Дети и феномен детства в отечественной истории: новейшие исследования, дискуссионные площадки, события

Появление нового объекта исследовательского интереса зависит от многих факторов и обстоятельств, среди них – значимость его для общества, готовность ученых «увидеть» и принять его и т.д. Так произошло с феноменом детства в западной историографии после публикации в 1960 г. монографии «Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке» Ф.Арьеса. В последующие годы в условиях жесткой полемики вокруг его основных тезисов, а также вопроса о том, существовала ли в средние века концепция детства или родители относились к детям как маленьким взрослым, оформлялась самостоятельная научная дисциплина.

Проникновение в отечественную историческую науку идей Ф.Арьеса и новых подходов к изучению детства происходило, в отличие от западной историографии, в силу известных обстоятельств дозированно и не имело таких глобальных последствий. Кроме того, отечественные традиции комплексного изучения детства в XX в., например педологические, прервались либо оказались ограничены определенной тематикой, не противоречащей политико-идеологическим установкам2.

Распад Советского Союза не изменил историографическую ситуацию в целом. По инерции большая часть исследований детства оставалась в рамках возрастной психологии, педагогики и вопросов охраны материнства и детства. Изменения произошли на рубеже 1990-х и 2000-х гг. В Екатеринбурге вышел русский перевод книги Ф.Арьеса. Кафедра педагогической антропологии Университета российской академии образования (УРАО) начала активно изучать память детства, автобиографические источники по истории детства и публиковать учебно-методические пособия по исследованию феномена детства в воспоминаниях и сбору устных историй о нем. Позже бывшие сотрудники кафедры, в частности В.Г.Безрогов, О.Е.Кошелева, продолжили работу по превращению истории детства в самостоятельную научную дисциплину в России. Круг специалистов, занимавшихся детскими исследованиями, как и их проблематика, постепенно расширялся. Вероятно, завершением этого этапа развития истории детства и началом нового стало появление в 2007 г. первых обобщающих работ по истории российского детства в XX в. К. Келли и А. Сальниковой.

Какие изменения произошли с историей детства в России за последние годы? Состоялась ли

она как научная дисциплина? Стали ли дети и детство полноправной частью истории российского общества и полноценными объектами исторических исследований?

Примерно эти и некоторые другие вопросы ставила А. Сальникова в исчерпывающем историографическом обзоре детских исследований в России и за рубежом, представленном в своей монографии «Российское детство в XX веке: история, теория и практика исследования». Не претендуя на полноту описания новейшей историографической ситуации в детских штудиях3, проследим судьбу тех историографических тенденций, направлений изучения детства, тех проблем, которые наметила А.Сальникова, а также обозначим события, институции, площадки изучения и персоналии, участвующие в продвижении детских исследований в России.

Число работ по истории детей и детства за последние годы значительно возросло: опубликованы многочисленные статьи, сборники, в значительно меньшей степени – монографии, сборники документов, проведены научные семинары и конференции, созданы лаборатории и постоянно действующие семинары, институционально поддерживающие детские исследования в России и привлекающие зарубежных коллег к диалогу. Но количественный прорыв в детских исследованиях не сразу несет качественные изменения. В одной из своих недавних статей О. Кошелева отметила, что пока еще рано говорить о существовании истории детства в России: «По крайней мере, вы не найдете такого рубрикатора в библиотечных каталогах России... Отсутствие рубрикатора в каталоге, раздела в историографическом обзоре – это важный показатель для “зоны исследования” как несуществующей» [Кошелева, 2012, с.9]. Несмотря на отсутствие этих важных маркеров состоятельности научной дисциплины, идет активное институциональное оформление истории детства, которое проявляется в создании взаимодействующих дискуссионных и исследовательских площадок, появлении учебной дисциплины «История детства» в некоторых вузах4 и т.д.

Становление истории детства в России идет благодаря работе постоянно действующего международного семинара при РГГУ «Культура детства: нормы, ценности, практики» и деятельности доктора педагогических наук В.Г.Безрогова, чей научный, организационный и прежде всего человеческий вклад в утверждение и расширение сети детских исследований нельзя недооценить. За шесть лет своего существования семинар превратился в важную дискуссионную площадку, которая вводит историю детства в России в рамки более широких междисциплинарных детских исследований, предполагающих использование историками разных подходов (прежде всего социологических и антропологических5) в осмыслении феномена детства и положения детей в обществе. В работу семинара активно вовлекаются зарубежные коллеги, занимающиеся изучением российского детства. За это время проведено несколько выездных сессий семинара в Перми, Казани, международных научных конференций в Москве, Санкт-Петербурге, среди которых – «История детства как предмет исследования: наследие Ф.Арьеса в Европе и России» (1–2 октября 2009 г., РГГУ), «Трансформирующееся детство: дискурсы и практики» (26 сентября – 2 октября 2011 года, Москва и Санкт-Петербург), десятки семинаров на самые разнообразные детские темы, опубликовано 12 трудов семинара, каждый из которых включает актуальные исследования феномена детства российскими и зарубежными авторами. Вся информация о деятельности семинара, его участниках, публикациях представлена на сайте

Среди трудов семинара выделяются антология текстов по российской истории детства XX в. «Городок в табакерке: Детство в России от Николая II до Бориса Ельцина (1890 - 1990)» и сборник материалов международной научной конференции «История детства как предмет исследования».

«Городок в табакерке» – это первая попытка собрать вместе разнородные документы и наметить границы источникового поля истории детства в России. Изданию антологии предшествовал выход сборника документов «Дети ГУЛАГа: 1918-1956 гг. (составители С.С. Виленский и др.) в 2002 г. Представленные в нем материалы отражают государственную репрессивную политику в отношении детей. Разные по характеру материалы (в том числе рассекреченные официальные и частные свидетельства) рисуют образ ребенка как жертву репрессий. «Городок в табакерке», составленный В.Безроговым, К.Келли и другими., отличается взвешенным подходом к подбору материалов, правда, иногда, как отмечают авторы, сами источники сопротивляются этому. Авторы остановились на двух типах текстов: тексты взрослых о детях и рассказы детей о себе (дневники, письма, стихи, рассказы и т.д.). Они распределены не по вехам истории российского общества, а по десятилетиям из-за несовпадения изменений в истории детства со стандартной периодизацией отечественной истории и представляют детство «не только в самые страшные моменты русской и со- ветской истории, но и в более спокойные времена…», хотя «в самые страшные моменты истории их содержание не исчерпывалось только ужасающей стороной действительности…» [Городок в табакерке, 2008, с. 9].

Сборник «"Вся история наполнена детством": наследие Ф. Арьеса и новые подходы к истории детства», состоящий из четырех частей, из которых издано две, включает материалы международной конференции «История детства как предмет исследования: наследие Ф. Арьеса в Европе и России». Она подвела промежуточные итоги изучения исторического феномена детства в России. Помимо материалов самой конференции в первую часть сборника вошли работы по основным принципам и методологии изучения истории детства. В их число редколлегия включила историографические статьи зарубежных исследователей о наследии Ф. Арьеса. Это дает возможность познакомиться с многолетней дискуссией по поводу его книги во французской, британской, американской историографии. В указанных работах российский гуманитарий обнаружит возникавшие в ходе этой полемики серьезные методологические вопросы, что поможет определить тематику, пути исследования отечественного детства, избегнув ошибочных решений и выбора, который когда-то делали их коллеги за рубежом.

Такие же историографические задачи выполняет публикация ставших уже классикой зарубежных конкретно-исторических исследований детства. К их числу следует отнести вышедшую в издательстве «НЛО» книгу К. Калверт «Дети в доме. Материальная культура раннего детства, 1600–1900» (перевод с англ. В.Г. Безрогова, О.Е. Кошелевой, И.М. Савельевой, 1992 г.). Она выделяется иным подходом, чем у последователей или критиков Ф.Арьеса. Автор концентрирует внимание на изучении вещей и предметов, с помощью которых американцы заботились, защищали, развлекали, обучали своих детей. Такой подход позволяет помимо исследования практической и символической значимости тех или иных предметов в жизни ребенка раскрыть нормативную культуру детства, представления взрослых о детях.

Среди переведенных на русский язык работ, поднимающих важные историографические и методологические вопросы изучения детства на российском материале, следует назвать статью К. Кухер «Размышляя о подходах к изучению истории детства в России XIX в.» в сборнике «Малолетние подданные большой империи» и статью К. Келли «Об изучении истории детства в России XIX–XX веков» в сборнике статей и материалов «Какорея. Из истории детства в России и других странах». К.Кухер представила историографический обзор основных работ по истории детства XIX в., в основном касающихся детства высших слоев общества, наметив одновременно основные перемены в понимании детства и воспитании детей в XIX в. Одной из специфичных черт детства российского привилегированного сословия К.Кухер считает проникновение в него крестьянской культуры через нянек, прислугу и совместные игры с крестьянскими детьми [ Кухер , 2012, с. 83].

Опираясь на результаты разных междисциплинарных исследований, К.Келли обосновывает свой выбор направлений изучения российского детства: идеология и конструкты детства, социально-экономические процессы, жизненный опыт и повседневные практики. Подход, предполагающий умелое сочетание методов институциональной истории, дискурсивного анализа, истории повседневности, культурной антропологии и т.д., она успешно применяет в своем масштабном исследовании «Children’s world: growing up in Russia, 1890–1991», опубликованном в 2007 г. Не останавливаясь на основных положениях монографии6, стоит отметить, что автор помещает отечественное детство в широкий модернизационный контекст. Дискурсивные, институциональные аспекты детства, жизненный опыт детей и взрослых, связанных с ними, исследуются в сравнительной перспективе. Это позволяет увидеть как универсальные черты, процессы, характерные для модернизации детства в Европе и Америке, так и ее особенности в России.

Большая часть монографии А. Сальниковой «Российское детство в XX веке…» посвящена историографическим, источниковедческим и методологическим вопросам изучения детства и использования «детских текстов» в реконструкции мира российских детей. Затронутый исследовательницей круг вопросов представляет собой одну из двух больших групп проблем, вокруг которых и формируется история детства как научная дисциплина. К первой группе относят концепции детства, отражающие изменчивые представления взрослых о детях и их месте в обществе. Вторая, интересующая А. Сальникову, связана с реконструкцией мира детей как исторических объектов и субъектов, оставляющих о себе разные свидетельства – «детские тексты». Они рассказывают не только о жизни детей детским языком, но и о взрослых с позиции «детского опыта».

Эта тема была продолжена в другой ее работе, опубликованной в 2011 г., «История советской елочной игрушки», а также обсуждалась в рамках международного круглого стола «Детство в научных, образовательных и художественных текстах: Опыт прочтения и интерпретации», прошедшего 11–12 ноября 2010 г. в Казанском (Приволжском) федеральном университете. Этот круглый стол стал очередным мероприятием в рамках постоянно действующего международного научного семинара «Культура детства: нормы, ценности, практики». По итогам обсуждений был издан сборник научных статей и сообщений «Детство в научных, образовательных и художественных текстах. Опыт прочтения и интерпретации» под редакцией А. Сальниковой.

К числу «детских источников»/«детских документов» автор относит те из них, которые созданы детьми и являются носителями, хранителями и трансляторами «детской» памяти [ Сальникова , 2007, с.64]. Она выделяет разные жанры детских текстов: школьные сочинения, рассказы, стихи, дневниковые записи, анкеты, письма и др., которые видоизменяются в зависимости от культурноисторического контекста. Но их появление провоцируется взрослыми и отражает оценку взрослых, находящихся рядом с ними [ Сальникова , 2007, с.67 - 68].

Продолжая эту тему, К. Келли в статье «Влияние новой идентичности на культуру: "открытие детства" в позднеимперской России» поднимает вопрос о том, как тексты, созданные самими детьми, сформировали новый тип восприятия – детское мироощущение. Осознание его самоценности позволило взрослым поощрять написание рассказов, стихов, дневников, сделав это частью процесса социализации, и способствовало появлению у детей и подростков более индивидуализированного восприятия себя и мира.

Еще одним местом притяжения исследователей «детского» стали проекты коллектива, сформировавшегося вокруг кафедры литературы и детского чтения Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. В их число входят конференция «Детские чтения», научно-исследовательский «детский семинар», в центре внимания которого изучение детской литературы в различных дисциплинарных контекстах (история, антропология, социология, филология, искусствоведение), альманах «Детские чтения», с онлайн-версией которого можно ознакомиться на сайте detskie-chtenia.ru. Именно альманах, издающийся с 2012 г., собирает вокруг себя исследователей детской литературы и детского чтения из Санкт-Петербурга, Москвы, Екатеринбурга, Нижнего Тагила и др. Как отмечали А.Сальникова в своем историографическом обзоре⁷ и С.Маслинская в статье от редакции, открывающей альманах, исследования детской литературы в России не вызывают какого-то стабильного интереса со стороны научного сообщества, оставляющего ей роль «нелюбимой падчерицы в филологических штудиях» [ Маслинская , 2012, с. 5]. Данный издательский проект нацелен на публикацию материалов, способствующих расширению проблематики и подходов к изучению детской литературы. Предполагается исследовать институции, связанные с созданием детской литературы, ее цензурирование, биографии авторов, педагогическое влияние на детскую литературу в самых разных аспектах, полиграфию, эстетику и функциональные особенности детской книги, влияние детской литературы и детского чтения на социализацию ребенка и т.д.

В 2006 г. филологи С. и К. Маслинские, представители этого «околокафедрального» исследовательского коллектива, создали проект «Антропология советской школы», в рамках которого предлагалось всесторонне исследовать советскую школу. Начав с рассмотрения разнообразных учебных текстов (учебников, хрестоматий, карт, учебных фильмов и т.д.)8, формировавших, по мнению авторов, фонд стереотипов и знаний советских детей, авторы обратились к историкоантропологическим исследованиям школьной повседневности. Этому посвящен сборник материалов конференции «Антропология советской школы: культурные универсалии и провинциальные практики» (Пермь, 1–3 октября 2010 г.).

К числу успешных совместных проектов данного коллектива и семинара «Культура детства…» следует отнести два международных научных мероприятия: коллоквиум «Детство и глобализация» (13–17 сентября 2010 г., Блумингтон и Нормал, США) и конференцию «Трансформирующееся детство: дискурсы и практики» (26 сентября – 2 октября 2011 г., Москва и Санкт-Петербург), а также публикацию материалов конференции в сборнике «Конструируя детское: филология, история, антропология». В центре сборника – «детское» как самостоятельное поле для междисциплинарных исследований, сопоставление которого расширяет представления о детстве как изменчивом во времени и культуре конструкте. Сборник поделен на разделы (литература для детей; тексты для детей: политика отбора; детское vs национальное: проблемы перевода; образы детства в литературе и кино; детство и власть; дети в пространстве взрослых; контексты детства), которые в определенной степени отражают и современную ситуацию в детских штудиях, диапазон актуальных исследовательских предпочтений.

Исследования детства в регионах имеют отличительные черты. Стоит упомянуть лабораторию «Антропология детства» Ставропольского государственного педагогического института, занимающуюся исследованиями в области педагогической, психологической, исторической антропологии и ювенального права. Издаваемые лабораторией хрестоматии и сборники документов, несмотря на во многом традиционный подход к подбору и подаче материалов о детях и детстве в XIX–XX вв., являются одними из немногих, знакомящих широкий круг читателей с региональными источниками о детях и детстве [Дети города, 2008; Дети войны, 2011; и др.].

Дети, чьи силуэты ранее только просматривались в «большой» исторической литературе [ Сальникова , 2007, с.45], сегодня представлены во многих публикациях, в основном в статьях, в научных сборниках и периодике. Выделяется из них удивительная работа известного культуролога С.Б. Борисова. В 2008 г. вышло в свет второе издание его «Энциклопедического словаря русского детства». Этот двухтомный труд вряд ли заменит монографию по истории русского детства, но, бесспорно, даст возможность читателю почувствовать, что значит быть русским ребенком в ту или иную эпоху, а исследователю поможет ориентироваться во множестве уже ушедших деталей отечественного детства. Об этом свидетельствуют словарные статьи: «веревочка на шее с ключом от квартиры»; «газированная вода с сиропом»; «"красный уголок" в домашних условиях»; «крепостные дети как предмет продажи, дарения»; «манту реакция» и многие другие.

Основное исследовательское внимание все также сосредоточено на феномене детства советского периода. Однако этот временной перекос уже не так заметен, как шесть-семь лет назад. Появились исследования, посвященные феномену самоубийств учащихся в начале XX в. [ Лярский , 2010], моделям воспитания дворянских детей с участием гувернанток и гувернеров в XVIII-XIX вв. [ Солодянкина , 2007], намечены общие черты феномена детства в Средневековой Руси [ Долгов , 2007], продолжается изучение влияния школ на трансформацию крестьянского детства на рубеже XIX и XX в. [ Илюха , 2007; Эклоф , 2012] и др. К. Кухер выделила наиболее перспективные, на ее взгляд, направления изучения российского детства в XIX в.: дети в семье и внутрисемейные отношения, социальный и предметный мир ребенка (игрушки, игры, одежда, детские комнаты), визуальные исследования детства и т.д. Перспективными они остаются и для российской истории детства других веков в силу универсальности и малоизученности данных направлений.

Говоря о «советском детстве» в литературе, следует сказать, что фокус внимания сместился с 1920-1930-х гг.⁹ на вторую половину XX в. Будни в послевоенных детских домах [ Ромашова , 2009], ученики и педагогический корпус школ 1950-х гг. [ Чащухин , 2011], досуг подростков и стоящие за ним властные мотивации и юношеские мотивы в 1940-1960-е гг. [ Ципурский , 2010, 2012], няни в символическом мире советского детства [ Клоц , 2012], игры [ Димке , 2012] и обладание игрушками [ Лёйтнер , 2011] в 1950-1970-е гг., повседневная жизнь ребенка в постперестроечных условиях [ Ляшок , 2013] и др. – в центре внимания этих исследований.

По-прежнему большой интерес вызывает тема беспризорных детей в первой половине XX в. Основная часть исследований не выходит за рамки описания государственной политики по защите детства. Поэтому выделяются те работы, которые предлагают более комплексный подход к изучению этой проблематики (исследования Т.М.Смирновой, например) или открывают ее новые аспекты. Частью проблемы беспризорности был вопрос о так называемых «дефективных детях» – инвалидах, чью повседневную жизнь в дореволюционной и советской России изучает итальянская исследовательница Д. Кароли. Ее интересуют психопедагогические теории, реформы учреждений, занимавшихся детьми-инвалидами и непосредственно сами повседневные практики [ Кароли , 2012, с.138–196]. Американская исследовательница М. Галмарини в своей диссертации рассматривает ту же маргинальную для советского общества группу детей в качестве тех, кто имеет право на помощь от социалистического государства. В центре ее внимания – концепт «право на помощь» и то, как он оформлялся в научных изысканиях советских дефектологов, желавших сделать из «дефективных детей» полноценных граждан-субъектов [ Galmarini , 2012].

Наряду с работами о детях, являющихся объектом опеки, заботы и защиты, все больше появляется статей, сборников о детском восприятии, детской повседневности, о детях «снизу». Например, в сборнике «Вторая мировая война в детских "рамках памяти"» под редакцией А.Ю.Рожкова исследуются детская память о войне и механизмы ее трансформации в последующие десятилетия, конфликты публичной и приватной детской памяти о войне, меморативные практики детей войны.

Среди визуальных исследований – перспективного для истории детства направления – появилось несколько вдохновляющих работ. В получившей большой публичный резонанс книге И. Нарского «Фотокарточка на память…» отправной точкой исследования послужила его детская фотография [Нарский, 2008]. Для статей сборника «Веселые человечки: культурные герои советского детства» материалом стали литературные и киногерои советского детства: Карлсон и Винни-Пух, Буратино и Электроник, Айболит и кот Леопольд, Чебурашка и Хрюша.

В силу неучастия отечественной исторической науки в дискуссии вокруг книги Арьеса и ряда других причин в России история детства развивается в первую очередь институционально: возникают связи между исследователями, группами, лабораториями, отечественные исследователи и знакомятся с достижениями отечественной и зарубежной историографии.

Значительная, а по охвату материала и степени обобщения его – единственная, работа К. Келли, посвященная истории российского детства, также до сих пор не стала «общим местом» для отечественных специалистов. Несмотря на публикацию ее русскоязычных статей, главы монографии в русском переводе, появление многих положительных рецензий и, главное, огромный интерес и готовность обсуждать и критиковать выносимые ею положения (например, дискуссия в журнале «Антропологический форум» о ее статье «Школьный вальс…»), исследование Катрионы Келли, не переведенное на русский язык, для большинства русскоязычных исследователей остается непокоренной вершиной. Публикация на русском языке книги британской исследовательницы приведет к широкому обсуждению наиболее острых проблем в истории российского детства.