Безналичные деньги как предмет хищения

Внауке уголовного права и в практике применения уголовного закона достаточно долго существовало представление о том, что предметом хищения является имущество, которое обладает свойством вещи. Дискуссия велась в основном относительно того, какие вещи являются предметом хищения, а какие – предметом иных преступлений (преступлений против собственности, которые не являются хищениями, против общественной безопасности, здоровья населения и общественной нравственности, экологических преступлений и др.). Прежде всего в качестве отличительных признаков имущества как предмета хищения использовались следующие: физический признак, характеризующий имущество как вещь, имеющую такую материальную субстанцию, которая позволяет обладателю физически обособить ее от других материальных объектов и совершить с ней необходимые физические действия (измерить, взвесить и т.д.); экономический признак, предполагающий у имущества свойств потребительской стоимости (способности удовлетворять материальные и нематериальные человеческие потребности) и меновой стоимости, подразумевающей овеществление в имуществе (вещи) потраченного на ее создание человеческого труда, который может быть выражен в денежной форме; юридический признак, означающий, что вещь не находится у виновного в собственности или ином законном владении, а также не изъята и не ограничена в гражданском обороте [5, с. 19-28; 8, с. 41-60; 9; 16, с. 26-35]. Деньги тоже относились к имуществу на том основании, что они обладали свойством вещи, были наличными, т.к. имели физическую форму в виде бумажных денежных знаков или металлической монеты (физический признак), обладали потребительской стоимостью, т.к. удовлетворяли потребность человека в на- личии универсального средства платежа и накопления, меновой стоимостью, так как на их изготовление затрачивался человеческий труд (экономический признак), и, наконец, деньги имели владельца и находились в обороте (юридический признак). Для такой традиционной позиции имелись основания и в законодательстве постсоветского периода, так как в первоначальной редакции ст. 128 ГК РФ (до внесения в нее кардинальных изменений в 2013 г. и последующих) относила к имуществу прежде всего вещи, в том числе деньги. Несмотря на то, что в этой редакции не уточнялось, какая форма денег имеется в виду (впрочем, как и ценных бумаг), имелись в виду наличные деньги, исходя из того, что вещи должны быть облечены в определенную физическую форму.

Такое представление о предмете хищения в целом соответствовало потребностям уголовного закона и практики его применения, возможно, даже до середины 1990-х годов прошлого столетия. Однако развитие информационных технологий привело в цифровизации экономики к тому, что с каждым годом стало возрастать количество безналичных расчетов, в связи с чем безналичные деньги стали предметом незаконного завладения. Поэтому в науке уголовного права с середины 1990-х годов, т.е. еще до внесения соответствующих изменений в ст. 128 ГК РФ, стала активно обсуждаться проблема отнесения безналичных денег к предмету хищения.

Позиции исследователей по данному вопросу разделились в основном на две группы. Одни исследователи утверждали, что безналичные деньги не обладают свойством денег, они представляют собой процесс передачи информации о расчетах в силу отсутствия у них признаков, имеющихся у наличных денег, а именно: вещного признака и свойства меновой стоимости, так как на них не распространяется юридический режим наличных денег. Поэтому исследователи делали вывод о том, что безналичные деньги не являются предметом хищения, они могут быть предметом мошенничества, но не в форме хищения, а в форме завладения имущественным правом [3, с. 74; подр.: 15, с. 10]. В значительной мере эта позиция опиралась на мнение специалистов гражданского права, которые считали безналичные деньги не вещественными объектами гражданского права, а имущественными обязательными правами, состоящими в обязательстве банка выплатить владельцу счета определенную денежную сумму или перечислить ее [14, с. 38]. В целом данная позиция обосновывала исторически сложившийся подход законодателя и практику его применения к имуществу как предмету хищения, существующему в вещной форме.

Другие исследователи утверждали обратное: безналичные деньги являются предметом хищения на том основании, что они лишь нематериальная форма существования денег, выполняют ту же функцию, что и наличные деньги, т.е. являются средством расчета и накопления [2, с. 172-177; 4, с. 115-118]. Эта позиция в значительной мере опиралась на мнение тех цивилистов, которые относили безналичные деньги к объекту права собственности на том основании, что они являются лишь формой существования денег, не переставая быть деньгами [6, с. 97; 10, с. 28-29]. Действительно, форма существования денег меняется с развитием экономических отношений. В качестве денег в период натурального экономического обмена выступали различные предметы потребления, рабы, позднее – благородные металлы и, наконец, денежные знаки. Еще в прошлые столетия представители экономической мысли отмечали, что функцию денег выполнял тот товар, который был наиболее пригоден в определенный экономический период для выполнения общественной функции всеобщего эквивалента стоимости [11, с. 144-147]. В условиях цифровой экономики универсальной формой товара в указанном качестве выступает информация в цифровой форме. Безналичные деньги одна из разновидностей такого товара, который обладает потребительской стоимостью (удовлетворяет потребность общества в средстве платежа), стоимостью (на создание этого виртуального объекта затрачен человеческий труд), обладает юридическим признаком имущества (принадлежит собственнику или иному владельцу, находится в легальном обороте). Поэтому нет оснований не относить безналичные деньги к деньгам. Вполне очевидно, что сторонники анализируемой позиции обосновывали необходимость уголовно-правового ответа на новые вызовы со стороны криминальной среды, состоящие в резком росте фактов причинения имущественного вреда владельцам денежных средств.

Действующая редакция ст. 128 ГК РФ относит наличные деньги к вещам, а безналичные денежные средства – к иному имуществу в виде имущественных прав. Это означает, что правовое отличие между наличной и безналичной формой существования денег законодателем признается. В ст. 3 Федерального закона от 27 июня 2011 г. N 161-ФЗ «О национальной платежной системе» дается определение электронных денежных средств как денежных средств, предоставленных для исполнения денежных обязательств. Данное определение дает основание утверждать, что к безналичным деньгам относятся только электронные денежные средства, иные безналичные денежные средства представляют собой имущественные права обязательственного характера (права требования). Такая правовая ситуация создает основу для продолжения научной дискуссии об отнесении безналичных денег к предмету хищения.

В науке уголовного права предлагаются несколько подходов к установлению уголовной ответственности за «цифровые хищения», в том числе безналичных денег. Первый состоит в предложении не отходить от традиционно выделенных в законодательстве форм хищения и рассматривать их содержание, прежде всего понятие имущества, шире, чем это делалось традиционно в литературе и практике применения уголовного закона до цифровизации экономики, т.е. не отождест- влять его с понятием вещи. Совершенствование законодательства сторонники этой позиции предлагают осуществлять в соответствии с уже наметившейся тенденцией, а именно: наряду с выделением в качестве квалифицированного признака кражи электронных денежных средств (п. «г» ст. 158 УК РФ) выделить в ст. 158 УК РФ такой квалифицирующий признак кражи, как цифровая валюта и иные цифровые финансовые активы [13, с. 25]. Такой подход позволяет исследователям утверждать, что хищение безналичных денег возможно в любой форме (кражи, грабежа, разбоя и т.д.). Данный подход считает правильным сложившуюся на сегодня следственную и судебную практику, вынужденную расширительно толковать нормы о хищении в связи с отсутствием специальных норм, обеспечивающих уголовно-правовую охрану прав владельца безналичных денег. Сторонники рассматриваемой позиции обосновывают ее тем, что наступившие последствия при хищении наличных и безналичных денег для потерпевшего являются одинаковыми [1, с. 86-97]. Следуя этой логике, можно вообще отказаться от дифференциации хищений на формы и даже от всех преступлений против собственности, оставив один состав преступления – причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества, независимо от способа причинения этого ущерба, и выделив квалифицирующие признаки в зависимости от умышленного или неосторожного причинения ущерба, а также от его размера. Полагаем, что такой подход возникшую проблему «цифровых хищений» не решит, т.к. не обеспечит дифференцированную уголовно-правовую охрану прав владельцев наличных и безналичных денег.

Придерживаясь в целом позиции о том, что безналичные деньги являются предметом хищения, отдельные авторы полагают, что завладение ими является только тайным (иные способы не могут обуславливать переход безналичных денег от потерпевшего к виновному лицу), поэтому такие действия могут квалифицироваться только как кража [17, с. 14, 21-23]. Такой аргумент нельзя признать состоятельным, так как завладение безналичными деньгами возможно в присутствии потерпевшего, перечисление может быть сделано самим потерпевшим под влиянием обмана, насилия и т.д.

Следующий подход к решению существующей проблемы состоит в том, чтобы ввести в действующих УК РФ составы «цифровых» имущественных преступлений, которые не являются хищениями, т.к. механизм их совершения является иным, чем при хищениях, а составы хищений ограничить противоправным завладением чужим имуществом в виде вещи [7, с. 9-11, 16-17].

Высказано также компромиссное суждение, состоящее в том, что хищением следует признавать противоправное завладение такими виртуальными объектами (цифровыми правами, цифровой валютой, безналичными деньгами и т.п.), которые принадлежали определенному лицу на законных основаниях. В тех случаях, когда осуществлялось противоправное завладение такими виртуальными объектами, приобретенными их предшествующим владельцем в обход закона, действия виновного следует криминализировать самостоятельно в виде установления уголовной ответственности за нарушение законного порядка приобретения прав собственности на имущество. Аргументы отнесения виртуальных объектов к предмету хищения приводятся те же, что были нами подвергнуты критике при анализе первой позиции (правообладателю причиняется вред) [12, с. 9-10].

Полагаем, что наиболее конструктивной является позиция тех исследователей, которые предлагают ввести в главу 21 УК РФ самостоятельный состав преступления, предусматривающий наказуемость противоправного корыстного завладения безналичными деньгами с помощью информационных технологий, а составы хищений в практике применения уголовного закона ограничить противоправным корыстным завладением чужим имуществом в виде вещи. Преимущества такого подхода состоят в следующем. Во-первых, будет обеспечена дифференцированная уголовно-правовая охрана прав владельцев наличных и безналичных денег. Последние как предмет преступления, являясь вирту- альным объектом экономических отношений, существуют в цифровой экономике, которая должна иметь самостоятельную уголовно-правовую охрану. Во-вторых, предлагаемая криминализация противоправного корыстного завладения безналичными деньгами с помощью информационных технологий отразит особенности механизма совершения такого деяния. Эти особенности состоят в том, что в механизме совершения деяния помимо виновного и конкретной жизненной ситуации задействованы информационные техноло- гии, являющиеся одновременно обстановкой и средством завладения безналичными деньгами. Данное обстоятельство приводит к усложнению причинной связи между деянием виновного и причинением имущественного вреда владельцу безналичных денег. В-третьих, сохранится сложившийся в практике применения норм о хищении имущества и доказавший в целом свою эффективность подход к уголовно-правовой охране прав владельца имущества в виде вещи.