Значение деятельности исторических научных сообществ конца XIX - начала XX вв. для сохранения объектов культурного наследия

Первый из названных приводит данные о 120 обществах, которые существовали в России до 1917 г. Он отмечает, что после 1861 г. количество подобных структур росло увеличивалось на 15 в год, а после 1905 г. резко выросло до 40, включавших в себя преимущественно историков – любителей и профессионалов1.

А.Д. Степанский не согласен с такой позицией коллеги как не отражающей многообразие и специфику исторических обществ. Он предложил различать общества, занимающиеся историей (они преобладали в классификации А.М. Разгона), и те, главной функцией которых являлась научно-исследовательская работа в области истории. То есть речь идёт о научно-исторических обществах, которых в его перечне до 1917 г. было 71, при этом, как отмечает исследователь, с 1863 по 1904 гг. возникло 35 обществ, а с 1905 по 1917 гг. – 26. Их организационное устройство и деятельность регламентировались уставами, которые до 1863 г. утверждались императором, а после до 1906 г. – министром народного просвещения, с 1906 г. же подобные документы регистрировались губернскими комиссиями. По специфике деятельности А.Д. Степанский общества разграничивал на универсальные (общеисторические) и специализированные. Первые состояли при высших учебных заведениях, вторые – с вузами связаны не были и занимались разработкой отдельных вопросов (Степанский, 1975).

Следует отметить, что эффективность работы научных сообществ во многом зависела от их материального положения. В основе своей бюджеты таких организаций формировались за счёт членских взносов, реализации издаваемых трудов и пожертвований частных лиц. Некоторые получали субсидии и финансировались из бюджета.

Из специализированных обществ исследуемой нами проблемой занимались всероссийские археологические общества: Русское археологическое общество (РАО), возникшее в 1846 г. как Археолого-нумизматическое общество, а в РАО преобразованное в 1866 г.; Московское археологическое общество (МАО, 1864). Археология являлась основным направлением деятельности и созданного в 1839 г. Одесского общества истории и древностей. Оно одним из первых занималось учётом и охраной исторических памятников, в том числе путём создания музеев. В своей деятельности общество опиралось на методические рекомендации И.А. Стемпковского по выявлению, учёту, регистрации, изучению недвижимого и движимого культурного наследия2. Значительные территории бывших Булгарского и Хазарского царств, Казанского и Астраханского ханств, а также Сибири и Средней Азии охватывало своей работой Общество археологии, истории и этнографии при Казанском университете (1878 г.).

Следует отметить, что в XIX в. термины «археологический» и «археология» обозначали науку о вещественных памятниках, то есть о материальной культуре. Поэтому указанные общества внесли большой вклад в сохранение недвижимых памятников истории и культуры.

Несмотря на естественно-научный характер Российского географического общества (РГО), созданного в 1845 г., оно через свои отделы этнографии и исторической географии также занималось вопросами охраны памятников. И что очень важно – в отдалённых районах России. Его отделения работали в Сибири и на Кавказе. Ещё в 1847 г. оно подготовило и разослало в губернии программу по собиранию этнографических сведений и получило в течение пяти лет 2 тыс. ответов, составивших основу значительного источникового материала в данной области.

Не следует недооценивать также роль губернских учёных и архивных комиссий (ГУАК), активно создававшихся в 1880-х г., в сохранении отечественного письменного документального наследия.

Существовавшие в рассматриваемый период церковные научно-исторические организации, религиозно-археологические общества и комитеты одной из главных своих задач считали охрану материальных (архитектурных, вещественных, письменных) и нематериальных памятников. До 1917 г. их было 52, большинство из которых (45) возникло в 1893–1916 гг. В 1914 г. была создана Всероссийская архивно-археологическая комиссия при Синоде.

С 1870-х гг. началось создание религиозных музеев. На 1912 г. их насчитывалось около 50. Они сохранили значительный материал по движимым религиозным вещественным памятникам и копии монументальной живописи церковного зодчества (Алексеева, Горбатов, 2018).

Вопросы охраны архитектурных памятников, включая образцы монументальной экстерьерной и интерьерной живописи, иконостасов, были в центре внимания архитектурных обществ. Среди них выделялись: Московское архитектурное общество (1867), Петербургское общество архитекторов (1872), при котором работала Комиссия по исследованию архитектурных памятников, с 1892 г. инициировавшая проведение съездов русских зодчих, приоритетно рассматривавших теоретические и практические вопросы охраны памятников и их реставрации; Общество архитекторов-художников в Санкт-Петербурге (1903), при котором были созданы: 1) с 1907 г. комиссия против разрушения архитектурных памятников XVIII–XIX вв.; 2) с 1912 г. – реставрационная комиссия; 3) с 1909 г. – музей допетровского искусства и быта. В этом ряду отметим и Комиссию по осмотру и изучению памятников церковной старины Москвы и Московской епархии (1909 г.), Общество защиты и сохранения в России памятников искусства и старины в Петербурге (1909 г.). Из региональных обществ активно себя проявило Киевское общество охраны памятников старины и искусства (1909 г.).

Таким образом, большинство научных сообществ, в том числе непосредственно занимавшихся выявлением, учётом, сохранением и актуализацией историко-культурного наследия, функционировало наряду с обществами, у которых это направление работы не являлось главным, причем и те, и другие образовались в пореформенный период.

Поскольку мы акцентируем внимание на материальных памятниках, прежде всего, недвижимых, остановимся на рассмотрении работы специализированных обществ.

Ещё в марте 1851 г. Русское археологическое общество выпустило составленную известным этнографом, фольклористом, палеографом И.П. Сахаровым «Записку для обозрения русских древностей»1, посвященную православным религиозным памятникам. Их автор был сторонником идеологической формулы «православие – народность – самодержавие» (Полякова, 2008). Императорское Археологическое общество сопроводило документ собственным комментарием, в котором, в частности, отмечалось, что, «желая привести в известность русские древние памятники, находящиеся в городах и селениях, оно обращается к просвещённым соотечественникам и просит их о сообщении археологических известий»2. Общество в этой работе надеялось на сельских священников, настоятелей монастырей и помещиков. Интересовали его русские древности, датируемые по 1700 г. включительно.

Особое место в разработке методических вопросов принадлежит Московскому археологическому обществу (МАО) и инициированным им археологическим съездам. В 1869 г. в столице состоялось открытие первого из них, на котором было признано, что вопрос сохранения памятников древности требует незамедлительного и безотлагательного решения (Богданова, 2017). Отмечалась необходимость составления подробного списка памятников. МАО при этом исходило из того, что подобное действие станет основой для обращения к правительству с предложением взять каждый из входящих в список объектов под охрану3. Представители МАО считали, что для лучшего понимания и оценки исторического и культурного материального наследия необходимо привлечение данных по языку, народным понятиям, поверьям, мифам. Так, А.А. Потапов писал, что «в сказаниях и былинах содержатся описания и термины, относящиеся к архитектуре и к искусствам, которые могут служить значительным дополнением к летописным материалам»4. В 1876 г. в томе IV «Древностей» общества были опубликованы инструкции описания хода и результатов археологических раскопок5. В декабре 1878 г. Д.Я. Самоквасов, исходя из накопившегося опыта, предложил дополнить их рядом практических рекомендаций6.

В IX томе «Древностей» было опубликовано интересное обращение в МАО В.Н. Кашпе-рова, Ю.Н. Мельгунова, Д.А. Столыпина с предложением открыть при организации отделение по изучению русских народных песен с целью их популяризации через издательскую деятельность. Оно обсуждалось 12 мая 1880 г. В просьбе было отказано с аргументацией, что это предмет изучения этнографии7. Хотя отдельные сферы нематериального наследия в трудах отдельных членов МАО все же нашли отражение, учитывая вышеуказанный методический подход.

В X томе «Древностей» были освещены следующие методические вопросы: 1) о составлении археологических карт; 2) о лучшей организации раскопок; 3) о собирании сведений по юридическому быту; 4) о классификации похоронных бытов; 5) о русской номенклатуре греческих географических названий8.

В 1889 г. была разработана и опубликована «Программа для исследования древностей Кавказа»9. В предисловии к ней председатель общества П. Уварова и секретарь В. Трутовский отмечали, что программой охвачены не все виды памятников, но в ней кратко обозначены основные направления и методы работы в отношении недвижимых и движимых древностей1. Брошюра состояла из следующих разделов, охватывающих описание древностей согласно их тематической принадлежности: 1) церкви и монастыри; 2) дольмены; 3) пещеры; 4) палеонтологические кости. Первый раздел был самым крупным и включал в себя требования ответить на 44 вопроса, а также способы и приёмы работы с памятниками. В первую очередь следовало точно указать место расположения, время постройки, форму, размер и имеющие место переделки; определить, во имя какого святого или события, данные памятники были возведены; обозначить источники использованного материала и авторство; определить этнический и религиозный состав населения, периодичность богослужения (п. 1–24). Далее обращалось внимание на экстерьер и интерьер церкви или монастыря, имеющиеся украшения, надписи, фрески, методику их копирования и фотографирования (п. 25–35). Отдельные рекомендации давались по работе с иконами, крестами и рукописями (п. 36). Обращалось внимание на церковные кладбища и на надгробные надписи, которые необходимо было снять калькой, а иные изображения разных сцен жизни предписывалось обмерять и делать с них рисунки. Это касалось мусульманских надписей (п. 41–42). Особенно тщательно следовало исследовать клинописные надписи в армянских областях Кавказа и снимать с них кальки (п. 42). Кроме церквей и монастырей, предписывалось изучать и другие сооружения: замки, башни, стены, караван-сараи, мечети, мосты и др., обмеряя их, описывая, снимая с них рисунки и нанося на карты и планы. Также следовало обращать внимание на древние пути сообщения (п. 43–44)2.

Относительно дольменов, указывалось на важность обстоятельного их описания и исключения непрофессионального подхода к их исследованию3.

Применительно к изучению кавказских пещер ставилась задача выявления их количества, размера, месторасположения, породы камня, доступа, функционального назначения, температуры внутри летом, зимой, наличия воды, а также известковых образований (сталактитов и сталагмитов). Наиболее тщательно следовало изучать пещеры, используемые человеком в качестве жилища4.

В 1884 г. была издана брошюра «К вопросу о составлении легенды для археологической карты России», которая, вместе с вопросником по выявлению и учёту памятников древности была разослана научным сообществам, статистическим комитетам, земским управам и отдельным лицам5.

16 января 1906 г. в отзыве МАО на положения, выраженные Комиссией по пересмотру законодательства об охране исторических памятников6, отмечалось, что выявление, составление описей, классификация, исследование являются делом окружных органов. Вместе с тем подчёркивалось и то, что в условиях нехватки кадров, особенно на местах, последним следует предоставить право привлечения специалистов для научных командировок по собиранию сведений, описанию и обмеру памятников, а также обеспечить финансирование этого (Ахметшин, 2013).

В августе 1908 г. XVI археологический съезд предложил возложить ответственность за регистрацию памятников на научные общества в пределах соответствующих археологических окру-гов7. Данная идея нашла отражение в законопроекте МАО от 1911 г.8 Статья 8 данного документа гласила, что первейшей обязанностью окружных археологических органов должна быть общая регистрация всех наиболее важных недвижимых и движимых памятников, фотографирование, зарисовывание, составление списков и их исследование, а также наблюдение за сохранностью9.

Своё слово в разработке теоретико-методологических вопросов сказали и отдельные учёные. Член МАО И.Е. Забелин являлся одним из представителей теории, в том числе архитектурной, считавших определяющим фактором в истории народа его представления, запечатлённые в быту и культуре. Он был сторонником широкого и систематического изучения памятников, в том числе «собирания строительных украшений, начиная с резьбы ворот, оконных наличников и ставен и т.п. и оканчивая резьбою иконостасов и царских ворот» (Забелин, 2007). В его архитектурной теории относительно гражданского строительства он исходил из того, что истоки последнего лежат в дохристианском быте, то есть речь идёт не о заимствовании, а о самобытности в плане понимания национальных представлений о красоте в архитектуре (Забелин, 2007). Несколько иной была у него и топология памятников. Она включала материальные и нематериальные объекты: монументальные памятники, здания, разного рода сооружения, вещные памятники, памятники письменности, памятники уставного слова, угасшей народной мысли, народных представлений и верований (Кириченко, 1986).

Академия художеств несколько лет предпринимала меры по сохранению памятников старины, в первую очередь церковных. Для этого она ежегодно командировала художников в разные места России. Используя метод художественной фиксации – зарисовки, последние создали значительную коллекцию рисунков (более 500), отражающих русскую, преимущественно церковную архитектуру.

В октябре 1886 г. епархиальным начальствам и губернским статистическим комитетам были разосланы опросные листы с целью выявления сохранившихся художественных памятников старины. Сведения следовало представить в академию не позднее 01 марта 1887 г. К 1888 г. из епархий поступило более 6 тыс. опросных листов с ответами, из которых в список памятников было внесено около 3,5 тыс. (Филюшкин, 2018). Впоследствии Синод удовлетворил ходатайство академии о разрешении заниматься командируемым художникам выявлением и изучением памятников искусств в церквях и монастырях (Богомолов, 2021).

В 1894 г. Н.К. Никольский представил Проект устава Общества церковной археографии и археологии при Санкт-Петербургской духовной академии1, в соответствии с первым параграфом которого выявление, изучение, охрана памятников древней церковной письменности и церковных древностей в целом являлись основным предметом исследований Общества церковной археографии и археологии при Санкт-Петербургской духовной академии, открытого по инициативе Н.В. Покровского 16 мая 1894 г.

Велика роль в деле выявления и регистрации наряду с архивными документами и других памятников старины Губернских учёных архивных комиссий (ГУАК). Много способствовал их созданию директор Петербургского археологического института Н.В. Калачев. Согласно Положению от 13 апреля 1884 г. «Об учреждении Губернских исторических архивов и Учёных архивных комис-сий»2 в качестве эксперимента они создавались в Тверской, Тамбовской, Рязанской и Орловской губерниях. Затем их количество постепенно росло (Музраева и др., 2023) – накануне Первой мировой войны функционировало уже 40 таких комиссий, их задачи расширялись, что требовало изменения нормативной базы для их функционирования. Новый проект положения был принят в апреле 1908 г. на съезде представителей ГУАК.

Согласно первому параграфу имело место расширение полномочий, что нашло отражение и в изменении наименования структур на «Губернские учёные архивно-археологические комиссии». К их обязанностям относились: разбор предназначенных к уничтожению дел и документов в губернских и уездных архивах правительственных, сословных и общественных учреждений различных ведомств с целью сбора материала для хранения в исторических архивах; регистрация, описание, охранение и исследование памятников местной старины и образование местных историко-археологических музеев и библиотек (п. 2). В примечании к параграфу указывалось, что в вопросах раскопок курганов и городищ комиссии руководствуются действующими законами. В соответствии с четвёртым параграфом документа в их арсенале имелись такие методы, как научные экскурсии для осмотра и изучения памятников местной старины и исторических мест, проведение региональных историко-археологических съездов и выставок3.

Если определять основные формы выявления памятников, следует назвать экспедиции, научные командировки, анкетные обследования, работу учёных и научных сообществ на местах, то есть обнаружение, учёт, регистрация и изучение памятников являлись необходимыми условиями сохранения культурного наследия России. Однако здесь имелись большие трудности, связанные с отсутствием достаточного количества специалистов, в первую очередь – в провинции. Подготовка специальных кадров в университетах не осуществлялась. Не занимался этим и созданный в 1878 г. Петербургский археологический институт. Только открытый в 1907 г. по инициативе А.И. Успенского частный Московский археологический институт в качестве вспомогательных исторических дисциплин использовал преподавание истории мирового и отечественного искусства. Его филиалы возникли в Смоленске, Калуге, Витебске, Нижнем Новгороде, Ярославле. Институт принимал участие в практической работе по сохранению историко-культурного наследия. В 1911 г. при его поддержке в Смоленске на основе коллекции М.К. Тенишевой был открыт музей «Русская старина». В 1913 г. благодаря почину преподавателей института возникло «Общество исследователей памятников древностей им. А.И. Успенского». В этом же году подобное частное учебное заведение было создано и в Санкт-Петербурге. Графу В.П. Зубову попечитель Петербургского учебного округа позволил организовать в помещении его библиотеки «систематические курсы без экзаменов и дипломов». Хотя ещё до 1910 г. он предлагал создать Институт истории искусств. До начала Первой мировой войны эти институты и курсы подготовили более тысячи человек, которых можно было считать потенциальными специалистами в сфере охраны памятников (Николаев, 2009).

Таким образом, видно, что деятельность исторических научных сообществ Российской империи пореформенного периода имеет первостепенное значение в области охраны объектов культурного наследия, а основное внимание подобных организаций уже в XIX в. обращалось на разработку методических подходов в этой сфере. Перспектива настоящего исследования нам видится в дальнейшем изучении различных аспектов данной темы как актуальной и востребованной в современной исторической науке.