Жизнь после развода: суицидологические и наркологические показатели мужчин, страдающих алкогольной зависимостью

В нашей стране за последние годы отмечается стабильно высокий уровень распада брачных пар [1, 3]. Алкогольной зависимости, как причине развода, по-прежнему принадлежит одна из основных ролей [1, 3, 6]. В сплошных выборках больных алкогольной зависимостью находят большее количество разведённых, чем в общей популяции [16].

Считается, что развод негативно сказывается на дальнейшей судьбе зависимого от алкоголя человека [5, 8-10]. В первую очередь, это касается озлокачествления наркологических характеристик, снижения продолжительности жизни, роста суицидальности группы [10 , 12, 13]. Отделение от семьи и развод, согласно C.E. Lewis и соавт. (1995), являются предиктором короткой последующей жизни больных алкоголизмом. Отметим, что ряд авторов утверждает, что роль развода в суицидологической практике сильно преувеличивается [17], в том числе у наркологических больных [15].

Следует отметить, что имеющиеся работы, посвящённые изучению суицидологических показателей после развода у мужчин, страдающих алкогольной зависимостью (МСАЗ), ограничены исследованием классического суицидального поведения [2, 12, 15, 17, 18] и носят констатирующий характер (по данным кри- зисных стационаров и документации по поводу завершённых суицидов) [7, 9, 10]. Это, безусловно, искажает наше представление о распространённости аутоагрессивных паттернов поведения у разведённых МСАЗ, поскольку речь в большинстве исследований идёт о фатальных саморазрушающих актах. Таким образом, существует пробел в наших знаниях по поводу показателей классической аутоагрессии у разведённых МСАЗ. Стоит упомянуть, что нам так же не встретилось исследований, посвящённых изучению несуицидальной аутоагрессии у МСАЗ в послеразводный период.

Цель исследования: сравнительный анализ профилей суицидальной, несуицидальной аутоагрессии и экспериментальнопсихологических характеристик у МСАЗ, состоящих в браке и не состоящих по причине развода.

Согласно поставленной цели, основной задачей исследования являлась оценка степени влияния состояния разведённости на суицидологические и личностно-психологические показатели мужчин, страдающих алкогольной зависимостью.

Материал и методы.

Для получения ответа на поставленные вопросы было проведено обследование 32 разве- дённых МСАЗ и 125 МСАЗ, состоящих в браке. Возраст в первой группе составил – 42,9±3,7 года, во второй – 41,8±4,3 года. Срок семейной жизни составил 13,2±5,7 и 15,3±6,3 года соответственно. Длительность послераз-водного периода в первой группе – 6,8±3,1 года. Респонденты на момент обследования в повторном браке не состояли. Все обследованные пациенты клинически находились во второй стадии заболевания, тип употребления алкоголя – псевдозапойный.

В качестве диагностического инструмента использовались: опросник для выявления аутоагрессивных паттернов и их предикторов в прошлом и настоящем [11], в котором оценивалось наличие признака в анамнезе вообще, а так же в такие временные отрезки, как последние два года, добрачный, брачный и послераз-водный периоды. Безусловно, у МСАЗ, проживающих в браке, формально отсутствовал такой период как «послеразводный». Поэтому сравнения между группами для характеристики послеразводной динамики изучаемых показателей проводилось с использованием периода последних двух лет (так как для разведённых МСАЗ во всех имеющихся у нас наблюдениях этот отрезок приходился на послеразводное состояние).

Статистический анализ и обработку данных проводили посредством параметрических и непараметрических методов математической статистики на базе компьютерной программы Microsoft Excel 2007 (с использованием критериев Стьюдента и Вилкоксона). Выборочные дескриптивные статистики в работе представ- лены в виде М±m (средней ± стандартное квадратичное отклонение).

Результаты и обсуждение.

Проанализируем классические аутоагрессивные показатели в группах, представленные в табл. 1. В целом можно констатировать, что суицидальная активность разведённых МСАЗ за весь период анамнеза, период брачной жизни, укладывается в средние показатели в группе женатых МСАЗ, то есть отражает общий тренд алкогольной субпопуляции в отношении суицидальных типов реагирования. Отметим, что в период брака (у разведённых впоследствии МСАЗ) отмечалось несколько меньшее количество суицидальных попыток.

Хорошо видно, что количество классических суицидальных феноменов у МСАЗ после развода становится меньше, чем в период брака (на что, безусловно, может влиять разница в длительности периода брачной жизни и после-разводного периода). Однако мы так же видим и снижение рассматриваемых показателей в группе за очерченный временной промежуток – последние два года (который, напомним, в группе разведённых МСАЗ пришёлся на период после развода), что подразумевает определённое снижение суицидальной активности в группе разведённых МСАЗ. Это весьма неожиданно с позиций взглядов на «фатальность» влияния развода на судьбу МСАЗ [2, 14] и согласуется с мнением T. Noström (1995), считающим, что значение развода в суицидологической практике сильно преувеличивается. Ещё раз подчеркнём, что в исследовании речь идёт о нефатальных суицидальных попытках.

Таблица 1

Показатели суицидальной аутоагрессии разведённых МСАЗ и МСАЗ, состоящих в браке (статистически достоверные отличия между рассматриваемыми признаками отсутствуют), в %

Признак	Разведённые мужчины, страдающие алкогольной зависимостью	Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, состоящие в браке
Суицидальная попытка в анамнезе вообще	28,13	32,0
Суицидальная попытка в период брака	18,75	24,0
Суицидальная попытка в последние два года	6,25	12,0
Суицидальная попытка в послеразводный период вообще	6,25	–
Суицидальные мысли в анамнезе вообще	31,25	31,2
Суицидальные мысли в период брака	25,0	26,4
Суицидальные мысли в последние два года	6,25	16,0
Суицидальные мысли в послеразводный период вообще	9,38	–

Коротко коснёмся известных нам из литературы данных, характеризующих вклад разведённых МСАЗ в общие показатели смертности от самоубийств у зависимых от алкоголя мужчин. Количество разведённых суицидентов, страдающих алкогольной зависимостью, среди всех МСАЗ, покончивших с собой, находится в пределах 13% [10, 12]. С другой стороны, в исследованиях, касающихся суицидального феномена вообще, приводятся похожие показатели – количество разведённых суицидентов составляет от 9,3% по данным кризисного стационара, до 17,8% при ретроспективной оценке лиц, покончивших жизнь самоубийством [3]. Иными словами, на первый взгляд, количество разведённых суицидентов среди МСАЗ, в принципе, не выше таковых показателей среди всех мужчин, покончивших с собой, а если вспомнить роль алкоголя в мужской суицидальности [7, 9], то эти показатели вполне логичны.

Напомним, что в возрастном срезе изученной нами группы, по данным переписи 2007 года, количество разведённых мужчин составило 4088 тыс. человек, соотношение разведённых мужчин к состоящим в браке составило 1:8,25 – с чёткой тенденцией к увеличению разведённой прослойки [4]. То есть, при допущении равной суицидальной активности у разведённых и состоящих в браке мужчин, соот- ношение их должно оставаться похожим. Однако мы знаем, что факт развода в анамнезе увеличивает склонность к суициду в общепопуляционных рамках, в частности, E.A. Groll-man (1988) считает, что частота самоубийств среди разведённых в 4-5 раз выше, чем у состоящих в браке, соответственно вышеуказанная пропорция стремиться к 1:1,65-2,1. Это соотношение приблизительно сохраняется в общей массе мужских суицидов, однако в алкогольной популяции оно равнялось 1:4.

Коснёмся теперь профиля предикторов аутоагрессивного поведения, отличающих группу разведённых МСАЗ. Основные достоверные отличия представлены в таблице 2.

Попутно отметим, что значимых достоверных отличий по несуицидальным и аутоагрессивным феноменам между группами обнаружено не было.

Обращает на себя внимание то, что между группами практически не встретилось отличий в отношении изучаемых признаков в добрачный и внутрибрачный периоды (то есть, они почти идентичны). При этом обнаруживается достаточно большое количество достоверных отличий за очерченный период в два последних года (в разведённой группе соответствует постразводному периоду), что означает снижение / повышение указанных показателей после развода.

Таблица 2

Сравнение предикторов саморазрушающего поведения и личностно-психологических характеристик МСАЗ, состоящих в разводе и проживающих в браке (приведены пары сравнений с p<0,05), в %

Признак	Разведённые мужчины, страдающие алкогольной зависимостью (n=32)	Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, состоящие в браке (n=125)
Обращение к психиатру, психотерапевту, психологу в анамнезе вообще	25,0	8,8
Моменты одиночества последние два года	53,13	32,8
Склонность долго переживать вину в последние 2 года	15,36	33,6
Стыд тела или внешности в последние два года	3,13	22,4
Склонность к перееданию или отказу от пищи в последние два года	28,13	49,6
Комплекс неполноценности в последние два года	3,13	17,6
Убеждённость в том, что «проживу ещё долго» последние два года	75,0	48,0
Убеждённость в том, что «проживу ещё долго» в период брака	71,88	43,20
Вера в реинкарнацию	15,63	41,6

Таблица 3

Сравнение наркологических характеристик МСАЗ, состоящих в разводе и проживающих в браке (приведены пары сравнений с p<0,05)

Признак	Разведённые мужчины, страдающие алкогольной зависимостью (n=32)	Мужчины, страдающие алкогольной зависимостью, состоящие в браке (n=125)
Продолжительность псевдозапойного периода	16,5±9,1	7,0±6,1
Потеря веса во время псевдозапоя	68,75%	44,0%
Толерантность к алкоголю (в пересчёте на водку), в литрах	1,4±0,3	1,1±0,5

В разведённой группе МСАЗ мы обнаружили снижение ряда значимых в суицидологической практике показателей (склонность долго переживать вину; стыд тела и переживание собственной неполноценности, никчёмности; отсутствие убеждённости в собственной долгой последующей жизни; склонность к перееданию или отказу от пищи на фоне сниженного настроения). Это говорит в пользу некоторого снижения уровня просуицидального фона, возникающего после сепарации в результате развода. Любопытно, что убеждённость в долгой последующей жизни достоверно характеризует разведённых МСАЗ и в период брака, то есть носит сквозной характер, не исчезает и не снижается после развода. Одиночество достоверно чаще встречается у разведённых МСАЗ, что логично и нередко инспирировало обращение к психиатру или психологу в послеразвод-ный период.

Отметим так же, что группы достоверно отличаются по такому признаку, как вера в реинкарнацию, жизнь после смерти, что так же в определённой степени является признаком большей провитальной устойчивости разведённых МСАЗ.

Наркологические спецификации МСАЗ после развода весьма показательны, что отражено в табл. 3.

Полученные данные согласуются с мнением авторов утверждающих, что клиническое течение алкогольной зависимости становится тяжелее у разведённых МСАЗ [14]. Это касается длительности псевдозапойного периода, более высокой толерантности к алкоголю

Обсуждение и выводы:

Полученные данные позволяют утверждать, что в мужской алкогольной субпопуляции факт развода не является выраженным катализатором суицидальной активности, и го- раздо более проблемную группу, вероятно, составляют «первично» одинокие и овдовевшие МСАЗ, которых среди суицидентов обнаруживается достаточно много [4, 13], что в определённой мере создаёт мнимую тотальность восприятия алкогольного одиночества – как в результате развода, так и в результате «неожиданного» одиночества (вдовство) или изначального отсутствия брачных отношений. МСАЗ после развода не имеют более высоких суицидологических показателей, в сравнении с МСАЗ, проживающими в браке. Наоборот, отмечается определённая тенденция к снижению представленности анализируемых феноменов, что согласуются с мнением K. Renne (1971), утверждающей, что для генерации суицидального поведения у мужчин состояние разведённости имеет меньшее значение, нежели проживание в условиях «хронически несчастливой» семьи.

Безусловно, необходимо помнить, что несмотря на отмеченные особенности группы разведённых МСАЗ, рассматриваемые пациенты сохраняют высокие показатели самоде-структивного поведения, характерного для пациентов, страдающих алкогольной зависимостью вообще, и остаются группой повышенного суицидального риска.

Таким образом, не смотря на существование определённого мифа о «фатальности» развода для МСАЗ (в том числе в отношении суицидального поведения), что, кстати, является достаточно укоренившимся мнением среди практикующих психиатров и наркологов, можно констатировать, что состояние «разведённости» не является объективным фактором, повышающим суицидальную активность группы. Суицидологический профиль группы в целом, как показывают наши данные, становиться более «мягким», снижается значения ряда важ- ных в суицидологи факторов риска. Наркологические характеристики изучаемой группы носят более «недоброкачественный» характер, который, однако, часто присутствовал ещё до развода.