Административно-правовые гарантии свободы совести в Российской Федерации

О бщественные отношения, возникающие в процессе осуществления индивидуального или коллективного исповедования религии или иных мировоззренческих убеждений (атеистических и др.) являются частью любого правового государства и общества. В условиях глобализации общества крайне важным остается вопрос их гарантированности, а также обеспечения со стороны органов публичной власти [1].

Право формировать свои убеждения является естественным правом человека, получившим международное признание (п. 1 ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах (принят 16 декабря 1966 г. Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) и п. 1 ст. 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04 ноября 1950 г.).

В соответствии со ст. 18 Всеобщей декларации прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.) каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков.

На основании п. 1 ст. 18 Пакта каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии. Это право включает свободу иметь или принимать религию или убеждения по своему выбору и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком, в отправлении культа, выполнении религиозных и ритуальных обрядов и учений.

Статья 9 Конвенции определяет, что каждый имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в богослужении, обучении, отправлении религиозных и культовых обрядов.

Анализ международных документов позволяют сделать вывод о том, что в международном праве свобода совести является составной частью права на свободу мысли, совести и религии.

В законодательстве Российской Федерации в полной мере реализованы международные стандарты регламентации, рассматриваемого неотъемлемого права человека и гражданина. Так, в соответствии со ст. 28 Конституции Российской Федерации и п. 1 ст. 3 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» в Российской Федерации гарантируется свобода совести, включающая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать и менять, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними [3]. Содержание свободы совести предполагает широкий выбор форм поведения, как позитивных (исповедовать религию, придерживаться мировоззренческих убеждений), так и негативных (право не придерживаться религии, не исповедовать никакой религии) [5]. Кроме того, считаем, что негативная форма поведения в исследуемой сфере предполагает также различные формы дезорганизации поведения индивидов в обществе, причинами которых зачастую становятся обнаружившиеся несоответствия сложившимся ожиданиям, нравственным, моральным и правовым требованиям общества.

По своим характеристикам право на свободу совести можно отнести к категории абсолютных в силу положений ст. 56 Конституции Российской Федерации, закрепляющих невозможность в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя ограничения права на свободу совести.

В связи c этим актуальным является изучение такого правого явления, как административно-правовые гарантии свободы совести, являющиеся одним из элементов правого статуса личности [8]. Под административно-правовыми гарантиями, представляется, следует понимать совокупность императив-

Вестник Сибирского юридического института МВД России

ных административно-правовых условий, средств, условий, которые, действуя в режиме законности, позволяют беспрепятственно реализовать мировоззренческие (в том числе религиозные) убеждения, определяют непривлечение лица к административной ответственности либо освобождение от нее и (или) от наказания. В механизме административно-правового воздействия такие гарантии выполняют, с одной стороны, общеохранительную функцию (создают условия для реализации права на свободу совести в Российской Федерации, обеспечивают его защиту от административного властного произвола), с другой – регулятивную (создают условия для реализации органами исполнительной власти правоустанавливающих, контрольных, надзорных и иных функций по обеспечению свободы совести).

Административно-правовым гарантиям в сфере свободы совести свойственны, во-первых, закрепление в соответствующей административной норме права, регулирующей отношения в исследуемой сфере; во-вторых, наличие субъективной обязанности органов публичной власти по их охране и защите, что обеспечивает возможность государственного принуждения; в-третьих, выражение ими общественной связи конкретных участников данных правоотношений.

Такие гарантии, имеющие ограничивающий и запретный характер, в соответствии с определением Конституционного Суда Российской Федерации от 13 марта 2018 г. N 579-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Степанова Сергея Николаевича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 статьи 24.1, пунктом 2 статьи 24.2 Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» и частью 4 статьи 5.26 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» должны отвечать требованию справедливости, быть необходимыми и соразмерными конституционно значимым целям и не должны никаким образом посягать на само существо свободы совести и приводить к утрате его основного содержания.

Защита общественных отношений, возникающих в результате реализации конституционного права на свободу совести, предусматривается рядом правовых мер. К числу таковых следует отнести ст. 5.26 КоАП РФ и ч. 1 ст. 148 УК РФ.

Объективную сторону ст. 5.26 КоАП РФ образуют такие действия, как:

– воспрепятствование осуществлению права на свободу совести (такое воспрепятствование может быть выражено в принудительном обучении религиозным дисциплинам в учебном заведении лиц, исповедующих другую религию; в указании в официальных документах на принадлежность гражданина к религии; в запрете совершения по просьбе верующих религиозных обрядов в воинских учреждениях, в местах лишения свободы, в принудительном совершении таких обрядов и церемоний против воли лиц);

– умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порча или уничтожение (формы такого осквернения могут быть различны, например словами (устно или письменно), насмешками, демонстрацией различных жестов);

– осуществление религиозной организацией деятельности без указания своего официального полного наименования, выпуск или распространение в рамках миссионерской деятельности литературы, печатных, аудио- и видеоматериалов без маркировки с указанием наименования или с неполной либо заведомой ложной маркировкой;

– осуществление миссионерской деятельности с нарушением требований законодательства о свободе совести.

Анализ соответствующих норм позволяет сделать вывод о том, что сфера свободы совести достаточно защищена посредством законодательства об административной ответственности. Тем не менее изучение правоприменительной деятельности дает право говорить о проблемах, требующих научного осмысления применительно к указанной сфере [4]. В частности, отсутствует четкая дифференциация ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ, предусматривающей административную ответственность за умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порчу или уничтожение, и ч. 1 ст. 148 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих. Например, Д.В. Шилин отмечает, что законодатель не проводит четкую грань между упомянутыми статьями [9], Л.Г. Мач-ковский также указывает на их коллизион-ность: схожая «формальная» диспозиция и отличающаяся санкция у нормы КоАП РФ [6]. Необходимым видится решение вопроса о разграничении деяний, предусмотренных ч. 1 ст. 148 УК РФ и ч. 2 ст. 5.26 КоАП РФ.

Другим аспектом данной проблематики является соразмерность административного наказания за данные деяния. В 2020 г. судами рассмотрены материалы о 335 нарушениях законодательства о свободе совести, свободе вероисповедания и о религиозных объединениях в соответствии со ст. 5.26 КоАП РФ. Наибольшее количество выявленных правонарушений в рассматриваемой области выразилось в нарушениях, связанных с местом осуществления миссионерской деятельности; отсутствием у лица, осуществляющего миссионерскую деятельность, полномочий на осуществление указанной деятельности; осуществлением миссионерской деятельности иностранными гражданами в отсутствие у них соответствующих полномочий на ее про-ведение1. Из числа рассмотренных правонарушений, предусмотренных ст. 5.26 КоАП РФ, выявленных в 2020 г., подвергнуты наказанию 217 лиц. Анализ судебной практики позволяет говорить о том, что самым распространенным видом административного наказания является административный штраф в размере 15 тысяч рублей. Кроме того, в настоящее время происходят значительные изменения в социальных процессах, в том числе в духовной сфере, усложняются структура и деятельность религиозных объединений, что обуславливает рассмотрение вопроса о закреплении административного ареста в качестве административного наказания за правонарушения в рассматриваемой сфере.

Следующим направлением совершенствования административно-правовых норм, направленных на обеспечение гарантий свободы совести, как справедливо указывает А.С. Бурьянов, являются отсутствие общепринятого определения свободы совести, подмена ключевых понятий «свобода совести» и «свобода вероисповедания» [2]. В настоящее время одним из дискуссионных вопросов, в значительной степени влияющих на эффективность действия административно-правовых гарантий свободы совести, является вопрос о введении специальной нормы об административной ответственности за деяния против свободы совести в местах, где реализация указанного права затруднена по различным причинам, в том числе из-за ре-жимности объекта. К таким местам можно отнести воинские части, места лишения свободы, следственные изоляторы, лечебные учреждения и др. [7]

Сказанное в полной мере свидетельствует о необходимости совершенствования правовых норм в сфере охраны и обеспечения свободы совести. Наиболее очевидными вариантами совершенствования правовых гарантий обеспечения свободы совести видятся изменение диспозиции ч. 1 ст. 5.26 КоАП РФ в части расширения перечня действий, образующих состав данного административного правонарушения против свободы совести, с учетом мест, где ее реализация затруднена (в воинских частях, в местах лишения свободы, интернатах, детских домах, лечебных учреждениях и т.п.), и закрепление административного ареста в качестве одного из видов административного наказания за деяния против свободы совести с учетом современных реалий и степени общественной опасности.

Вестник Сибирского юридического

«‘^w®’’» института МВД России

Представляется, указанные предложения будут способствовать совершенствованию обеспечения правовых гарантий реализации прав граждан в рассматриваемой сфере.