Демографические изменения и тенденции экстремистской преступности: зарубежный и отечественный опыт научных исследований

Бесплатный доступ

В статье анализируются закономерности экстремистской преступности и ее зависимости от демографических изменений. На основе зарубежного и отечественного опыта сделан вывод о том, что количественные харак- теристики экстремистской преступности не зависят от миграционного сальдо. Причиной этого являются существенные упущения государственного контроля в сфере миграции населения и отсутствие единообразного подхода правоохранительных органов к оценке экстремистских деяний, их учета и регистрации

Коэффициент преступности, экстремизм, статистика, противодействие экстремизму, миграция, миграционные процессы, демография

Короткий адрес: https://sciup.org/14120153

IDR: 14120153

Текст научной статьи Демографические изменения и тенденции экстремистской преступности: зарубежный и отечественный опыт научных исследований

В условиях глобализации преступность иммигрантов и экстремистская преступность становятся факторами, в значительной степени определяющими криминогенную обстановку. Тенденция к росту преступлений на почве расовой и этнической ненависти наблюдается во многих Европейских государствах (Дании, Финляндии, Франции, Германии, Польше и др.) [4].

Несмотря на накопленный опыт в сфере регулирования миграционных процессов, международ-ноесообщество всовременныхусловияхстолкнулось с проблемами незаконной миграции, не достижения ассимиляции мигрантов в принимающем сообществе и обострения конфликтов на национальной (этнической) почве. В немалой степени этому способствовал «мультикультурный подход» в миграционной политике Европы, который на деле привел к обратному результату – этнокультурной дифференциации.

Столкновение интересов разных этнических и религиозных общностей детерминировало экстремистские проявления. Например, одним из последних резонансных «преступлений ненависти» в Великобритании явилось убийство выходца из Польши в августе 2016 г. шестью несовершеннолетними британцами. Поводом к нападению на иностранца, работавшего на местной фабрике, явилось то, что он разговаривал на родном языке [13].

Роль демографических процессов в детерминации «преступлений ненависти» [1] исследовались в зарубежной литературе. Рядом западных ученых поддерживается позиция, согласно которой увеличение преступлений на расовой почве является следствием притока представителей этнических меньшинств.

Известный исследователь Грин (Donald P. Green) пришел к выводу о том, что динамика «преступлений ненависти» мало зависит от экономических условий, в то время как демографические изменения имеют превалирующее значение [9]. По результатам изучения состояния «расово мотивированной преступности» в г. Нью-Йорке им установлено, что при наличии существенного притока представителей меньшинств (minority) количество «преступлений ненависти», направленных против них, возрастает в районах с преобладанием «белого» населения, в тех же районах города, в которых представители этнических меньшинств уже проживали долгое время в значительном количестве, уровень этого вида преступности ниже [10].

Аналогичное исследование проводилось на основании анализа статистических показателей «преступлений ненависти» (в отношении как «черного», так и «белого» населения) и этнического состава американского города Чикаго. Было установлено, что преступления в отношении «черного» населения имеют большее распространение в районах города с численным большинством и однородностью «белого» населения. Характерно, что в отношении «белого» населения «преступления ненависти» получают большее распространение при наличии приблизительно равных пропорций «белого» и «черного» населения [12].

При изучении «преступлений ненависти» в районах г. Лондона английский криминолог Игански (Paul Iganski) пришел к cхожему выводу о том, что районы традиционного проживания «белого» населения, в которых происходят демографические изменения под влиянием представителей этнических меньшинств, имеют больший уровень «преступлений ненависти» по сравнению с районами с такими же демографическими изменениями, но где количество «белого» населения меньше [11].

Американец Стейси (Stacey M.) пришел к несколько иным выводам. При изучении последствий испаноязычной (hispanic) миграции в США в период 2000 – 2004 гг. на общегосударственном уровне и уровне отдельных штатов им установлена положительная статистическая зависимость между коэффициентами миграции и коэффициентами «преступлений ненависти»,совершенных в отношении мигрантов. Ученым оспаривается заключение Грина о нелинейной зависимости коэффициентов миграции и «преступлений ненависти» [14].

Приведем результаты еще одного исследования. На основе статистических показателей в четырнадцати государствах Европейского союза было установлено, что уровень распространения «преступлений ненависти» положительно коррелирует с размером иммигрантской общины. Количественные характеристики миграции, по мнению автора исследования, выступают в качестве основного фактора, объясняющего распространение данного вида пре- ступности, в то же время ему не удалось установить зависимость от социально-экономических и демографических факторов [15].

Результаты приведенных исследований можно обобщить в следущих тезисах:

  • миграция населения выступает в качестве основной детерминанты экстремистской преступности;

  • динамика экстремистской преступности зависит от интенсивности миграционного притока и соотношений коренного и прибывшего населения;

характеристики (структура, динамика) экстремистской преступности могут не совпадать на общегосударственном, региональном уровнях и уровнях первичных территориальных образований.

Наработки западных криминологов представляют интерес и могут быть сопоставимы с результатами исследований закономерностей экстремистской преступности в нашей стране.

Надо сказать, что социально-демографические процессы анализировались и в отечественной криминологии применительно к иной общественной формации. Воздействие миграционных и демографических процессов на преступность с 1970-х гг. исследовались виднейшим криминологом М.М. Бабаевым. Методы его исследований, а также общие выводы о влиянии миграции населения на преступность в целом, представляют большую ценность и в нынешних условиях. В прикладных исследованиях им анализировались показатели характерной для того времени планомерной миграции, куда включались организованный набор рабочих и трудоустройство молодежи в других регионах страны.

Ученый, в частности, отмечал повышенную криминогенность преступников-мигрантов. По его мнению, «по некоторым основным социально-демографическим и уголовно-правовым признакам личности, но и по условиям социальной микросреды преступники-мигранты отличаются качественным образом от преступников-постоянных жителей. Первый – более «криминогенный» контингент» [3].

В современный период среди криминологов, исследовавших феномен преступности иностранных граждан, следует отметить С.Н. Кобеца. К числу основных факторов, воздействующих на рост преступности иностранных граждан и лиц без гражданства, помимо влияния особенностей личности преступника, ученый относит целый ряд фактором, связанных с недостаточно эффективной деятельностью органов внутренних дел. Миграционная политика в Российской Федерации, по его мнению, должна строиться с учетом характерных особенностей социально-демографического развития каждого конкретного региона [5].

Незначительный удельный вес экстремистских преступлений в структуре всех регистрируемых преступлений в России и количественные показатели экстремистской преступности, к сожалению, не позволяют нам делать какие-либо выводы об их корреляции с количественными показателями иностранной миграции.

Надо сказать, что статистические данные об экстремистских преступлениях не отражают объективной картины распространения экстремизма в стране. В качестве основной причины можно назвать общий подход к уголовно-правовой оценке этих общественно опасных деяний. На практике де-факто совершенные по мотивам вражды и ненависти преступления часто квалифицируются как совершенные на почве личных неприязненных отношений,либо по хулиганским мотивам.

Исходя из этого, преступления экстремистской направленности обладают не только скрытой, но и скрываемой латентностью, когда мотивы деяний смешиваются с хулиганскими либо иными побуждениями, что существенно изменяет юридическую оценку содеянного. При этом правоохранительные органы могут принижать общественную опасность деяний, совершаемых в тех или иных социальных конфликтах, нередко имеющих массовый и развивающийся характер.

Так, до беспорядков в г. Кондопоге в сентябре 2006 г., в Республике Карелия преступления экстремистской направленности вообще не регистрировались. Лишь с 2006 г. здесь стали выявляться преступления исследуемого вида. Такая же ситуация наблюдалась и в Ханты-Мансийском автономном округе. При невысокой регистрации преступленийанализируемой категории, по результатам исследований социологов, в 2014 г. межэтническая напряженность в регионе оценивалась как очень высокая [6], что также подтверждает тезис о наличии скрываемой латентности.

Как видим, анализ количественных показателей экстремистской преступности лишь отчасти характеризует закономерности ее развития.

Одновременно с этим обоснованной критике подвергается и официальная статистика по мигра- ции в Российской Федерации. В открытых источниках практически отсутствуют объективные данные о миграционных процессах в субъектах Российской Федерации и первичных территориальных образованиях, включая миграцию иностранных граждан. Не менее важным представляется отсутствие полных сведений о количестве лиц, принятых в гражданство Российской Федерации, и их прежнем гражданстве.

Анализ и обобщение имеющихся статистических данных (при отсутствии достоверной информации в разрезе первичных территориальных единиц) дает представление лишь об общих тенденциях миграции в Российской Федерации.

Вместе с тем наличие устойчивой генетической связи между экстремистской преступностью и миграцией никто опровергнуть не смог.

Самым привлекательным в миграционном отношении регионом страны остается Центральный федеральный округ. В 2015 г. миграционный прирост в округе составил 221 756 человек. Абсолютные показатели прироста населения снижались лишь в период 2008 – 2010 гг. в условиях экономического кризиса (см. табл. 1).

В соответствии с данными Росстата в период 2008 – 2015 гг. в число регионов с наибольшими значениями коэффициентов миграционных приростов входили г. Москва, г. Санкт-Петербург, Республика Адыгея, Краснодарский край, Московская, Ленинградская, Белгородская, Новосибирская, Калужская, Томская и Калининградская области (таблица 2).

В большинстве регионов с наибольшими коэффициентами миграционных приростов в тот же период наблюдались высокие показатели абсолютных значений зарегистрированных преступлений экстремистской направленности. Так, Москва и Московская область значительно опережали другие субъекты Центрального федерального округа по количеству зарегистрированных преступлений этого вида. Если в период 2008 –2015 г. в Москве в среднем ежегодно регистрировалось 77,4 преступлений, а в Московской

Таблица 1.

Миграционный прирост (убыль) населения по федеральным округам в 2008-2015 гг.

2008

2009

2010

2011

2012

2013

2014

2015

Всего по России

242 106

247 449

158 078

319 761

294 930

295 859

270 036

245 384

ЦФО

174 403

159 763

161 087

214 449

239 771

231 061

216 900

221 756

СЗФО

27 715

27 721

21 618

67 880

78 981

99 459

56 294

21 772

ЮФО

33 627

28 449

21 725

59 119

37 547

62 436

47 205

48 361

СКФО1

-11 868

-7 565

-14 300

-31 769

-39 348

-38 135

-20 162

-24 811

ПФО

16 221

26 658

-8 203

-12 385

-18 025

-14 559

-5 855

-24 591

УФО

15 883

15 946

8 569

38 027

23 446

3 817

8 552

3 467

СФО

5 324

14 396

-4 974

2 206

-7 561

-15 178

-8 146

-10 586

ДФО

-19 199

-17 919

-27 444

-17 766

-19 881

-33 042

-24 752

-24 164

Таблица 2

Коэффициенты миграционных приростов (убыли) в субъектах Российской Федерации в 2008 – 2015 гг. на 1 тыс. населения в убывающей последовательности [7] (сведения за 2010 г. отсутствуют)

2008 2009 2011 2012 2013 2014 2015 Среднее Миграционный прирост Московская область 12,1 10,9 16,0 15,7 14,0 14,9 12,0 13,7 Ленинградская область 8,3 6,4 14,9 15,6 12,9 12,0 6,8 11,0 г.Санкт-Петербург 7,2 6,8 11,9 14,8 19,7 10,2 4,9 10,8 Краснодарский край 6,0 5,0 11,7 8,7 13,5 8,4 10,5 9,1 г.Москва 5,3 5,5 5,1 8,9 9,0 5,7 9,1 6,9 Калининградская область 4,0 3,6 6,8 9,2 9,4 6,7 8,2 6,8 Новосибирская область 3,6 4,9 8,1 8,0 7,3 5,0 4,5 5,9 Белгородская область 7,6 6,7 5,4 5,6 4,3 4,9 3,8 5,5 Республика Адыгея 5,8 2,5 6,9 4,9 5,0 6,7 5,6 5,3 Калужская область 4,1 4,9 3,5 1,4 2,4 9,4 1,7 3,9 Томская область 3,4 4,7 7,9 4,5 3,5 2,1 0,1 3,7 Миграционная убыль Сахалинская область -5,6 -4,8 -0,4 -3,1 -4,4 -5,9 -2,7 -3,8 Камчатский край -6,5 -3,9 -5,1 -0,2 -3,8 -9,8 -5,3 -4,9 Архангельская область -5,2 -4,0 -7,7 -8,5 -8,2 -6,5 -6,8 -6,7 Чукотский автономный округ -17,5 -20,1 10,2 -6,6 -7,0 -3,0 -11,7 -8,0 Республика Саха (Якутия) -7,9 -7,4 -10,2 -8,7 -9,6 -7,0 -5,6 -8,1 Мурманская область -8,8 -5,7 -7,7 -10,1 -12,9 -6,5 -5,7 -8,2 Республика Тыва -6,5 -4,6 -12,5 -11,9 -11,0 -7,9 -7,6 -8,9 Республика Коми -9,4 -7,4 -11,2 -12,2 -12,0 -10,7 -10,2 -10,4 Республика Калмыкия -10,3 -7,0 -12,1 -13,8 -12,2 -9,4 -10,3 -10,7 Магаданская область -14,4 -9,4 -11,8 -13,7 -14,16 -15,3 -11,8 -12,9 обл.38,3, то, например, во Владимирской обл. количество преступлений экстремистской направленности, зарегистрированных за год, составляло в среднем лишь 15,6 (таблица 3).

В Северо-Западного федеральном округе на фоне других субъектов выделяется г. Санкт-Петербурге (14,9), В Южном федеральном округе – Краснодарский край (17,5), в Сибирском федеральном округе –Новосибирская область (14,9). Указанные субъекты характеризуются высоким положительном сальдо как внутренней, так и международной миграции.

В число субъектов с высокой миграционной убылью (см. таблицу 2) вошли Республики Тыва, Коми, Саха (Якутия), Калмыкия, Чукотский автономный округ, Камчатский край, Сахалинская, Архангельская, Мурманская и Магаданская области. Ряд этих субъектов (Республики Коми и Саха (Якутия), Мурманская и Архангельская области) отличается невысоким количеством зарегистрированных преступлений экстремистской направленности.

Таким образом, центры миграционного притока Российской Федерации, а именно Московский регион, г. Санкт-Петербург, Краснодарский край и Новосибирская область характеризуются высокими абсолютными показателями зарегистрированных преступлений экстремистской направленности. При этом колебания роста (снижения) уровня исследуемой категории преступлений коррелируют с сальдо миграции. В регионах, не вошедших в группу, указанную в таблице 2, устойчивой корреляционной связи установить не удалось.

В целом с уверенностью можно говорить о функциональной зависимости экстремистской преступности от миграционных процессов. В то же время на динамику и структуру экстремистской преступности в конкретных условиях места и времени оказывают влияние другие «случайные величины», которые могут кардинальным образом менять данные характеристики. К «случайным величинам», на наш взгляд, относятся, прежде всего, существенные упущения государственного контроля в сфере миграции населения в зависимости от конкретного региона страны и отсутствие единообразного подхода правоохранительных органов к оценке экстремистских деяний, их выявления, учета и регистрации.

Таблица 3

Количество зарегистрированных преступлений экстремистской направленности в 2008 – 2015 гг. в Центральном ФО

2008

2009

2010

2011

2012

2013

2014

2015

Среднее

ЦФО

152

169

255

196

169

200

241

327

Белгородская обл.

0

3

1

1

0

1

4

4

1,8

Брянская обл.

3

4

6

4

2

2

1

12

4,3

Владимирская обл.

12

17

19

8

11

18

24

16

15,6

Воронежская обл.

7

8

7

5

5

8

5

7

6,5

Ивановская обл.

3

1

1

2

1

5

6

11

3,8

Калужская обл.

5

8

9

10

6

7

6

8

7,4

Костромская обл.

1

7

2

7

5

4

3

6

4,4

Курская обл.

4

1

10

12

12

24

30

20

14,1

Липецкая обл.

2

0

1

1

2

2

3

4

1,9

Московская обл.

6

27

49

39

44

45

36

60

38,3

Москва

93

69

105

76

51

51

62

112

77,4

Орловская обл.

6

4

15

9

11

6

15

16

10,3

Рязанская обл.

0

8

3

3

0

3

8

7

4,0

Смоленская обл.

0

2

3

4

2

4

5

9

3,6

Тамбовская обл.

4

2

4

6

3

5

4

3

3,9

Тверская обл.

3

6

9

3

3

5

15

19

7,9

Тульская обл.

1

2

7

3

8

9

10

4

5,5

Ярославская обл.

2

0

4

3

3

1

4

9

3,3

Если говорить о демографических процессах в целом, то следует сказать, что основные характеристики коренного населения каждой конкретной территориальной единицы воздействуют на состояние экстремистской преступности в той же мере, что и миграционные процессы.

Проследить это можно, главным образом, на примере Москвы и Московской области, которые, как было сказано выше, выделяются на фоне остальных субъектов Российской Федерации.

В то время как по данным переписей населения в Российской Федерации в период 2002 – 2010 гг. для большинства субъектов было характерно сокращение самых многочисленных этносов – русских, татар, украинцев и белорусов, в Московском регионе коренное население значительно увеличилось. В структуре населения региона стабильно высоким является удельный вес русских – более 85 % (таблица 4).

На этот регион приходится самая большая доля внешних и внутренних мигрантов в стране. В 2010 г. количество поставленных на миграционный учет иностранных граждан и лиц без гражданства в Москве составило 1 850 183 человек, в 2011 г. – 1 749 814, в 2012 г. – 1 763 357, в 2013 г. – 2 299 346, в 2014 г. их количество увеличилось до 2 948 310 человек и в 2015 г. – до 3 415 265 человек.

Как видно, для Москвы и Московской области характерны не только рост иностранной миграции, но и стабильная демографическая структура общества, отражающая сохранение высокой доли коренного населения.

В то же время Московский регион традиционно является одним из центров концентрации криминальных угроз, создаваемых населению преступностью мигрантов-иностранцев [8]. Ситуация осложняется тем, что в ряде районов Москвы и населенных пунктов Московской области отсутствует инфраструктура, которая может способствовать интеграции мигрантов в принимающем сообществе.

На этом фоне здесь велико абсолютное количество регистрируемых преступлений экстремистской направленности. На территории субъектов в разное время активно действовали организации экстремистского толка, в отношении ряда из которых судом принято решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности». Ими последовательно осуществлялось вовлечение в экстремистскую деятельность подростков и молодежи, что привело к радикализации наиболее активной части населения.

Именно в регионе произошли такие резонансные события, как нападение радикально настроенной молодежи на рынках в московских районах Ясенево и Царицыно в 2001 г., массовые беспорядки на Манежной площади в 2010 г. и Бирюлево в 2012 г., бес-

Таблица 4

Москва Московская область Население % Население % Население % Население % 2002 2010 2002 2010 ВСЕГО 10382754 11503501 6618538 7095120 Русские 8808009 84,8 9930410 86,3 Русские 6022763 91,0 6202672 87,4 Украинцы 253644 2,4 154104 1,3 Украинцы 147808 2,2 119474 1,7 Татары 166083 1,6 149043 1,3 Армяне 39660 0,6 63306 0,9 Армяне 124425 1,2 106466 0,9 Татары 52851 0,8 56202 0,8 Азербайджанцы 95563 0,9 57123 0,5 Белорусы 42212 0,6 31665 0,4 Евреи 79359 0,8 53145 0,5 Узбеки 4183 0,1 25773 0,4 Белорусы 59353 0,6 39225 0,3 Молдаване 10418 0,2 19611 0,3 Грузины 54387 0,5 38934 0,3 Азербайджанцы 14651 0,2 19061 0,3 Узбеки 24312 0,2 35595 0,3 Мордва 21856 0,3 18678 0,3 Молдаване 36570 0,4 21699 0,1 Таджики 3404 0,1 15549 0,2 Таджики 35385 0,3 27280 0,2 порядки в подмосковных городах Красноармейске в 2002 г. и Пушкино в 2014 г.

По результатам исследования вопросов изменения национального (этнического) состава населения и динамики преступлений экстремистской направленности нам хотелось бы отметить следующие: основными криминогенными тенденциями миграции населения, предопределяющими динамику экстремистской преступности, являются: во-первых, постоянный рост миграционных потоков из-за пределов Российской Федерации, во-вторых, характер миграционных процессов внутри страны по направлению с Востока в Центр, особенно в Московский регион, г. Санкт-Петербург и Ленинградскую область, и на Юг, преимущественно в Краснодарский и Ставропольский края;

высокие показатели количества зарегистрированных преступлений экстремистской направленности и концентрации экстремистской преступности [2] отмечены в центрах миграционного притока Российской Федерации (Московский регион, г. Санкт-Петербург, Краснодарский край и Новосибирская область);

в отличие от результатов криминологических исследований, проводившихся в Великобритании и США, государственные органы которых установили жесткий контроль за миграционными процессами, в большинстве субъектов Российской Федерации количественные характеристики экстремистской преступности не показали зависимости от миграционного сальдо. Вероятнее всего это обусловлено существенными упущениями государственного контроля в сфере миграции населения в нашей стране и отсутствием единообразного подхода правоохранительных органов к оценке экстремистских деяний, их учета и регистрации, не позволяющие установить устойчивые закономерности в системе детерминации экстремистской преступности;

предполагается, что в регионе, в котором высок миграционный прирост, а коренное население остается структурно однородным и сохраняется на относительно стабильном уровне, с большей вероятностью могут проявлять себя организованные формы экстремистской деятельности, а следовательно, с неизбежностью возрастать уровень экстремистской преступности.

Список литературы Демографические изменения и тенденции экстремистской преступности: зарубежный и отечественный опыт научных исследований

  • Подробнее о преступлениях ненависти - Агапов П.В., Борисов С.В., Меркурьев В.В., Примова Э.Н., Сухомлинова М.П., Щерба С.П. Международное сотрудничество зарубежных стран, в том числе государств - участников СНГ в борьбе с насильственными проявлениями экстремизма. Акад. Ген. прокуратуры Рос. Федерации (Научнометодический центр КСГП). М., 2013. 91 с.
  • Андреев Б.В., Меркурьев В.В., Ульянов М.В. Об измерении степени дифференциации преступности экстремистской и террористической направленности // Вестник Академии права и управления. 2016. № 3 (44). С. 41-48.
  • Бабаев М.М. Теоретические основы криминологического исследования социально-демографических процессов в СССР: дис. … док. юрид. наук: 12.00.07. М., 1975. 396 с.
  • Клейменов И.М. Сравнительная криминология: криминализация, преступность, уголовная политика в условиях глобализации: дис. … док. юрид. наук: 12.00.08. Омск, 2015. 486 с.
  • Кобец П.Н. Предупреждение преступности иностранных граждан и лиц без гражданства в России: дис. … док. юрид. наук: 12.00.08. М., 2004. 450 с.
Статья научная