«Бумажный» кризис в Сибири в годы Первой мировой и гражданской войн (на материалах г. Минусинска Енисейской губернии)

Введение. При разработке современных стратегий устойчивого развития бумажной отрасли, механизмов ее адаптации к условиям резких трансформаций, когда серьезно нарушается ход производственных процессов и снабжение сырьем, происходит критичный спад промышленности, необходимо обращение к историческому опыту. В годы Пер- вой мировой войны и последовавшей за ней Гражданской войны «бумажный» кризис стал одним из наиболее острых во взаимосвязанной цепи различных кризисов российской экономики (промышленного, финансового, транспортного, топливного, продовольственного и др.). Однако в историографии этот вопрос малоисследованный. В дореволюционный период началось изучение истории бумажного производства как промышленной отрасли (начало использования бумаги на Руси, возникновение отечественного писчебумажного производства) [1].

В работах советских исследователей также делался акцент на изучении технологической стороны изготовления бумаги (виды сырья, механизация, расширение ассортимента, улучшение качества и т.п.) [2, 3, 4]. На современном этапе труды по истории отечественной целлюлозно-бумажной промышленности немногочисленны [5, 6, 7], причины дороговизны и дефицита бумаги в годы Первой мировой и Гражданской войн затрагиваются в единичных работах [8].

В предлагаемой статье анализируется влияние военных событий на возникновение «бумажного» кризиса в таком обширном тыловом регионе, как Сибирь. Источниковая база исследования включает опубликованные законодательные акты царского, колчаковского и советского правительств по регулированию производства и распределения бумажной продукции. Неопубликованная делопроизводственная документация извлечена из архива города Минусинска (АГМ). Документооборот местных органов советской власти за 1920–1922 гг. свидетельствует о том, что выстраивалась новая управленческая система, значительно увеличились объемы работы, стояли серьезные задачи – восстановление производства, снабжение хлебом армии, оказание помощи продовольствием и семенами голодающему населению Европейской России. При высоком спросе на бумагу дефицит был настолько острым, что сотрудники разных ведомств (например, Минусинской таможни Семипалатинского таможенного участка) писали и печатали на бумаге разного цвета, толщины, фактуры, в том числе на оборотах неразрезанных листов конфетных оберток, чая, театральных программках и т.п. Материалы периодической печати («Вестник Общества сибирских инженеров», «Вестник Красноярского городского общественного управления», «Минусинский край») содержат сведения об изменении спроса и предложения, стоимости бумаги на местных рынках на протяжении изучаемого периода. В целом документы дают представление о том, что бумажный кризис в регионе возник уже в 1915 г. и не был преодолен до конца Гражданской войны.

Результаты исследования и их обсуждение. Снабжение Сибири бумагой до начала XX в. Первые бумажные мельницы в России стали появляться в XVI–XVII вв. Мануфактурное производство бумаги началось при Петре I. К 1725 г. действовали 5 мануфактур на территории трех губерний (Московской, Петербургской, Калужской). В делопроизводстве широко использовалась бумага первых русских мануфактур, а также голландская и французская. К концу XVIII в. функционировали уже 57 казенных, купеческих и помещичьих мануфактур в 24 губерниях Европейской России, что позволило значительно сократить ввоз заграничной бумаги [9].

Появление и массовое распространение бумаги в Сибири связано с приходом русских в XVII–XVIII вв. Вологодские и тобольские купцы закупали бумагу на Ирбитской ярмарке и поставляли ее в регион. В 1744 г. мастеровые Медведевы открыли первую сибирскую мануфактуру под Тобольском. Строительство проходило сложно, так как не хватало специалистов, работников и сырья. Производство курировал губернатор. Главными потребителями продукции тобольской мануфактуры являлись административные учреждения, поскольку стоимость привозной бумаги была высокой. Позднее открылись еще две мануфактуры – около Туринска и в Ачинске [10].

В 1813 г. в Петергофе начала работу первая казенная фабрика, где использовался машинный способ отлива. К 1825 г. на 87 российских предприятиях производилось 5,5 тыс. пудов бумаги ежегодно, еще 10 тыс. пудов ввозилось из-за границы. Во второй половине XIX в., благодаря применению паровой тяги, использованию древесины в качестве сырья (в виде древесной массы и целлюлозы), удалось повысить производительность фаб- рик и удешевить стоимость продукции. Распространение грамотности и развитие торговли стимулировали спрос на бумагу, причем именно на ее дешевые сорта. Если ранее производилась преимущественно писчая бумага, то теперь газетная и оберточная. В 1900 г. в России было произведено 10,8 млн пудов бумаги. Недостающее количество ввозилось из Финляндии (до 80 % ввоза), Швеции и Норвегии [4, с. 38–39].

В сибирских губерниях спрос на бумагу значительно вырос, поскольку начали издаваться официальные периодические издания (губернские и областные ведомости) и частные газеты, печатались книги и разнообразные календари, справочники, памятные книжки, отчеты, журналы, уставы, открывались типографии и литографии. Однако после того, как в первой половине XIX в. пришли в упадок Тобольская, Туринская и Ачинская мануфактуры, долгое время местных бумажных предприятий не существовало: «Сибирские предприниматели предпочитали осваивать другие, менее рискованные и более прибыльные, производства» [11, с. 151].

В 1886 г. купец первой гильдии А.И. Щербаков начал строительство Писчебумажной фабрики в селе Успенском близ Тюмени, для которой приобрел машину английской фирмы «Паркс». С 1888 г. выпускалась газетная, оберточная, чайная, бутылочная продукция, почтовая и писчая бумага. На фабрике были установлены паровые машины, росли объемы производства, улучшалось качество, осваивались новые рынки сбыта. Открылись постоянные склады не только при фабрике, но и в Томске, Тюмени, Екатеринбурге, Омске и Иркутске. В 1902 г. хозяином Успенской фабрики стал английский подданный И.Е. Ятес. Долгое время она оставалась единственной в Сибири, новых предприятий не было, поскольку значительно усилилась конкуренция со стороны производителей из Европейской России. Заводы Варшавской, Могилевской, Московской губерний распространяли свою продукцию через книжные магазины и киоски [12].

К началу XX в. отечественное производство значительно выросло, однако все еще не покрывало спрос. Так, в 1913 г. в России производилось 20,5 млн пудов бумаги (3,5 % от общемирового производства). Еще 7,5 млн пудов (т.е. 36 % от собственного производства) было ввезено из других стран (по-прежнему в основном из Финляндии). Предприятия бумажной промышленности размещались в западных, северо-западных и югозападных (Прибалтийском, Привислин-ском, Центральном промышленном и др.) районах страны. В Сибири, располагавшей значительными сырьевыми ресурсами, бумажная промышленность не была развита. До войны регион получал бумагу в основном из Польского района [13, с. 19–25].

Дефицит бумаги в годы Первой мировой войны. В военный период производство значительно сократилось. Главная причина заключалась в том, что часть губерний, в которых располагались фабрики, оказались в прифронтовой полосе. Бумага производилась в 38 губерниях, в зоне военных действий оказались 7 губерний (Варшавская, Виленская, Волынская, Келецкая, Лифляндская, Пет-роковская, Эстляндская), на которые приходилось 30 % производства.

Начались трудности в обеспечении полуфабрикатами. Два наиболее крупных целлюлозных завода («Русского акционерного общества целлюлозной фабрики Вальдгоф» и Кассирера), ранее производившие до 7,5 млн пудов целлюлозы в год, были разрушены [14]. Другие предприятия сокращали производство вследствие недостатка серы, колчедана, белильной извести. В 1915 г. в России было выработано 2,5 млн пудов целлюлозы, еще 2,7 млн пудов ввезено из-за границы. Аналогичная ситуация складывалась с древесной массой. Заводы, дававшие до войны 1,25 млн пудов массы, в военный период прекратили ее выпуск, если в 1913 г. было импортировано 1,1 млн пудов, то в 1915 г. уже 2,1 млн пудов. В довоенный период для производства бумаги перерабатывалось 4 млн пудов тряпья, соломы и бумажных обрез- ков, в 1915 г. в распоряжение фабрик поступало не более 2 млн пудов.

Помимо нехватки сырья, война стала причиной и других, не менее серьезных затруднений в промышленности. Бумажные фабрики, работавшие на угле, стали испытывать дефицит топлива вследствие плохой работы транспорта, осуществлялся переход на дрова. В связи с тем, что мужчин призывали на фронт, их заменяли женщины и подростки. К 1915 г. их доля составляла уже 42,4 %. Общее количество действовавших фабрик сократилось со 116 до 81.

При этом потребление бумаги в стране в целом значительно выросло вследствие высокого спроса со стороны правительственных и общественных организаций, армии, периодических изданий. В 1913 г. потребление бумаги в России составило 28,1 млн пудов, в 1915 г. дефицит составил более 6 млн пудов. К концу 1915 г. стоимость бумаги значительно возросла, ощущался ее дефицит. Восполнить нехватку пытались за счет импорта. Финляндия стала направлять в Россию весь свой экспорт: если в 1913 г. – 7,5 млн пудов (84 % финского экспорта бумаги), то в 1915 г. – 9,2 млн (100 %). Однако эти закупки не покрывали дефицит полностью. Другие европейские страны-производители поставляли бумагу преимущественно в Англию и Францию из-за низкого курса рубля [13, с. 27–28].

В июне 1916 г. при Министерстве торговли и промышленности был создан Комитет по делам бумажной промышленности и торговли. В его состав вошли представители министерств (торговли и промышленности, военного, финансов, внутренних дел, путей сообщения, земледелия), биржевых комитетов, Союза писчебумажных фабрикантов, нескольких обществ типо-литографов, издателей газет и журналов. Комитет имел право запрашивать сведения о производительности бумажных фабрик, имевшихся у них запасах сырья и готовой бумаги, очереди и порядке исполнения казенных и частных заказов, ценах на эти заказы; распределять сырье между предпри- ятиями; рассматривать дела о реквизиции в случае отказа владельцев предприятий от исполнения правительственных постановлений; контролировать условия продажи. В первый же месяц работы комитет постановил: ходатайствовать о том, чтобы не реквизировалось топливо, необходимое для бумажного производства; разрешить фабрикантам ввоз необходимого оборудования и сырья европейского производства через Архангельск; освободить от мобилизации некоторые категории рабочих и служащих; ввести своих представителей в порайонные комитеты, регулировавшие перевозку грузов по железной дороге [13].

Сотрудники комитета отмечали, что в удорожании всех сортов бумаги важную роль играла спекуляция: «На то, что спекуляция существует, указывают два рода явлений: во-первых, то, что на бумажном рынке намечаются цены двух родов – цены при покупке непосредственно у самого фабриканта или через его агента, и цены при покупке у скупщиков или так называемых «посредников»; во-вторых, существование спекуляции обнаруживается тем обстоятельством, что в настоящее время стали торговать бумагой те лица, которые никогда никакого отношения к бумажному делу не имели и не имеют» [13, с. 29]. Для борьбы со спекуляцией намечались следующие меры: кредитные учреждения, банки, ломбарды, транспортные и экспедиционные конторы, склады общего пользования и частные лица, владевшие запасами бумаги от 500 пудов, были обязаны регистрировать их; производителям запрещалась свободная торговля; реквизировалась бумага у лиц и учреждений, не торговавших ею до 1914 г.; ограничивались размеры ссуд, выдававшихся кредитными учреждениями под бумагу. При ревизии Петроградской портовой таможни обнаружилось, что более 1 млн пудов финской бумаги не было вывезено вследствие недостатка вагонов и хранилось под открытым небом. В случае невозможности установить владельца (более половины отправлений было адресовано

«на предъявителя») комитет реквизировал груз [15].

Перебои на железнодорожном транспорте затрудняли подвоз бумаги из регионов производства в другие местности, в том числе в Сибирь. Уже осенью 1914 г. в сибирских городах магазины подняли цены на 5–6 %, а затем и на 10– 12 %. В начале 1915 г. в местной печати появились заявления о «бумажном голоде» [12, с. 164]. Специалисты научнотехнического «Общества сибирских инженеров» обсуждали вопрос о необходимости развития собственного производства. Отмечалось, что Сибирь «могла бы стать поставщицей древесной массы и целлюлозы для писчебумажных фабрик за Урал, а также могла работать на вывоз», поскольку в регионе существовала «сравнительно незначительная потребность в бумаге», при этом лесные массивы позволяли успешно развивать целлюлозное производство. Однако до реального воплощения этих планов в годы войны дело так и не дошло [16].

В правительственных учреждениях постепенно вводился режим жесткой экономии: рекомендовалось сокращать переписку «пределами действительной неотложной необходимости» и уменьшать размер использовавшихся в делопроизводстве листов. Например, в мае 1917 г. вышло предписание Семипалатинского таможенного инспектора по вверенному ему ведомству: «Вменяю таможенным учреждениям в непременную обязанность строжайшую бережливость в отношении расходования бумаги и других канцелярских принадлежностей. По этому предмету таможенным учреждениям были даны руководящие указания Департамента таможенных сборов. Но, как видно из поступающих ко мне таможен и таможенных застав донесений, представлений и других официальных бумаг, не все таможенные учреждения участка прониклись убеждением в необходимости точно следовать преподанным распоряжениям и продолжают широко расходовать бумагу, составляя, например, донесения и представления на целых листах или 1/2-х, тогда как их можно было бы вместить на 1/4 и 1/8 листа. Посылают незначительные по содержанию бумаги без всякой надобности и в дорогостоящих конвертах, не пользуются в полной мере давно установленной формой кратких сношений открытыми казенными письмами, возбуждают мелкие, не имеющие существенного значения запросы, нередко прибегают без особо уважительных к тому причин к сношениям по телеграфу и т.д. Даю знать таможенным учреждениям участка, что на будущее время подобного рода нежелательные явления не должны иметь места» [17, л. 64].

«Бумажный кризис» в годы Гражданской войны. За период Гражданской войны пришли в упадок все отрасли промышленности. В бумажном производстве при существовавшем остром недостатке топлива его расход резко повысился вследствие использования сырых дров, неисправности паровых котлов, частых перерывов в работе: если в 1913 г. на изготовление 1 пуда бумаги шло 5,11 пудов топлива, то в 1920 г. – 13,88 пудов. Фабрики не получали достаточного количества целлюлозы, поскольку заводы перерабатывали низкосортные дрова. Зачастую крестьяне-заготовители и вовсе не перевозили древесину к местам сплава, не получив оплаты за работу. Сырье в виде тряпья поступало в незначительном количестве, качественное тряпье шло только на изготовление бумаги для денежных знаков. Рабочие отмечали дефицит продовольственного снабжения. Снижался как квалификационный состав рабочих, так и их численность.

В зависимости от движения фронтов действовавшие предприятия оказывались то на территории, контролировавшейся белой армией, то красной. Дефицит бумаги испытывали обе воюющие стороны. Как антибольшевистским правительствам, так и советской власти, бумага требовалась для ведения делопроизводства в канцеляриях, на печать денег, выпуск газет, прокламаций, агитационных брошюр. Издание книг и художественной литературы практически прекратилось, книжные магазины опустели и закрывались.

Экономическая политика правительства А.В. Колчака на территории Сибири была направлена на мобилизацию хозяйственных ресурсов на нужды войны. Характерной чертой товарнорыночных отношений являлась полная замкнутость местных рынков. Подвоз бумаги из Европейской России резко снизился в результате общего сокращения производства и кризиса железнодорожного транспорта. Однако в повышении цен и дефиците обвинялись исключительно большевики: «Когда большевики взяли власть в свои руки, они настолько неэкономно расходовали бумагу, что скоро истощились все те запасы, которые у них имелись в наличности» [18].

В июне 1919 г. Министерство торговли и промышленности провело ревизию действовавших предприятий в Сибири и на Урале и обнаружило 7 фабрик: «Три из них располагались в Сибири – писчебумажные фабрики в селе Бархато-во Балагожского уезда Иркутской губернии и в селе Заводо-Успенское Черви-шевской волости Тобольской губернии, а также Уссурийская бумагоделательная фабрика при станции Мучная Уссурийской железной дороги. Четыре находились на Урале (в Пермской губернии) – это писчебумажная фабрика на Михайловском заводе, картонная фабрика в селе Покровском, Сибирская писчебумажная фабрика в селе Сухоложное и Ново-Лялинская писчебумажная фабрика в селе Лялинское. Годовая производительность фабрик в Сибири составила 54 805 пудов бумаги и 3 600 пудов картона, на Урале – 500 000 пудов бумаги и 4 700 пудов картона» [8, с. 43]. Однако после отступления колчаковских войск летом 1919 г. фабрики, расположенные на Урале, перешли под контроль большевиков. Для решения проблемы министерство наметило ряд мер: ассигновало 20 млн руб. для закупок за границей, постановило издать закон, поощряющий строительство фабрик по производству бумаги на Урале и в Сибири, ввело режим экономии. Военным учреждениям, судам, почтовым отделения, частным лицам предписывалось использовать 1/2, 1/4 или 1/8 части писчих листов, заполнять их с двух сторон; пускать в дело бумагу разного качества, в том числе низкого; газетам разрешалось печатать объявления не более двух столбцов в ширину и одного в высоту; типографиям запрещалось печатать афиши размером более половины писчего листа; этикетки должны были соответствовать установленному образцу. За нарушение данного постановления полагался арест на 3 месяца, заключение в тюрьму на срок до 6 месяцев или денежный штраф до 3 000 рублей [19].

Предпринимавшиеся меры не помогли, на местах исчезали из продажи все виды бумаги. Так, в Минусинске пресса сообщала: «У нас в Сибири бумаги почти нет, а за ту, которая случайно попадает на рынок, берутся несусветные цены» [20]. Дефицитной стала даже бумага, которую употребляли для курительного табака, вместо таковой на базарах продавались обрывки старых исписанных листов по высокой стоимости.

Многие курильщики перешли на трубки, цена которых также поднялась: «Однако есть и упорствующие, не желающие возиться с трубкой и в своем упорстве доходящие до того, что вместо курительной бумаги завертывают табак в денежные знаки 1, 2, 3, 5 копеечного достоинства» [21].

Советская власть признавала высокую значимость бумажного производства, поскольку в агитационной работе печать играла ведущую роль: «Для издания газет, воззваний, декретов и плакатов была использована не только печатная, но и оберточная, обложечная, сахарная и всякая другая бумага, – все, на чем только можно было печатать. Молодая советская власть чувствовала и осознавала, что для успеха революции бумага так же необходима, как железо.

Наши тогдашние невзрачные на вид газеты, воззвания, брошюры и плакаты подымали против интервентов и белых генералов всех трудящихся городов и деревень, вносили разложение в ряды бесчисленных врагов рабочекрестьянской власти» [2, с. 153].

В декабре 1917 г. при Высшем Совета Народного Хозяйства был создан Главный комитет по делам бумажной промышленности и торговли (Главбум) для регулирования производства и сбыта бумаги. С июня 1918 г. Главбум осуществлял национализацию предприятий бумажной промышленности (вначале 33 наиболее крупных фабрик, в дальнейшем еще 56), вел учет запасов бумаги на складах в Москве, выявлял потребность регионов в бумаге на каждые полгода, устанавливал планы производства для крупных предприятий, регистрировал заказы на бумагу и выдавал разрешения на ее получения со складов [4, с. 52]. Потребление бумаги жестко лимитировалось. В марте 1919 г. вышел декрет Совета Народных Комиссаров о порядке утилизации бумажных отбросов, адресованный всем правительственным учреждениям. Всю использованную и ставшую ненужной бумагу запрещалось сжигать и выбрасывать, местные отделы утилизации вывозили бумажные отходы для дальнейшей переработки [22].

По мере того как антибольшевистские силы терпели поражение, в освобождавшихся районах советское правительство начинало восстанавливать производство. Так, в 1918 г. работали только фабрики центральной части страны, со второй половины 1919 г. восстанавливали работу уральские заводы. До 80 % производившейся бумаги приходилось на газетную, печатную и писчую бумагу и лишь незначительная доля – на оберточную, махорочную и другие виды. Производство удовлетворяло запросы на бумагу лишь на 25 %, картон – на 10 % [4, с. 41–45].

С августа 1921 г. началась реализация новой экономической политики. В 1921–1922 г. были созданы 7 крупных трестов, объединявших 51 предприятие бумажной промышленности. Небольшие бумажные фабрики сдавались в аренду кооперативным организациям и частным лицам. Главбум был ликвидирован, поскольку теперь производством, снабжением предприятий и сбытом готовой продукции занимались тресты. К 1925 г. бумажную промышленность удалось восстановить только на 75,5 %, однако довоенный уровень производства бумаги был достигнут (за счет перевода предприятий на непрерывный режим работы, без остановок в выходные дни). Значительное количество бумаги и сырья (целлюлозы и древесной массы) по-прежнему ввозилось из-за границы [4, с. 70].

Заключение . Существенную роль в возникновении дефицита и дороговизны бумаги сыграло отсутствие в довоенный период у царского правительства системного подхода к вопросам размещения производительных сил в каждом экономическом районе. Сосредоточение бумажных заводов преимущественно в западных губерниях, значительные пространственные разрывы между районами концентрации промышленности, источниками сырья и зонами потребления произведенной продукции означали высокий уровень транспортных издержек. В условиях Первой мировой и Гражданской войн Сибирь, не имевшая собственного производства бумаги, оказалась отрезанной от производящих регионов. Колчаковское и советское правительство предпринимали чрезвычайные меры антикризисного управления экономикой, однако для разрешения «бумажного кризиса» не имели возможностей, а могли лишь перейти на режим жесткой экономии. Реализация принципа рационального развития отраслей народного хозяйства началась значительно позже в период советской индустриализации.