Жизненный путь и эмиграция С.В. Рахманинова

«Я никогда не мог решить,– сказал однажды Рахманинов, – каково мое подлинное призвание: композитор, пианист или дирижер. Бывают моменты, когда мне кажется, что мне следовало быть только композитором; а иногда я думаю, что я только пианист. Теперь, когда прошла большая часть жизни, меня постоянно тревожит мысль, что, разбрасываясь по разным областям, я не нашел своего подлинного призвания».

Такую строгую и скромную оценку могла вызвать только огромная требовательность к себе гениального художника. В музыкальном искусстве Рахманинов нашел три призвания, и в каждом достиг высочайших вершин.

Иногда, разрываясь между композицией, дирижерством и фортепианной игрой, Рахманинову казалось, что разные стороны его музыкальной деятельности мешают одна другой. В работах о Рахманинове можно встретить подобные высказывания, например, что концертирование отнимало у него слишком много времени, – и в результате чего страдала творческая работа. Говорили, что его изумительный талант пианиста неудержимо влек его к сочинению фортепианной музыкой, чем отвлекал от симфонической музыки, в которой он мог наиболее полно раскрыть свой композиторский дар.

Трудно согласиться с данными утверждениями, так как, если представить себе, что Рахманинов не был бы пианистом и дирижером, вследствие чего у него появилось бы больше времени для композиторского труда и написание большего количества новых музыкальных произведений, могли бы мы утверждать, что достижения в искусстве измеряются одним лишь количеством написанного? Если же обратить свое внимание на качественную сторону, то, вспомнив лучшие рахманиновские сочинения для фортепиано, вряд ли много мы вспомним концертов, подлинный высокий симфонизм которых был бы так органично слит с блистательной и тонкой пианистичностью. И вряд ли рахманиновские концерты возникли бы такими, какими мы их знаем, если бы автор их не был великим пианистом. То же можно сказать и о дирижерском искусстве.

Есть и другая сторона той же проблемы. Так как расцвет исполнительского искусства Рахманинова наступил именно тогда, когда он достиг творческой зрелости как композитор, нельзя считать случайным совпадением: творческая мысль Рахманинова-композитора оплодотворяла искусство Рахманинова-пианиста и Рахманинова дирижера.

Разумеется, в отдельные периоды – в зависимости от внутренних побуждения или внешних обстоятельств – брала верх та или иная сторона музыкальной природы Рахманинова. Но, взглянув на весь его творческий путь, можно убедиться, что три стихии его гениального музыкального дара раскрылись с необычайной полнотой и мощью, питая одна другую.

Сергей Васильевич Рахманинов родился 20 марта (старого стиля) 1873 года, недалеко от Новгорода, в принадлежавшем его матери имении Онег. Здесь прошло его детство. Позднее, когда родители разорились и продали имение, он часто проводил летние месяцы в небольшом имении бабушки, которое было расположено под самым Новгородом.

Горячая привязанность к глубоко поэтичной русской природе, образами которой не раз вдохновлялась впоследствии его творческая мысль, зародилась в детские и отроческие годы Рахманинова. В те же годы он имел возможность часто слышать русские народные песни, любовь к которым он сохранил на всю жизнь.

Любовь Рахманинова к русской старине возникла в стенах Новгорода. Посещая вместе с бабушкой новгородские монастыри, Рахманинов слушал прославленные новгородские колокола и древнерусские обрядовые напевы, в которых он всегда отмечал национальные, народнопесенные истоки. Эти впечатления оставили свой след в его композиторской деятельности.

Рахманинов жил в музыкальной семье и его мать Любовь Петровна была первой учительницей музыки своего сына. Причем уроки музыки не вызывали у него большого удовольствия. Тем не менее уже в четырехлетнем возрасте он играл в четыре руки со своим дедом.

Сергею Васильевичу было 7-8 лет, когда семья Рахманиновых переехала в Петербург. В 1882 году его поместили в Петербургскую консерваторию, в класс фортепианной игры В. В. Демянского.

Три года занятий Петербургской консерватории принесли мало пользы. По словам С. А. Сатиной, «нелады в семье, отсутствие правильного надзора за мальчиком и его ранняя самостоятельность мало способствовали его учению. Он не готовил уроков, часто пропускал классы, предпочитая кататься на коньках или просто шататься по улицам».

И хотя занятия по музыкальным предметам шли благополучно, благодаря феноменальным способностям мальчика, успехи отнюдь не соответствовали данным ученикам. Тогда закралось подозрение, что преподаватели Петербургской консерватории не распознали масштаба рахманиновского дарования, в чем убедился в 1885 году двоюродный брат Рахманинова А. И. Зилоти, в ту пору еще молодой, но уже известный московский музыкант. Убедившись в редком даровании Рахманинова, он, с согласия Любови Петровны, увез Рахманинова в Москву и поместил в Московскую консерваторию, в класс Николая Сергеевича Зверева.

Годы, проведенные у Зверева, дали Рахманинову не только отличную пианистическую школу, но и навык к серьезному, систематическому, усидчивому труду. Воспитанники Зверева занимались под его повседневным наблюдением, по твердому расписанию.

Зверев не забывал и об общем развитии своих воспитанников – они посещали театры, слышали лучших русских и приезжих артистов. У Зверева Рахманинов впервые встретил П. И. Чайковского. В его присутствии Рахманинову пришлось сыграть его фортепианную пьесу «На тройке» из цикла «Времена года».

В 1888 году пятнадцатилетний Рахманинов перешел на старшее отделение консерватории. С этого времени его учителем по фортепинной игре становится А. И. Зилоти, который очень много дал Рахманинову.

В консерваторские годы Рахманинов очень быстро развивался как пианист, о чем можно судить по воспоминаниям его товарищей. А. Б. Гольденвейзер рассказывает: «Музыкальная одаренность Рахманинова, помимо творческого дара, была такой, которая, несмотря на то, что в жизни мне приходилось сталкиваться с людьми, необычайно музыкально одаренными, превосходила все и граничила с чудом, напоминая рассказы, которые мы все знаем, о Моцарте… А. И. Зилоти, у которого мы вместе учились, задал ему как-то в среду известные вариации Брамса на тему Генделя, а в субботу он играл их на уроке, как законченный артист. Он помнил решительно все, что когда-либо слышал, запоминая с необычайной быстротой, по слуху, самые сложные музыкальные произведения».

На старшем отделении Рахманинов начинает систематически заниматься композицией под руководством С. И. Танеева и А. С. Аренского. Танеев, замечательный полифонист, помог Рахманинову овладеть искусством многоголосного письма. Аренский же оказал благотворное воздействие на развитие композиторского дара Рахманинова.

В 1889 году Рахманинов переехал от Зверева к своим родственникам Сатиным. С этого времени семья Сатиных становится самой близкой для него семьей.

В 1891 года восемнадцатилетний Рахманинов окончил консерваторию по фортепиано, а годом позже – по композиции, представив в качестве дипломной работы оперу «Алеко».

Музыкальный мир отнесся к опере Рахманинова не как к школьной работе, а как к творению мастера. «Алеко» был принят к постановке

Большим театром; премьера состоялась в апреле 1893 года. Опера имела успех у слушателей и получила положительные отзывы печати.

Постепенно произведения Рахманинова завоевывали место в русской музыкальной жизни. «Алеко» был поставлен в Киеве под управлением автора, впервые взявшего дирижерскую палочку.

Рахманинов приобретает известность и как пианист. Слушатели принимали его тепло, а пресса отмечала значительные достоинства его игры. «Исключительный интерес придавал этому концерту г. Рахманинов… Первая часть концерта А. Рубинштейна… прекрасно была им исполнена технически и музыкально. Ряд фортепианных пьес соло… возбудили не меньший восторг»,– писали о нем в 1892 году.

Однако, судя по воспоминаниям некоторых современников, в те годы Рахманинов не достиг творческой зрелости как пианист, еще не нашел своего исполнительского стиля.

Ни концертная деятельность, ни скромный гонорар за издание сочинений не давали Рахманинову достаточных материальных средств. Он был вынужден заниматься педагогической работой, которая вызывала у него отвращение, так как ему приходилось обучать учеников, большей частью малоспособных, смотревших на занятия как на скучную обязанность.

По окончании консерватории Рахманинов много времени отдает чтению, изучению новых музыкальных произведений. Также он становится постоянным посетителем небольшого кружка молодых музыкантов, собиравшихся у А. Б. Гольденвейзера, где регулярно проигрывались и обсуждались новые сочинения русских и западноевропейский композиторов.

В начале 1897 года, когда Рахманинову было 24 года, впервые на концертной эстраде Петербурга прозвучало его крупное симфоническое сочинение. Исполнение первой симфонии оказалось тяжелым событием в творческой жизни Рахманинова, полное горьким разочарованием. Рахманинов потерял веру в себе, его надежды на будущее «развеялись впрах». Он возвращается в Москву «другим человеком» и на три с лишним годом не занимается композицией.

С началом творческого кризиса совпали особенно серьезные материальные затруднения, которое облегчило предложение С. И. Мамонтова – занять должность второго дирижера в его оперном театре. С осень 1897 года Рахманинов начал работу в опере Мамонтова. И хотя Рахманинов недолго работал в Мамонтовском театре, эта работа сыграла большую роль в его творческом развитии.

В 1900 году Рахманинов возвращается к композиторской деятельности. Это время можно отнести к возрождению творческих сил. Теперь Рахманинов – художник, достигший полной зрелости и нашедший свой путь в искусстве.

С этим периодом совпадает важная перемена в жизни Рахманинова. В 1902 году он женился на Наталье Александровне Сатиной, только что окончившей консерваторию по классу фортепиано. С ней он прошел весь свой долгий жизненный путь. Она сумела создать для него спокойную обстановку для творческой работы.

Вторым концертом открывается плодотворнейший период в композиторской деятельности Рахманинова. В течение пятнадцати лет он создает свои лучшие произведения, прочно вошедшие в концертный репертуар.

Широко развертывается и исполнительская деятельность Рахманинова. В 1904 году он вторично становится оперным дирижером. Но теперь он приходит в оперу не как новичок, а как авторитетнейший художник, принесший в театр свои принципы оперного исполнения, сумевший властно и твердо осуществить свои художественные замыслы. Полтора года работы Рахманинова в Большом театре – блестящая полос в истории русского оперного искусства.

Рахманинов часто выступает и как симфонический дирижер. Но самые большие триумфы приходились на долю Рахманинова-пианиста. С огромным успехом он играл и за границей, и особенно в России. Уже в эти годы непредубежденным музыканта ясно, что Рахманинов – первый пианист эпохи.

В период своей московской жизни Рахманинов играл обычно лишь собственные сочинения. В годы первой мировой войны он включил в свои программы первый концерт Чайковского и первый концерт Листа. Сильное впечатление произвели в истолковании Рахманинова фортепианные сочинения Скрябина. После смерти Скрябина Рахманинов с огромным успехом играл ряд его произведений в разных городах России, что было знаком внимания к творчеству ушедшего из жизни великого композитора;

это была последняя дань старой дружбе; это, наконец, была форма материальной помощи семье Скрябина.

Великий художник не может не любить своего искусства. И гениальный мастер пианизма Рахманинов горячо любил фортепианную игру. Когда в самые последние годы его жизни врач рекомендовал ему меньше играть, он ответил: «Нет, я не могу меньше играть. Если я не буду работать, я зачахну. Нет, лучше умереть на эстраде».

Говоря об общественной деятельности Рахманинова, нельзя не упомянуть о том, что во время первой мировой войны он охотно и часто играл в пользу семей погибших воинов, а также в пользу студенческой молодежи.

«Отличительным качеством Сергея Васильевича,– говорит С. А. Сатина,– являются его доброта и отзывчивость к страданиям и нуждам других, большей частью совершенно неизвестных ему людей». Также, в воспоминаниях о Рахманинове отмечают его спокойствие, уверенность, некоторую замкнутость, независимость.

Встречавшие Рахманинова в московские годы помнят его как умного и остроумного собеседника: Рахманинов был готов говорить о самых разнородных вопросах; с живым юмором рассказывал он о различных эпизодах своих концертных поездок. В воспоминаниях всех, кто его хорошо знал, он остался человеком с открытой душой, человеком большого сердца, любящим детей, цветы, природу; человеком, наделенным хорошим русским лукавым юмором; человеком, любящим жизнь в самых различных ее проявлениях.

Московский период жизни Рахманинова закончился в 1917 году. В конце этого года он выехал на гастроли в скандинавские страны. В следующем, 1918 году он переехал в США.

Рахманинов совершил тяжелую ошибку, навсегда покинув родину, за что понес суровое возмездие. Двадцать пять лет композитор провел за рубежом, и за эти двадцать пять лет он смог написать лишь несколько произведений – значительно меньше, чем за последние пятнадцать лет, проведенные в России.

О причинах этой творческой заторможенность с полной ясностью говорит и сам Рахманинов: Уехав из России, я потерял желание сочинять.

Лишившись родины, я потерял самого себя. У изгнанника, который лишился музыкальных корней, традиций и родной почвы, не остается желания творить, не остается иных утешений, кроме нерушимого безмолвия нетревожимых воспоминаний»,– такими словами заканчивается его беседа с одним из американских журналистов в 1934 году.

В зарубежной жизни Рахманинова на первый план выступает исполнительская деятельность. Он дает фортепианные вечера, играет в симфонических концертах, однако лишь изредка выступает в качестве дирижера. За границей Рахманинов не ограничивает себя исполнением собственных фортепианных сочинений. Они занимают даже не основное место в репертуаре.

Живя за границей, Рахманинов не забывал о родине. Он внимательно следил за развитием советской культуры, собирал и читал выходящие в Советском Союзе книги и журналы. Отношение Рахманинова к большевистскому режиму было непоколебимо отрицательным. Из круга его интересов не выпала и советская музыка. Он охотно слушал московские радио-передачи, грамофонные записи советских песен. По словам близких людей, многие советские песни получили высокую оценку Рахманинова.

В одном из интервью Рахманинов положительно оценивал перспективы развития музыкальной культуры в Советской России. «Меня иногда спрашивают,– сказал Рахманинов,– не считаю ли я, что происшедший в России коренной политический переворот окажет влияние на будущее русской музыки. Правда, в настоящее время неспокойная обстановка тормозит всю творческую работу. России потребуется некоторое время, чтобы оправиться от разрухи явившейся результатом мировой войны. Н я глубоко убежден, однако, что музыкальное будущее России безгранично. Царь делал немного такого, что могло бы способствовать развитию музыки»

Любовь Рахманинова к родине с полной силой выявилась в дни Великой Отечественной войны. С глубоким волнением и сочувствием следил Рахманинов за героической борьбой Советской Армии, с горечью и болью воспринимая ее временные неудачи и радуясь каждому успеху. Рахманинов выразил уверенность в конечной и полной победе Советской Армии, отправляя советскому консулу сбор с нескольких концертов на организацию помощи раненным советским воинам.

Рахманинову не пришлось увидеть желанной победы. Смерть настигла его нежданно, когда жизненные силы, казалось, были далеки от упадка. Приступ болезни (молниеносная форма рака) прервал концертную поездку; в тяжелом состоянии Рахманинов был доставлен домой.

Умирающий Рахманинов продолжал следить за ходом военных действий. Радио в его комнате было включено на Москву и, расставаясь с жизнью, великий музыкант хотел слышать только голос родины.

Сергей Васильевич находился уже в бессознательном состоянии, когда на его имя пришла телеграмма от советских композиторов, поздравлявших его со днем семидесятилетия. Рахманинов умер 28 марта 1943 года. Прожив почти половину жизни за рубежом, Рахманинов до конца дней чувствовал себя русским человеком.

История русской культуры сохранит имя Рахманинова, как имя великого композитора, занявшего место в ряду классиков русской музыки; как имя крупнейшего русского дирижера – гениального истолкователя и собственных произведений, и музыкальной классики; как имя законного преемника братьев Рубинштейнов, величайшего пианиста.