Заметки об одном несостоявшемся посвящении

В 2011 году в издательстве «Charles Scribner’s Sons» вышел в свет роман С. Кинга «11/22/63» о том, как герой перемещается в прошлое и пытается предотвратить убийство Джона Кеннеди. Книга стала весьма популярной, и в 2012 г. по ее мотивам начали снимать фильм, а в 2016 был запущен одноименный восьмисерийный сериал.

Я бы хотела остановиться на очень небольшой части этого романа -на самом последнем фрагменте послесловия, который заметно выделяется на фоне других. Послесловие здесь - авторский текст (не автора-творца, который «облечен в молчание» (М.М. Бахтин), а биографического авто- ра романа - Стивена Кинга). В самом начале он рассказывает историю об убийстве Ли Освальда и о том, что это убийство не позволило до конца разгадать тайну смерти Джона Кеннеди: «...два вопроса по-прежнему остаются открытыми: действительно ли спусковой крючок нажимал Ли Освальд, а если это так, действовал ли он в одиночку?»1.

Затем Кинг переходит к благодарностям - тем, кто помог собрать материал для разгадки этой тайны; своему сыну Джо Хиллу, придумавшему новый финал романа, жене; объясняет, почему он «крайне недоброжелательно описал город Даллас» и почему он против «политического экстремизма»2.

И вот - последний фрагмент; благодарность не за помощь, а за литературные произведения. Приведем этот текст полностью.

«Прежде чем закончить, я хочу поблагодарить еще одного человека - ушедшего от нас Джека Финнея, одного из величайших американских фантастов и рассказчиков. Помимо “Похитителей тел”, он написал роман “Меж двух времен” -по моему скромному мнению, величайшую историю о путешествии во времени. Первоначально я собирался посвятить эту книгу ему, но в июне родилась моя маленькая очаровательная правнучка Зельда, так что приоритет отдан ей.

Джек, я уверен, вы бы меня поняли»3.

Очевидно, что С. Кинг связывает свой роман с «Меж двух времен» («Time and Again») Дж. Финнея. Собственно, эта связь очевидна; прежде всего - в основной сюжетной ситуации «путешествия во времени». Но есть и другие точки соприкосновения. Герой «11/22/63» не просто совершает Time travel, но живет в прошлой эпохе - работает в школе, влюбляется в Сейди, находит друзей. В «Меж двух времен» Саймон Морли вообще остается в XIX веке насовсем, женится на Джулии, заводит детей. История для обоих героев оживает и предстает еще неготовой, становящейся. В то же время сюжет романа - авантюрный, связанный с опасными событиями, изобилующий погонями, схватками, подслушиваниями, подглядываниями и т.д. Общее для двух романов главное авантюрное испытание героев состоит в том, чтобы проверить, как они будут относиться к прошлому - как всезнающие боги или как обычные люди. Можно найти множество других перекличек⁴ между этими романами.

«11/22/63» и «Меж двух времен» - произведения одного жанра; это фантастический авантюрно-исторический роман (несмотря на заявления критиков о том, что «842-страничный роман Стивена Кинга “11/22/63” не поддается строгой классификации» и включает элементы «высокого концептуального триллера», «научно-фантастической саги», «исторической литературы»5).

Произведений в жанре фантастического авантюрно-исторического романа очень много, но С. Кинг апеллирует к одному - «Меж двух времен». Это может означать, что роман Дж. Финнея является образцом, те. каноном названного жанра, во всяком случае - для Кинга. Но, судя по времени публикации «Меж двух времен» (1970), а главное - по его жанровой струк- туре, и для всех остальных. Отметим также, что С. Кинг не упоминает второй роман Дж. Финнея - «Меж трех времен» («From Time to Time»), являющийся продолжением первого, стало быть - вариантом первоначального «образца».

Тогда, поскольку фантастический авантюрно-исторический роман имеет канон, мы вправе говорить о том, что этот жанр канонический. Но если это так, возникает закономерный вопрос: а может ли быть канон у романа - «пластичнейшего из жанров»6? Ведь «роман не имеет такого канона, как другие жанры...»7? Но между тем, целый ряд романных разновидностей мы с уверенностью можем назвать каноническими, те. имеющими устойчивую жанровую структуру и конкретный роман-образец. Это романы-антиутопии (функцию образца выполняет «Мы» Е.И. Замятина); это классический авантюрно-исторический роман (романы В. Скотта); географический роман приключений (Д. Дефо «Робинзон Крузо») и др.

Речь идет о «новых канонах», являющихся результатом «авторской ориентации не на явленные в конкретных воплощениях “эйдосы”, а на признанные образцы формального совершенства в определенном виде литературного творчества»8. При этом, «если роман в целом не создает свой канон, то в отдельных его разновидностях канонические структуры время от времени складываются»9.

Итак, фантастический авантюрно-исторический роман - жанр канонический; «образцом формального совершенства» (каноном) мы можем считать произведение Дж. Финнея «Меж двух времен».

Но как сложилась структура этого романа? Можно ли считать Дж. Финнея создателем нового жанра? Ведь произведения о перемещениях во времени были и до его романа: М. Твен «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» (1889), М. Булгаков «Иван Васильевич» (1934-1936), Р. Брэдбери «И грянул гром» (1951), И. Андерсон «Патруль времени» (1955), Г. Гаррисон «Фантастическая сага» (1967), произведения самого Дж. Финнея, например - «Лицо на фотографии» (1962) и многие другие.

Все перечисленные произведения построены совсем иным образом, чем «Меж двух времен». Они либо сатиричны (с помощью путешествий в прошлую эпоху выявляют недостатки сегодняшнего времени, «текущей современности»), либо в центре их внимания - парадоксы времени. «Меж двух времен», в отличие от названных произведений, структурно похож на классический авантюрно-исторический роман: подробным изображением прошлого, «гипотезой нетождества»; в нем к тому же так устроено повествование, что происходит взаимоосвещение эпох, прошлая эпоха изображается с точки зрения современности, а в композиции присутствуют такие композиционно-речевые формы, как исторические комментарии.

Дж. Финней не создает нового жанра, а успешно трансформирует уже существующий - классический авантюрно-исторический роман. Характерно, что в это же время появляются и другие попытки использовать структуру этого жанра. Так, например, в повести Севера Гансовского «Винсент Ван Гог» (1970; в том же году был опубликован роман «Меж двух времен») мы находим явные переклички с «Меж двух времен», хотя маловероятно, что авторы обоих произведений были знакомы с работами друг друга. В романе Дж. Финнея главный герой в прошлом веке приходит к месту встречи будущих родителей доктора Данцига, изобретателя способа временных путешествий, и устраивает все так, чтобы эти молодые люди не успели познакомиться и доктор Данциг, соответственно, не родился. Для этого Саймон Морли в самый момент судьбоносной встречи отвлекает «будущего отца» Данцига просьбой прикурить. У С. Гансовско-го для предотвращения войны в прошлое посылается специальный человек, который должен сделать все так, чтобы капрал, развязавший войну, не родился. Для этого «специальный человек» разыскивает несостоявшуюся мать капрала и устраивает ее стюардессой на рейс в Осло. Там девушка знакомится с норвежцем и создает с ним семью; капрал не рождается. Есть и другие переклички - герой С. Гансовского, как и Саймон Морли из «Меж двух времен», остается жить в прошлом; осваивает быт этой эпохи; женится на девушке из прошлого.

Таким образом, путем трансформации образуется фантастический вариант классического авантюрно-исторического романа; для каждого из вариантов - классического и фантастического - можно сконструировать свой собственный инвариант10.

Вернемся к послесловию в романе С. Кинга. В нем мы находим, хоть и скрытое, но указание на две разных сферы художественного творчества. Во-первых, это жизненная реальность, жизненные условия, в которых оказался автор и которые помогли создать произведение, - исторические события, места, люди и пр. Во-вторых, это художественные источники, из которых сложился роман («Литература создается на основе литературы, а не реальности»¹¹). Но еще интересней в послесловии рассказ о смене адресата посвящения (Джек Финней меняется на правнучку Зельду), отражающей «особую жизнь произведения» и «обмен произведения с жизнью»¹².