Бурмистрова длилось почти два года. Откровенно незаконные решения принимались шестью федеральными судьями (судьёй Тверского районного суда Москвы по первой инстанции, двумя судьями Мосгорсуда – в апелляционном и кассационном порядке, двумя судьями Верховного Суда – также по кассационным жалобам).

Подготовка кассационных жалоб и представлений отнимает, как правило, значительно больше двух месяцев (особенно если принять во внимание существенно возросший объём уголовных дел – до нескольких десятков, а нередко и нескольких сотен томов).

Не случайно в ст. 401.9 законопроекта на рассмотрение кассационных жалоб в суде кассационной инстанции отводится месяц, если дело не истребовалось, и два месяца – если дело истребовалось, а Верховному Суду на принятие решения по делу отводится не более двух месяцев. При этом в эти сроки включено только время, в течение которого прочитывается и осмысливается жалоба, проверяется дело и подготавливается ответ заявителю (или дело рассматривается в судебном заседании и принимается по нему решение). На все эти действия Верховному Суду отведено уже три месяца, т. е. в полтора раза больше, чем отведено на такие же действия осуждённым и их защитникам. Норма, предоставляющая для совершения одинаковых действий различное время разным людям – судьям и адвокатам, явно противоречит статье 19 Конституции Российской Федерации о равенстве всех перед законом и судом.

В законопроекте предусмотрена возможность восстановления сроков, нарушенных по уважительной причине, но восстановление срока производится судом первой инстанции, вовсе не склонным способствовать обжалованию собственных незаконных приговоров (за судьбу законных беспокоиться нет необходимости). Получение положительного решения по ходатайству о восстановлении срока из-за этого представляется проблематичным (особенно если учесть сложившуюся практику принятия судами негативных решений почти по всем жалобам адвокатов на ограничение следователями срока ознакомления с материалами следствия в порядке ст. 217 УПК РФ, в том числе и по многоэпизодным делам). Целесообразность принятия федерального закона об установлении срока, который придётся продлевать в подавляющем большинстве случаев, вызывает серьёзные сомнения.

В-четвёртых, ускорение судопроизводства, разумеется, желательно, однако не путём установления пресекательных сроков на обжалование незаконных приговоров. Установление пресекательного срока на кассационное обжалование приговоров означает заботу о стабильности именно незаконных обвинительных приговоров либо обжалование незаконных оправдательных (либо несправедливо мягких) приговоров и по действующему законодательству ограничено годичным сроком. Это означает также, что Верховный Суд предлагает законодателю ввести запрет на обжалование приговоров, по которым заведомо могли быть осуждены невиновные люди. Введение такого запрета предполагает, что необходимость в кассационном пересмотре приговоров и иных судебных актов исчерпана. Однако судебная практика свидетельствует о необоснованности такого предположения.

Случаи исправления судебных ошибок далеко за пределами предлагаемого Верховным Судом двухмесячного срока не составляют исключения.

В конце декабря 2019 года РАПСИ опубликовано сообщение о том, что Вторым кассационным судом общей юрисдикции по представлению прокурора 25 декабря 2019 года принято решение об отмене приговора с прекращением уголовного дела и признанием за ней права на реабилитацию в отношении Татьяны Щипковой, осуждённой в 1980 году за хулиганство, которого она не совершала. Сама Щипкова умерла в 2009 году, почти за десять лет до её реабилитации. Щипкова преподавала латынь на факультете иностранных языков Смоленского пединститута. Со слов внука Щипковой известно, что она была глубоко религиозным человеком («православной диссиденткой»), со студентами вела беседы о христианстве, при этом её лекции на эти темы не соответствовали официальной идеологии, что вызывало негативное отношение властей. Вменённое ей «хулиганство» заключалось в том, что она, якобы, ударила ворвавшегося к ней на лекцию дружинника.

Уже одного этого дела должно было быть достаточно для категорического неприятия любых ограничений права на кассационное обжалование приговоров. Однако в практике российских судов случаи кассационного пересмотра приговоров и иных судебных решений по уголовным делам не единичны. Президиум Московского городского суда в 2017 году отменил с прекращением уголовного дела за отсутствием состава преступления вынесенный в 2003 году приговор Лефортовского районного суда Москвы в отношении Кульбакина.

Президиум Верховного Cуда РФ 21 июля 2010 года изменил вынесенный 31 октября 1942 года приговор в отношении Чванина, необоснованно осуждённого по ст. 58.14 УК РСФСР за действия, направленные на ослабление власти и правительства. Президиум Верховного Суда РФ, не усмотрев в действиях Чванина контрреволюционного умысла, переквалифицировал действия Чванина на ч. 1 ст. 72 УК РСФСР, предусматривавшую ответственность за подделку документов, предоставляющих права и освобождающих от обязанностей.

Президиум Верховного Суда РФ в 2017 году в связи с решением Европейского суда по правам человека отменил судебные решения о конфискации картины Брюллова «Христос во гробе» у необоснованно привлекавшегося к уголовной ответственности в 2003 году Александра Певзнера. Решение о конфискации картины было принято Выборгским городским судом в 2013 году. Не согласившись с решением Президиума, заместитель Генерального прокурора РФ в 2019 году внёс кассационное представление об отмене этого решения. В упомянутых случаях (как и во множестве других) двухмесячный срок не соблюдён (и не мог быть соблюдён). Особую тревогу вызывают случаи многолетних отказов в удовлетворении заведомо обоснованных жалоб на приговоры, по которым осуждённые признаны виновными в деяниях, заведомо не образующих состава преступления, либо в случаях, когда приговор основан на доказательствах, полученных с нарушениями закона, причём наличие нарушений (либо отсутствие состава преступления) отказавшие в удовлетворении жалоб в своих постановлениях не отрицали.

Так, Реутовским гарнизонным военным судом полковник Сабатовский осуждён по ст. 286 УК РФ, предусматривающей ответственность за умышленные действия. Материалами дела умысел в действиях Сабатовского не установлен, однако жалобы, в которых обращалось внимание на это, судьи Московского окружного военного суда и Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного суда оставили без внимания, как и доводы о том, что осуждённый не предвидел и даже не допускал (тем более не желал) наступления тех последствий, которые были ему вменены, т. е. судьи проигнорировали утверждения жалоб об отсутствии необходимых (обязательных) элементов состава и не сочли их основанием для пересмотра дела вопреки положениям ст. 25 УК РФ и п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ. Аналогичным образом проигнорированы как судьями Мосгорсуда, так и судьями Верховного Суда РФ доводы жалоб об отсутствии обязательных признаков состава, указанных в диспозиции статьи 201 УК РФ, по делу осуждённой по этой статье Гончаровой – ею никому не был причинён вред (в деле нет ни гражданских истцов, ни потерпевших). Судом также не установлено наличие у Гончаровой цели получения при совершении вменённых ей действий каких-либо выгод и преимуществ для себя или других лиц. Приведенные случаи типичны. Су- дьи, единолично изучающие поступившие в суд кассационные жалобы, как правило, отказывают в передаче их для рассмотрения в судебном заседании, ссылаясь при этом на законность и обоснованность приговора (самая распространённая формула отказа: «судом не допущено нарушений, влекущих отмену приговора»). К примеру, отказ заместителя председателя Верховного Суда РФ в передаче на рассмотрение в судебном заседании суда кассационной инстанции упомянутого выше уголовного дела полковника Сабатов-ского основан на утверждении о том, что якобы виновность осуждённого подтверждается показаниями свидетелей. При этом проигнорированы доводы кассационной жалобы об отсутствии состава преступления во вменных ему действиях и о многочисленных нарушениях УПК и федерального закона о судебно-экспертной деятельности (т. е. заведомо недопустимое доказательство) при доказывании обвинения.

Между тем основанием для пересмотра дела в суде кассационной инстанции является просьба заявителя о пересмотре дела ввиду допущенных нарушений, а не мнение судьи о доводах жалобы и об обоснованности приговора. Именно в этом и заключается смысл сплошной кассации.

В-пятых, если эффективность кассационного обжалования несовместима с наделением единолично изучившего кассационную жалобу судьи правом признавать её необоснованной и потому отказывать в передаче на рассмотрение в судебном задании суда кассационной инстанции, то эффективность апелляции несовместима с правом суда апелляционной инстанции отказывать сторонам в исследовании доказательств в апелляционном заседании в случаях обжалования приговоров ввиду недоказанности вины осуждённого (за отсутствием события преступления либо ввиду непричастности осуждённого к совершению преступления). Отсутствие обязанности суда апелляционной инстанции исследовать в таких случаях доказательства выхолащивает суть апелляции как контрольной стадии судопроизводства. Целью правосудия является не скорость и простота процедуры, а обоснованность, законность и справедливость принимаемых судами решений. Установление пресекательного срока на кассационное обжалование по правилам сплошной кассации по уголовным делам (тем более минимального) противоречит Конституции Российской Федерации – её статьям 46 (части первой) и 55 (части второй), поскольку представляет собой не что иное, как отказ в правосудии, ограничивает право граждан на судебную защиту на этой стадии судопро- изводства и нарушает запрет на издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина.

В стране, до сих пор не разобравшей завалы «большого террора» и добавляющей к этим завалам новые, подобные предложения не просто недопустимы, они ещё и кощунственны.

В связи с изложенным полагаю необходимым:

– направить в Государственную Думу и Совет Федерации обращение о негативном мнении Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека о внесённом в Государственную Думу Верховным Судом РФ законопроекте;

– довести до сведения президента РФ, что отдельные положения законопроекта противоречат Конституции Российской Федерации;

– проинформировать средства массовой информации о недостатках законопроекта, делающих его принятие нежелательным;

– признать целесообразным принятие федерального закона об уточнении нормы УПК, регулирующей порядок рассмотрения жалоб в уголовном судопроизводстве, и обязанности судов апелляционной инстанции исследовать доказательства, если в апелляционной жалобе виновность осуждённого оспаривается (Законопроект прилагается).