Девербативы в русских говорах на территории Республики Мордовия

DOI:

Изучение отглагольных существительных имеет глубокую лингвистическую традицию.

Девербативы привлекают внимание ученых прежде всего потому, что в этих синкретичных образованиях находят отражение глагольные категории, в частности вид и залог. Так, А.Х. Востоков писал, что «в существительном отглагольном теряется означение времени... но сохраняется вид глагола, неокончательный, совершенный и многократный, например читание, прочтение, чи-тывание» [Востоков, 1831, с. 73]. А.М. Пеш-ковский также обращал внимание на взаимодействие имени и глагола в сфере категории вида: «В той или иной мере категория вида оказывается свойственной и существительным, и в соответствующей мере мы можем говорить здесь о смешении существительного с глаголом» [Пешковский, 1956, с. 112]. Однако В.В. Виноградов подчеркивал, что «различия в длительности здесь не имеют ничего общего с видовыми значениями глаголов» [Виноградов, 1986, с. 104]. Солидарен с ним П.В. Булин: «Поскольку имена действия в словообразовательном плане мотивируются глаголами, в ряде случаев включают в свою структуру глагольные суффиксы, образуются от глаголов как совершенного, так и несовершенного вида, имеют значение процесса, то, ес- тественно, возникает вопрос об их отношении к категории вида глагола» [Булин, 1970, с. 93]. При этом автор отмечает, что отглагольные существительные на -ние, которые не осложнены суффиксами -ива-, -ыва-, -ва-, не только не имеют видового значения, но и лишены каких-либо видовых оттенков значения и соответствуют в одинаковой мере инфинитиву совершенного и несовершенного вида [Булин, 1970, с. 93]. Такую особенность девербативов описал еще А.А. Потебня, указав, что существительные на -ние, -тие «сами по себе безразличны относительно совершенности и несовершенности» [Потебня, 1958, с. 344–345], а соотнесенность имен на -ние, -тие по характеру действия с глаголами совершенного или несовершенного вида зависит от контекста.

Суть проблемы видовых значений и видовых различий отглагольных существительных, по мнению В.Н. Хохлачевой, состоит в том, что неясно, являются ли они категориальными свойствами самих слов или возникли «в отраженном свете реализации словообразовательных отношений и к собственно категориальным проблемам не принадлежат» [Хохлачева, 1 969, с. 44] . Как считает Л.Г. Свердлов, лишь исторический аспект изучения отглагольных существительных может дать верный ответ на вопрос о возможности выражения видовых значений существительными на -ние, -ение, -тие. Иссле- дуя такие девербативы в русском литературном языке XVIII в., он приходит к выводу, что для этого периода различение видовых оттенков у существительных на -ние, -ение, -тие было актуально [Свердлов, 1962, с. 12].

Как видим, в научной литературе неоднозначно решается вопрос о характере проявления грамматической категории вида у девербативов. На наш взгляд, у них можно усмотреть сохранение имплицитных особенностей реализации действия, что прежде всего обусловлено глагольным происхождением и наличием в их структуре аффиксов, способных формировать представление о многократности, длительности обозначаемого процесса ( проговаривание , чтение и т. п.). Грамматические признаки имени существительного (род, число, падеж) у них эксплицированы.

Не меньше споров до сих пор вызывает проблема отражения в девербативах категории залога. Об этой проблеме писал еще А.М. Пеш-ковский, который пришел к выводу, что отглагольные существительные ни в какой мере не соприкасаются с данной категорией [Пешковс-кий, 1956, с. 47]. Напротив, Е.В. Болотова говорит о сохранении отглагольными существительными залоговых значений, считая, что в существительных типа творец и заявитель отражен действительный залог (тот, кто совершает действие), а в словах типа вкладыш (то, что вложено), сочинение (то, что сочинено) – страдательный [Болотова, 2003, с. 14]. Как проявление залоговых свойств существительных на -ние она рассматривает использование при этих субстантивах родительного падежа, а доказательством – возможность трансформации таких словосочетаний в соединении с объектом в предложение действительного или страдательного залога [Болотова, 2003, с. 15].

По мнению А.В. Петрова, «сам факт залоговой соотносительности имен говорит о том, что залоговое значение у них существует, но материализуется имплицитно, определяется у имени семантически» [Петров, 1983, с. 29]. Автор приводит примеры существительных на - / е / ние , которые соотносятся с глаголами действительного и возвратно-среднего залогов и отражают их семантико-грамматическую противопоставленность.

Многие лингвисты отмечают специфику сочетаемости девербативов. Так, В.П. Казаков выявил возможность отглагольных существительных сочетаться с относительными прилагательными, рассмотрев такие сочетания не только с точки зрения «выражения согласованным определением субъектных, объектных, обстоятельственных значений, но и с точки зрения реализации глагольных валентностей отглагольных существительных» [Казаков, 1982, с. 84]. Автор отмечает, что новым в синтаксисе словосочетания является трансформация сочетаний отглагольных существительных с относительными прилагательными в предложно-падежной конструкции. При этом относительные прилагательные могут выражать разнообразные отношения.

В наших работах на примерах памятников письменности XI–XVII вв. было показано, что отвлеченность и особенно отглагольность существительных в предложно-падежных сочетаниях со значением обусловленности предполагают их развертывание в предикативный центр придаточной части: Ти видящее, яко многашъды лишаем 4 сущи литургии, проскурьнаго ради непечения , жаля-шеси о томь з 4 ло (ЖФП, с. 312) – «И, узнав, что часто не бывает литургии, так как некому печь просфоры, очень опечалился»; оставили в живых для пути (Петр Первый, т. 4, с. 456) – «оставили в живых, чтобы использовать в пути» [Акимова, 2006, с. 51].

Усиление предикативности отглагольных имен и увеличение их количества связаны с особой важностью имени в языке после XIV в. и с необходимостью возмещения разрушенной системы глагольных форм. «Отглагольные имена заменяют собой целое высказывание» [Колесов, 1989, с. 72].

Подробно изучены в научной литературе средства образования отглагольных существительных. Так, Л. Якимова затрагивает вопрос о способах деривации существительных и влиянии аффиксов на лексическое значение производных. Автор отмечает, что в современном русском языке отглагольные существительные обладают развитой системой суффиксов: -ни-, -ени-, -к-, -ациj-. Значительно меньшее количество таких существительных образуется безаффиксным способом. Если существительные созданы при помощи приставок, то приставки не влияют на конкретизацию семантики отглагольных существительных, но могут обозначать процесс как результативный, недлительный [Якимова, 1966]. Э.А. Балалыкина отмечает, что в процессе деривации у отглагольных существительных появляются словообразовательные значения носителя процессуального признака и отвлеченного процессуального признака [Ба-лалыкина, 1985, с. 9].

Отглагольные существительные исследуются также на диалектном материале [Бромлей, Булатова, 1972; Галуза, 2013; и др.]. Ю.С. Азарх указывает на то, что в диалектах слова на -нь можно разделить на тематические группы, неизвестные литературному языку (обозначение состояния человека, природы, названия лиц и животных по отрицательному признаку, вещей, пришедших в негодность), и что «их семантика как словообразовательного типа уже не мотивируется производящей глагольной основой, а обусловлена их грамматической формой, принадлежностью к определенному типу словоизменения» [Азарх, 1984, с. 18–19].

Отглагольные существительные изучаются лингвистами в разных аспектах, признается синкретичный характер девер-бативной лексики [Бастракова, 2016; Дол-женко, 2005; Егорова, 2009; и др.], но многие вопросы до сих пор остаются спорными и требуют дальнейшей разработки. Так, не получили детального рассмотрения особенности образования девербативов в системе говоров, внутридиалектные и междиалектные различия, формирующиеся в процессе их деривации, а также сопутствующие морфонологические изменения; требуют освещения с опорой на современные методы проблемы семантического анализа отглагольных существительных, семантическое варьирование слова в диалектной среде, ментальные и культурно-исторические коннотации отглагольных лексем и др. Кроме того, недостаточно полно с позиций динамического подхода к системе частей речи и когнитивно-дискурсивного направления представлен материал, позволяющий определять отношения между глаголом и существительным в аспекте диалектного словообразования.

Объектом нашего исследования являются девербативы со значением отвлеченного действия (имена действия), зафиксированные в «Словаре русских говоров на территории Республики Мордовия» (далее – СРГРМ). Они составляют неоднородную в содержательном и структурно-грамматическом отношении лексико-семантическую группу. Цель исследования – охарактеризовать особенности лексической семантики и своеобразие морфемной и словообразовательной структур существительных такого типа. На материале русских говоров Мордовии нами изучались различные семантические объединения диалектной лексики [Акимова, 2011; Мочалова, 2008; 2010; и др.], однако девербативы объектом специального рассмотрения не становились. Актуальность исследования определяется прежде всего обращением к анализу языковых единиц, которые позволяют выразить абстрактную лексическую семантику с учетом различных коммуникативных потребностей говорящего, репрезентируют национальную концептосферу посредством особых форм той или иной части речи. В аспекте таких приоритетных направлений современной лингвистики, как антропоцентрическое, функциональное и когнитивное, язык предстает динамической системой, позволяющей осмыслить механизмы взаимосвязи и взаимодействия в речемыслительной деятельности человека языковых единиц и категорий разного уровня.

Материал и методы исследования

Структурно-семантический и семаоно-масиологический подходы к анализу материала делают возможным исследование системных отношений на основе одной лексико-семантической группы. В работе применялись различные приемы и методы научного исследования. Основными являются: описательный метод для представления материала, извлеченного в результате сплошной выборки из «Словаря русских говоров на территории Республики Мордовия»; компонентный анализ лексических единиц для установления их системных иерархических связей и выявления парадигматических отношений между ними; метод контекстного анализа для характеристики плана содержания имен дей- ствия. Кроме того, в работе был использован метод лингвокультурологической интерпретации.

Результаты и обсуждение

Лексико-семантическая характеристика девербативов

В СРГРМ использованы разные способы лексикографического описания девербати-вов. Это связано с тем, что значение отглагольных существительных часто бывает настолько близко к значению соотносительного глагола, что словари не толкуют их как самостоятельные, а отсылают к толкованию исходного глагола: обналичка – ‘действие по глаголу обналичить’, окосячка – ‘действие по глаголу окосячить’, пырьба – ‘действие по глаголу пыряться’, пробой в 1-м знач. – ‘действие по глаголу пробивать’, садка – ‘действие по глаголу сажать, посадка’ и т. п. Например:

• (1)    Каза у миня и телкъ, пырбу устроют, аш индъ матреть страшнъ (Кулишейка, Рузаевский район);

• (2)    Кака мне саткъ картошък, кагда я сафсем плохая зделълъсь (Суподеевка, Ардатовский район).

Словарная статья может строиться описательно, при этом значение диалектного слова передается посредством семантического эквивалента общенародного языка: засним-ка – ‘съемка, фотографирование’, уход , убор во 2-м знач . – ‘уборка, наведение порядка’, по-валка , порубь – ‘рубка леса’, мытво – ‘мы-тье’ и др . Например:

• (3)    Заснимку делъли боброх (Такушево, Тень-гушевский район).

Л. Якимова отмечает, что отглагольные существительные представляют основной массив категории абстрактности в русском языке [Якимова, 1966]. В диалектной среде значение отвлеченного действия могут передавать не только собственно девербативы, но и существительные, не имеющие соотносительного глагола. К таким образованиям можно отнести собственно диалектные слова (ру-бон – ‘принятие пищи’, мургуч – ‘угощение со спиртными напитками, устраиваемое в качестве вознаграждения за что-либо’, распо- лоха в 1-м знач. – ‘раскулачивание’), общенародные слова, претерпевшие в системе говора семантические изменения (сок2 – ‘снятие коры с липы’).

Как и в литературном языке, у деверба-тивов в диалектной речи может утрачиваться семантика действия и тогда они становятся названиями предметов реальной действительности ( постройка , прическа , остановка и т. п.). Например, существительное перемы-вочка обозначает ‘смену белья’, при этом слово номинирует не процесс переодевания, а комплект одежды, что подтверждает и приводимый иллюстративный материал:

• (4)    Мать, а ты пайдеш в баню, другую пири-мывъчку надень (Барахманы, Большеигнатовский район).

Девербативы могут называть как само действие, так и его результат, например обналичка , окосячка , пробой и т. п.:

• (5)    Укосячку зделъют, делъют убналичку внут-риннюю и внешнюю. Праемы в ызбе зделъит – делъ-ют укасячку . Вы што пръбивали косу-тъ, што нет, пробоя вофси ни виднъ (Суподеевка, Ардатовский район).

В приведенном примере дериваты обозначают результат действия. Н.Г. Долженко при рассмотрении подобных образований указывает, что «отглагольные дериваты, у которых развивается конкретное значение, обозначают обычно результаты мотивирующего действия, то есть конкретные предметы, продукты (то, что получилось) в результате действия, обозначаемого производящим глаголом» [Долженко, 2005, с. 107]. Девербативы в результате утраты процессуальной семантики могут употребляться для номинации места или времени осуществления действия, например повалка – ‘рубка леса’ и ‘место, где рубят лес’, жнивьё , жница , жнитво – ‘уборка хлебов’ и ‘время уборки хлебов’:

• (6)    Шуркъ-тъ уш цэлу ниделю нъ пъвалки ра-ботът (Елизаветинка, Большеберезниковский район);

• (7)    Пажар случилси в жнитво , диревня пустая была, фсё згарелъ (Кулишейка, Рузаевский район).

Диалектные девербативы разнообразны в семантическом отношении. В их составе можно выделить следующие подгруппы.

I. Существительные, передающие действия человека. Эта подгруппа многочисленна:

а) существительные, характеризующие физиологические процессы, особенности умственной, коммуникативной деятельности человека: лягомо во 2-м знач. – ‘лежание’, рас-сказии – ‘словесное изложение каких-либо событий, рассказ’, каляканце – ‘разговор, болтовня’, рубон – ‘принятие пищи’, воп – ‘гром-кий плач, вопль’ и др. Например:

• (8)    Нивестъ с вопъм замуш идет (Нижняя Вер-ченка, Старошайговский район);

• (9)    Любили мы страшныи рассказии слушъть (Пурдошки, Темниковский район);

б) существительные, называющие особенности сельского труда, хозяйственной деятельности человека, его профессиональные обязанности: обор¹ – ‘обирание, сбор (грибов, ягод, орехов)’, садка – ‘действие по глаголу сажать, посадка’, жнитво , жница – ‘уборка хлебов’, рытво – ‘рытье’, отёсок – ‘обтесывание бревна’, повалка , порубь в 1-м знач. – ‘рубка леса’, убор во 2-м знач . , уход – ‘уборка, наведение порядка’, повой (устар.) – ‘оказание помощи при родах’, заснимка – ‘съемка, фотографирование’ и др . Например:

• (10)    Мыть станиш – пъмети сначялъ пол, а то с соръм ни мытво (Пушкино, Ромодановский район);

• (11)    Уехъл он посли картошънъвъ рытва (Су-подеевка, Ардатовский район);

• (12)    Жницъ на палях нъчилъсь (Апраксино, Чамзинский район);

• (13)    Кума, да ты пади закончилъ абор вишък? (Смольково, Лямбирский район);

в) существительные, указывающие на социально значимые действия человека, его взаимоотношения и поведение в обществе: дельба – ‘раздел, распределение’, убойство – ‘преступное лишение жизни кого-либо, убийство’, ходка – ‘движение по определенному маршруту’, дожинки во 2-м знач. – ‘помощь, оказанная кому-либо при окончании жатвы’, застой – ‘защита, заступничество, поддержка’, неладуха , неужитки – ‘плохие взаимоотношения, ссоры’, рукобитьё – ‘первое знакомство родственников жениха и невесты’. Например:

• (14)    Къль ф симье ниужитки , прапаща делъ (Сиалеевская Пятина, Инсарский район);

• (15)    Фчяра у них рукабитьи былъ (Силино, Ардатовский район);

• (16)    Оне тут жыли брат с сестрой в одном доме, ниладуха тут у них была, ругались (Суподеевка, Ардатовский район);

• (17)    Он ат ние фсягда застой пълучат – недаръм, што сын (Такушево, Теньгушевский район);

• (18)    Фсей симьей нъ дажынки ухадили (Усыс-кино, Инсарский район);

• (19)    По три хотки зделъли и фсю капусту принесли (Суподеевка, Ардатовский район);

• (20)    Ну уш если када дагонит, убойствъ можът быть (Марьевка, Торбеевский район);

• (21)    В ръспалоху фсе сило разъехълъсь (Новоямская Слобода, Ельниковский район);

• (22)    А кады помир свекър, нъчилъсь мижду ними дильба , дом – брату, а двор съ скатиной – мне (Ефаево, Краснослободский район).

II. Cуществительные, характеризующие определенные этапы осуществления какого-либо действия, особенности его протекания, временные отрезки: заначка¹ , зачин – ‘начало какого-либо действия’, кончина – ‘окончание, доведение чего-нибудь до конца’, задоржка – ‘промедление, задержка’, мешкота – ‘промедление’, отдыха-ние – ‘отдых’, отдышка – ‘перерыв в работе’, поддых – ‘перерыв в работе’, от-нечка – ‘обоснование отказа’, переполоха – ‘внезапное смятение, тревожная суета, переполох’. Например:

• (23)    С канчыны и выпить ни мишат (Красногорное, Чамзинский район);

• (24)    Фсе давно уехъли, а у нас задоршка вышла (Тарханово, Ичалковский район);

• (25)    Заначка удачнъ была, значит, фсе палу-чиццъ! (Кулишейка, Рузаевский район);

• (26)    Зачин харошый был (Гумны, Красносло-бодский район);

• (27)    Када сеф идет, мишката домъ астаеццъ, снарофкъ нужна на севи-тъ (Кулишейка, Рузаевский район);

• (28)    Оне гогочут тут, како мне уддыханья (Су-подеевка, Ардатовский район);

• (29)    Хватит работъть, типерь адышкъ (Дуба-сово, Зубово-Полянский район);

• (30)    Атнечьку тваю мне ни нады, ладнъ уш (Константиновка, Ромодановский район);

• (31)    Ну и пирипалохи были. Визде пирипало-хи и гъладофкъ в вайну (Стрелецкая Слобода, Рузаевский район);

• (32)    Давай зделъим паддых (Ирсеть, Старо-шайговский район).

III. Существительные, характеризующие различные явления природы, окружающей человека действительности: капёж – ‘падение с крыш, деревьев тающего снега каплями’, воспаренье – ‘испарение’. Например:

• (33)    Типло, нъ палях въспаренья нъчилось (Тазино, Большеберезниковский район);

• (34)    На крышы снек растаил, а то шел се ка-пеш , и в ызбе капеш (Суподеевка, Ардатовский район).

• IV. Существительные, связанные с обозначением действий птиц и животных: улёт¹ – ‘отлет птиц’, пырьба – ‘действие по глаголу пыряться’. Например:

• (35)    Улёт нынишну осинь позний (Рязановка, Старошайговский район);

• (36)    Каза у миня и телкъ, пырбу устроют, аш индъ матреть страшнъ (Кулишейка, Рузаевский район).

Эта группа отглагольных существительных в исследуемых диалектах малочисленна.

Девербативы, как правило, являются моносемантичными и не развивают в системе диалекта производные прямые и переносные значения. Однако некоторые существительные имеют несколько значений: при этом в смысловой структуре таких полисемантов содержится указание на действие и его результат ( убор в 1-м знач. – ‘порядок, чистота’, во 2-м знач . – ‘уборка, наведение порядка’), действие и предмет по действию ( пробой в 1-м знач. – ‘действие по глаголу пробивать’, во 2-м знач. – ‘наковаленка для отбивания косы’), действие и место его осуществления ( порубь в 1-м знач. –‘рубка леса’, во 2-м знач. – ‘место, где вырублен лес; вырубка’; лягомо в 1-м знач. – ‘постель’, во 2-м знач. – ‘лежание’), действие и время его осуществления ( дожинки в 1-м знач. – ‘последний день жатвы и праздник по этому поводу’, во 2-м знач. – ‘помощь, оказанная кому-либо при окончании жатвы’).

Единичные девербативы имеют омонимичные образования: обор¹ – ‘обирание, сбор (грибов, ягод, орехов)’ и обор² – ‘оборка, волан’, улёт¹ – ‘отлет птиц’ и улёт² – ‘земельный участок, равный 0,2 гектара’, заначка¹ – ‘начало какого-либо действия’ и заначка ² – ‘потайной карман’.

Таким образом, девербативы, образующие неоднородную в семантическом плане группу слов в русских говорах Мордовии, отражают результаты познавательной деятельности представителей территориально замкнутого социума, особенности мировосприятия человека и репрезентируют уникальный фрагмент диалектной языковой картины мира.

Морфемная и словообразовательная структура девербативов

Девербативы в русских говорах на территории Республики Мордовия образуются от глагольных общенародных или диалектных основ в соответствии с общерусскими словообразовательными закономерностями. Наиболее распространены производные от общенародных глаголов разных лексико-семантических групп: мытво ← мыть , садка ← сажать, капёж ← капать , повалка ← повалить и др. Реже в качестве производящей базы выступают диалектизмы: заначка¹ – ‘начало какого-либо действия’ ( заначить – ‘приступить к какому-либо делу’), задоржка – ‘промедление, задержка’ ( задорживать – ‘задерживать’).

Девербативы в русских народных говорах образуются различными способами в рамках морфологического словопроизводства по моделям, известным литературному языку.

Для образования диалектных девербати-вов наиболее продуктивным является морфологический способ в суффиксальной и безаф-фиксной разновидностях. В процессе деривации используются, как правило, суффиксы общенародного языка, представленные в порядке убывающей регулярности: -к-, -тв-, -б-, -ениj-, -ниj-, -нj-, -тj-, -иj-, -в-, -чк-, -иц-, -ёж, -ль, -ух-, -от-, -ом-, -ств-. Наиболее частотным оказался суффикс -к-, образующий де-вербативы как от приставочных, так и от бесприставочных глаголов: нагон/к/а ← нагонять, сад/к/а ← сажать, засним/к/а ← заснимать, повал/к/а ← повалить, ход/к/а ← ходить, дожин/к/и ← дожинать, задорж/к/ а ← задоржать, отдыш/к/а ← отдышаться, пар/к/а ← парить, разгул/к/а ← разгуляться, занач/к/а ← заначить, помож/к/а ← помогать и др. Как отмечает Л.П. Кры-син, аффиксы отглагольных существительных абстрактны, поскольку имеют некий обобщен- ный смысл и не могут указывать на какой-либо конкретный предмет [Крысин, 1998, с. 26].

Об отглагольных существительных с менее продуктивным формантом -тв- пишет И.В. Горелова, которая отмечает, что он не был продуктивным уже в праславянском языке, она выделяет значения действия (состояния) или результата у существительных с -тва [Горелова, 1974, с. 26], ее наблюдения подтверждают и лексикографические данные, например репрезентация в СРГРМ существительных с аффиксами -тв- ( мы / тв / о ← мыть , ры / тв / о ← рыть ), -итв- ( жн / итв / о ← жать ), -ств- ( убой / ств / о ← убить ), -тств- ( руга / тств / о ← ругать ).

По аналогии с общерусской словообразовательной моделью стрель / б / а ← стрелять при помощи суффикса -б- в диалектной среде образуются такие существительные, как пырь / б / а – ‘действие по глаголу пыряться’, дель / б / а – ‘раздел, распределение’.

В исследуемых говорах зафиксированы немногочисленные образования, при деривации которых использовались суффиксы -ениj-, -ниj, -нj-, -тj-, -иj-: отдыха/ни/е ← отдыхать , воспар / ень / е ← воспарить , руга / нь / е ← ругать и др. При этом в говорах происходит их стяжение в -тье , -нье .

Отмечены единичные случаи образования девербативов при помощи других аффиксов: -в- / -в’- ( добы / вь ← добывать , доби / в / а ← добить ), -чк- ( отне / чк / а ← отнекиваться ), -от- ( мешк / от / а ← мешкать ), -ёж ( кап / еж ← капать ), -ом- ( ляг / ом / о ← лежать ), - ль ( мни / ль ← мнить ), -ух- (рассед / ух / а ← рассесться ), - иц- ( жн / иц / а ← жать ).

Продуктивным для диалектной системы оказалось безаффиксное словообразование на базе глагольных основ: обор¹ ← обирать , пробой ← пробивать , убор ← убрать , уход ← ухаживать , воп ← вопить , зачин ← зачинать , помык ← помыкать , уезд ← уезжать , порубь ← порубить и др. О.Ю. Галу-за, исследуя отглагольные образования говоров Приамурья, также указывает на то, что бе-заффиксное образование существительных – «живой и продуктивный способ пополнения словарного состава» [Галуза, 2013, с. 26].

В ряде случаев в структуре диалектного девербатива можно наблюдать отличия от соотносительного глагола: присоединение при- ставки или добавление иного префикса (ср.: за/стой – ‘защита, заступничество, поддержка’ и стоять), отличие в префиксе (ср.: под/ прек – ‘укор, упрек’ и упрекать, под/мога – ‘помощь’ и помогать). Заметим, что В.В. Лопатин делит такие отглагольные существительные на две группы: 1) имена, для которых в языке вообще нет однокоренного глагола с тем же префиксом, и сюда относится небольшое количество слов; 2) имена, для которых есть глаголы с тем же префиксом, но эти префиксы не соотносятся между собой, так как в именах не выражается значение, характерное для соответствующего глагола [Лопатин, 1977].

Единичными примерами представлен префиксально-суффиксальный способ ( не / лад / ух / а – ‘плохие взаимоотношения, ссоры’, то есть не ладить ; не / ужи / тк / и – ‘плохие взаимоотношения, ссоры’, то есть не ужиться ) и сложносуффиксальный способ ( рук / о / би / ть / е – ‘первое знакомство родственников жениха и невесты’, то есть бить, ударить по рукам ).

Заключение

Девербативы – это синкретичные образования в грамматическом строе современного русского языка, сочетающие в себе признаки как глагола, так и имени существительного. Они представляют достаточно обширную и неоднородную в структурно-семантическом плане группу. Отглагольное происхождение обусловливает сохранение в них процессуальной семантики, имплицитное выражение характера протекания действия. Диалектные девербативы обозначают отвлеченные действия, которые совершаются живыми существами (человеком, животными, птицами), производятся предметами или происходят в окружающем мире. Наиболее многочисленна группа слов, характеризующих физические, физиологические, профессиональные действия человека, его социальные функции, эмоциональные реакции, особенности интеллектуальной деятельности и др. В говорах значение отвлеченного действия могут передавать не только девербативы, но и существительные, не имеющие соотносительного глагола: собственно лексические и лексико-семантические диалектизмы.

Девербативы представляют один из древнейших словообразовательных типов. Это проявляется, в частности, в том, что для диалектного словообразовательного строя большой продуктивностью характеризуется суффикс -к- , а не суффикс -ниj , как в литературном языке . Девербативы образуются различными способами в рамках морфологического словопроизводства по моделям, известным литературному языку. Наиболее продуктивным является морфологический способ в суффиксальной и безаффиксной разновидностях. Непродуктивными оказались префиксально-суффиксальный и сложносуффиксальный способы.

Отглагольные существительные тесно связаны с интеллектуальной деятельностью человека, его мироощущением, отношением к окружающей действительности и представляют уникальный фрагмент диалектной языковой картины мира.