"Дело" профессора Самуила Горловского (1896-1936)

Брачев В.С. «Дело» профессора Самуила Горловского (1896–1936) // Общество. Среда. Развитие. – 2015, № 3. – С. 74–79.

Общество. Среда. Развитие ¹ 3’2015

Самуил Горловский родился 27 мая 1896 года в местечке Хотимск Хотимской волости Климовичского уезда Могилевской губернии (ныне Гомельская область Республики Беларусь) в семье кустаря-стекольщика Саула Львовича Горловского. Мать Рахиль Наумовна воспитывала детей и занималась домашним хозяйством. Семья Горловских считалась религиозной (дед С.С. был раввином), и до двенадцати лет мальчик учился в хедере. Кроме Самуила в семье было еще четверо детей: два сына (Наум и Моисей) и две дочери (Фрида и Хана).

В 1914 году С.С. Горловский сдал экзамен на аттестат зрелости экстерном в городе Екатеринославе и в 1915 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета [14, л. 1]. Учился он, однако, формально и, скорее, только сдавал экзамены и зачеты, а жил все это время в Екатеринославе. Окончив здесь еврейские педагогические курсы, устроился на работу учителем начальных классов в школе для детей евреев-беженцев.

Уже в детстве С.С. Горловский отличался завидным свободомыслием: «Неверующий с 15-ти лет, убежденный атеист», – написал он в анкете Первой Всероссийской переписи членов РКП(б) 1922 года [22, л. 4]. С сионистами С.С. Горловский разошелся, по его словам, еще будучи учеником еврейской школы и «вел борьбу за демократическую светскую школу». В 17 лет он познакомился с социалистическими идеями по еврейской литературе и вскоре «стал социалистом». Естественно, что, оказавшись в Екатеринославе, где ему пришлось окунуться в еврейскую учительскую среду «серповцев», то есть членов

Социалистической еврейской рабочей партии, молодой человек попал под их влияние и вскоре (1915 год) оказался в ее рядах.

Некая личная драма (тяжелая болезнь «любимой») побудила С.С. Горловского не только оставить университет, но и возвратиться в мае 1917 года из Екатеринослава к родителям в Хотимск, чтобы и здесь продолжить свою педагогическую деятельность в качестве учителя еврейской школы первой ступени.

К этому же времени относится и его разрыв с Социалистической еврейской рабочей партией и переход в мае 1917 года в более радикальную политическую организацию – РСДРП (интернационалисты). В Хотимске С.С. Горловский учительствовал недолго – до сентября 1918 года. Здесь он, как социал-демократ, вел большую партийную работу среди местных портных и кожевников, был избран в Совет рабочих и крестьянских депутатов и прослыл среди местных обывателей большевиком [22, л. 7].

Неудивительно, что уже в октябре 1918 года С.С. Горловский был выдвинут советской общественностью на работу в город Мстиславль в качестве члена коллегии уездного отдела народного образования. Следующий этап его карьерного роста связан со Смоленском, когда в мае 1919 года он был избран членом коллегии и заведующим подотделом единой трудовой школы Смоленского губернского отдела [14, 1 об].

Деятельное участие С.С. Горловского в повседневной советской работе сделало свое дело, и уже в начале 1919 года он становится членом партии большевиков. «В 1919 году, – отмечал он впоследствии, – я окончательно оформил свои политические взгляды, консолидируя их с программой и тактикой РКП(б): работаю в бюро еврейской секции РКП(б) как ее член, веду борьбу с Бундом на митингах, собраниях, являюсь преподавателем партшколы (не за плату) и членом агитколлегии губкома» [22, л. 8]. В сентябре 1919 года в Смоленске С.С. Горловский вступает в ряды Рабочекрестьянской Красной армии (РККА).

Образованных людей в Красной армии в то время было мало, поэтому и служить ему пришлось больше по политической части, в Политуправлении Западного фронта: инструктор, земеститель начальника учебной части и, наконец, член РВС 12-й армии, уполномоченный РВС Западного фронта (Могилёв) – таковы основные этапы карьеры С.С. Горловского как политработника с сентября 1919 по сентябрь 1921 года [6, л. 132].

В 1920 году С.С. Горловский женится. Его избранницей стала Зильда Пейсаховна (Евгения Павловна) Сендерихина, в доме отца которой – могилевского купца первой гильдии и председателя еврейской общины города Пейсаха Сендерихина он был тогда расквартирован [1, л. 92]. В сентябре 1921 года С.С. Горловского перевели в Москву на должность зам. начальника отдела подготовки политработников ПУРа. Поселили его в общежитии на Малой Лубянке, дом 16, кв. 10, комн. 2. Здесь в марте 1922 года у него родился первенец – дочь Люба (в замужестве Александровская). В 1930 году в семье прибавился еще один ребенок – сын Александр.

В ПУРе С.С. Горловскому пришлось столкнуться с неприятностями по партийной линии – в ходе партийной чистки 1921 года он совершенно неожиданно был исключен из членов РКП(б). С.С. Горловский обжаловал это решение, и 23 ноября 1921 года постановлением Центральной комиссии по пересмотру, проверке и чистке партии оно было отменено. Вместо исключения С.С. Горловского всего лишь перевели из членов в кандидаты партии на срок 6 месяцев и направили по партийной линии в Сокольничский районный комитет партии города Москвы, где он вполне успешно руководил с июня 1922 по июнь 1923 года школой политграмоты на заводе «Богатырь» [22, л. 1].

История эта стоила С.С. Горловскому потери руководящего кресла в ПУРе: в марте 1922 года он был переведен здесь на должность старшего инспектора, однако и в ней задержался недолго и уже в конце сентября 1923 года, был направлен ЦК ВКП(б) на работу в Петроград в Военнополитический институт им. Толмачёва.

В конце 1924 года С.С. Горловский по решению обкома ВКП(б) был переведен в Во- енно-техническую академию им. Ф.Э. Дзержинского, где стал преподавать всеобщую историю. В 1926 году С.С. Горловский ушел и из нее, был демобилизован (16 ноября) из Красной армии и вновь поступил в распоряжение Ленинградского обкома ВКП(б), который направил его на работу в Педагогический институт им. А.И. Герцена в качестве доцента. В декабре 1929 года он был утвержден здесь ГУСом профессором по кафедре всеобщей истории и назначен заведующим кафедрой [5, л. 48]. Кроме того, как историк-партиец С.С. Горловский работал (с 1926 года) в качестве старшего научного сотрудника Научно-исследовательского института марксизма, преобразованного в 1930 году в Институт истории Ленинградского отделения Коммунистической академии. С 1928 года начинается его плодотворная деятельность и в Ленинградском университете, где он читал курс по истории Германии 19 века на историко-филологическом факультете [6, л. 133].

Несмотря на полученное профессорство, серьезных научных работ, за исключением двух лекций, напечатанных в 1928 году в учебном издании «Коммунистический университет на дому», С.С. Горловский к этому времени не имел. Отсутствовало у него, как мы уже знаем, и законченное высшее образование. Исправить положение призвана была аспирантура в Академии наук СССР, куда профессору С.С. Горловскому пришлось срочно поступить в декабре 1929 года. Однако пробыл он здесь недолго и был выпущен досрочно в ноябре 1931 года в связи с назначением (22 февраля) заместителем директора Библиотеки АН СССР [4, с. 188].

C июня 1932 года основным местом работы Горловского стал Ленинградский государственный историко-лингвистический институт (ЛГИЛИ, с 1934 года ЛИФЛИ), выделившийся в мае 1930 года из Ленинградского университета [19, с. 1]. Официальное его оформление в качестве доцента института произошло в сентябре 1931 года. Здесь, как и раньше в Ленинградском университете, С.С. Горловскому был поручен курс истории Германии XIX–XX веков для студентов 2 и 3 курсов [23, л. 1–1об]. По отзыву слушавшего его лекции будущего академика Игоря Михайловича Дьяконова, «читал Горловский довольно складно. Помню, что он объяснял нам, что выражение “богат как Крез” происходит от названия французской финансово-промышленной фирмы “«Шнейдер Крезо”» [10, с. 288]. Поскольку законченного высшего образования С.С. Горловский не имел, а времени для самообразования у него вследствие постоянной перегружен-

Общество

Общество. Среда. Развитие ¹ 3’2015

ности административной работой практически никогда не было, удивляться таким «проколам» в его лекциях не приходится.

ЛГИЛИ в это время переживал период своего становления и связанные с этим реорганизацию и перестройку учебной и научной работы, сопровождавшимися в духе времени бесконечными внутрипартийными склоками среди профессорско-преподавательского состава и грозными обвинениями друг друга в протаскивании в своих научных работах и лекционных курсах «троцкистской контрабанды». В результате 16 мая 1932 года прежнего директора ЛГИЛИ Г.М. Быкова как не справившегося со своим обязанностями освободили от должности, а на его место с 1 июня 1932 года был назначен С.С. Горловский [22, л. 3].

«С приходом Самуила Сауловича к руководству институтом, – пишет С.Л. Могилевский, – произошли существенные преобразования в учебном процессе и научно-исследовательской деятельности этого учреждения. Вместо трехлетнего периода обучения был введен пятилетний; было полностью покончено с так называемым бригадным методом обучения и встречными планами. Для студентов всех факультетов были введены регулярные летние экзаменационные сессии. Кроме того, было проведено доукомплектование профессорско-преподавательского состава преимущественно по профессиональным, а не по политическим признакам» [15, с. 10–11].

Первой научной публикацией С.С. Горловского стал его материал «Мировое экономическое развитие и международные отношения после империалистической войны (1918–1928)» в учебном пособии «Коммунистический университет на дому» за 1928 год [7, с. 57–93]. В 1929 году увидела свет уже вполне серьезная научная работа «Борьба течений в Германской социал-демократической партии в первые годы «исключительных законов» (1878–1882)», напечатанная им в журнале «Под знаменем марксизма» [16, № 1, с. 133–156; № 2–3, с. 136–153]. Основные положения ее были предварительно изложены автором в двух докладах, прочитанных им в 1927–1918 годах в исторической секции Ленинградского научно-исследовательского института марксизма (будущий ЛОКА) и Ленинградском отделении института истории РАНИОН. Эпоха исключительных законов Бисмарка против социалистов (1878–1890), приходит к выводу автор, оказалась поворотным пунктом, своеобразной отправной точкой для превращения Социал-демократической партии Германии в партию революционного марксизма, что, собственно, и выдвинуло ее в авангард международного рабочего движения, пока она не скатилась, благодаря своему руководству, на скользкий путь оппортунизма, что, собственно, и привело ее к банкротству в дни империалистической войны [16, № 1, с. 133].

В 1930 году С.С. Горловский принял участие в дискуссии, организованной группой по истории германской социал-демократии эпохи империализма в институте истории Ленинградского отделения Коммунистической академии по докладу Г. Вакса «О статье т. Зиновьева по истории германской социал-демократии в 16-м томе БСЭ» [12, с. 274– 336], состоявшейся 26 марта и 13 апреля 1930 года. Доклад Г. Вакса, как того и следовало ожидать, имел сугубо обвинительный характер по отношению к труду одного из руководителей оппозиции в партии. В этом же сугубо критическом ключе построил свое выступление и С.С. Горловский.

Характерной особенностью его выступления было то, что он не ограничился критикой, а предложил вниманию собравшихся свое собственное видение истории Германской социал-демократической партии во второй половине XIX – начале XX вв., разделив ее на ряд периодов (этапов). Первый из них, по его мнению, – это период с 1863 года по 1880 год, когда закладывался фундамент партии и пышным цветом расцветал оппортунизм в рядах ее руководства. Начало второго этапа социал-демократического движения Германии С.С. Горловский относил к 1878 году, связывая его с действием «исключительных законов» против социалистов, когда партия начинает освобождаться от оппортунистов и переходит на революционные, марксистские позиции. Третий период (1890–1900) – это время, когда в партийном руководстве опять возобладали оппортунисты [9, с. 117].

В 1931 году С.С. Горловский публикует статью «Революция 1905 года и ее влияние на развитие германской социал-демократии». Леворадикализм, признанным вождем которого являлась Роза Люксембург, был по мнению Горловского, продуктом обострения классовой борьбы накануне Первой мировой войны, «оплодотворенным» опытом первой русской революции [8, с. 109–110].

Обращают на себя внимание доклады, с которыми выступил С.С. Горловский в 1933 году в Институте истории Ленинградского отделения Коммунистической академии: «Маркс и Энгельс в германском рабочем движении» и «Оппозиция молодых» в германской социал-демократии», а так же его большой очерк (3 печатных листа) «Версальский мирный договор» в первом томе коллективного труда «Революционное движение в капиталистических странах во время и после

Мировой войны» под редакцией Г.Зайделя, Л.Райского и И.Фенделя [18, с. 342–374]. Второй том «Истории революционного движения в капиталистических странах», для которого С.С. Горловским был подготовлен объемистый очерк «Германия в эпоху империализма», из-за ареста в 1935 году ответственных редакторов, как впрочем и самого автора, в свет так и не вышел. Пропала и рукопись самого очерка. Не была опубликована по этой же причине и солидная (25 п.л.) монография С.С. Горловского, над подготовкой которой он как раз и работал в эти годы «Рабочее движение в Германии в эпоху исключительных законов», «вчерне» уже им написанная и требующая, по его словам, только литературной обработки [6, л. 135]. Судя по всему, она тоже не сохранилась.

Волна арестов, прокатившихся по Ленинграду после убийства 1 декабря 1934 года С.М. Кирова, «накрыла» и ЛИФЛИ, где НКВД «изъяло» более 20 педагогов и аспирантов из так называемого «троцкистско-зиновь-евского лагеря» [20, л. 54]. Одной из первых жертв стал С.С. Горловский. 8 января 1935 года решением парткома ЛИФЛИ «за поддержку до последнего времени тесной связи» с арестованными НКВД бывшими оппозиционерами М.М. Цвибаком, Г.Е. Горбачевым, З.Н. Гайдеровой и покровительство «классово чуждым элементам» в возглавляемом им институте С.С. Горловский, совершенно неожиданно для него, был исключен из рядов ВКП(б) [21, л. 10]. В защиту своего директора на заседании парткома осмелились выступить всего только двое: заведующий литературным кабинетом Левинтов и аспирантка Хорькова [17, с. 3], вскоре покончившая с собой из-за начавшейся травли.

14 января 1935 года последовало увольнение С.С. Горловского приказом наркома просвещения А.С. Бубнова как по основному месту работы – ЛИФЛИ [23, л. 1 об], так и из других учебных заведений, где он работал в качестве профессора по совместительству, о чем, в этот же день и сообщили газеты – институтская многотиражка «За пролетарские кадры» (публикация некоего Гая «Горловский разоблачен. Очистим свои ряды от чужаков и троцкистских последышей») [11, с. 1] и «Ленинградская правда» (материал К. Петрова. «Покровитель зиновьевцев) [13, с. 3].

После этих публикаций стало очевидно, что партийная судьба С.С. Горловского к этому времени была уже решена и надеяться ему в этом плане было уже не на что. И действительно, его обращение в комиссию партийного контроля ЦК по Ленинградской области ничего не дало и 15 января 1935 года она только подтвердила предыдущие решения о его исключении. После этого С.С. Гор- ловскому не оставалось ничего другого, как ждать практически неминуемого ареста.

Пришли за ним (Тверская улица, 13, кв. 37) уже 3 февраля в 10 часов вечера. Из взрослых в квартире никого не было, так как С.С. Горловский вместе с женой отправился этим вечером в гости к ее младшему брату и явился домой только в половине второго ночи. Перепугавшим детей чекистам в сложившихся обстоятельствах не оставалось ничего другого, как устроить здесь засаду и ждать. «Когда мама с папой вернулись, – вспоминала об этом дочь С.С. Горловского Люба, – в дверях было громко приказано: “Руки вверх, Вы арестованы!” И начался обыск» [1, с. 93].

Несмотря на надуманность выдвигавшихся обвинений, судьба С.С. Горловского как бывшего «троцкиста» была решена. Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 05.02.1935 г. за «содействие контрреволюционной зиновьевской группе» он был приговорен к высылке в Якутск сроком на 4 года [2, т. 1, л. 149]. Устроился он там сначала ученым секретарем в национальной библиотеке, а с 1 января 1936 года – экономистом-плановиком в «Якутторге». Поселился С.С. Горловский на углу Красноармейской улицы и улицы Ворошилова, дом 15.

Казалось бы это был не самый худший вариант. Более того, в мае 1936 года Е.П. Горловской удалось добиться разрешения на поездку к мужу, однако свидания с ним по прибытии с детьми в Якутск она так и не добилась. 10 июня 1936 года С.С. Горловский был арестован и этапирован для дальнейшего следствия в Ленинград. 20 августа 1936 года он был там допрошен старшим лейтенантом госбезопасности Никифоровым. «Нам известно,– заявил Никифоров, – что на следствии при Вашем аресте в феврале 1935 года Вы скрыли свое участие в контрреволюционной троцкистско-зиновь-евской организации. Предлагаю Вам дать показания по этому вопросу». – «В контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации я участие не принимал», – отвечал на это С.С. Горловский [3, т. 18, л. 9].

Однако продержался на этой принципиальной позиции он недолго и уже 27 августа вынужден был признать, что являлся «участником контрреволюционной троц-кистско-зиновьевской организации среди историков-марксистов в городе Ленинграде». Следователь потребовал от него назвать участников контрреволюционной организации, и получил ответ: «Зайдель Г.С., Фендель И.С., Томсинский С.Г., Пригожин А.М., Лозинский З.Б., Райский Л., Годес М., Карев, Бусыгин и я, Горловский» [3, т. 18, л. 12]. Руководящая роль в органи-

Общество

Общество. Среда. Развитие ¹ 3’2015

зации, показывал он далее, принадлежала заместителю председателя Ленинградского отделения Коммунистической академии и директору ее института истории Г.С. Зайделю. Собирались они обычно на квартирах Фенделя, Зайделя, Пригожина и Горловского. «Вели разговоры о том, что коллективизация построена на больших человеческих жертвах. Фендель приводил при этом цифры <...> о том, что на Украине в результате коллективизации погибло свыше 7 миллионов человек. Делались ссылки на ряд восстаний на Кубани, Украине, Северном Кавказе, которыми сопровождалась коллективизация <...> Отношение к пятилетке было критическим» [3, т. 18, л. 14].

Тема антипартийных разговоров на квартирах оппозиционеров была продолжена и в ходе допроса С.С. Горловского 27 августа. «Томсинский и Пригожин, – показывал он, – особенно нападали на партийных вождей, на ЦК ВКП(б). При этом они высказывали особую ненависть персонально к Сталину, считая его диктатором в партии. Эти взгляды высказывались с особой страстностью. Томсинский с Пригожиным придерживались той точки зрения, что только устранение Сталина изменит положение в партии и стране».

«Каким способом намеревались Том-синский и Пригожин устранить тов. Сталина от руководства партии? – тут же поинтересовался следователь.

– В какой конкретно форме, вопрос не обсуждался», – отвечал почувствовавший опасность С.С. Горловский.

Основная задача, которая была поставлена перед следователями их непосредственным руководством, заключалась в том, чтобы получить во что бы то ни стало от обвиняемых признания в террористической деятельности против партийного и государственного руководства. Такое признание означало бы их неминуемый расстрел. Сообразив это, С.С. Горловский старался «держать удар» и решительно отказывался признать себя террористом, вследствие чего его допрос 27 августа превратился в своеобразную дуэль со следствием, хотя возможности дуэлянтов были неравны.

«Вопрос: Вы даете следствию неправдивые показания. Следствием установлено, что контрреволюционная организация, участником которой Вы являлись, вела террористическую борьбу с руководством ВКП(б) и Вы в этой террористической деятельности принимали участие.

Ответ: Я это категорически отрицаю.

Вопрос: В террористической деятельности Вас изобличает ряд арестованных по делу. Предлагаем прекратить запирательство.

Ответ: Я еще раз категорически отрицаю свое участие в террористической деятельности организации» [3, т. 18, л. 24].

Тем не менее, 02.09.1936 года дело по обвинению С.С. Горловского было все-таки переквалифицировано со статьи 58-10-11 УК РСФСР на расстрельные статьи 19 и 58-811 УК РСФСР, так как, по мнению следствия, он уже «достаточно изобличается в том, что является членом контрреволюционной террористической организации» [3, т. 18, л. 24].

9 сентября 1936 года следствие организовало очную ставку между С.С. Горловским и изобличившим его в своих показаниях профессором А.И. Малышевым.

«Вопрос к Малышеву: Что Вам известно об участии Горловского Самуила Сауловича в террористической троцкистско-зино-вьевской организации?

Ответ: Горловский Самуил Саулович, бывший директор ЛИФЛИ, как и я, Малышев Андрей Ильич, до 1935 года являлись участниками контрреволюционной троц-кистско-зиновьевской террористической организации в Ленинграде.

Вопрос к Горловскому: Вы подтверждаете показания Малышева?

Ответ: Я отрицаю свое участие в террористической организации. Однако я признаю, что до 1935 года являлся участником контрреволюционной троцкистско-зино-вьевской организации.

Вопрос к Малышеву: В чем выражалось конкретное участие Горловского в террористической группе Вашей контрреволюционной организации?

Ответ: Горловскому Самуилу Сауловичу и мне, Малышеву, участниками террористической организации – Зайделем, Томсинским, Фенделем было поручено организовать террористическую троцкист-ско-зиновьевскую группу в ЛИФЛИ для организации подготовки террористического акта над С.М. Кировым.

Вопрос к Горловскому: Это показание Малышева вы подтверждаете?

Ответ: Это показание я так же отрицаю» [3, т. 18, л. 32].

Не удалось следствию добиться от Горловского нужных ему показаний и на допросе от 3 октября. «Я действительно являюсь участником троцкистско-зиновь-евской организации,– заявил он, – но отрицаю свое непосредственное участие в ее террористической деятельности. О ее террористической деятельности мне ничего не было известно.

Вопрос: Вы говорите неправду. Следствию известно, что Вы были связаны с террористами Томсинским и Зайделем, Пригожиным и Малышевым и входили в состав террористической группы. Настаиваю на даче правдивых показаний.

Ответ: Я это отрицаю.

– Вы напрасно отрицаете, показаниями Ваших единомышленников Вы изобличены» [3, т. 18, л. 31], – заметил ему на это следователь.

И, действительно, запирательство С.С. Горловского, согласившегося признать свою вину «лишь частично», ничуть не помешало следователям направить дело по обвинению его в принадлежности к «троцкистско-зино-вьевской организации, совершившей убийство С.М. Кирова и готовившей при помощи агентов фашистской германской тайной полиции (гестапо) террористические акты в отношении других руководителей ВКП(б) и советской власти» на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР.

Следует иметь в виду, что помимо С.С. Горловского по делу «контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации» проходило еще 5 че- ловек: Н.Ф. Печерский, М.Е. Орлов, И.М. Меламед, Е.А. Дмитриев, С.Г. Томсинский. 11 октября 1936 года все они определением выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде на основании статей 58-8 и 58-11 УК РСФСР были приговорены к расстрелу. В этот же день приговор был приведен в исполнение [3, т. 18, л. 241]. Постановлением Президиума Ленинградского городского суда от 07.03.1957 г. и Военной коллегии Верховного суда СССР, дело С.С. Горловского, или вернее его дела 1935 и 1936 годов были прекращены в первом случае за недоказанностью обвинения, а во втором – за отсутствием состава преступления, и он был полностью реабилитирован.

И в заключение слова благодарности Марине Соломоновне Шендеровой – племяннице С.С. Горловского по матери (ее отец, военный врач Соломон Павлович Сен-дерихин, – родной брат Евгении Павловны), дружеская поддержка и материалы которой много помогли автору в работе над темой.