«Антилиберальная» природа против либеральной экономики России

Название статьи «навеяно» работой британского автора Аллена Линча «Корни российских экономических дилемм: либеральная экономика и антилибераль-ная география», в которой достаточно «пессимистично» оцениваются специфические природные условия России, являющиеся причиной слишком высоких издержек производства, в частности, в связи с преобладанием затратного сухопутного транспорта над дешевым морским. «Даже эффективная и некоррумпированная экономика России, – не без оснований утверждает он, – не смогла бы преуспевать в строго либеральных условиях без государственных структур и государственной политики, направленной на компенсацию того ущерба, который причиняет России ее экономическая география». Более того, Линч делает вывод: «государство должно играть центральную роль в экономическом развитии России» [7].

А. Линч не одинок в своей «озабоченности» суровой природой нашей страны. В неоднозначной работе нашего соотечественника А.П. Паршева «Почему Россия не Америка» [6], которую обильно цитирует А. Линч, предлагалось обсудить вопрос защиты внутреннего рынка, т.к. в холодном российском климате, дескать, нельзя производить конкурентоспособную продукцию. Схожей тематике посвящена монография Фионы Хилл и Клиффорда

Гэдди (США) «Сибирское проклятье: как коммунистические плановики выставили Россию на холод», в которой утверждается, что вследствие низких температур производство на территории Сибири зачастую нерентабельно и затраты на жизнеобеспечение сибирских городов неоправданно высоки [8]. Как приговор выглядит вывод авторов, сводящийся к тому, что значительную часть населения сибирских регионов, которое называется «избыточным», следует переселить из районов Крайнего Севера (но не из Сибири!), а работы на территории вести вахтовым методом. (Использование этими авторами выражений типа «советская глупость», «монументальная ошибка», «индустриальная утопия» и др. дала многим критикам веский повод упрекнуть их, кроме прочего, в высокомерии и апологетичности). Посильную лепту в освещении данной проблематики внес и автор настоящей статьи (см., напр., [1–3] и др.).

Историю заселения России нередко называют «историей изгнания из Рая». Среди историков распространена точка зрения, в соответствии с которой славяне, обитавшие первоначально в Центральной Европе, не смогли выдержать жесткого прессинга германских племен и оттеснялись дальше и дальше на восток и северо-восток, хотя отдельным славянским этносам (чехам, полякам, балканским и полабским

Cреда обитания

славянам) ценою различных уступок (стагнации самосознания, принятия католичества, «онемечивания») удалось закрепиться на месте. Для россиян же, теснимых все дальше к «ледяным изотермам», «крестный путь на Голгофу Зимы» спустя тысячелетия оборвался у ледяного припая Северного Ледовитого и Тихого океанов, где экстре- мальные природные условия как нельзя лучше отражают понятие «евразийское неудобье». Приведем мысль В.О. Ключевского о судьбе славян (в частности русских), описанной в «Истории России» С.М. Соловьева (цитата ценна тем, что, в сущности, выражает общее мнение двух известнейших историков): «Некогда какой-то враг вытеснил славян, именно наших предков, с Дуная, погнав их на девственный северо-восток, из лучшей страны в худшую. Так история-мачеха заставляла их населить страну, где природа является мачехой для человека...» [4, с. 507].

Ссылки на «северность» географического положения российского государства и порождаемые ею «напасти», накладывающие жесткие ограничения не только на возможности земледелия (в особенности зернового хозяйства), но и на освоение территории вообще, давно стали общим местом в публикациях как западных, так и отечественных «детерминистов». Колоссальные издержки России в сравнении с подавляющим большинством высокоразвитых государств связаны, в частности, с защитой от холода: с повышенным расходом энергии на обогрев зданий в производственной и коммунально-бытовой сферах, увеличением объема используемых конструкционных материалов, производством теплой одежды, обуви и т.п. Дополнительных средств требуют строительство и поддержание в надлежащем порядке дорожно-транспортной сети, разрушаемой замерзающими грунтовыми водами, укрепление инженерных сооружений из-за обильных снегопадов, обледенения и деформаций металла, вызываемых перепадом температур. Немалые убытки государство терпит в связи с ликвидацией ежегодных последствий ледостава и ледохода, паводковых наводнений, снежных

Terra Humana

лавин и т.п.

Освоение государственной территории и, прежде всего, Сибири – это «борьба», естественно, не только с холодом, но и с пространством. Огромную территорию, значительную часть которой занимают леса и болота, тяжело связать сухопутными дорогами. В прежние десятилетия их буквально прорубали через густые леса, заваливая топи местным грунтом, привозным песком, лесом. Подобная технология оказывалась бессильной перед замерзавшими грунтовыми водами, которые быстро приводили в негодное состояние даже те дороги, которые строились в соответствии с западноевропейскими стандартами в области дорожного строительства.

Двоякое воздействие на социальные и экономические отношения всегда оказывали обширность территории и долго не исчерпывающийся резерв пригодных для освоения земельных площадей. Существует отнюдь не надуманная точка зрения, что наличие колоссальных неосвоенных территорий объективно выступало в роли консерванта общественных отношений, не создавало достаточно стимула, тем более необходимости к их быстрой, серьезной и глубокой эволюции («Если бы за Уралом плескался Океан, – однажды «изрек» российский географ А. Трейвиш, – скорее всего Россия уже давно была бы полнокровным членом сообщества цивилизованных стран»). В старину резерв земель способствовал естественной пространственной диффузии социума, иногда спасал от грабительских набегов недругов, а гораздо позже (при социализме) предоставлял молодежи романтическую возможность испытать себя на новостройках Сибири («осваивались» сибирские земли, тогда как оставались в запустении собственные в европейской части СССР). При этом простор и богатство природы позволяли россиянам веками воспроизводить экстенсивные формы существования и средства поддержания жизни.

Кстати, через материальное производство природная специфика России всегда оказывала прямое или опосредованное влияние на всю сферу социальных и политических отношений, духовную жизнь общества, этнические традиции. Обратившись к истории взаимодействия природы и общества России, можно найти немало примеров, иллюстрирующих его характер. При этом речь идет не только о развитии сельского хозяйства, ремесел и фабрично-заводской промышленности, непосредственным образом контактирующих с природой, но и о влиянии природы на отдельные стороны социальной и политической истории государства, на характер зодчества, живописи, музыки, танцев и т.д.

Классическим примером подобного воздействия географической среды служит пространственное и временное распространение в царской России форм феодальных укладов. Так, барщинно-крепостническая система была характерна в основном для зоны умеренного климата с относительно хорошим агроприродным потенциалом. В этих условиях помещики могли получать более или менее гарантированный доход. В местах с более суровой январской изотермой и малоплодородными почвами барщинно-крепостническая система приживалась плохо.

В специальной литературе отмечается связь даже между природными условиями и закономерностями проявления крестьянского недовольства, народными бунтами. По-видимому, их главной причиной являлась интенсификация крестьянского труда во время страды, когда помещики требовали большего количества барщинных дней, чем в холодное время года. Разумеется, в этом случае связь получалась опосредованной – через экономику. При этом классовые столкновения способствовали массовому уходу крестьян, стремившихся избавиться от феодальной повинности, на окраины российского государства – в лесостепи и степи, на Дон и Северный Кавказ, в Приуралье, Западную и Восточную Сибирь и Дальний Восток. (Интересно, что гораздо более ранние сроки крестьянских восстаний в Англии или скандинавских странах иногда связываются с островным или полуостровным положением этих стран, ставившим естественные пределы крестьянским переселениям). Можно привести и другие примеры, в частности из новейшей истории, свидетельствующие о бесспорном влиянии природы на отдельные стороны социальной и политической истории России.

Специфика социальных форм России во многом связана с... «деревянным» характером ее цивилизационного развития. Обилие леса служило легким и почти даровым подспорьем для строительства жилья, животноводческих помещений, крепостей, заборов, изготовления домашней утвари и т.п. Однако дерево как основной конструкционный и поделочный материал объективно тормозило развитие материальной и духовной культуры. Во-первых, для его обработки не нужны столь изощренные технологии и столь прочные инструменты, как для обработки камня – а значит, не получают дополнительных стимулов к развитию металлургия и металлообработка. А во-вторых – в российских условиях это, по-видимому, самое главное, – дерево слишком легко и часто горит, уничтожая результаты труда, объективно задержи- вая тем самым накопление материальной и духовной культуры. Вспомним лишь, сколько раз оказывалась «спаленной пожаром» деревянная Москва, о других же – губернских, и, тем более, уездных городах и говорить не приходится.

Климатический «детерминизм». Природная уникальность России заключается, прежде всего, в том, что она наиболее холодное северное государство мира . Этот достаточно грустный вывод приобрел особый оттенок после коллапса Советского Союза, когда Закавказье, Украина, Молдавия, Казахстан и Средняя Азия – южные территории с более благоприятными природными условиями и высоким биоклиматическим потенциалом – больше не стали являться составными частями некогда единого государства. Тот факт, что Саха–Якутия – один из мировых полюсов холода получает летом почти столько же тепла, сколько и расположенный много южнее Париж, мало о чем говорит. Индикатором климатической специфики России служит вовсе не июльская, а январская изотерма (+2^о в Париже и около –35^о в Якутске). Обращение к обычной климатической карте наглядно показывает, что соответствующие изотермы как бы удушают Россию и отгораживает ее от стран Западной Европы и Японии «ледяным забором».

Крупнейшие города России – Москва и Санкт-Петербург расположены соответственно на параллелях южного Лабрадора и Аляски, ассоциирующихся с малоосвоенными, а то и вовсе безжизненными пространствами. В целом же Россия расположена к северу от 50-й параллели. При этом часто проводящаяся аналогия между природными условиями Канады и России не вполне корректна. Во-первых, полюс мирового холода северного полушария находится на севере евразийского материка, а не в Канаде (для этого достаточно взглянуть опять на январскую изотерму). Во-вторых, главная полоса расселения Канады находится вблизи границы США – на широтах между Крымом и Припятью (т.е. на широте Украины), в то время как огромный контингент россиян живет в экстремальных природных условиях, а жители Норильска и других северных селений – в беспрецедентных, где жесточайшая зима представляет вполне реальную угрозу гибели людей . В-третьих, основные земледельческие районы Канады – юг провинций Альберта, Манитоба и Саскачеван – хотя и соответствуют по широте центрально-черноземным областям, ха-

Cреда обитания

Terra Humana

рактеризуются более щадящим климатом и не относятся к зонам рискованного земледелия (в понимании россиян).

Ярко выраженная континентальность климата, характеризующегося низкими зимними температурами, краткостью переходных сезонов года (весны и осени), повышенной возможностью заморозков в теплое время года – главный лимитирующий фактор для российского сельского хозяйства. Для характеристики климата, используется специальный показатель континентальности климата Н.Н. Иванова, определяемый как отношение годовой амплитуды к среднепланетарной амплитуде для данной широты, выраженное в процентах. Отсюда нетрудно сделать вывод, что величина показателя в 100% показывает уравновешенное влияние на климат континента и океана, показатели менее 100% свидетельствуют о доминировании океанических, а более 100% – континентальных влияний. Показатель континентальности в районах Европейской России обычно колеблется в пределах от 100 до 200%, в то время как в странах Западной Европы он фактически нигде на превышает 100%. Еще более значительных величин показатель континентальности достигает в Азиатской России, лимитируя не только возможности сельскохозяйственного производства, но и развития промышленности, форм жизнедеятельности людей в целом.

По сумме температур вегетационного периода РФ заметно уступает юго-западным регионам бывшего СССР (Украина, Молдавия), республикам Средней Азии. На основной территории преобладает сумма температур от 1000 до 2000°, что в мире обычно считается ниже «нижнего уровня рентабельности» земледелия. Эта особенность характеризует в первую очередь Сибирь и Дальний Восток, где сумма температур на большей части территории колеблется от 800 до 1000°, что практически полностью исключает возделывание традиционных сельскохозяйственных культур. Достаточно беглого взгляда на земледельческую карту России, чтобы убедиться, как сужается к востоку зерновой «клин». Если изолинии сумм температур 1800–2000° на европейской территории страны проходят на широте Новгорода и Ярославля, то в Западной Сибири они спускаются заметно южнее – до широты Тюмени и Томска. На Дальнем Востоке лишь в Приханкайской низменности агроклиматические условия (около 2500°) позволяют вести интенсивное диверси- фицированное земледелие, в то время как на юге Западной и Восточной Сибири для большинства традиционных для России технических культур (подсолнечника, сахарной свеклы, конопли) тепла явно не достает.

На возможность культивирования различных сельскохозяйственных растений и на их урожайность влияют не только температурные условия, но и качественное состояние почв, наличие поверхностных и грунтовых вод, рельеф местности и т. д. Однако континентальность климата выступает в качестве всеобщего, практически неустранимого ограничителя сельскохозяйственного производства.

Для оценки экономических издержек, которые несет Российская Федерация из-за экстремальных климатических условий, Ф. Хилл и К. Гэдди предложили использовать показатель температуры на душу населения (ТДН), который рассчитывается на основе средних январских температур, взвешенных относительно распределения населения [8]. Расчеты авторов (к их позиции мы вернемся ниже) подтверждают тот более или менее очевидный факт, что Россия – самая холодная страна мира (–12,6°С), обгоняя Канаду (–8,9°С). Парадоксальный вывод авторов состоит в том, что в течение ХХ в. ТНД в России и Канаде смещались в противоположных направлениях: у нас показатель становился все более «негативным», в то время как в Канаде он «улучшался» в результате концентрации населения и промышленности в местах с наиболее благоприятным климатом. «Россия становилась холоднее, –констатируетА. Кокшаров,–по-скольку миллионы человек насильственно или добровольно переселялись в Сибирь и другие холодные регионы. Способствовала этому и система планирования, ориентированная на равномерное размещение производительных сил по территории СССР, включая районы с экстремальным климатом. Вопрос «стоимости холода» для экономики – будь то отопление либо ускоренный износ техники – тогда в расчет не брался» [5].

Хотя изобретенный американскими авторами показатель температуры на душу населения и нельзя признать «идеальным» (жизнь в Сахаре или на атолловом острове в высокосейсмичном регионе вряд ли может считаться более комфортной, чем на Тюменском Севере!), он, что бы ни говорили в этой связи его многочисленные критики, в сущности, верно акцентирует внимание на наиболее уязвимой климатической особенности России.

С климатической составляющей связаны и некоторые другие неблагоприятные факторы, веками понуждавшие россиян адаптироваться к окружающей среде. Нигде в мире не получила столь широкого распространения многолетняя мерзлота , как в России. Она требует колоссальных материальных, финансовых и интеллектуальных ресурсов общества на создание приемлемых условий для жизнедеятельности людей, особенно при капитальном, жилищном и транспортном строительстве.

По самым скромным подсчетам многолетняя мерзлота занимает около 9 млн км2, что составляет значительно больше половины ее территории. Южная граница распространения многолетней мерзлоты начинается на Кольском полуострове и до Урала почти совпадает с полярным кругом, а затем спускается узким клином к югу почти до 60° с.ш. В пределах Западной Сибири граница мерзлоты проходит примерно вдоль 63° с.ш., пересекая верховья р. Пур и Обско-Тазовский водораздел. В Восточной Сибири граница резко опускается вниз по Енисею и, огибая Саяны и Алтай, уходит в Монголию. Далее, на востоке она появляется в Приамурье, «копирует» изгиб Амура и выходит к Охотскому морю, пересекая северный Сахалин и почти полностью (за исключением южной оконечности) оконтуривает Камчатку.

Как известно, мощность и температурный режим многолетнемерзлых грунтов заметно варьируют и определяются комплексом физико-географических условий. Толщина многолетнемерзлого грунта растет с юга на север от 1–2 м до сотен метров (!), а температура на глубине 5–10 м уменьшается от –1°, –3° в Забайкалье и в бассейне р. Амура до –10° и ниже в северной части Средней Сибири и низменностях бассейна Яны, Индигирки, Колымы.

Адаптация к специфическим природным условиям страны связывается также с мощным снеговым покровом, продолжительность залегания которого в разных районах зависит от количества осадков и тепла. Если в Краснодарском крае «снежный период» длится 1–2 месяца, то на Таймыре – до 260 дней. (На западе и на востоке страны, несмотря на большие различия в температуре, снег лежит практически одинаковое время, что связано с уменьшением количества осадков с запада на восток). Заметно варьирует по территории России и высота снежного покрова – от нескольких сантиметров на юге до 1 м в бассейнах рек Таза и Енисея. Ясно, что наряду с полез- ным эффектом (снежный покров задерживает тепловое излучение земли, пополняет запасы грунтовой влаги и т.п.), снежный феномен сильно осложняет условия жизни. Это в свою очередь привело к выработке у россиян множества специфических навыков и адаптационных рефлексов.

Природа Европейской России на «фоне» Западной Европы. Основной контингент российского населения и основные производственные мощности сосредоточены в Европейской части. В этой связи логично сопоставить природную специфику этого региона с естественными условиями Европейского Запада.

Абсолютное большинство западноевропейских стран – ярко выраженные морские государства , поскольку их территории отличаются большой расчлененностью, изрезанностью береговой линии. Статистика свидетельствует, что острова и полуострова составляют около 1/3 ее территории. Однако эти особенности гораздо в меньшей мере присущи континентальной России. В сравнении с Европейским Западом, где около половины всей территории (51%) расположено менее чем в 250 км от моря, для Европейской России этот показатель составляет не более 2%.

О климатическом своеобразии РФ говорилось выше. Заметим лишь, что в сравнении с Западной и Восточной Европой (в последнем случае имеется в виду регион, совпадающий с местоположением бывших социалистических стран), январь в Европейской России холоднее в среднем на 10°. Вот данные о средних январских температурах (исключая последние «аномальные» годы) некоторых европейских столиц. Афины: +9°; Мадрид: +4°; Лондон: +3°; Берлин: –1°; Вена: –2°; Бухарест: –4°. Подобные температуры даже для бывшего СССР были «страшной редкостью» и отмечались лишь в пределах узкой причерноморской полосы. Москва, Воронеж, Волгоград, Петербург и другие города с вполне привычным («щадящим») для россиян климатом лежат в полосе от –8° до –1°. Значительно холоднее зимой в Сибири.

«Важнейшим следствием местоположения России является чрезвычайная краткость периода, пригодного для сева и уборки урожая» (всего в разных климатических зонах – от 4 до 6 месяцев). – замечает американский историк Ричард Пайпс. – В Западной Европе, для сравнения, этот период длится 8–9 месяцев. Иными словами, – продолжает он, – у западноевропейского крестьянина на 50–100% больше времени на полевые работы» [9].

Cреда обитания

Terra Humana

Ощутимая разница средних январских температур между Европейской Россией и странами Европейского Запада приводит к тому, что снеговой покров здесь лежит длительное время – от трех–четырех (Волгоград, Москва), до шести–семи месяцев (Екатеринбург, Архангельск, Санкт-Петербург), в то время как прибрежные страны Западной Европы вовсе не имеют постоянного снегового покрова (он образуется при температуре не выше –3°). Добавим, что весна и осень там несравненно теплее и более растянуты во времени, что имеет огромное значение как для развития агросектора, для и для жизнедеятельности человека).

Ярко выраженной спецификой отличается гидрологический режим Европейской России. У гидрологов имеется даже специфическое выражение « реки русского типа », под которым подразумевается смешанный характер питания (дождевое и снеговое) с преобладанием снегового. В связи с этим в весенний сезон расход воды резко усиливается, наступает половодье, часто приводящее к драматическим последствиям. В конце лета реки заметно мелеют, затрудняется судоходство, ограничиваются возможности орошения и т. д. Иная картина наблюдается в странах Западной Европы, где удельный вес снегового питания минимален, в связи с чем весенние половодья там – явление редкое (впрочем, в последние годы режим половодий существенно изменился). К тому же реки на Западе (за исключением Скандинавии) практически не замерзают, в то время как речные артерии Европейской России длительное время (от 3 до 7 месяцев) скованы льдом.

Достаточно специфичны также режимы осадков по этим макрорегионам. Во-первых, в Западной Европе их выпадает существенно больше – фактически в два раза (600–1000 мм в год против 500–600 мм на Русской равнине). Во-вторых, там они распределяются по территории более равномерно, в то время как на Северном Кавказе, Южном Урале, в ЦентральноЧерноземном районе нередки засухи, заметно осложняющие жизнь россиян. Еще раз прав тот же Р. Пайпс, отмечающий, что «особенность осадков в России состоит в том, что дожди обыкновенно льют сильнее всего во второй половине лета», из-за чего часто бывает засуха «весной и ранним летом, за которой катастрофические ливни в уборочную. В Западной Европе дожди на протяжении всего года распределяются куда более равномерно». В последние годы «равномерность распределения дождей»

в Западной Европе можно поставить под сомнение, но речь здесь идет о минувшем времени.

Почвенный покров Европейской России еще сопоставим с обширными массивами достаточно плодородных и великолепно окультуренных черноземов, дерново-подзолистых, серых бурых лесных, красноземов, желтоземов, коричневых почв Западной Европы. Однако с учетом благодатных почв венгерского Альфельда и Нижнедунайской низменности Восточной Европы, а также климатической составляющей природный агропотенциал Европейской России уже не выдерживает сравнения с остальной Европой.

По двум другим важнейшим показателям – обеспеченности минеральным сырьем и лесом – Европейская Россия не только не уступает Западу, но и превосходит его. Крупные, хотя и изрядно оскудевшие минеральные богатства Урала, углеводородное топливо и сырье Севера, колоссальные ресурсы железа Курской Магнитной аномалии и т.д. свидетельствуют о незаурядном ее минерально-ресурсном потенциале. Еще более внушительны по своей ценности сохранившиеся несмотря на бесхозяйственные вырубки обширные массивы северных хвойных лесов.

Что касается комфортности среды обитания большинства россиян (а они проживают в Европейской России), в сравнении с Западной Европой, то следует признать, что это понятие до некоторой степени условное. Древним грекам, например, казалось невозможным жить в степях Крыма – они считали эти места Севером; Страбон полагал, что земли, лежащие в Заполярье вообще бесполезны, а во времена французского Просвещения вся Канада считалась «диким» Севером (из-за этих «нескольких арпан снега», утверждал Вольтер, Франции воевать не стоило вовсе).

По оценкам многих исследователей, почти 3/4 территории современной России крайне неблагоприятны или малоблагоприятны для жизни человека и лишь сравнительно небольшие площади (по меркам России) в западных частях Северо-Запада, Центрального и Южного федеральных округов относятся к зоне наиболее благоприятной для обитания людей. Но даже столь негативная оценка комфортности природных условий России, по-видимому, слишком оптимистична, особенно в отношении «благоприятных» для обитания людей районов Сибири и Дальнего Востока. В аналогичных климатических условиях зарубежного севера Канады и Аляски наблюдается почти полное отсутствие постоянного населения и тем более – крупных городов, в то время как на юге Сибири и Дальнего Востока проживают десятки миллионов человек, а вдоль трассы Транссибирской железнодорожной магистрали располагается целая вереница крупных городов (в т. ч. города-миллионеры Омск и Новосибирск).

Следует заметить, что в сравнении с бывшим СССР местоположения географического центра страны и центра расселения существенно изменились. Если в бывшем едином государстве координаты географического центра составляли 57° 25’ северной широты и 80° 45’ восточной долготы, то в России они «сместились» дальше на северо-восток – к 60° 25’ северной широты и 97° 30’ восточной долготы. В аналогичном направлении «передвинулся» и центр расселения граждан новой страны: с 52° северной широты и 44° восточной долготы к 55° 30’ северной широты и 45° 30’ восточной долготы.

Авторитетными экспертами установлено, что территории, где средняя годовая температура ниже двух градусов мороза, а высота над уровнем моря превосходит 2000 м, вообще малопригодны для постоянного проживания людей. В этой связи появилось понятие о, так называемой, эффективной территории каждой страны, то есть той ее части, которая лежит вне пространства с экстремальными природными условиями. Именно эта мысль дала в свое время академику Н. Моисееву основание для следующего вывода: Россия, оказывается, никакой не сверхгигант, она – лишь одно из больших государств. В специальной литературе имеются указания на то, что РФ по эффективной площади занимает лишь пятое место в мире (5,52 млн кв. км), пропустив вперед Бразилию (8,05), США (7,89), Австралию (7,68) и Китай (5,95).

Особенно велика дискомфортность погодных условий для проживания человека в холодный период года, когда со- четание низких температур с сильными ветрами ограничивают потенциальные возможности длительного пребывания человека на открытом воздухе. (Немногие в России осведомлены, что нехватка сол- нечного света приводит к возникновению особой болезни, известной как «сезонное аффективное расстройство», которой подвержено, по-видимому, не менее 2/3 российского населения. Лучшее средство борьбы с ней – жаркое солнце, которое способствует выработке в организме серотонина). Исключительно кратковременен на большей части территории России теплый период года. Даже по крайне «сиротскому» критерию продолжительности лета (количество дней со среднесуточной температурой воздуха выше 10 °С, что для парижанина выглядит нонсенсом), принятому в отечественной практике, на большей части страны этот наиболее благоприятный для жизни человека период длится менее трех месяцев. Не случайно большая часть территории России официальными правительственными постановлениями относятся к зоне Крайнего Севера и приравненных к нему территориям, для которых в свое время были установлены специальные надбавки к заработной плате.

Об ответах на главные вопросы данного исследования: какова экономическая цена холода и является ли роль природной среды в развитии российского государства фатальной – в следующем номере журнала.