Ценности - альфа и омега поведения человека

В системе «вечных вопросов» бытия особое место занимают ценности, на основе которых человеком решаются наиболее важные проблемы жизни.

На какие ценности ориентируется человек, когда определяет цели, назначение своей деятельности, выбирает линию поведения? Каким ценностям отдает предпочтение? Перечень вопросов можно продолжить, они в той или иной форме отрефлектированы разными философскими школами, однако, они являются не просто востребованными каждым человеком, а жизненно насущными. Каждый день в жизни любого человека происходит оценка явлений окружающего мира как повторяющийся факт, потому этот мир, в котором живет человек, наполнен разными системами оценок и ценностей.

Таким образом, ценности есть выражение содержания уникальности человека, и им надо уделить внимание, если мы хотим понять человека как человека и его поведение.

Говоря о ценностях, необходимо различать философию оценок и философию ценностей. Н.А. Бердяев называет человека существом «оценивающим», определяющим качество. «Философия оценок не есть еще философия ценностей, даже и тогда, когда себя таковой называет» [15, с. 463]. Вслед за Г. Риккертом разграничивает и М. Вебер два акта – «отнесение к ценности» и оценку; если первый превращает наше индивидуальное впечатление в объективное и общезначимое суждение, то второй не выходит за пределы субъективности.

Считается, что первоначально ценности возникают в форме оценочной реакции при встрече потребностей с объектами, которые могут их удовлетворить. Затем данная реакция разворачивается в оценочное отношение при дальнейших встречах с тем же объектом. Примерно по такой схеме оценочная реакция, пробужденная объектом, вне реальной связи с потребностями, приобретает статус ценности. В результате ценностный подход проявляется как повседневный акт, без которого уже невозможны ни действительность, ни сама жизнь человека как существа, имеющего различные потребности, интересы и цели. Видимо, поэтому ценности рассматриваются как оценочные отношения к ситуации и включенным в нее объектам, отделившиеся от породивших их потребностей и самостоятельно закрепившиеся в личности.

Мыслители, положившие начало процессу рефлексии таких ценностных понятий, как справедливость, добро, благо, добродетель, усмотревшие философские основания за их феноменологической вариативностью – это Сократ, Платон, Аристотель.

Ценность в качестве философской категории, которая имеет универсальный характер, вошла в философию в 1860-х гг. Данное вхождение связывают с именем Г. Лотце, предложившим четкое разграничение мира явлений и мира внутренних ценностей. Им была осуществлена постановка (а не решение) «вопроса о соотношении объективного и субъективного в ценностях, а главное - во введении понятия «ценность» в круг основных категорий философии» [1, с. 122].

Существует многообразие аксиологических интерпретаций, толкований структуры, положения и роли ценностей в социокультурном пространстве, трактовок понятия «ценность», что обусловлено различиями в решении проблемы соотношения онтологического и гносеологического, объективного и субъективного, материального и идеального, индивидуального и общественного.

Ценность характеризует человека, его отношение к миру, она выражает его духовное состояние, чувства, волю, разум. И.И. Докучаев определяет ее как экзистенциальный центр, интегральную модель культуры, выражение места человека в мире [10]. Ценность дана человеку идеальным образом, в актах априорного чувствования. Она существует не в особом идеальном мире ценностей, а связана с человеческими личностями как центрами актов и представляет собой эмоциональное априори.

Понимание ценности как идеала, выходящего и выводящего за пределы наличной данности, позволяет понять не просто надындивидуальность, но также надличность ценностей, обладание ими своим местом, позволяющее им быть высшим критерием для ориентации в мире и опорой для личностного самоопределения. Так определяет В. Краус: «Идеалы - это ценности, увиденные в их совершенстве, сублимированные в образ совершенства, к которому можно только приближаться; попытка же буквально воплотить их в земном бытии может привести только к краху этих идеалов» [12, с. 20].

Он выводит три формы существования ценностей. 1) Общественные идеалы - «исходная, первичная, основная форма существования ценностей», «выработанных общественным сознанием и присутствующих в нем обобщенных представлений о совершенстве в различных сферах общественной жизни» [12, с. 22]. В. Краус относит их в этом качестве к категории «социальных представлений». Ценности не могут быть сведены к «конвенционализированным субъективным представлениям, к продукту некоего общественного договора» [12, с. 22]. Они существуют в объективном укладе общественного бытия данного конкретного социума и отражают его практический опыт жизнедеятельности. Различаются реальные ценности социума и идеалы, которые могут выполнять консолидирующую и ориентирующую функции социальной общности, если они адекватно отражают в себе мотивацию ее коллективной жизнедеятельности. Идеалы при всей значимости не могут быть познаны непосредственно. В этом смысле «ценности существуют в суждении субъекта, а не в реальном мире» [9, с. 332]. 2) Предметно воплощенные ценности - материальная и духовная культура как объективированная форма существования ценностей. Культура есть именно реализованная, осуществленная, воплощенная ценность, а не сама ценность. Относительный характер воплощенных ценностей проистекает из конкретно-исторического характера общественных отношений, отражением которых выступают ценностные идеалы и воплощенные ценности. Со временем происходит переоценка ценностей. 3) Личностные ценности - они признаются «не только эмпирической очевидностью и теоретически признанным общим местом, но и логическим условием существования предметно воплощенных ценностей - ведь предметное воплощение осуществляется только посредством целенаправленной деятельности людей, ориентированной на эти ценности» [12, с. 24].

Ценности являются потенциальным энергетическим источником реализации субъективного бытия личности в определенном социальном поле. Они инициируют формирование и созидание личности, определяют и направляют процесс ее индивидуального развития. Формализуясь во внутреннем мире в виде психо-семантических паттернов, ценности приобретают особый чувственный контекст бытия и раскрываются во внутреннем мире в облике уникальной социально значимой субъективной сферы, в которой трансформируются ценности личности и, разумеется, общества.

Следовательно, ценности представляют собой необходимый, всеобщий и вечный фактор жизни человека и общества. Но при этом жизненные ценности личности и общества могут совпадать и не совпадать, что обусловлено:

В результате всего этого фактические жизненные ценности личности часто оказываются в противоречии с ценностями общества. Важное замечание мы находим у А.Г. Маслоу относительно значимости и зависимости общества от человека, считающего, что стремление к высшим духовным ценностям должно стать способом существования любой личности в будущем, и если общество не сможет вырастить такую личность, если коренным образом не совпадают общественные идеалы и личностные ценности, то такое общество обречено [13, с. 71].

Ценности определяют уклад жизни, характер отношений между людьми, нормы поведения людей, их цели. Понятие ценности играет центральную роль при анализе целеполагания и долженствования как вариантов ценностного причинения (телеологической причинности).

Ценности, обеспечивая временную преемственность (прошлое-настоящее-будущее), позволяют разделить мир сущего и мир должного и структурировать будущее как преодоление наличных условий, как мир ценностнообоснованных целей, не обязательно достижимых, но определяющих вектор изменений и развития, как возможный мир.

Однако может произойти, что цели и ценности не сомкнутся, в связи с чем А.И. Пригожин делает предупредительную ремарку: «отчуждение целей от ценностей - патология целеполагания. Во-первых, отчужденные цели плохо достигаются, ибо не имеют естественной опоры в личности, и, значит, для их достижения требуется особый аппарат принуждения и контроля. Во-вторых, они вызывают диссонанс в мотивации, неудовлетворенность и фрустрацию личности» [14, с. 121]. Предостерегающе звучат слова Н.А. Бердяева, когда он, анализируя свое время и предвидя некоторые стороны сегодняшнего времени, констатирует: «Жизнь человека заполнена средствами к жизни, которые стали самоцелью. Подмена целей жизни средствами есть очень характерный процесс человеческой жизни» [5, с. 473]. И далее продолжает Н.А. Бердяев касательно того, что часто происходит путаница между целями и средствами, при этом «цели осуществляются средствами, которые сами признаются этими ценностями» [5, с. 478]. Кроме того, надо признать, «наш ценностный мир не системен. И здесь таится одна из драм человеческого существования: мы обречены на метания в своем ценностном мире, жертвуем одними ценностями ради других, страдаем от таких жертв» [14, с. 117].

Тем не менее человек не может существовать без определения цели и системы ценностей, которые конституируют смысл его жизни.

Для такого мыслителя, как В. Франкл, занятого размышлениями о смысле человеческой жизни, ценности предстают как базовый объект философского интереса. Он определяет их «как универсалии смысла», которые кристаллизируются «в типичных ситуациях, с которыми сталкивается общество или даже все человечество» [17, с. 288]. Однако такое признание не позволяет философу лишить человека права заявить: «Если мое поведение определяется не влечениями, а ценностями, я все равно свободен сказать «нет» и этическим требованиям: я именно позволяю им определять мое поведение» [17, с. 107].

Хотя рассуждения В. Декомба касаются взаимосвязи проблемы ценностей, представляющей собой не столько проблему (которая может быть решена), сколько концентрированное выражение напряженностей нашей культуры и, что важно подчеркнуть, философ так же фиксирует право индивида на выбор. Но он предупреждает, что «всякий, кто подойдет к проблеме ценностей, вынужден будет довольствоваться псевдорешением или признать себя побежденным» [9, с. 307-308]. Причем сама формулировка проблемы исключает все решения. Возможно, дело в содержании проблемы, возможно, в обосновании и фундаменте ценностей. Тогда решение, предположительно, кроется в установлении иерархии ценностей; и индивид, затрудняющийся в ответе, обращается к критериям совершенства или целесообразности, другие индивиды вокруг него используют другие критерии.

Обратимся вновь к мнению Н.А. Бердяева: «В иерархии духовных ценностей первое место принадлежит личности, второе место обществу и лишь третье место государству. Но в мире социальной обыденности ценность низшая приобретает наибольшую силу, ценность же высшая -наименьшую» - [6, с. 175]. Мы согласны с его пророчеством в том, что в сегодняшнем мире во многом «иерархия ценностей опрокинута, низшее стало высшим, высшее задавлено. Жизнь человеческих обществ стоит под знаком господства экономики, техники, лживой политики, яростного национализма. Иерархия ценностей определяется по принципу пользы» (5, с. 473).

Концепция И.А. Ильина обращает на себя внимание тем, что в иерархии высокий статус отводится нравственным основам. В качестве наиболее важных и обязательных выступают вера, любовь и совесть. Вера в соответствии с позицией И.А. Ильина есть первичная сила человеческой жизни, в силу этого приостановимся на данной категории. Человек может заблуждаться, разочаровываться, идти по ложным путям, но в одном ему отказано - жить без веры, под которой мы понимаем в первую очередь позицию и установку человека на морально-ценностные ориентиры. Поэтому небезразлично, верует ли он в плохое, погрязая в животности и злобе, или верует в «духовно-значительное», так как существует такой духовный закон , при котором человек сам уподобляется тому, во что верит. Если из культуры исключены сердце, совесть, вера, сила созерцания, то такая культура больна. Поэтому стратегия жизни, отвергающая духовные основы, стремящаяся к своекорыстию, жажде обладания, власти, почестям, ведет не только к ограниченности, но и к катастрофе [11, с. 137-141]. Одновременно причиной и следствием нравственной деградации является нравственный релятивизм, отсутствие ориентации на метафизические и трансцендентальные ценности.

В этом случае или тогда, когда принцип пользы определяет иерархию ценностей, доминирует нравственный субъективизм, нравственный выбор осуществляется лишь на основе собственных ощущений, вне всяких объективных критериев, тогда легко может стираться грань между высшим и низшим, добром и злом. Есть ли пути выхода из создавшейся ситуации?

Один из путей заключается в пересмотре социокультурной жизни, переосмыслении системы ценностей. Ценности как категория раскрывают связь социального и культурного, выражают то специфическое, что несет в себе культура. Культура, по выражению А.С. Ахиезера, есть «напряженный поиск человеком самого себя в мире и мира в себе» [2, с. 59]. Человеческий мир является миром культуры именно потому, что он построен на смыслах, то есть на определенных целях, люди добиваются их, осуществляют их, реализуют их в действительность. Ядро любой культуры представлено идеями, ценностями, передаваемыми традицией, то есть традиция каждой культуры имеет целостный характер, представляя собой сложную систему взаимосвязанных элементов -нравственных ценностей, норм, идеалов и убеждений.

Важно не только то, что мы считаем определенную культуру ценной, а то, что мы сами являемся людьми культуры, что мы обладаем способностью и волей, которые позволяют нам сознательно занять определенную позицию по отношению к миру и придать ему смысл. Каким бы этот смысл ни был, он становится основой наших суждений о различных явлениях совместного существования людей, заставляет нас относиться к ним (положительно или отрицательно) как к чему-то для нас очень важному и значительному, которое практически не подлежит игнорированию.

Переоценку ценностей нельзя понимать как голую импликацию, в которой причиной выступает некий внеценностный фактор культуры. В.А. Барьядаева связывает изменения «социокультурной жизни (создаются новые предметы и идеи, меняются социальные отношения и т.п.)» с тем, что людям приходится перераспределять имеющиеся элементы своего окружения», переосмысливать ценности в своей картине мира [3, с. 144]. Л.Г. Сандакова замечает, что именно в такие моменты человечество всегда обращается к ценностям как смыслообразующим основаниям человеческого бытия, задающим направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности и конкретным поступкам [16].

Знакомясь со взглядами И.И. Докучаева, соглашаясь с ним во многом, нам все же трудно избавиться от сомнения и несогласия с ним в том, что он не признает общечеловеческих ценностей, вокруг которых можно было бы выстраивать идеальную культуру. Смысл его позиции сводится к тому, что конфликты ценностей неизбежны. Данный посыл не вызывает у нас неприятия, в самом деле, не каждую ценность другой культуры можно признать и принять . Не об этом ли утвержде- ние М. Шелера, что помимо того, что у ценностей есть надисторичная иерархия, проявляется и другая сторона в том, что каждой ступени ценностей соответствует особый акт чувствования, определенный тип личности и определенная социальная форма [18, с. 261]. По мнению И.И. Докучаева, общечеловеческие ценности могут возникнуть только тогда, когда возникнет единое человечество. Тогда напрашивается вопрос: а как мог бы вообще строиться диалог культур, в коем нет сомнения, если бы не нравственная всеобщность ценностей. Второй вопрос можно сформулировать так: неужели мы не можем научиться видеть в другой системе ценностей не то, что мне не нравится, а то, что может помочь мне в решении проблем, которые являются не только моими, но и других людей, культур, других ценностных систем отсчета. Неизбежно происходят изменения, взаимовлияние, взаимообогащение, взаимопонимание культур, полилог по поводу ценностей должен и может строиться прежде всего на праксеологических основаниях, ибо в основе их лежат отношения взаимной выгоды. Выгодно всем жить в мире и согласии, любви и уважении. Только через разрешение подобных вопросов и поиск взаимовыгодных оснований будет идти процесс возникновения единого человеческого коллектива, способствовать ему будет сформировавшееся наличие таких общечеловеческих ценностей, как жизнь, любовь, семья, мир, добро, благо. М.М. Бахтин не прошел мимо общечеловеческих ценностей, называя их «утвержденными ценностными контекстами», иначе говоря, они - это «совокупность ценностей, ценных не для того или иного индивидуума и в ту или иную эпоху, а для всего исторического человечества» [4, с. 117].

Второй путь подсказывает В. Франкл, который делает, анализируя свой список категорий ценностей, вывод, полный нескончаемой веры в человека и уважения к нему: «Жизнь человека полна смысла до самого конца - до самого его последнего вздоха . И пока сознание не покинуло человека, он постоянно обязан реализовывать ценности и нести ответственность. Он в ответе за реализацию ценностей до последнего момента своего существования. И пусть возможностей для этого у него немного - ценности отношения остаются всегда доступными для него» [17, с. 173]. Что же он имеет в виду под ценностями отношения?

Ценности В. Франкл подразделяет на «созидательные», ибо они «реализуются в продуктивных творческих действиях» [17, с. 173]. Помимо их, существуют «ценности, реализуемые в переживаниях, - это «ценности переживания». Они проявляются в нашей чувствительности к явлениям окружающего мира» [17, с. 173]. «Третья группа ценностей заключается в отношении человека к факторам, ограничивающим его жизнь» - это и есть «ценности отношения». «То, как он принимает тяготы жизни, как несет свой крест, то мужество, которое он выказывает, будучи приговорен и обречен - все это является мерой того, насколько он состоялся как человек» [17, с. 174].

К высшим ценностям В. Франкл относит свободу, духовность и ответственность: именно они определяют человека, его поведение, составляют высший уровень структуры личности, являются способами, формами ее существования и самоосуществления.

Основные ценности, которые свидетельствуют о нелегком выборе, осуществляемым человеком и невозможности примирения враждующих ценностей, точнее, ценностей и антиценностей, и к которым тяготеет лично М. Вебер, отражены в его словах: какой человек отважится «научно опровергнуть» этику Нагорной проповеди, например, заповедь «непротивления злу» или притчу о человеке, подставляющем и левую, и правую щеку для удара? И тем не менее ясно, что здесь, если взглянуть на это с мирской точки зрения, проповедуется этика, требующая отказа от чувства собственного достоинства . Нужно выбирать между религиозным достоинством , которое дает эта этика, и мужским достоинством, этика которого проповедует нечто совсем иное: противься злу, иначе ты будешь нести свою долю ответственности, если оно победит. В зависимости от конечной установки индивида одна из этих этических позиций исходит от дьявола, другая - от Бога, и индивид должен решить, кто для него Бог и кто дьявол. И так обстоит дело со всеми сферами жизни. М. Вебер приводит далее выражение: «Дьявол стар - состарьтесь, чтобы понять его», которое рекомендует понимать так, что при виде его (дьявола) не следует бежать, а необходимо «обозреть его пути, чтобы увидеть его силу и его границы» [8, с. 543]. То есть убедиться в самом деле так уж «страшен черт, как его малюют».

Кто же возьмет на себя всю полноту ответственности за выбор другого человека, и как можно осуществить выбор, оказать предпочтение одной группе ценностей в сравнении с другой, допустим, «между ценностью французской и немецкой культур - не знаю» [8, с. 540]. И тем не менее философы, педагоги, ученые, по Веберу, могут «помочь ему - дать себе отчет в конечном смысле собственной деятельности» [8, с. 543]. В этом заключается третий путь.

Если социально-культурная реальность постигается и конструируется по способу «отнесения к ценностям», то все становится ясным: веберовские размышления об «отнесении к ценностям» касаются вопросов о «творении» самой человеческой реальности и о трудности ценностного выбора.

Весь мир человека, мир его души и мир пространственного ландшафта, окружающий его тело, пронизан ценностным отношением. С одной стороны, ценность оказывается важнейшей формой отражения бытия, так как она выражает субъективный характер человека - его сущность, уникальность, свободу выбора предстоящего поведения, а с другой - она определяет модель его деятельности, которая выражает его сущность. Можно сказать, ценность - «ключевая форма всей человеческой деятельности» [10, с. 64].

Всеобщность ценности в том, что ее не обязательно осознавать каждую минуту, подчиняя ей свои поступки, она оказывает на них влияние помимо воли. Воля никогда не бывает оторванной от ценностей, они пропитывают ее насквозь. Хотя порой поступки совершаются вопреки ценностям, в таком случае они совершаются случайно. Конкретные обстоятельства, которые корректируют те или иные модели деятельности, выступают в качестве основного оппонента ценностей. В этом смысле интервал между ценностями и процессами деятельности может быть значительным. Максимальное отклонение объясняется действием других ценностных систем, пересмотром прежней модели, которая больше не признается единственной или основной. Ценности имеют способность выступать в качестве ориентаций, мотивов, стимулов, влияющих на социальное поведение человека. В этом смысле система ценностей тесно соприкасается и перекликается с системой социальных норм, они выполняют при этом одну и ту же социальную функцию - регуляцию поведения людей, хотя выполняют ее по-разному. Мы не можем не остановиться на утверждении И.И. Докучаева, что ценность не сразу признается таковой, пока ее не выберут, пока она не начнет действовать как ценность, она является нормой. Онтогенез ценностей и есть воспитание социального человека. «Пока мы приучаем ребенка к признанной нами ценности, она для него только норма, как и многие нормы, которые мы сами можем и не соблюдать, хотя они нам хорошо известны, но не признаны в качестве ценностей. Однако как только ребенок осознает зависимость своего бытия (а не просто наказания или поощрения за поступок) от степени реализации соответствующей модели деятельности, норма его деятельности становится ценностью. В зрелом возрасте подобных переходов норм в ценности становится значительно меньше» [10, с. 65]. Подчеркнем особо, что формирование ценностей есть формирование субъективности, оно происходит как длительное накопление опыта, уникальность этого опыта и есть основа ценностных ориентаций. «Онтогенез и филогенез ценностей почти совпадает» [10, с. 225-226].

Вполне понятно, если дети проходят в своих семьях путь асоциального развития, то у них сформировываются асоциальные жизненные установки, выраженные в интересах, идеалах, потребностях, убеждениях, целях деятельности, отношениях к учебе, к коллективу. Там, где нет условий для проявления позитивных социальных качеств личности, проступают на поверхности качества антисоциальные. Школе не удается нейтрализовать в большинстве случаев отрицательное воздействие семьи или другой ближайшей, референтной среды и, следовательно, девиантное поведение детей.

Говорят, у девианта своя «мораль», своя «система ценностей». Б.С. Братусь объясняет эту позицию тем, что «моральная шкала включает в себя не только положительные, но и отрицательные с общепринятой точки зрения ценности (подобно тому как, скажем, условно выделенная шкала ума должна располагать сравнительными отметками не только для высот ума, но и для его, с точки зрения наблюдателя, ущерба, т.е. глупости). Даже в тех случаях, когда мы говорим об аморальности, речь идет не просто об отрицании морали, а о моральной позиции, нам чуждой, извращенной» [7] .

Мы же разделяем положение о том, что «антиценности не есть ценности» [1, с. 123]. Это означает, что статус ценностей всегда положителен, приемлем, значим. Они всегда ясны и прозрачны для понимания тех, кто их признает. Хотя ценности не представляют собой физической и психической действительности, однако «сущность их состоит в их значимости, а не в их фактичности» [1, с. 123]. При этом ценность, что особо следует подчеркнуть, всегда позитивна, и только позитивная значимость может называться ценностью. Можно не отдавать себе отчет в том, что для тебя ценно, но нельзя действовать вопреки своим ценностным установкам, если это не продиктовано чужой насильственной волей.

Правы те, кто уверен в том, что есть ценности, которые роднят и сближают людей. Через нормы и их организационные структуры они становятся действенными, когда превращаются в мотивы и установки поведения. Сколько бы общество не создавало интердиктивных навязываемых и принудительных регуляторов, всегда внутренний импульс, в первую очередь представленный системой ценностей, будет определяющим в человеческом поведении. И мы сохраняем оптимизм и веру в разумно поступающего человека, действенность и вневременность его высших ценностей.