Агрессивный катарсис в концептуальном пространстве агрессии

Общение есть доминантная форма человеческого существования. Это не подлежит сомнению, ибо «человек необща-ющийся» представляет собой явное отклонение от нормы, медицинскую патологию. Однако в последнее время расширяется сфера функционирования особого типа человеческого общения, где эмоционально-смысловой доминантой выступают эмоции, кластеры эмоций или эмоционально-когнитивные комплексы, стимулирующие агрессию коммуниканта-(ов) (как вербальную, так и невербальную). Мы называем такое общение агрессивным общением, а ситуации, в которых оно реализуется, - ситуациями агрессивного общения.

Ситуации агрессивного общения крайне многочисленны и многообразны, но, рассматривая их, нельзя обойти стороной понятие катарсиса, или очистительной разрядки, т. к. за этим термином стоит одна из наиболее распространенных и привлекательных для человеческого сознания моделей агрессивного поведения. Данная статья посвящена проблеме концептуализации катарсиса как важнейшего компонента концептуального пространства агрессии, а также вопросу лингвистического отражения данного феномена.

С точки зрения современной психологии, катарсис - это «ослабление моти вации совершения новых агрессивных действий вследствие того, что данный человек уже совершил агрессивные поступки» [4: 313]. Известно, что сам термин «катарсис» был введен в науку Аристотелем, который, определяя трагедию как жанр, писал, что она совершает «благодаря состраданию и страху очищение (катарсис) подобных аффектов» [1], т.е. страх и сострадание, воспроизводимые на сцене, должны были освобождать сопереживающих действию зрителей от этих аффектов. Исследователи Аристотеля полагают, что катарсис следует понимать именно в медицинском смысле, т. е. в результате катарсиса душа очищается от накопленных болезненных аффектов. Спустя века этот термин взяли на вооружение 3. Фрейд и Д. Брейер, занимавшиеся исследованиями истерии. По мнению этих ученых, причиной данного заболевания являются нереализованные травмирующие переживания. Если пациенту удается вспомнить и снова пережить их, находясь в состоянии гипноза, то травмирующее переживание будет преодолено. Таким образом, разработанная Фрейдом и Брейером «энергетическая» модель накопления и разрядки напряжения со временем превратилась в психоаналитическую концепцию катарсиса. Согласно данной концепции, тревога и страх пациента ослабляются, если он рассказывает о них внимательному и сочувствующему слушателю. Задолго до отцов-основателей психоанализа данная концепция нашла отражение в семантике глагола «выговориться» и идиомы «излить душу».

Таким образом, основная идея катарсиса заключается в том, что выплеск эмоции наружу ослабляет эту эмоцию «изнутри» и улучшает самочувствие индивида, испытывающего данную эмоцию. Впоследствии данные представления о катарсисе были перенесены на понимание агрессии и эмоций, ее вызывающих, они прекрасно согласуются с самыми известными теориями агрессии и агрессивного поведения человека - психоаналитической и инстинктивистской. Обе эти концепции утверждают, что человеку необходимо освободиться от энергетической напряженности, накопленной вследствие раздражения, гнева и других подобных эмоций. При этом зло можно выместить на любом подходящем объекте / субъекте, а вовсе не на истинном обидчике. Отсюда проистекает термин «переориентация» агрессии, широко используемый в работах К. Лоренца, И. Эйбл-Эйбесфельда и других ученых. Основоположники инстинктивизма У. Маг-Дугалл, 3. Фрейд, этолог К. Лоренц выдвинули так называемую «гидравлическую» модель (термин Э. Фромма) агрессивного поведения. «Специфическая энергия, необходимая для инстинктивных действий, постоянно накапливается в нервных центрах, и, когда накапливается достаточное количество этой энергии, может произойти взрыв, даже при полном отсутствии раздражителя» [5: 33]. Теория агрессивных драйвов утверждала, что все формы агрессии функционально эквивалентны, т.е. один тип агрессивного действия может служить заменителем для другого в целях уменьшения агрессивного драйва [6: 37]. Если же человек вообще не имеет возможности выместить свой гнев на ком или даже чем-либо, то либо сила его любой последующей агрессивной реакции увеличится, либо уровень его психического напряжения значительно повысится. Если же индивиду удалось завершить последовательность агрессивных действий нанесением кому-либо/чему-либо ущерба, то это часто приводит, при отсутствии чувства вины или тревоги со стороны агрессора, к приятному ослаблению испытываемого напряжения [7: 104 - 113]. В.И. Жельвис также упоминает клинические данные, согласно которым невозможность выразить свои чувства может привести индивида даже к психосоматическим расстройствам [3: 28].

Несмотря на то, что за последние десятилетия был проведен ряд исследований, доказывающих, что данное понимание катарсиса не поддается ни теоретическому, ни экспериментальному обоснованию, понятие катарсиса агрессивных эмоций наряду с представлениями о невозможности долго контролировать гнев, ярость и другие подобные эмоции необычайно глубоко укоренилось в сознании представителей западной цивилизации. По сути дела, языковая концептуализация эмоций группы гнева отражает именно эти представления. В теоретической литературе по вопросу концептуализации гнева были выделены не- сколько базовых концептуальных метафор, характерных для англоязычной лингво -культуры: это метафоры ГНЕВ ЕСТЬ ОПАСНОЕ ЖИВОТНОЕ, ГНЕВ ЕСТЬ ПРОТИВНИК В БОРЬБЕ, ГНЕВ ЕСТЬ БЕЗУМИЕ, ГНЕВ ЕСТЬ НОША [8; 9]. Однако, используя метод концептуальной метафоры на материале английского языка, З. Ке-вечес убедительно доказал, чтов концептуализации эмоции гнева центральной метафорой выступает концептуальная метафора ГНЕВ ЕСТЬ ЖАР, или точнее, ГНЕВ ЕСТЬ ГОРЯЧАЯ ЖИДКОСТЬ В КОНТЕЙНЕРЕ [9]. Данная метафора содержит в себе ряд более детализированных метафор: WHEN THE INTENSITY OF ANGER INCREASES, THE FLUID RISES ^ INTENSE ANGER PRODUCES STEAM ^ INTENSE ANGER PRODUCES PRESSURE ON THE CONTAINER ^ WHEN ANGER BECOMES TOO INTENSE, THE PERSON EXPLODES ^ WHEN A PERSON EXPLODES, PARTS OF HIM GO UP IN THE AIR ^ WHEN A PERSON EXPLODES, WHAT WAS INSIDE HIM COMES OUT [9: 52 - 56]. Жар, таким образом, накапливается в сосуде (контейнере), вызывая постоянное нарастание давления, что в конце концов приводит к какому-либо взрыву. Иллюстрацией к данному сценарию могут служить нижеследующие примеры.

По мере закипания жидкости в контейнере ее уровень поднимается, следовательно, говоря метафорически, по мере нарастания гнева жидкость в контейнере поднимается: Ted felt his anger mounting (Segal). Listening, as the words continued Mel sensed that Cindy was getting close to boiling point (Hailey). Кипящая жидкость производит пар, который создает давление в контейнере, поэтому метафорически сильный гнев производит пар и давление в контейнере: She suddenly burst into anger. «You get out of my kitchen!» (Maugham). Когда давление становится слишком сильным, контейнер взрывается и осколки его взлетают в воздух, поэтому когда гнев становится слишком сильным, человек взрывается, а когда человек взрывается, части его взлетают в воздух: «Hugh!» Marian exploded. «Hugh! Do you mean that Hugh persuaded Ted to enlist?» (Hartley). После взрыва, когда жара в контейнере больше нет, жидкость снова становится прохладной и спокойной - катарсис гнева приводит к релаксации и возвращает человека в спокой ное расположение духа, прохлада и спокойствие соотносятся с отсутствием гнева: But the wind coming over the causeway, the salty freshness of the air cooled his anger (Puzo).

Проведенный нами анализ средств языковой концептуализации гнева на материале русского языка показал, что большое количество метафорических выражений гнева в русском языке также подчиняются приведенному нами выше связному сценарию гнева как горячей жидкости в контейнере: (за)кипеть, накипеть, кипятиться, взрывать(ся), бурлить, вспылить, выпускать пар, остыть и др.). Данная метафора ( ГНЕВ ЕСТЬ ГОРЯЧАЯ ЖИДКОСТЬ В СОСУДЕ ) подчеркивает, что гнев может быть интенсивным ( напирать , переполнять ), что это может привести к потере контроля, и что потеря контроля может быть опасна как для окружающих, так и для самого субъекта эмоции. В данной метафоре опасность потери контроля над собой соотносится с опасностью взрыва, после которого субъект успокаивается и расслабляется. Приведем некоторые примеры рассматриваемой метафоры из русскоязычных литературных текстов: В тяжкой накипевшей злобе своей шел Степан под гору, как лошадь, понесшая седока (Шолохов). Старуха подвигала пустыми деснами во рту и даже вымолвить ничего не смогла от напора ненавистных чувств (Платонов). Вместо него взорвался перегнувшийся из кузова летчик... (Симонов).

Художественная литература изобилует примерами данной метафоры: в нашей выборке примеров метафорического описания только эмоций группы гнева 328 англоязычных и 310 русскоязычных, метафора контейнера занимает ведущую позицию (37% и 32% от общего количества примеров соответственно). Однако метафорическое описание агрессивных эмоций как горячей жидкости в контейнере является не единственным подтверждением популярности гипотезы катарсиса в нашем сознании. Многочисленны примеры описания и переориентированной агрессии, после проявления которой человеку эмоционально «становится легче».

- Да, - голос у него совсем сел. Горло перехватило, а в висках стучала кровь.

Он прошелся по комнате, потом схватил пластмассовый стул и с размаху ударил о колено. Армированный пластик с треском раскололся, поранив ему руки. Колено заныло. Сэму полегчало. Немного, но полегчало (Г. Каттнер).

На наш взгляд, вышеприведенные данные убедительно свидетельствуют в пользу того, что «гидравлическая» модель агрессии незримо присутствует в нашем сознании, во многом определяет наше отношение к катарсису агрессивных эмоций и наши действия в реальных ситуациях агрессивного общения.

Художественная литература, художественные фильмы выступают как факторы латентного научения агрессии. Если герою художественного произведения или фильма можно, позволено тем или иным образом выразить свои агрессивные состояния и эти действия одобряемы (персонаж является положительным, борется со злом, спасает мир ит.д.), то и читатель (зритель) считает себя правым, следуя идеям катарсиса в реальных жизненных ситуациях. Более того, человеческие действия и последующее (самооправдание тех или иных агрессивных действий также во многом основаны именно на них. Приведем пример реальной ситуации агрессивного общения.

Маршрутное такси останавливает молодая, миловидная, хорошо одетая женщина. Чтобы не нарушать правила и не останавливаться на пешеходном переходе, водитель проезжает несколько метров и ждет женщину. Войдя в маршрутку и усаживаясь, та разражается таким потоком брани, что цитировать ее не представляется возможным даже в рамках лингвистической статьи. Шокированные пассажиры маршрутки (их всего пятеро) пытаются остановить ругань, защитить водителя и пристыдить женщину, за что каждый получает свою дозу оскорблений. После небольшой паузы женщина поворачивается ко мне (единственному пассажиру, не вступившему в перебранку) и говорит: «Что, молча терпеть (имеется в виду оскорбления) от водил, что ль?» (т. е. действие водителя, не остановившегося непосредственно перед ней, было изначально расценено как оскорбительное, на что, по мнению женщины, последовал вполне адекватный ответ и последующее оправдание своих действий). Интерес пред ставляет также и поведение водителя, который никак не отреагировал на перебранку, предоставив пассажирам возможность самим разбираться с агрессором.

В последние десятилетия агрессивное общение получило настолько широкое распространение, что ученые начали бить тревогу, пересматривая взгляды на агрессию и катарсис агрессивных эмоций. Начиная с 1950-х гг. прошлого века многочисленные экспериментальные исследования последствий катарсиса один за другим демонстрировали, что катарсис агрессивных эмоций мало либо ничего не дает для освобождения от этих эмоций. Более того, было установлено, что «вспышки ярости, как правило, усиливают активацию эмоционального мозга, заставляя людей испытывать не меньший, а более сильный гнев» [2:109]. Некоторые исследования демонстрируют зависимость катарсиса от типа агрессивных действий: прямая агрессия (т.е. агрессия, направленная против самого фрустратора) приводит к истинному катарсису, в то время как сила переориентированной агрессии зависит от того, насколько объект переориентированной агрессии сходен с истинным фрустратором. В фундаментальном труде А. Налчаджяна детально рассматриваются и анализируются различные подходы и способы реализации агрессивного катарсиса. Автор приходит к неутешительному выводу, что «безопасные» агрессивные действия (переориентированная агрессия, агрессия в воображении) в целом не дают катартического эффекта [4: 322]. Вербальная агрессия, которая долгое время считалась прекрасным способом предотвращения прямой физической агрессии, также рассматривается как весьма неэффективное средство. Более того, автор полагает, что «возможность высказаться усиливает тенденцию к совершению физических агрессивных действий» (Ibid.).

Однако, на наш взгляд, сколько бы психологи ни писали и ни предупреждали людей о неправильности, необоснованности и опасности такого явления, как катарсис агрессивных эмоций, до тех пор пока гнев, злоба, ярость концептуализируются в нашем сознании как горячая субстанция (жидкость или пар) в сосуде, пока идея взрыва и успокоения после него фиксируются в языке, все эти попытки не принесут желаемого эффекта. Идея катарсиса, его полезности и необходимости не просто закреплена в языке и языковом сознании, она внедрена языком в наивное сознание, делая представления о катарсисе агрессивных эмоций важнейшим и неотъемлемым компонентом концептуального пространства агрессии.