Антропологические материалы из могильника Никулкино



КРАТКИЕ СООБЩЕНИЯ ИНСТИТУТА АРХЕОЛОГИИ РАН. Вып. 212. 2001 год.

А. П. Бужилова, Н.Н. Гончарова

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ ИЗ МОГИЛЬНИКА НИКУЛКИНО

Были обследованы костные останки из могильника Никулкино различной степени сохранности от удовлетворительной (наличие практически полного костяка) до неудовлетворительной (несопоставимые костные фрагменты). В антропологический анализ вошли результаты обследования 40 индивидов, останки которых были более или менее удовлетворительной сохранности и имели стратиграфическую привязку. Всего обследовано 9 половозрелых индивидов (8 мужчин и 1 женщина) и останки 31 неполовозрелого индивида (табл. 1).

Очевидно, преобладающее число индивидов рассматриваемой серии представлено детьми и подростками. Они составляют 77,5% от общего числа наблюдений и большая часть из них - дети до 7 лет (табл. 2). Такой высокий показатель детской смертности не вызывает особых разногласий с уже накопленными наблюдениями (Weiss, 1973; Алексеев, 1989). Тем не менее, незначительное и не-пропорцианальное число взрослых индивидов указывает на нерепрезентатив-ность выборки. Возможно, могильник раскопан неполностью и серия представляет лишь какую-то его часть. Попробуем оценить информативную нагрузку антропологического материала.

Исходя из мирового опыта изучения скелетных коллекций, детская часть выборки представлена более или менее закономерно. Обычно значительная доля смертности детей приходится на возрастной интервал от рождения до семи лет, то есть на период первого детства, наиболее уязвимого для физиологического стресса. В серии Никулкино эта группа самая многочисленная и составляет 47,5%. Далее, по частоте встречаемости показателя смертности наиболее представительными бывают подгруппы детей старше 7 лет, и затем следуют подгруппы подросткового возраста. В материалах из могильника Никулкино отмечается такая же закономерность: 17,5% детей представленно в возрасте от 8 до 14 лет, а 12,5% - старше 15 лет (табл. 2). Этот факт можно интерпретировать по-разному. Вероятно, перед нами часть могильника со случайным- преобладанием числа детских захоронений, например, в результате эпидемии, связанной со смертностью, главным образом, детской части населения. Тогда эта подгруппа отражает популяционный срез в короткий промежуток времени, что не противоречит описанному возрастному составу детской выборки. Повышенная детская смертность и формирование сконцентрированного участка детских погребений в результате эпидемий во времена домонгольской Руси известна как по летописным и историческим источникам, так и по данным антропологии (Богоявленский, 1960; Бужилова, 1999). Как видим, предположение о пережитой эпидемии населения, оставившего могильник Никулкино, имеет под собой почву и требует дополнительного палеопатологического анализа. С другой стороны преобладание детских захоронений на определенном участке могильника могло быть сформировано неслучайно, а преднамеренно. Для этого объяснения трудно найти исторические и этнографические аналогии. Тем не менее, чтобы не казаться излишне категоричными, не принимать во внимание эту версию мы не можем.

Средний возраст умерших половозрелых индивидов в представленной серии 36,9 лет. Этот показатель на территории средневековой Руси характеризуется ин-

Таблица 1. Материалы обследования

Номер погребения Пол Возраст Номер погребения Пол Возраст м. 1 п. 1 мужчина? 20-29? м. 9 п. 3 подросток 15-18 м. 2 п. 2 мужчина? 40-49? м. 9 п. а ребенок 6-7 м. 3 п. 1 ребенок 3^1 м. 9 п. б ребенок 5-6 м. 4 п. 1 подросток 15-18 м. 9 п. в ребенок 6-7 м. 4 п. 2 мужчина? 35-45? м. 9 п. г ребенок 10 м. 4 п. 3 ребенок 8-9 м. 10 п. 1 ребенок 9-10 м. 4 п. 4 ребенок 4,5-5 м. 10 п. 2 ребенок 5-6 м. 5 п. 1 мужчина 20-29 м. И ребенок 9-10 м. 5 п. 2 ребенок 5-6 м. 12 мужчина 45-55 м. 5 п. 3 ребенок 2,5-3,5 м. 13 мужчина 50-55 м. 6 п. 2 подросток 15-18 м. 14 п. 1 ребенок 2-3 м. 6 п. 2а ребенок 10-12 м. 15 ребенок 0,6 м. 6 п. 26 ребенок 8-10 м. 16 ребенок 0,3 м. 6 п. 3 подросток 15-18 м. 17 п. 1 ребенок 4-6 м. 7 п. 1 ребенок 5-6 м. 17 п. 2 ребенок 0,6 . м. 7 п. 2 мужчина 45-50 м. 18 п. 1 ребенок 0,6 м. 7 п. 3 подросток 15-18 м. 18 п. 2 ребенок 1,5-2 м. 8 п. 1 мужчина 20-29 м. 19 п. 1 ребенок 1,5-2 м. 9 п. 1 подросток 13-15 м. 19 п. 1а ребенок 1-1,5 м. 9 п. 2 женщина 20-29 м. 19 п. 2 ребенок 1,5-2 тервалом от 32,3 до 43,8 лет, а в области распространения тверских кривичей не превышает 35,9 лет (Бужилова, 1995). Таким образом, рассматриваемая подгруппа половозрелых индивидов близка к известным сериям кривичей по показателю среднего возраста умерших. Следует подчеркнуть, что полученные данные укладываются в наиболее характерный интервал распространения этого показателя (35-39,9 лет) на территории средневековой Руси (Бужилова, 1997). Представленные результаты дают основание рассмотреть краниометрические характеристики мужской части выборки с точки зрения этнической атрибутации группы.

Статистическая обработка краниологического материала показывает чрезвычайно высокие значения средних квадратических отклонений по тем признакам, которые характеризуют размеры и пропорции мозгового отдела черепа Так, минимальный размер продольного диаметра черепа - 60,0 мм, а максимальный -183,0 мм при квадратическом отклонении - 10,4. Для поперечного диаметра черепа величины распределяются соответственно - 131,0 и 159,0 мм при квадратическом отклонеии 11,9. Очевидно, данные свидетельствуют о высокой индивидуальной вариабельности мужской серии. Следует отметить, что размеры и пропорции лицевого отдела черепа более однотипны. Следовательно, возможное разделение серии Никулкино связано прежде всего с размерами черепной коробки и позволяет предположить наличие двух антропологических вариантов.

Один из морфологических вариантов очень грацильный, с чрезвычайно короткой, сферической или ромбовидной в плане черепной коробкой. Этот вариант связан с несколько уплощенным лицом, как на уровне лобной кости и глазниц, так и на уровне скул. Лицевые размеры, характерные для данного варианта, схожи с таковыми у некоторых средневековых групп летописных новгородских сло-вен. Однако нельзя игнорировать существенные различия в пропорциях черепа, так как именно пропорции черепа являются ведущими признаками при разграничении групп финноугорского происхождения на территории Восточной Европы (см.: Восточные славяне..., 1999).

Второй вариант, условно названный массивным, отличается более длинным, но и более широким черепом, более выраженным рельефом черепа, более низкими глазницами и менее уплощенным лицом. Однако и этот вариант только условно, на фоне первого, может считаться массивным, так как и выраженность рельефа и пропорции черепа также сходны с таковыми у средневековых восточных славян.

Следует отметить, что все черепа резко брахикранные, так как значения продольно-поперечного указателя (8:1) относятся к категориям больших и очень больших - 81,8-87,8.

Таким образом, в серии из Никулкино, возможно присутствует два морфологических варианта, один из которых («массивный») довольно легко связывается с краниологическими характеристиками средневековых восточных славян. Сколько-нибудь точных аналогов второму («грацильному») среди средневекового населения севера и северо-запада Восточной Европы найти не удается. Дальнейшая разработка могильника и пополнение краниологической серии могли бы привести к предпочтению одной из гипотез, объясняющих наличие грацильного варианта: либо он является реально существующим, связанным с аборигенным населением, либо, что станет ясно при увеличении серии, является крайним полюсом нормальной внутригрупповой изменчивости.

Высокий уровень индивидуальной изменчивости, отмеченный в мужской подгруппе, по данным краниологии дает основание оценить серию, причем на этот раз включая и детскую выборку, по данным распространения эпигенетических признаков. Генетически наследуемые признаки были отмечены только у 6 индивидов из 40 обследованных, что составляет 15% от общего числа. Частота встречаемости определенных признаков не превышает 5%, что свидетельствует о случайном распределении фенотипов в группе (табл.З). На наш взгляд, крайне низкое число эпигенетических признаков может удостоверять разнородный или иначе говоря, неблизкородственный состав населения. Как видим, этот анализ в целом подтверждает выявленную по данным краниологии разнородность населения.

В других работах мы неоднократно отмечали важность исследования различных групп патологий для получения дополнительных сведений, необходмых при археологической реконструкции (Бужилова, 1995; Гончарова, 1997; Бужилова, 1998). Как правило, в качестве социального маркера используют информацию о распространении травм в группе. В серии Никулкино отмечено два случая черепных травм у мужчин (м. 7 п. 2; м. 13) из восьми возможных наблюдений. В процентном соотношении эта величина достаточно высокая, поскольку сотавляет 25%. Такое значение признака обычно отмечается у военнизированного населения или населения пограничных областей (Бужилова, 1995). Дополнительной информацией можно считать и характер травм - это рубленные раны. У одного из обследованных (м. 7 п. 2) отмечены следы зажившей травмы от клинкового оружия на теменной кости слева в виде удлинненого шрама. У другого - травма в лицевой части скелета. Рубленный удар прошел через левое надбровье и нос (линия удара отчетливо реконструируется по следам зажившей травмы). Кроме того, на черепе зафиксированы следы неправильно заросшего перелома носовых костей и шрам над левой орбитой.

Других видов травм, в том числе и на костях конечностей не зарегестрирова-но. Присутствие в группе черепных рубленных ран достаточно красноречивое свидетельство неспокойной жизни этого населения.

Одной из наиболее информативных систем для археологических реконструкций является изучение зубных патологий. В серии Никулкино частота встречаемости кариеса в группе не превышает 18% (табл. 4). Тем не менее, если учесть, что кариес отмечен у 3 из 9 половозрелых индивидов, то величина этой патологии среди взрослого населения достигает 33,3%. Этот показатель не превышает значений, отмеченных у взрослого населения тверских кривичей, максимальный уровень кариеса которых достигает 37,8% (Бужилова, 1995). Однако зафиксиро-

Таблица 2. Возрастная структура выборки

Возрастные интервалы	Число наблюдений	Процентное соотношение внутри выборки, %
0-7	19	47,5
8-14	7	17,5	77,5
15-18	5	12,5
20-5(Н	9	22,5

Таблица 3. Частота встречаемости генетически наследуемых признаков

Признаки	Относительное число наблюдений, n(N)	Процентное соотношение числа наблюдений, %	Пол, возраст	Номера погребений
Вормиевы и вставочные кости	2(40)	5	подросток; 13-15 подросток; 15-18	м. 9 п. 1 м. 7 п. 3
Foramina timpanicum	2(40)	5	ребенок; 1,5-2 ребенок; 2-3	м. 19 п. 2 м. 14 п. 1
Краудинг	2(40)	5	подросток; 13-15 ребенок; 4-6	м. 9 п. 1 м. 17 п. 1
Г иподонтия	1(40)	2,5	мужчина; 20-29	м. 8 п. 1
Синдром Клиппеля-Фейля	1(40)	2,5	мужчина; 20-29	м. 5 п. 1
Spina bifida totalis occulta	1(40)	2,5	мужчина; 20-29	м. 8 п. 1

Таблица 4. Частота встречаемости зубочелюстных патологий, %

X а X X Е 5 о X £ 5 5 в « s 5 ер ® я* 2 X ? a S Z О х х с V X Я Ох = X

Помимо патологических проявлений на зубах отмечена, независимая от возрастных изменений, усиленная стертость зубных коронок, как правило, на коренных зубах. Из 5 зафиксированных случаев 2 отмечены у детей, 3 - у людей молодого возраста (табл. 4). Преждевременная стертость коронок, особенно на коренных зубах вкупе с широким распространением кариеса в серии может расцениваться как результат питания населения малокалорийной грубо-волокнистой пищей со значительной долей углеводов.

Попробуем оценить выявленную тенденцию, проанализировав другую группу зубных патологий. На постоянных зубах индивидов фиксируются различные дефекты эмалевого покрова в виде ямок, углублений, бороздок - эмалевая гипоплазия. Этот признак отражает последствия физиологических стрессов различных по силе и продолжительности, например, в результате некалорийного или недостаточного питания, перенесенных инфекционных заболеваний в детском возрасте (Бужилова, 1995,1998).

В серии было отмечено 12 случаев поражения зубной эмали у взрослых и подростков, что составило 50% от общего числа возможных наблюдений (табл. 5). Кроме того, зафиксирован вариант эмалевой гипоплазии на молочных зубах, что свидетельствует о появлении патологии у-ребенка в период его формирования в утробе матери. Для сельских древнерусских серий величина встречаемости эмалевой гипоплазии в среднем равна 8,7% с максимальными значениями не превышающими 40% (Бужилова, 1993). Таким образом, в серии Никулкино отмечаются завышенные показатели эмалевой гипоплазии, свидетельствующие о существовании значительного стресса в популяции. Если учесть, что в серии отмечен один случай встречаемости эмалевой гипоплазии на молочных зубах, то, очевидно, стрессу в этой группе подвергались не только дети, но и взрослое население.

По специальной схеме был определен вероятный возраст образования патологии эмали (Кегг, 1989). Интервал полученных значений колеблется в пределах от 1,5 до 6 лет с очевидным пиком в 3—4,5 лет. При сравнительном анализе с данными различных исследователей выясняется, что этот пик несколько сдвинут в сторону больших значений. Обычно, возрастной интервал, на который приходится максимальное проявление эмалевой гипоплазии имеет два пика: 1,5-2,5 года и 3—4 года. Многие исследователи объясняют этот факт различиями в традициях грудного вскармливания детей в древних обществах - в одних популяциях детей отрывают от груди в возрасте 12-18 месяцев, в других - позже. Появление стрессов у детей в период позднего грудного вскармливания может объясняться недостатком витаминов и микроэлементов, необходимых для растущего организма в этом возрасте, при переходе на взрослую пищу (Comiccini et al., 1985).

Таким образом, результаты анализа зубочелюстных патологий позволяют охарактеризовать диету населения, оставившего могильник Никулкино. Возможно, пища у них была некалорийной, грубоволокнистой с повышенным содержанием углеводов. Вероятно, в группе было распространенно позднее грудное вскармливание, связанное, скорее всего, с недостатком пищевых ресурсов. Обычно, некачественное питание приводит к нарушению обменных процессов в организме и способствует снижению иммунного статуса. Следует ожидать, что в представленной серии эти нарушения должны быть выражены.

Признаки воспалительного процесса и один из показателей снижения уровня гемоглобина, Cribra orbitalia, являются индикаторами общего неблагополучия и слабого здоровья древнего населения (Бужилова, 1995, 1998). В группе было отмечено 3 случая Cribra orbitalia, один у мужчины 20-29 лет и 2 случая у детей

Таблица 5. Частота встречаемости эмалевой гипоплазии, %

Признаки	Число налюдений n(N)/%	Процентное соотношение числа наблюдений, %	Пол, возраст	Номера погребений
Эмалевая гипоплазия на постоянных зубах	12(24)	50	женщина; 20-29 мужчина; 20-29 мужчина; 20-29 мужчина; 45-50 мужчина? 35—45? подросток; 13-15 подросток; 15-18 подросток; 15-18 подросток; 15-18 подросток; 15-18 ребенок; 8-9 ребенок; 9-10(!)	м. 9 п. 2 м. 8 п. 1 м. 5 п. 1 м. 7 п. 2 м. 4 п. 2 м. 9 п. 1 м. 9 п. 3 м. 7 п. 3 м. 6 п. 3 м. 4 п. 1 м. 4 п. 3 м. 10 п. 1
Эмалевая гипоплазия на молочных зубах	1(16)	6,3	ребенок; 5-6	м. 10 п. 2

Таблица 6. Частота встречаемости признаков воспалительного процесса и Cribra orbitalia, %

Признаки	Относительное число налюдений, n(N)/%	Процентное соотношений числа наблюдений, %	Пол, возраст	Номера погребений
Cribra orbitalia	3(40)	7,5	мужчина; 20-29 ребенок; 2-3 ребенок; 5-6	м. 5 п. 1 м. 14 п. 1 м. 10 п. 2
Признаки воспаления	1(40)	2,5	ребенок; 2-3	м. 14 п. 1

(табл. 6). У мужчины этот признак был выражен нерезко, в виде остаточных следов патологии. Однако, на фоне заболеваний, отмеченных у него - остеохондроза, и последствий одной из форм остеоходропатии бугристости большеберцовой кости (синдрома Осгуда-Шлаттера), проявляющейся местной болезненной припухлостью в подростковом возрасте — малокровие вполне очевидно. У одного из детей (м. 14 п. 1), наряду с показателем малокровия, отмечено отверстие в теменно-затылочной области с лизированными краями вследствие остеокластических процессов. Трудно объяснить природу этой патологии — одно несомненно, что этот воспалительный процесс протекал в резкой форме на фоне лихорадочных (высокая температура) состояний организма.

Итак, большинство выявленных случаев имеют объяснения для появления показателя малокровия в группе. Незначительная частота встречаемости и очевидные причины патологии позволяют говорить о случайном распределении этого признака. Полученные результаты вполне согласуются с данными о распределении Cribra orbitalia в группе тверских кривичей, частота встречаемости которой не превышает 9,7% (Бужилова, 1995).

Что касается признаков различных воспалительных процессов и инфекционных заболеваний, то помимо описанного выше единичного наблюдения, мы хоте- ли бы обратить внимание на локальные изменения внутренней пластинки черепа в области теменных бугров. Нарушение костной ткани можно отнести к дегенерирующим процессам, фиксируемым на морфологическом уровне. Остеоклас-тические изменения, состоящие из дискретных проявлений, объединяясь, образуют овальную форму, размеры которой не превышают диаметра углубления в области темени, и часто располагаются симметрично. Эту патологию мы отмечали неоднократно на детских черепах и особенно часто у детей до 7 лет. По разным данным такого рода изменения в области эндокрана ассоциируются с некоторыми бактериальными инфекциями (менингитами, костным туберкулезом и пр.). Поскольку эти наблюдения требуют специального исследования с анализом гистологических и рентгенологических данных, сегодня мы не имеем возможности интерпретировать полученные данные, и тем более предлагать дифференциальную диагностику. Тем не менее, эта информация важна, так как даже на предварительном этапе патологического анализа, мы можем говорить о инфекционной природе этого признака. Таким образом, у детской части населения фиксируются случаи проявления признаков воспалительного процесса, связанного, возможно, с присутствием бактериальной инфекции.

Исследованная серия характеризуется ненормированным преобладанием детской и подростковой возрастных групп, среди взрослого населения практически нет женщин. Очевидно, эти особенности позволяют считать представленную выборку нерепрезентативной. Тем не менее высокая концентрация детских захоронений и закономерный возрастной состав детской части выборки позволяют выдвинуть предположение о возможно узком хронологическом срезе представленного антропологического материала.

Средний возраст умерших взрослой части группы соотносится с известными для домонгольской Руси значениями этого показателя, что позволило нам проанализировать краниологические данные мужской выборки. Статистический анализ выявил индивидуальную вариабельность группы и дал возможность идентифицировать это население с восточнославянской общностью. Анализ генетически наследуемых признаков охарактеризовал группу как разнородную, стостоящую из нескольких неродственных семей.

Оценка различных биологических индикаторов стресса, в частности распространения травм, характеризует неспокойный неблагоустроенный быт группы Никулкино. По другим индикаторам реконструируется основное питание - некалорийная грубоволокнистая углеводная пища. В группе было распространенно позднее вскармливание грудью, что косвенным образом также свидетельствует о некачественнном питании населения. Возможно, в общине циркулировала какая-то бактериальная инфекция, которая стала причиной массовой гибели детей. Поскольку только хроническая инфекция (как правило бактериальной природы) или воспалительный процесс, развивающийся в организме в течении определенного времени оставляют следы на костной системе, то отсутствие специфических следов на большинстве костяков исследованной группы при прочих неблагоприятных показателях могут косвенным образом указывать на быстротечное протекание заболевания, чаще всего инфекционной природы. Однако, не исключается и причина массовой гибели детей из-за недостатка пищи в определенное время года, например ранней весной. Вероятно, ослабленная иммунная система большинства обследованных не смогла противостоять негативным факторам среды.