Закон Республики Казахстан «О пробации»: критические заметки на полях

30 декабря 2016 г. был принят Закон Республики Казахстан «О пробации», закрепивший основные принципы и механизмы реализации про-бационного контроля в стране. Следует отметить, что институциональное оформление пробации в Казахстане стало возможным благодаря политической поддержке первого президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева, инициировавшего движение национальной уголовно-исполнительной системы в сторону гуманизации и внедрения альтернатив лишению свободы. Казахстану выпал исторический шанс стать одним из лидеров государств Центральной Азии и всего постсоветского пространства в деле реформирования уго- ловно-исполнительной системы. Как отмечается в юридической науке, «правовое регулирование пробации требует не только системных изменений уголовного, уголовно-исполнительного и в определенной мере уголовно-процессуального законодательства, но и принятия специального закона о системе пробации, в котором должны быть ее принципы, технология проведения социального исследования личности, механизм взаимодействия с судебной системой, гражданским обществом» [1, с. 303].

Однако обращение к содержанию Закона РК «О пробации», увы, существенно снижает оптимизм восприятия ряда обстоятельств. Во-первых, в юридической науке накоплен значительный опыт методологического осмысления понятия пробации. Так, в частности, М.Р. Гета данное средство противодействия преступности определяет как «систему ресоциализации лиц, совершивших преступления и вследствие своей невысокой общественной опасности находящихся на свободе» [2, c. 100]. Пробация это, прежде всего, – форма социально-правового контроля за осужденными, имеющая характер целой системы, где все подчинено решению задач ресоциализации правонарушителей, не изолированных от общества и находящихся под контролем службы пробации.

Как же определяет пробацию казахстанский законодатель? В соответствии со статьей 1 Закона РК «О пробации» это «система видов деятельности и индивидуально определяемых мер контрольного и социально-правового характера, направленных на коррекцию поведения лиц, категории которых определены законом, для предупреждения совершения ими уголовных правонарушений». Неужели у пробации нет других целей, кроме предупреждения уголовных правонарушений? По сути, в этом вопросе Закон о пробации оказался гораздо беднее уголовного и уголовно-исполнительного кодексов, где целей воздействия на правонарушителей намного больше. Как отмечается в юридической науке, «возникнув как особый правовой институт на основе классического условного осуждения, эволюционировав в важнейшую альтернативу наказания в виде лишения свободы, пробация трансформировалась на рубеже XX и XXI веков в системную модель ресоциализации правонарушителей, в самостоятельный метод воздействия на основе использования социальных технологий в условиях осуществления контроля над лицами, совершившими преступления и оставленными на свободе» [3, c. 40].

Законодатель, по существу, не оговорил сущностных признаков пробации. Пробация как «система деятельности» закреплена в Законе, но, простите, это не определение, достойное быть в нормативно-правовом акте. Это дефиниция, отражающая специально-криминологическую профилактику преступления и имеющаяся в любом учебнике по криминологии для студентов юридических вузов. Но где же здесь пробация со своей спецификой: для чего, в отношении кого и в каком объеме? Что такая дефиниция дает судье или практическому сотруднику КУИС МВД РК? Ведь и в исправительных учреждениях есть система деятельности. Выходит, от пробационной дея- тельности она ничем не отличается? Да и формулировка «система индивидуально-определенных мер» довольно сомнительна методологически. Система всегда предполагает универсальность, а индивидуально-определенные меры всегда дифференцированы. Иными словами, ясного и четкого понятия пробации статья 1 Закона Республики Казахстан «О пробации» не содержит.

Также методологически неверно в Законе Республики Казахстан «О пробации» определены задачи пробации. Разве может пробация существовать «для исполнения определенных законом видов наказаний»? Для их исполнения существует уголовно-исполнительное законодательство, другое дело, что пробация реализуется в рамках этого исполнения, когда контроль над осужденными определенных категорий, находящимися на свободе в режиме испытания, должен создавать условия для их ресоциализации.

Довольно мало в Законе Республики Казахстан «О пробации» отражены ее принципы, показывающие специфику данной меры. Да и их изложение оставляет желать лучшего. Что означает, например, принцип взаимодействия субъектов, осуществляющих пробацию (п. 7 ст. 3 Закона РК). Разве нет такого взаимодействия при исполнении лишения свободы, деятельности органов и учреждений, исполняющих наказание? В чем здесь отражена специфика пробации? Довольно поверхностно изложены формы осуществления пробации; например, в пункте 3 ст. 5 Закона говорится, что «социально-правовая помощь – комплекс мер, реализуемых на основании индивидуальной программы оказания социально-правовой помощи». Что здесь первично – социально-правовая помощь или меры по ее оказанию? В этом же пункте Закона упоминаются ресоциализация, социальная адаптация и реабилитация лица. Это ведь сложные дефиниции, но их содержание в Законе, увы, не раскрыто. Имеются и другие методологические погрешности. Так, например, в перечне полномочий службы пробации ст. 9 Закона «О пробации» говорится, что она «осуществляет пробационный контроль», однако не сказано, в чем он состоит и чем отличается, например, от полномочий ведения учета лиц, в отношении которых применяется пробация (п. 1 ч. 2 ст. 9 Закона РК «О пробации»). И как должен сотрудник понимать содержание полномочий пробационного контроля, если оно не определено в Законе. Кроме того, включив полицию в число субъектов пробационного контроля наряду со службой пробации, что, на наш взгляд, не обоснованно, законодатель четко не разграничил предметы их ведения, компетенцию, и поэтому не ясно, как они будут они разграничиваться на практике.

Искусственно разграничив пробацию на досудебную, приговорную и пенитенциарную, законодатель не установил юридические основания составления индивидуальных программ социально-правовой помощи. Так, например, в ст. 15 Закона сказано, что такая программа «составляется на основе досудебного доклада». В случае, если таковой не составлялся, индивидуальная программа социально-правовой помощи составляется в ходе приговорной пробации». Разве это дефиниция Закона? Кто и на основании чего будет ее составлять? Считаем, что пробация является целостной системной моделью, и едва ли имеет смысл жестко проводить границу между досудебной и договорной пробацией. Тем более, что она в том и другом варианте «замыкается» на суд, поскольку решение о направлении принимает именно он. Разработчики Закона предпочли не указывать заказчика программ и решили, что эти программы будут реализоваться сами по себе, без какого-либо механизма. А отсутствие такого в Законе «О пробации» привело к снижению качества методических рекомендаций по организации пробации, вышедших в свет в 2017 г. В этих рекомендациях нет самого главного алгоритма практических действий сотрудников службы пробации по разработке программ социально-правовой помощи. Их авторы не учли опыт, имеющийся в юридической науке [4, 5] и мировой практике. Эти погрешности и недостатки могут привести к тому, что вместо эффективной системы пробации мы получим ее имитацию, а значит поручение главы государства относительно создания в Казахстане современной модели пробации, изложенной в «Плане Нации – 100 конкретных шагов по реализации пяти институциональных реформ», не будет выполнено.

Законодатель, как отмечалось ранее, включил в перечень субъектов пробационного контроля полицию. На наш взгляд, ее допустимо рассматривать как орган, содействующий осуществлению пробационного контроля. У полиции задачи принципиально иные, чем у службы пробации. И смешивать их функции – значит противоречить Минимальным стандартным правилам Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила), и другим международно-правовым актам в сфере альтернатив тюремному заключению. Выходит, что орган расследования преступлений, воспринимаемый в массовом сознании как «силовой» с соответствующей атрибутикой, непостижимо превратился в некий аналог службы пробации? Мы видим в этом риски превращения службы пробации в отделы полиции, в которых они могут «раствориться», тем более, что в ст. 8 Закона «О пробации» отмечается, что в пределах компетенции «полиция осуществляет и иные полномочия, предусмотренные законодательством Республики Казахстан». Какие именно иные и каким конкретным законодательством, ст. 8 умалчивает. И это выглядит довольно пугающим.

Тем самым происходит «превращение» пробации в некую милитаризованную структуру, т. е. от чего ушли, к тому пришли. Иными словами, служба пробации в мировой практике – институт гражданского общества. Его ведомственная принадлежность разнообразна в современном мире, так, например, в Сингапуре служба пробации находится в Министерстве туризма и спорта. Видите, какое разнообразие, а у нас (чего не было даже в СССР, где уголовно-исполнительные инспекции были в составе ОВД, а не милиции) собираются сделать полицейского сотрудником пробации. Разве у сотрудников полиции мало других задач? Вряд ли они обрадуются такому «подарку» и будут еще заниматься ресоциализацией правонарушителей.

Следует заметить, что в программе «План наций – 100 конкретных шагов по реализации пяти институциональных реформ» обозначен 33-й шаг – «выстраивание эффективной системы социальной реабилитации граждан, освободившихся из мест лишения свободы и находящихся на учете в службе пробации. Разработка комплексной стратегии реабилитации и стандарта социальных услуг для наших граждан». В рамках реализации этого важного шага в направлении модернизации уголовно-исполнительной системы Казахстана КУИС МВД РК почему-то предлагает при сохранении контрольных функций службы пробации отказаться от ее надзорных полномочий. Но это методологически и юридически не оправдано, поскольку в теории управления и в отечественной юридической науке надзор понимается как одна из форм социально-правового контроля. А отсутствие у службы пробации каких-то властно-распорядительных полномочий, прежде всего, означает отсутствие права требовать у подучётных надлежащего правового поведения, необходимого для достижения целей пробации.

Позволим себе также высказать еще одно опасение. Служба пробации, по существу, вы- 97

ступает одним из субъектов правоохранительной деятельности в Казахстане. Наличие пробелов и коллизий в ее правовом регулировании может существенно ослаблять подобную деятельность, а значит стать источником риска для национальной безопасности страны и успешного осуществления правовой реформы. Поэтому политическому руководству Республики Казахстан целесообразно инициировать «инвентаризацию» этого закона и его серьезную доработку. Это, в свою очередь, позволит сохранить инновационный темп совершенствования уголовно-исполнительной системы и обеспечивать подлинное партнерство государственной власти и институтов гражданского общества в данной сфере.