Аудио-, видеозапись как средство фиксации доказательственной информации в уголовном процессе

Научно-технический прогресс (НТП) все активнее вторгается в сферу борьбы с преступностью, и в частности в уголовно-процессуальную деятельность. Как ни парадоксально, но факт: сама преступность, используя достижения НТП (современные средства связи, передвижения, вооружения и т.п.), все настойчивее «убеждает» законопослушное общество в необходимости поиска адекватных ответов на ее вызовы с использованием тех же достижений НТП.

Роль НТП в раскрытии и расследовании преступлений особенно заметно усиливалась по мере освоения правоохранительными органами возможностей современных компьютерных и информационных технологий, включая средства аудио-, видеозаписи. В уголовнопроцессуальной науке, как и в крими- налистике, использование достижений НТП в указанных целях рассматривается в основном через призму задач, связанных с собиранием, исследованием и использованием розыскной и доказательственной информации. В этом, по существу, заключается процесс расследования и доказывания по уголовным делам преступлений. Однако допустимость применения научно-технических методов и средств в уголовном процессе, порядок их использования в целях решения указанных задач жестко регламентируются уголовно-процессуальным законодательством, что неизбежно порождает дилемму в аспекте «возможное и допустимое», в решении которой законодатель, как правило, занимает консервативную позицию, давая тем самым поводы для выводов об искусственном создании преград на пути НТП в борьбе с преступностью.1

Показательны в этом отношении исторические факты, связанные с использованием в раскрытии и расследовании преступлений аудио-, видеозаписи. Напомним, что в уголовном процессе этому способу фиксации розыскной и доказательственной информации предшествовала киносъемка, которая после длительной дискуссии еще в 1950-х гг. относительно ее понятия, сущности, правовой природы результатов нашла признание в УПК РСФСР (1961 г.). Однако в силу ее сложности, трудоемкости и дороговизны используемых материалов она так и не получила в то время сколько-нибудь значимого распространения на практике. С появлением средств аудио-, видеозаписи и по мере их активного освоения в уголовном процессе о киносъемке вообще забыли, если только не иметь в виду законодателя, который с присущим ему консерватизмом уже в УПК РФ предлагает использовать ее при проведении некоторых следственных действий (ст.ст.166, п.8; 189, п.4; 192, п.4 и др.).

Между тем для уголовного процесса важна не техника сама по себе, а результаты ее применения, которые не должны вызывать сомнений в части таких принципиальных требований, предъявляемых к доказательствам, как их относимость, допустимость, достоверность. Именно с этих позиций возможность применения электронных, собенно цифровых, носителей криминалистически значимой информации, в том числе средств аудио-, видеозаписи, подвергается сомнению, поскольку зафиксированная на них информация легко поддается изменению. Положение усугубляется непоследовательностью позиции законодателя по этому вопросу. Так, им вроде бы не запрещается использование таких средств, но и не регламентируется порядок процессуального закрепления результатов их применения, гарантирующий достоверность зафиксированной таким образом информации, что охотно и зачастую не без успеха используют адвокаты, разумеется, ссылаясь не на факт изменения аудио-, видеозаписи (его надо еще доказать), а всего лишь на такую возможность.

Строго говоря, в уголовном процессе нет ни одного средства доказывания, априори гарантирующего достоверность получаемой с его использованием доказательственной информации: судебный эксперт может дать неверное, ошибочное заключение; свидетель и потерпевший — ошибочные или даже ложные показания и т.д. Что зачастую и происходит на практике, особенно когда расследованию преступлений оказывается активное, организованное противодействие. Однако было бы нелепо предлагать по этой причине исключить допрос свидетелей из числа средств доказывания, а вот обеспечить большую устойчивость его результатов в системе доказательств — вполне реально, в частности с использованием средств аудио-, видеозаписи. В настоящее время использование средств аудио-, видеозаписи даже при расследовании таких особо тяжких преступлений, как бандитизм, убийства, вооруженные

разбойные нападения, не превышает 6-8% от числа изученных ими уголовных дел. Но при этом отмечается, что число случаев изменения свидетелями и потерпевшими показаний, данных ими на предварительном следствии, сокращается в несколько раз.2

Достоинства использования средств аудио-, видеозаписи, по сравнению с другими средствами фиксации процесса и результатов следственных действий, конечно же, более значимы. С их помощью может быть в динамике зафиксирована сложная, трудно поддающаяся описанию ситуация. Они обладают непревзойденной точностью и полнотой фиксации не просто самих действий, но и особенностей поведения при этом их участников. Применение таких средств, несомненно, влияет на результаты следственного действия, повышает ответственность следователя, дисциплинирует адвоката и в конечном итоге затрудняет, если не исключает вообще, попытки использования лжедоводов в дискредитации действий следователя и полученных им доказательств.

Однако относительно доказательственного значения результатов применения аудио-, видеозаписи при проведении следственных действий однозначного мнения нет. Одни ученые, например М.С.Строгович и его последователи, выражая консервативную точку зрения, основанную на недоверии к научнотехническим методам и средствам собирания доказательств, считают, что результаты их применения не имеют никакого доказательственного значения. Они лишь помогают правильно оценить факты, зафиксированные в протоколе, и являются приложением к нему.3 Более прогрессивную, как нам представляется, точку зрения по этому поводу выражают ученые, доказывающие, что полученные с использованием научно-технических методов и средств, в том числе аудио-, видеозаписи, материалы следует рассматривать в качестве «иных доку-ментов»4.

Необходимо признать, что со временем и законодатель в этом отношении проявляет более прогрессивную позицию. Примером тому могут служить ч.6 ст.164 и ч.8 ст.166 УПК РФ. В первой из них допускается при производстве следственных действий применение технических методов и средств, а во второй определяется, что соответствующие результаты, в том числе фонограммы допроса, кассеты видеозаписи, носители компьютерной информации, прилагаются к протоколу. При этом, по нашему мнению, доказательственное значение имеют не сами по себе материалы аудио-, видеозаписи (точно так же, как и сам по себе протокол следственного действия), а зафиксированные в них важные для доказывания факты. В протоколе отражается, какие технические средства, в каких условиях и при соблюдении каких требований применялись. Действительно, без этого материалы аудио-, видеозаписи не могут быть признаны в качестве источника доказательств. Их значение как таковых предопределяется содержанием зафиксированной таким образом информации, которая может быть упущена, что зачастую и случается при описательной фиксации в протоколе следственного действия его хода и результатов.

Иначе говоря, в таких случаях следует различать самостоятельность источников доказательств и «подчиненность» способов ее приобщения к уголовному делу. Последние представляют собой не что иное, как следственные и процессуальные действия, в результате которых обнаруживается, фиксируется и изымается доказательственная информация, вне зависимости от форм ее существования, методов и средств фиксации и изъятия. В этом смысле одинаковое доказательственное значение имеют, например, изъятое при обыске у подозреваемого орудие преступления и видеозапись этого факта, изготовленная при проведении данного следственного действия. Важно только, чтобы соответствующий факт в таком случае был процессуально грамотно зафиксирован в протоколе обыска.

Необходимо учитывать, что материалы аудио-, видеозаписи в силу распространенности соответствующей техники все чаще оказываются в сфере уголовного процесса не только в связи с фиксацией хода и результатов следственных действий. Такие материалы могут быть:

• а)    представлены следователю гражданами или организациями, например как результат случайной видеосъемки или срабатывания системы видеонаблюдения;

• б)    изъяты в порядке обыска или выемки и приобщены к уголовному делу в качестве вещественных доказательств или документов;

• в)    получены при проведении оперативно-розыскных мероприятий и в установленном порядке приобщены к материалам уголовного дела.

В этих случаях угроза внесения изменений в материалы аудио-, видеозаписи не менее реальна, чем при проведении следственных действий. Более того, нельзя исключать возможности «подбрасывания» специально изготовленных аудио-, видеозаписей, то есть сфабрикованных доказательств. Однако, насколько нам известно, практика отечественного уголовного судопроизводства таких примеров пока не знает, что само по себе свидетельствует о надежности уже существующей системы процессуальных и организационных гарантий достоверности фиксируемой таким образом информации. Впрочем, нельзя исключить, что изобретательность преступников и тех, кто содействует им в уклонении от ответственности, проявится и в таких случаях. Однако в решении рассматриваемой проблемы необходимо ориентироваться не на случаи, тем более пока всего лишь предполагаемые, а на систему. Иначе следовало бы вообще «запретить» научно-технический прогресс, поскольку он несет обществу не только блага, но и угрозы, а его достижения (например, в области средств связи, транспорта, вооружений, компьютерных технологий) используются той же преступностью, позволяя ей действовать все более организованно, мобильно и агрессивно.

Тем не менее даже ориентируясь на систему, нельзя обольщаться ее неуязвимостью. Именно поэтому, как нам представляется, следует совершенствовать как технические средства, так и правовые, организационные меры, гарантирующие сохранность материалов аудио-, видеозаписи в их неизменном, то есть в подлинном, не вызывающем сомнений в их достоверности виде.

Нами не исключается возможность ужесточения в этих целях уголовного наказания за фальсификацию доказательств (ст.303 УК РФ), в частности с использованием научно-технических средств их фиксации. Такие действия следовало бы рассматривать как квалифицирующий признак этого преступления, в частности совершенного лицом, «производящим дознание, следователем, прокурором или защитником» (п. 2 указанной статьи). При этом логично предположить, что подобные действия названные субъекты сами, без помощи посторонних лиц (специалистов), как правило, осуществить не в состоянии. Следовательно, проявляется еще и такой квалифицирующий признак, как группа. При этом, очевидно, должна быть и более суровая мера наказания, например лишение свободы от трех до семи лет (в редакции указанной статьи — до трех лет).

Реализация данного предложения, скорее всего, будет иметь профилактическое значение. Но самое главное: если не будет вообще снята проблема допустимости современных цифровых средств аудио-, видеозаписи в уголовном процессе, то во всяком случае затруднится возможность откровенной спекуляции по этому поводу при рас-

смотрении уголовных дел в суде. Необходимость такой меры предопределяется расширением сферы применения указанных средств – как в уголовном процессе, так и в оперативно-розыскной деятельности, результаты которой при определенных условиях используются в процессе доказывания (ст. 89 УПК РФ). При этом следует учитывать тенденцию расширения системы следственных действий, определенных в УПК РФ, за счет оперативно-розыскных мероприятий. Наглядный пример — появление в УПК РФ такого следственного действия, как контроль и запись переговоров (ст. 186). В ряде западноевропейских и прибалтийских стран (Германия, Литва, Франция) законодатель пошел еще дальше, включив в уголовно-процессуальные кодексы «специальные следственные действия», а по существу — оперативно-розыскные мероприятия. Поскольку они осуществляются негласно и, как правило, без понятых, закон предписывает обязательную фиксацию их хода и результатов с использованием технических средств. Как правило, это аудио, видеозаписывающая аппаратура.5

Расширение практики использования средств аудио-, видеозаписи логично прогнозировать с учетом возможных законодательных новелл в отношении института понятых. Проблемы, которые все чаще и все острее проявляются на практике в реализации соответствующих предписаний УПК РФ, убеждают в необходимости совершенствования этого института, в частности сокращения сферы его действия6 . Кстати, уголовнопроцессуальное законодательство в западноевропейских странах вообще не знает такого института. Однако в таких случаях лицо, осуществляющее следственные действия, сопряженные с ограничением прав граждан, с вторжением в их личную жизнь, в жилище, обязано фиксировать свои действия с помощью технических средств (аудио-, видеозаписи).

Признавая необходимость совершенствования технических средств аудио-, видеозаписи и правовых оснований их использования в процессе раскрытия и расследования преступлений, все-таки большинство (64%) из опрошенных нами следователей и оперативных работников (104 человека) считают наиболее актуальной проблему организации связанной с этим деятельности. Из числа указанных респондентов только 17% имеют опыт осуществления видеосъемки (в основном любительской). В следственных действиях с ее применением участвовали 18% респондентов. При этом во всех таких случаях видеосъемку осуществляли специалисты, приглашенные из экспертно-криминалистических подразделений ОВД либо со стороны, в том числе (отмечены и такие случаи) из студии видеозаписи.

Как нам представляется, в решении проблем организации использования аудио-, видеозаписи в уголовном процессе следует иметь в виду два аспекта: организационно-технический и организационно-тактический.

Организационно-технический предполагает оснащение всех следственных подразделений видеотехникой и подготовку сотрудников по ее обслуживанию и применению. В этом отношении заслуживают внимания имеющиеся в юридической литературе предложения о введении непосредственно в штаты следственных подразделений специалистов-криминалистов, возможно, «следователей-криминалистов». При этом следует учитывать необходимость обслуживания и использования всего арсенала средств криминалистической техники, включая современные информационные и компьютерные технологии, а не только средств аудио-, видеозаписи. Для проверки рациональности данного предложения и отработки возможных мер по его практической реализации следовало бы провести эксперимент на базе нескольких следственных подразделений.

Организационно-тактический аспект предполагает более основательную специальную подготовку следователей, ориентированную на формирование у них навыков и умений уверенно и профессионально грамотно действовать перед видеокамерой. Абсолютное большинство опрошенных нами сотрудников (89%), по их признанию, не проявляют инициативы по использованию средств аудио-, видеозаписи при проведении следственных действий, опасаясь «продемонстрировать» таким образом свою некомпетентность или растерянность. Как нам представляется, в целях преодоления у следователей этого психологического барьера в соответствующих учебных заведениях необходимо преподавать достаточно объемный и содержательный практический курс использования средств аудио-, видеозаписи в указанных целях, а не ограничиваться, по существу, ознакомительными занятиями.

• 1    Волынский, В.А. Криминалистическая техника. Наука. Техника. Общество. Человек / В.А.Волынский. – М., 2000. – С.270.

• 2    Напр.: Эрекаев, А.Я. Криминалистическое обеспечение раскрытия и расследования вооруженных разбоев : дис.... канд. юрид. наук / А.Я.Эрекаев. - М., 2003. - С.130

• 3    См.: Строгович, М.С. Курс советского уголовного процесса / М. С. Строгович - М., 1968. -Т.1. - С.455; Подголин, Е.Е. Теория и практика фиксации доказательств на предварительном следствии : автореф. дис.... канд. юрид. наук / М.С.Строгович. - М., 1970. - С.10-13.

• 4    Бедняков, Д.И. Непроцессуальная информация и расследование преступлений / Д.И.Бед-няков. - М., 1991. - С.118.

• 5    Ковалиерис, А. Некоторые проблемы использования и тактики специальных следственных действий / А.Ковалиерис // Вестник криминалистики. - 2007. - Вып.3(23). - С.53-57.

• 6    См.:Томин, В.Т. Острые углы уголовного судопроизводства / В.Т.Томин. - М., 1991. - С.193194; Цинбал, Л.М. Проблемы участия понятых в производстве следственных действий / Л.М.Цинбал // Вестник криминалистики. -2006. - Вып.1(17). - С.79.