Церковная жизнь города Черни Тульской губернии в начале XX в. по произведениям Г. А. Скребицкого

* Photos provided by the author.

Посвящается памяти моей прабабушки, Антонины Александровны Кузнецовой (1904–1995), которая подарила моей маме книгу «От первых проталин до первой грозы». С этой книги я начал знакомство с творчеством Г. А. Скребицкого.

В детстве автор этих строк очень любил книгу «От первых проталин до первой грозы», написанную Георгием Алексеевичем Скребицким (1903–1964). В произведении, созданном на склоне лет, советский писатель-натуралист вспоминает свое детство, которое прошло в городке Чернь Тульской губернии. С большим художественным мастерством Георгий Алексеевич воспевает красоту родного края, а также показывает с разных сторон жизнь провинциального города царской России. В книге присутствует и религиозная тема, которая до революции была неотъемлемой частью жизни.

Писатель упоминает чернские храмы и изучение Закона Божия в школе, трогательно рассказывает о своих наивных детских молитвах. Уже будучи взрослым, автор данной статьи прочитал другую книгу Георгия Скребицкого, которая является продолжением «Проталин» — «У птенцов подрастают крылья». В этом произведении писатель описывает уже свою юность, жизнь города Черни во время Первой мировой войны и революции. Если в первой книге тема Церкви является нейтральной, а о социальных проблемах говорится с определенной деликатностью, то в продолжении Георгий Алексеевич явно симпатизирует революционерам, критически отзывается о религии и вере и описывает свой путь

Георгий Алексеевич Скребицкий.

Фотография из открытых источников

к атеистическому мировоззрению.

Независимо от взглядов писателя, созданные им картины выглядят очень живыми и создают у читателя ощущение причастности к событиям.

В данной статье, опираясь на материалы Государственного архива Тульской области, Памятные книжки Тульской губернии, а также некоторые другие источники, автор расскажет о храмах города Черни и об их служителях, которых изобразил в своих произведениях Г. А. Скребицкий.

До революции в Черни было три церкви — Соборная Крестовоздвижен-ская, Покровская и Успенская. Последняя была построена в XVIII в. вместо упраздненного деревянного Никольского храма и имела придел в честь Святителя Николая Чудотворца. Поэтому в народе Успенская церковь была больше известна под именем Никольской1. Именно так ее называет Георгий Скребицкий. «Возле церкви Николы» его семья снимала одноэтажный дом, где будущий писатель прожил десять лет. В своих воспоминаниях он периодически упоминает эту церковь, в основном как часть окружающего пейзажа. Весной, «на высохшем бугорке» рядом с храмом, ребята играли в «бабки». Однажды «из-за церкви Николы» «вынырнул» и «лихо подкатил» к дому механик, который помогал врачу Алексею Михайловичу

Успенская (Никольская) церковь г. Черни.

Официальный сайт Чернского районного историко-краеведческого музея им. Н. А. Вознесенского. URL: (дата обращения: 06.08.2021)

Полилову, отчиму Скребицкого, осваивать недавно купленный мотоцикл2 — невиданное новшество для российской провинции начала 1910-х гг.

Про посещения его семьей Успенской-Никольской церкви Скребицкий нигде не пишет. Но, учитывая место их жительства и особенности религиозного законодательства Российской империи, можно предположить, что официально будущий писатель и его домочадцы считались прихожанами Никольского храма и как минимум один раз в год ходили туда к Причастию.

Но большую часть года Юру Скребицкого скорее всего водили на службы в главный городской храм — Крестовоздвиженский собор. Однажды он упоминает, как церковный староста, купец Иван Андреевич Соколов, по субботам и воскресеньям стоял в соборе «за высокой конторкой и продавал восковые свечи»3. Стало быть, будущий писатель регулярно бывал в указанном соборе в субботние и воскресные дни.

Время возникновения Крестовоздвиженского прихода историкам неизвестно. Здание собора, которое посещал Г. А. Скребицкий, было построено в 1807 г. «совокупным тщанием священно-церковнослужителей и прихожан с пособием доброхотного подаяния от посторонних». «Соборная церковь» была «каменной, в одной связи с каменной колокольней, покрыта железом и обнесена каменной оградой с железными решетками и такими же воротами». Она имела два придела — правый в честь Казанской иконы Божией Матери, а левый в память святителя Митрофана Воронежского4. Первый из них был освящен в 1816 г., а второй — в 1854 г. Освящение главного алтаря состоялось в 1826 г. Медлительность в обустройстве собора объяснялась финансовыми проблемами5.

«Каждую субботу вечером гулко, размеренно звонили в соборе колокола», — вспоминает Скребицкий. По его словам, большинство прихожан посещали храм вовсе не затем, чтобы молиться. В городе не было ни театра, ни кино, и люди шли «просто повидаться друг с другом, перекинуться словечком». Также пользовался большой популярностью церковный хор, кот орый «организовал из любителей пения большой

Крестовоздвиженский собор г. Черни.

Официальный сайт Чернского районного историко-краеведческого музея им. Н. А. Вознесенского. URL: (дата обращения: 06.08.2021)

поклонник музыки и других видов искусства пожилой регент Петр Петрович Щеглов». Послушать его приезжали даже соседние помещики6.

Вообще жители города Черни, по воспоминаниям Скребицкого, не отличались большой религиозностью. «В воскресный день обитатели городка, конечно, за исключением рыболовов и охотников, старались подольше поспать, а потом, всласть побаловавшись чайком, выходили посидеть на лавочке у ворот, грызли семечки и переговаривались через улицу с соседями»7.

Самым колоритным церковным деятелем, о котором рассказывает писатель, был уже упоминавшийся купец Иван Андреевич Соколов. Скребицкий называет его соборным старостой. Иван Андреевич был «самым старшим и самым богатым» из купеческого семейства Соколовых. Он держал магазин «красных товаров» (т. е. материи) на Соборной площади. Писатель описывает его как седого благообразного старичка. «Белые как снег волосы по старинке подстрижены в скобку, густо смазаны лампадным маслом. Белые усы, белая округлая борода. Одет во что-то чёрное, долгополое, наглухо застёгнутое до самого горла». Грозный с подчиненными, угодливый с покупателями, купец Соколов был известен своим благочестием. Однажды он пожертвовал сто рублей на новый колокол для собора8.

Однако сведения, которые сообщает Скребицкий об Иване Андреевиче Соколове, не вполне точны. С 1905 г. и до революции, т. е. как раз в тот период, который описывает писатель, старостой чернского собора был мещанин Михаил Тимофеевич Чичи-гин9. Он же был городским старостой, главой Городского общественного управления.

В 1902–1905 гг. соборным старостой действительно был некий Соколов, но звали его Григорий Ефимович, и он был мещанином, а не купцом10. Что, конечно, не умаляет ценность воспоминаний Скребицкого, когда он столько красочно описывает личность Ивана Андреевича Соколова. Несомненно, что Иван Андреевич имел отношение к Крестовоздвиженскому собору. Вполне возможно, что он был помощником старосты или занимал какую-либо другую приходскую должность.

В конце XIX — начале XX вв. купец Иван Соколов был видной фигурой в Черни, членом Городского общественного управления и некоторых других организаций11. Другой писатель, чье детство прошло в Черни, Владимир Иванович Дмитревский, вспоминает, что горожане называли купца Соколова «Иваном Древним» и он был «очень похож на портрет Ивана Сергеевича Тургенева, особенно если бы писателю стукнуло сто лет»12. С 1909 г. Иван Соколов упоминается в Памятных книжках Тульской губернии уже не как купец, а как потомственный почетный гражданин13. После 1913 г. упоминания о нем прекращаются, очевидно, в силу преклонного возраста Иван Андреевич уже не занимал никаких официальных должностей. Но согласно и Скре-бицкому, и Дмитревскому, Соколов дожил до революции, которая, вместе с Первой мировой войной, «изрядно порастрясла мошну» Ивана Древнего14.

Скребицикий упоминает еще об одном представителе купеческого семейства Соколовых — Василии Андреевиче, который был родным братом Ивана Древнего. По сравнению с братом, Василий Андреевич не отличался благочестием, в церковь ходил раз в году, «к заутрене» (в царское время под этим выражением подразумевали утреню первого дня Пасхи), да и то «компании ради», водил дружбу не с купечеством, а с местной интеллигенцией15.

Вообще накануне революции в Черни жило много купцов Соколовых. Георгий Сребицкий отмечает, что именно они «держали торговлю» в городе16. Но при этом Соколовы не были его коренными жителями. В ревизских сказках последней ревизии Чернского уезда, составленных в конце 1850-х гг., не упомянут ни один купец с такой фамилией17. Стало быть, клан Соколовых появился в Черни во второй половине XIX в., или же только в этот период был причислен к купеческому сословию.

Чернских священников Георгий Скребицкий по именам не называет, но изображает некоторых из них на страницах книги «У птенцов подрастают крылья». Там есть любопытное описание диспута, который состоялся в конце 1919 или в 1920 гг. в «нар-доме» (народном доме), на котором присутствовал и Скребицкий. Темой диспута был вопрос о существовании Бога и необходимости религии. Организатором выступил недавно возникший в Черни Коммунистический союз молодежи. Из губернского центра, города Тулы, был приглашен лектор, пропагандист атеизма, а из Черни — «все три священника местных церквей». К концу 1917 г. в трех чернских церквях служило пятеро священников — трое в соборе и по одному в двух других храмах, как и полагалось по штатному расписанию. Таким образом, либо после революции соборных клириков стало меньше, либо (что более вероятно) они присутствовали на диспуте не в полном составе.

«Все трое рослые, дородные, с богатой шевелюрой до плеч, с окладистыми бородами», — описывает Скребицкий чернских священников. Изображение самого диспута, несомненно, интересно с исторической точки зрения. Помимо православных священнослужителей и лектора-атеиста, в нем участвовал представитель некой секты. В первой части заседания состоялась довольно бурная полемика между священниками и сектантом, которая вылилась в переход на личности и свелась к взаимным обвинениям. После этого лектор стал высмеивать христиан, а затем подверг критике их отношение к имущественному неравенству. Сектанта он, в частности, обвинил в том, что его «папаша скотом торгует» и, стало быть, для него «коровы дороже вечного райского блаженства». Священникам были предъявлены претензии в том, что у них «домики загляденье» и они не отдают их «неимущей братии»18. Такого рода обличительный пафос, очевидно, был типичен для послереволюционных лет и соответствовал новой идеологии.

Во второй части диспута, после перерыва, перешли к мировоззренческим вопросам. Аргументы тульского атеиста вновь сводились к насмешкам и казуистике, но, по воспоминаниям Георгия Скребицкого, возражения священников были, несомненно, слабее. С одной стороны, такая ситуация представляется маловероятной, потому что духовенство до революции было прекрасно образованным (тем более, как будет показано ниже, есть большая вероятность, что один из священников, присутствовавших на диспуте, вообще был уездным миссионером). С другой стороны, не имея опыта публичных споров с атеистами, привычные к монотонной приходской службе, чернские пастыри действительно могли быть поставлены в тупик ловкой словесной эквилибристикой своего оппонента.

Попытаемся установить, какие именно лица участвовали в диспуте. Имена священников чернских городских церквей можно найти в клировых ведомостях, последняя из которых датирована 1917 г.19 (клировые ведомости за 1918 г., находящиеся в ГАТО, содержат информацию только по нескольким уездным церквям). Сохранились также метрические книги Крестовоздвиженского и Покровского храмов за 1918 г. с подписями их служителей20. Если к 1919 г. клир чернских церквей не поменялся (что маловероятно), то имена священников Покровской и Успенской церквей — Сергий Иванович Мерцалов и Федор Васильевич Никольский соответственно. По штату этим храмам полагалось иметь одного священника и одного псаломщика.

Сергий Мерцалов родился в 1879 г. Его отец, Иван Васильевич, был священником села Пруды Крапивенского уезда21. В 1903 г. Сергий Иванович по первому разряду окончил Тульскую духовную семинарию, служил надзирателем и учителем чистописания в Белевском духовном училище, в 1906 г. был рукоположен в священники в село Широносово Алексинского уезда, а в 1908 г. переведен в Чернь. Здесь отец Сергий помимо основного служения «проходил должности» законоучителя нескольких школ и исполнял различные церковно-административные послушания. С 1914 г. он был членом Благочиннического совета и казначеем Чернского уездного отделения Епархиального училищного совета22. Судьба священника Сергия Мерцалова после революции неизвестна, а один из его братьев, Илья Иванович, в 1920-е гг.

стал обновленческим протоиереем23. Родство этих лиц следует из метрический записи о рождении старшего сына священника Сергия, восприемником которого был священник Илья24.

Священник Федор Никольский также окончил духовную семинарию в 1903 г.

Автограф священника Сергия Ивановича Мерцалова. ГАТО. Ф. 3. Оп. 17. Д. 1150. Л. 30.

В том же году он стал священником села

Кузьминки Белевского уезда, а в 1906 г. был переведен в Чернь, где ему довелось

исполнять важные административные должности — в 1910 г. отец Федор был назна-

чен миссионером по Чернскому уезду, а в 1914 г. — духовным следователем25. Про-

исхождение этого пастыря, равно как и его

время не установлены. Но следует заметить, что он должен был знать семью Скребицких-Полиловых, так как они проживали рядом с Успенской церковью.

Сложнее установить, кто представлял на диспуте главный чернский храм — Кре-стовоздвиженский собор. В XIX в. по штату там было положено служить одному протоиерею и одному иерею. В 1904 г. была откры

судьба после революции, в настоящее

Автограф священника Федора Васильевича Никольского. ГАТО. Ф. 3. Оп. 17. Д. 1150. Л. 20.

та третья священническая вакансия — «для бесприходного наблюдателя» церковноприходских школ. Таким образом, к 1917 г. при Крестовоздвиженском соборе состояло

Автографы клириков Чернского Крестовоздвиженского собора. ГАТО. Ф. 3. Оп. 17. Д. 1150. Л. 10.

три клирика в иерейском сане — настоятель, протоиерей Леонид Иоаннович Богоявленский, второй священник Сергий Михайлович Воскресенский и наблюдатель священник Иоанн Амфилохиевич Губарев26. Сомнительно, что на явно антицерковное мероприятие отправился бы настоятель. Вероятно, он делегировал это право отцу Сергию или отцу Иоанну.

В биографии священника Иоанна Губарева представляет интерес его происхождение — по рождению он не принадлежал к духовному сословию, а был сыном кре-стьянина27. Для синодальной эпохи такое было редкостью.

Священник Сергий Воскресенский неофициально получил свою должность по на следству, женившись в 1915 г. на Павле Николаевне, дочери соборного священника Николая Мелитоновича Богоявленского (1867–1916)28. В базах данных репрессированных граждан СССР упоминается Сергей Михайлович Воскресенский, родившийся в 1886 г. в селе Бредихино Чернского уезда и расстрелянный в 1938 г.29 Год рождения совпадает с возрастом отца Сергия, указанном в клировой ведомости. Вероятно, речь идет об одном и том же лице, и священник Сергий Воскресенский стал жертвой репрессий.

Такова краткая информация о священниках, служивших в городе Чернь на стыке эпох. Несомненно, что Георгий Алексеевич Скребицкий хотя бы визуально знал всех названных выше пастырей. К сожалению, ни одного из них он нигде не называет по имени.

Зато писатель упоминает имя клирика, служившего в окрестностях Черни. В повести «У птенцов подрастают крылья» Георгий Алексеевич рассказывает, как со своим другом Колей отправился на охоту за зайцами. Во время охоты их гончие распугали и загнали в лес табун гусей, принадлежавших местному сельскому священнику отцу Михаилу30.

Автор полагает, что ему удалось установить, о каком именно отце Михаиле идет речь. Скребицкий пишет, что охотился в девяти верстах от Черни, в Цуриковском лесу. В окрестностях Черни в те времена было множество сельских храмов, но упоминание Цуриковского леса дает конкретную привязку. Это название несомненно происходит от фамилии помещиков Цуриковых, которые владели имением в сельце Огничном (до революции — Агничном) в Чернском уезде. Юрист Александр Александрович Цуриков (1849–1912) поддерживал дружеские отношения с семьей писателя Л. Н. Толстого31, а его сын, Николай Александрович (1886–1957) был известным деятелем Белой эмиграции32. Очевидно, Цуриковский лес находился где-то поблизости от Агничного. Агничное относилось к приходу церкви Рождества Христова в селе Дупны в семи верстах от Черни33. Описанный Скребицким неприятный эпизод произошел, очевидно, ранней весной 1918 г. Согласно последней сохранившейся клиро-вой ведомости церкви села Дупны, в конце 1917 г. в ней служили двое священников и старшего из них действительно звали Михаилом.

Михаил Иванович Казанский родился в 1875 г., в 1896 г. «по прошению выбыл из 6-го класса Тульской духовной семинарии» и некоторое время преподавал Закон Божий в сельских школах Одоевского и Новосильского уездов. В 1898 г. он был определен псаломщиком в церковь св. Архангела Михаила села Плоского Новосильского уезда, а в 1904 г. рукоположен в сан диакона к церкви свв. мучеников Кирика и Иу-литты села Кириллова того же уезда. В 1905 г. отец Михаил стал священником церкви Введения во Храм Пресвятой Богородицы села Княгинина Белевского уезда. В 1912 г. он по собственному прошению был переведен в Дупны. На всех местах служения священник Михаил помимо собственно церковной деятельности занимался учительством, преподавая Закон Божий34.

Жену священника Михаила Казанского звали Вера Ивановна, она родилась в 1882 г. Супруги имели детей Николая (1901), Виктора (1903), Лидию (1908), Антонину (1910), Марию (1914) и Сергея (1916). Виктор и Сергей погибли во время Великой Отечественной войны, в 1942 и 1944 гг. соответственно35. Извещение о смерти Виктора было направлено его отцу, Михаилу Ивановичу Казанскому по адресу город Тула, Красноармейская улица, дом 1. То, что речь идет именно о сыне священника, видно из Книги памяти Тульской области, где указаны год и место рождения Виктора Михайловича — село Плоцкое36 (т. е. Плоское, где тогда служил его отец). Таким образом, в 1940-е гг. священник Михаил был еще жив и проживал в Туле. Рядом с домом № 1 по Красноармейскому проспекту (бывшей Красноармейской улице) находится Никольская церковь на Ржавце. Возможно, отец Михаил служил там перед ее закрытием в 1930-е гг.

Таковы некоторые факты, которые автору удалось установить о лицах, упомянутых в произведениях Г. А. Скребицкого. Данное исследование не претендует на полноту, но может послужить подспорьем для дальнейших религиозных и краеведческих изысканий.