17 постпостмодернизмов: репрезентация социокультурной динамики в современных концепциях трансцендирования модерна

Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, ,

,

К 2000-м гг. в сфере социально-философской рефлексии назрел вопрос о пересмотре состояния, в котором находится современная социокультурная система. Столкнувшись с кризисом определения постмодернизма, некоторые ученые еще с конца 1980-х гг. и в начале 1990-х гг. стали отрицать актуальность «состояния постмодерна» (Lash, 1990: 9). Спустя полтора десятилетия кризис определения перерос в кризис эвристического потенциала.

Наиболее заметной в теоретическом поле точкой отсчета для поиска новой социальной и культурной теории стало заявление Л. Хатчеон о конце постмодерна и введении зонтичного термина «постпостмодернизм», который она призывала уточнить в новых концепциях, более адекватно описывающих состояние культуры XXI в., чем это делал постмодернизм (Hutcheon, 2002: 165–166). Кризис постмодернизма некоторые исследователи связывают с тем, что это «западная, а точнее американская, культурная модель» (Moraru, 2011: 307), тогда как современный мир все более обнаруживает дисфункциональность западной модели глобализации и нарастающую мировую турбулентность, укрепление позиций Азиатско-Тихоокеанского региона, многополярность и культурно-ценностную разнородность.

В этих условиях особо востребован анализ вненаучных факторов и социальных изменений современности, выработка новой социальной теории и «всемирно-исторической схемы» (Александер, 2013: 562–563). Когда регионы мира проходят значимый «новый этап модернизации» на фоне «важного сдвига в эпицентре современности», именно парадигма неомодернизации способна дать сравнительный анализ модернизационных циклов, в том числе в предметном поле социологии (Tiryakian, 1991).

На протяжении первых полутора десятилетий XXI в. предложено порядка двух десятков концепций различной степени теоретической проработанности для объяснения новой ситуации, в которой находится современная социокультурная система, – от перформатизма до метамодернизма.

По мнению отечественных исследователей, границы между этими концепциями подвижны, и все они так или иначе предлагают версии трансцендирования модерна (Стародубцева, 2010: 329). Тем не менее важный для социологов культуры исследовательский вопрос составляют пределы эвристического потенциала этих концепций в объяснении динамического перехода социокультурной системы и ее текущего состояния.

В этой связи представляется целесообразным дать характеристику ключевых направлений, объединенных зонтичным термином «постпостмодернизм», в части репрезентации в них структурных элементов социокультурной динамики: вектора и механизма динамических изменений; оценки регионального фактора; стадий и результата социокультурной динамики; допуще-ния/отрицания нисходящей социодинамики (Непомилуева, 2024: 61).

• 1.    Теоретики гипермодернизма (ультрамодернизма) отмечают в современном темпоральном и культурном режиме не преодоление основ модернизма, а их гипертрофированную концентрацию, ведущую к избытку: информации, инноваций, индивидуализма, коммуникаций, потреблений, конкуренции, рисков (Vannini et al., 2011). Динамический механизм современной социокультурной системы в гипермодернизме приводится в действие путем количественного повышения плотности сущностных свойств этой системы и достижения сверхкритической массы кризисного потенциала модерна. Вектор динамики в приближении к зоне бифуркации и внутри нее – дуга распада (Cook, Kroker, 1986: 8), он соотносится с траекторией взрыва, направленного внутрь системы, – «имплозия», метафора ядерного взрыва. Результат социокультурной динамики – ускорение процессов, коммуникаций, время сжало пространство. Гипермодернисты отказываются от бинарного антагонизма двух предшествующих модернов, однако совершают ревизию этапа после модерна, продолжают его «иным путем». Происходит нивелирование регионального фактора. Применительно к со-циодинамическим процессам гипермодернизм объединяет элементы нелинейной динамики (выбор альтернативного сценария модерна) и синергетической парадигмы.

• 2.    Трансмодерн как новая темпоральность, признавая и модернизм, и постмодернизм, не стремится к их преодолению, а плавно вытекает из логики постмодерна, ставшего продолжением модерна. Выбранная постмодерном стратегия отказа от этого наследия оказалась тупиковой, поэтому траектория социокультурной динамики в трансмодернизме не разрыв, а «сообщающиеся сосуды» (Magda, 2011). Механизм динамических процессов можно описать как взаимопроникновение глобализированных технологических и других обществ. В структуре этого механизма – «всеобъемлющая колеблющаяся диффузная магма» – новые взаимосвязанные процессы социокультурной, экономической, технологической, политической, экологической глобализации, основа нового Великого Нарратива. Трансмодернизм пытается изменить направление информационных потоков, пересмотрев гиперреальность, воспроизводя общество знания. Результатом динамических процессов должна стать «гибридная» солидарность, связывающая центр и периферию, этносы, классы, западную культуру и культуры Третьего мира, человека с природой, а также освобождение его во всех сферах жизни (Cole, 2007: 74).

• 3.    Социодинамические процессы на этапе сверхмодерна в версии западных исследователей приводят к избытку времени, пространства и индивидуальных референций. Феноменами сверхмодернизма становятся «не-места» (аэропорты, торговые центры), вымывающие индивидуальность субъектов и подменяющие коммуникацию инструкциями (Оже, 2017: 102–103), а также новая анонимность, доступная только после идентификации личности. Траектория такой социодинамики направлена на углубление, обострение противоречий современности. Их не разрешить в рамках концепции «пост-», сверхмодернизм задает эти вопросы еще активнее, требуя более глубоких ответов.

• 4.    Трансгуманизм можно отнести к зонтичному термину «постгуманизм», однако для достижения целей данной статьи нас интересует трансгуманизм как версия постпостмодернизма. Многовековое превалирование вектора цивилизационного прогресса привело социокультурную систему к той точке, когда для спасения от исчезновения необходимо пересмотреть укоренившиеся отношения человека и природы (Урри, 2018: 239, 251), а для этого – заново перестроить саму онтологию, в результате чего все субъекты и объекты должны вступить в отношения равенства, в которых у человека нет особого статуса. Культура перестала быть источником социодинамики, агентность приобрела природа (Брайдотти, 2018: 26). Изменяется глубоко укоренившееся еще в модерне соотношение структурных элементов динамического механизма: отрицаются оппозиции «человек – природа», «культура – природа». При этом ответственность за негативные тенденции развития стабильно закрепилась именно за индивидом (эпоха «антропоцена»). Трансгуманисты отказывают социодинамическим процессам в курсе на прогресс, утверждая это ключевым условием выживания. Таким образом, в анализе динамических процессов в социокультурной системы трансгуманисты следуют вектору глубокого отката к истокам модерна. Вместо перехода к новой темпоральности общества, в основе развития которого лежит культура, они меняют само основание развития социокультурной системы, переводя его в геолого-экологическую плоскость.

• 5.    Неомодернизм понимает современную социокультурную ситуацию как новый этап модернизации. Вектор динамических изменений в нем направлен на вытеснение постмодернизма, использование критической эстетики модернизма и свойственного ему Абсолюта для дальнейшего развития: «Это не ретроградство, но, возможно, единственный путь вперед»¹. Таким образом, неомодернизм совершает возврат к той точке, где брал свое основание постмодернизм (нелинейная траектория социокультурной динамики), не вычеркивает его из хронологии развития и не призывает его забыть: современная аудитория знает и помнит постмодернистские приемы и произведения, но сегодня социокультурная динамика протекает по иной траектории.

• 6.    Ремодернизм («стакизм») возник как направление в британской живописи, концептуально родственное неомодернизму. Его основатели также пересматривают постмодернизм и поздний модернизм, отказываясь от обоих. Переводя постулаты их манифеста в термины социокультурной динамики, мы совершаем движение по шкале модерности в отрицательном направлении вплоть до классического модерна, который, в отличие от постмодернизма, не исчерпал своего эксплицитного потенциала, поэтому приставка «пост-» к нему неприменима. Однако «путь к новой духовности» – движение не «к новому, а к вечному», подлинности и новой искренности (Childish, Thomson, 2015), поэтому структурные элементы модернизма в эпоху ремодернизма подлежат пересборке в новую нелинейную холистичекую модель.

• 7.    Альтермодернизм представляет собой вариант преодоления постмодернизма и возврата к модернизму, но в ином ключе. Он формулирует новую, альтернативную форму модернизма, направленную на исправление ключевых ошибок последнего: «овеществления человеческих взаимоотношений, скудости политических альтернатив, обесценивания труда как неэкономической ценности» (Буррио, 2016: 93). Пересмотр модернизма альтермодернисты называют исторической задачей современности (Буррио, 2016: 203). Альтермодернизм вносит коррективы в понимание социокультурной динамики через пересмотр понятия социального времени и нивели-

• рование границ между эпохами – «гетерохронию». Основной чертой альтермодернизма становится креолизация ценностей различных культур, в связи с чем А.В. Павлов говорит об альтернативе глобализации, предложенной альтермодернизмом1.

• 8.    Перформатизм претендует на статус новой исторической фазы, при этом не интенсифицирует кризисные элементы постмодернизма и не формулирует правок постмодернисткой парадигмы, находясь в оппозиции и к нему, и к модерну. Как новая «эпоха развития», он предлагает траекторию вытеснения модернистского и постмодернистского опыта в поисках опыта новой трансцендентности. При этом в социодинамической перспективе перформатизм предпринимает попытки преодоления кризиса постмодернизма, трансформирует социальное время, возвращая способность переживать события и саму историю, реанимирует нарратив и аффект, возвращает субъекту его агентность. Теоретики перформатизма отмечают свойственный ему монизм и оценивают его как положительный исторический переход (Eshelman, 2015). В этом ключе он может рассматриваться как неоэволюционистская теория социокультурной динамики, механизм которой сводится не к маятнику между полюсами модерна и постмодерна, а к новому синтезу. В пер-форматизме значим региональный фактор, заданный при этом во всеобщих категориях.

• 9.    Реновализм предостерегает от «ностальгического возврата к неконтролируемому идеализму» модернизма и утраты теоретического сомнения постмодернизма и, хотя подводит черту под постмодернизмом, признает значимость его «призрака для будущего нашего критического дискурса» (Brooks, Toth, 2007: 11). Переводя реновализм в поле теорий социокультурной динамики, можно утверждать, что он придерживается логики эволюционизма в той версии, в которой приставка «пост-» (в применении к постмодернизму) обозначает не конец всего, а «прохождение через современность» (Узланер, 2011: 32). Преемственность c постмодернизмом у реновалистов выражена в реинтерпретации его идей, имевших прежде упрощенную форму, и в концепции «мотивированного постмодернизма»: использовании его приемов для утверждения не свойственных ему взглядов (Konstantinou, 2017: 90–92). Реновализм ставит задачу реализации второго Просвещения – катализатора для нового модерна. Почвой для него явилась реабилитация религии и новая возможность оценивать историю этически.

• 10.    Интентизм в каком-то смысле также стремится воплотить новую версию Просвещения: воскресить автора и вернуть ему ключевую роль в создании смыслов и произведений, пересмотреть деконструкцию, реабилитировать утраченные значения. Игнорирование субъектности автора ведет общество к цензуре и прочим негативным последствиям (Pelosi, 2009).

• 11.    Автомодернизм тоже следует эволюционистской логике в анализе развития современной социокультурной системы, отмечает повышение ее сложности, рост стремления к личной автономии на фоне технологического прорыва и высокой автоматизации труда, формирование новой субъектности – способа действия в новых технологических и культурных условиях. Ярким аргументом в пользу эволюционистских корней автомодернизма служит «философия истории» Р. Сэмюэлса и разделение развития на эпохи: до модерна, модерн, постмодерн и автомодерн. В основе его – превалирующий тип знания, вера и господствующие принципы (Samuels, 2007). В постмодернизме для автомодернистов остается значимым мультикультурализм. В этой связи роль регионального фактора признается ими бесспорной и на этапе «пост-», и на этапе автомодернизма (Samuels, 2007: 221–222). С освобождением субъекта и иными крупными позитивными трансформациями как результатом такой динамики согласны не все исследователи (Гринфилд, 2018: 17).

• 12.    Диджимодернизм (цифровой модернизм и псевдомодернизм как его негативная сторона) понимает «диджисовременность» как логическое следствие постмодерна. О разрыве с последним речи не идет. С точки зрения теории социокультурной динамики интересны отношения диджимодернизма с социальным временем: происходит трансформация темпоральности, перманентная сфокусированность на настоящем, амнезия по отношению к наследию прошлого, падение интереса к футуризму и утопичности (Kirby, 2006). Вместе с тем диджисовременность понимается как часть общего проекта современности от модерна до наших дней с доминирующим значением модернистской идеи развития. Несмотря на задачу избавления от токсичного эффекта постмодернизма и его кризисной культуры, в общую логику социокультурной динамики эта концепция ложится как неоэволюционистская.

• 13.    «Пост-постмодернизм» представляет современную социокультурную ситуацию не как упразднение постмодернизма, а напротив – как его кульминацию, достижение наивысшей стадии

  постмодернистских экономических и социокультурных тенденций, доминирование неолиберализма и глобализации еще более выражено (Nealon, 2012: 8). Дж. Нилон прибегает к метафоре урагана, в который превращается тропический шторм, после некого порога. В терминах теорий социокультурной динамики можно заключить, что «пост-постмодернизм» ближе всего синергетической парадигме. С той лишь разницей, что концепция Дж. Нилона ограничивается самой кульминацией, не комментируя ожидаемое теоретиками синергетического подхода обретение системой нового равновесного состояния и достижение нового качественного уровня (Nealon, 2012).

• 14.    Теоретиков посткапитализма не удовлетворяет термин «постмодернизм», применяемый к описанию современной социально-экономический и социокультурной ситуации, поэтому в широком смысле слова их концепцию тоже можно считать постпостмодернистской. Более общим по отношению к посткапитализму термином «капиталистический реализм» М. Фишер (2010) называет состояние XXI столетия, а А.В. Павлов уточняет это определение до «общей «атмосферы», регулирующей производство культуры и социальных отношений, блокирующей любые действие и мысль»¹. При этом основной признак постсовременности – цифровые технологии, создавшие условия для посткапитализма, – имеют эволюционный вектор развития, способны прекратить противостояние модернизма и постмодернизма, отобрав и объединив лучшее из этих концепций. Таким образом, теоретиками посткапитализма не отрицается постмодернизм, но совершается пересмотр его тезиса о конце прогресса. По Александеру, он был всего лишь уловкой постмодерна: способом отрицания исторического регресса (Александер, 2013: 550–551). В этой логике движение от модерна к постмодерну и цифровой постсовременности – движение социокультурной системы по неоэволюционистской траектории с одновременным поглощением культурой жизнеспособных форм протеста.

• 15.    Космодернизм/планетаризм не объявляет окончания постмодернизма, он все еще длится (Nicolescu, 2014: 202). Однако модернизм и постмодернизм трактуются как частные случаи проекта космодернизма, претендующего на единственно адекватное решение их вызовов.

• 16.    Используя условное наклонение, офф-модерн совершает движение не просто в прошлое, а вглубь истории – к истокам тех ошибок, что содержали ключевые философские, социальные, экономические и технологические нарративы, концепции прогресса и самой модернизации. Для преодоления кризиса современности офф-модерн предлагает действовать нестандартно и искать ответы в неиспользованных возможностях современности. Идея технического прогресса устарела, а с ней и методология «пост-» в отношении конфликтующих, накладывающихся друг на друга проектов модерна.

• 17.    Метамодернизм утверждает несостоятельность постмодернизма в современную эпоху. Вместо противоречивых тенденций культуры последнего он утверждает иные формы и смыслы (Akker van den, Vermeulen 2010: 4), которые существуют не в константном, а в динамичном состоянии, в ситуации осцилляции, маятника между модернистскими прямотой и энтузиазмом и постмодернистскими иронией и снобизмом. Именно осцилляцию, а не синтез метамодернизм предлагает в качестве инструмента для сбалансированного сочетания элементов модернизма и постмодернизма: то и другое или ни того, ни другого. А.В. Павлов уточняет историческое место метамодернизма «за» модерном и постмодерном, онтологическое – между ними и эпистемологическое – с тем и другим (Павлов, 2020: 16).

На этом этапе развитие не имеет вектора, «устремлено в вечность» в каждый последующий момент2. В основе этой динамики лежит не техническая рациональность, а иная, близкая к коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса.

Несмотря на вновь возросший в 1990-е гг. интерес к универсализму, ключевое значение у неомодернистов имеет не будущее, в которое устремлены теории прогресса, а созерцание настоящего. Таким образом, неомодернизм пересматривает структуру социального времени: останавливает его и переносит движение вглубь настоящего. В строгом смысле слова неомодернизм можно отнести к нелинейным теориям социокультурной динамики.

Диджимодернизм не понимается в строгом смысле слова более совершенной ступенью развития социокультурной системы. Его негативная составляющая – псевдомодернизм – посредством цифровых технологий углубляет пустоту культуры, разрыв компетентности и заточение философских тенденций. Однако А. Кирби не теряет надежд использовать позитивный потенциал диджимодеонизма для создания развитой цифровой культуры (Kirby, 2006).

Космодернисты выступают с критикой эволюционизма (Nicolescu, 2014: 213), на материале современного искусства и положений квантовой физики они утверждают уникальность новой космосовременности, представляющей ранее не происходивший синтез социальности, науки и единого для всего пространства культуры. Трансформируются социальное время и пространственность: единое, релевантное для каждого культурное пространство с открывшимся «потенциалом для подлинных диалогов культур», ключом к «настоящей нетовизации» мира (Nicolescu, 2014: 213) становится концепция многосторонней глобализации вместо односторонней. Современная социокультурная система развивается по фрактальной траектории («мир-фрактальный феномен как поворот к <…> планетаризации мировых мест» (Moraru, 2015: 219). Эти тезисы приближают космодернизм к синергетическим теориям социокультурной динамики.

Для офф-модерна более других концепций постпостмодернизма значим региональный фактор и глубинный плюрализм культур в противоположность внешнему, политически обусловленному. Векторы динамических изменений во внемодернисткой рефлексии множественны и разнородны, могут существовать в различных пространствах, быть асинхронными и не пересекаться. Офф-модерн относится к нелинейным теориям социокультурной динамики. Вместо концепции непрерывной истории от античности до наших дней он замечает разрывы истории, вытесненные возможности. В этих точках происходит поиск альтернативных путей развития (Бойм, 2021).

С одной стороны, приводя прогресс И. Канта в пример ранней стратегической наивности, метамодернизм занимает определенную позицию в отношении идеи прогресса и исторической телеологии: цель социокультурной динамики неизвестна: «притворяются, будто движутся к ней, чтобы развиваться нравственно и политически» (Akker van den, Vermeulen, 2010: 5), то есть прогресс – осознанно наивная, но константная договоренность о движении. С другой стороны, осцилляция между трансцендентностью и ее отрицанием, серьезностью и иронией, рационализмом и иррационализмом по ряду морально-этических, эстетических, ценностных и иных социальных параметров позволяет говорить о сходстве метамодернизма с идеалистическим типом культурной ментальности П.А. Сорокина (Непомилуева, 2019: 134).

Таким образом, концепция метамодернизма в его возникновении и движении от модернизма и постмодернизма, между и вместе с ними содержит элементы циклических флуктуаций между полюсами культур идеационного (модернизм) и сенситивного (постмодернизм) типов к идеалистической ментальности метамодернизма. Вместе с тем высказывания метамодернистов о прогрессе как стратегической наивности и признание качественно новых состояний современной социокультурной системы: нового режима Историчности, новой Глубины, Аффекта1, достижения нового равновесного состояния, найденного в осцилляции элементов, по сути, открытой, нелинейной и диссипативной исторической системы, – позволяют предположить имеющийся в метамодернизме как современной концепции социокультурной динамики зарождающийся потенциал интегративного использования элементов неоэволюционизма и синергетической парадигмы наравне с циклизмом. Открытым остается вопрос подлинности этого равновесного состояния, дальнейшей работоспособности данной, пусть и эволюционирующей, модели к решению вызовов современности.

Проведенное исследование показало, что, несмотря на относительно общую у концепций постпостмодернизма цель трансцендирования модерна, в ракурсе теорий социокультурной системы они дают различные репрезентации социодинамических парадигм. Большинство из них представляет социокультурную динамику как неоэволюционный процесс с допущением регрессивных тенденций в прошлом и/или настоящем и отличающимися стратегиями развития сегодня, включая нелинейное/многолинейное движение к опыту модерна с целью использовать/преодо-леть или пересобрать его потенциал для достижения системой нового качественного состояния (трансмодерн, постгуманизм, альтермодернизм, перформатизм, реновализм, интентизм, автомодернизм, диджимодернизм, посткапитализм, офф-модерн). Некоторые парадигмы в таких попытках отказываются от самого будущего, переходя в разряд концепций нелинейного развития вне времени (неомодернизм, ремодернизм). Другие – разворачиваются в логике синергетического подхода («пост-постмодернизм», космодернизм). Отдельные концепции объединяют элементы неоэволюционизма и синергетической парадигмы (гипермодернизм, сверхмодернизм). На их фоне выделяется метамодернизм как наиболее близкий к неоциклизму, имеющий нераскрытый потенциал интегративного использования всех трех парадигм социокультурной динамики. Несмотря на методологические сложности, на данный момент именно концепция метамодернизма продемонстрировала наибольшую устойчивость.