Дидактика Я.А. Коменского как философско-культурологический проект "детства"

Янутш О.А. Дидактика Я.А. Коменского как философско-культурологический проект «детства» // Общество. Среда. Развитие. – 2019, № 4. – С. 68–71.

Общество. Среда. Развитие ¹ 4’2019

В последние 20–30 лет решение проблем, связанных со сферой образования (обучения и воспитания), превратилось в одно из наиболее важных стратегических направлений государственной культурной политики в большинстве развитых стран. При этом разрыв между передовыми педагогическими концепциями, а также научными достижениями в области философии, социологии и экономики образования, с одной стороны, и реальным состоянием (снижением значения) системы образования как важнейшего элемента культуры, с другой, продолжает стремительно увеличиваться.

Подобная ситуация не является принципиально новым феноменом в истории культуры. Несоразмерность философско-педагогических моделей «идеального человека» реальным условиям человеческого существования была причиной крушения многих образовательных теорий. Анализ педагогических проектов прошлого, не принятых современниками, но получивших признание спустя несколько веков, показывает, что успех и неудачи отдельных образовательных проектов не зависят исключительно и полностью только от особенностей целенаправленной профессиональной педагогической деятельности. В значительной степени они обусловлены спецификой культурного контекста бытия представителей различных возрастных когорт и устоявшимися моделями их взаимодействия как субъектов культурно-образовательного пространства.

Успешная трансформация системы образования невозможна без соответствующей деконструкции этих культурных полей. Изучение ключевых точек напряжения, конфликтов или несоответствий, возникающих в процессе данных изменений, позволяет не только лучше понять общие закономерности развития образования как феномена культуры, но и современные проблемы конкретных культурно-педагогических систем.

В этом отношении крайне интересной и показательной является судьба педагогических идей Я.А. Коменского. Его труды заслуженно входят в золотой фонд мирового наследия педагогики. Однако ещё в начале XX в. П.П. Блонский писал: несмот-

* Статья выполнена в рамках проекта «Эвристический потенциал философско-образовательного проекта Я.А. Коменского», поддержанного РФФИ, проект №19-013-00940.

ря на критику, «современники Коменско-го увенчали его славой... потомство же не дало ни того ни другого: оно просто забыло Коменского. Как ни старались усердные почитатели Коменского, но открыть следов непосредственного влияния Коменского на последующих великих теоретиков и практиков педагогики не удалось» [2, с. 107]. Вопрос о том, насколько справедлива столь категоричная оценка, выходит за рамки данной статьи. Вместе с тем, хорошо известно, что внедрение новой образовательной модели в городе Сарос-Патак, проходившее под руководством и при непосредственном участии самого Я. А. Коменского в начале 1650-х гг., оказалось лишь отчасти успешным. Описывая этот опыт в «Автобиографии», он отмечал: «я по существу переношу насмешки над своими дидактическими усилиями и должен буду переносить еще большие, если останусь здесь долее» [3, с. 64].

Само понятие «дидактика» в то время имело гораздо более широкое значение, чем сейчас. Уже в конце XIX в. исследователи трудов Я.А. Коменского говорили о его дидактике не просто как об общей педагогической теории, но как о «педагогической философии» [8, с. 2]. Поэтому есть основания полагать, что непонимание и отторжение вызывали не столько конкретные методы, способы обучения или организации образовательного процесса, сколько аксиологические и телеологические идеи, которые составляли фундамент всей концепции. Они входили в противоречие с представлениями о мире детства, существовавшими в XVII в. в сознании и обычных людей, и представителей педагогического сообщества.

Материалы и методы

Методологическим базисом работы является герменевтико-феноменологический подход, метод реконструкции культурных полей и метод лексического анализа текстов.

В работе «Ребенок и семейная жизнь при старом порядке» Ф. Арьес отмечает, что XVII в. занимает исключительное место в истории «открытия детства». В течение этого столетия происходит формирование ряда установок, определивших дальнейшее отношение и к самим детям, и к задачам образования.

Для понимания масштаба и новизны проекта образования, предложенного Я.А. Коменским, важно отметить следующее:

• -    только к концу XVII в. окончательно закрепится новое отношение к ребенку: «несмотря на то, что демографические условия не претерпевают больших изменений с XIII по XVII век, и то, что детc-

• кая смертность остается на очень высоком уровне, эти хрупкие существа воспринимаются по-новому и за ними признается право быть чем-то особенным, право в котором отказывали раньше» [1, с. 53];

• -    обретает смысл базовое понятие «детская невинность». Идеи о том, что в ребенке «беззащитность и слабость соседствуют с невинностью, верным отражением божественной чистоты», что «детские души, еще полные крещенской невинности, остаются пристанищем Иисуса Христа» [1, с. 123], а значит, целью и задачами образования является правильное наставление этих душ, начинают превращаться в доминирующую педагогическую доктрину;

• -    расширяется и всё более специализируется словарный запас, относящийся к раннему детству, однако «остаются размытыми границы между детством и отрочеством, с одной стороны, и категорией, называемой молодостью – с другой» [1, с. 40]. Представления о «подростковом возрасте» или о «юности» как о специфических и самоценных этапах развития человека появятся лишь в XVIII веке. Другими словами, «детство» остается неким казусом, который либо обрывается физической смертью, либо элиминируется из опыта индивида с наступлением молодости-взрослости;

• -    в результате постепенно осознаваемой необходимости «заботы о детстве», к концу XVII в. школа окончательно «заменила практическое обучение „в людях“ в качестве способа получения образования», превратившись «в своего рода карантин, предваряющий его [ребенка – О.Я.] выход в мир» [1, с. 10]. При этом основной формой данной заботы оставалось культивирование и поддержание строжайшей дисциплины.

Взгляды Я.А. Коменского на цели и задачи образования сформировались в первой четверти XVII в., когда указанные процессы лишь набирали обороты. Реконструкция существовавшей системы детско-взрослых отношений и представлений об онтологическом и аксиологическом статусе представителей различных возрастных групп показывает, что создание соответствующей теории не могло ограничиться институциональными или дидактическими (в современном смысле слова) изменениями педагогической практики. Для этого требовалось найти новый метафизический смысл самого «детства».

Результаты и выводы

В одном из первых полных переводов «Великой Дидактики» на русский язык, редакторы, обращаясь к читателям, предупреждают, что те «заметят, особенно в

Общество

Общество. Среда. Развитие ¹ 4’2019

первых главах „Дидактики“, весьма сильный религиозный элемент , который также составляет характеристическую черту не только лично Коменского, но и той эпохи , в которую он жил» [6, с. IX–X]. Далее следует пояснение, что редакция посчитала неправильным «производить кастрацию великого создания, пригонять его к нашей эпохе, „исправлять и очищать“ его по каким бы то ни было тенденциозным взглядам» [6, с. X]. В рамках темы данной работы, эти главы имеют фундаментальное значение, так как в них полнее всего раскрывается отношение автора к природе детства и к значению данного возраста в жизни человека.

Я.А. Коменский пишет о том, что человеку предназначена «тройная жизнь и тройное местопребывание для жизни: чрево матери, земля и небо» [7, с. 265]. Он рассматривал всю земную жизнь человека как «мастерскую», в которой формируется «разумная душа для вечной жизни», а сам мир – «как наш рассадник, наш питомник и наша школа... выйдя из подготовительных ступеней этой школы, мы возвысимся до вечной академии» [7, с. 265–267]. Процесс формирования «хорошо образованной души» обладает постепенностью, но не пределом.

Таким образом, ни «детство», ни «взрослость» не являются самостоятельными и завершенными состояниями, находящимися в оппозиции друг к другу. Детство – не этап, но исходная точка развертывания разумной души.

Отсюда логически вытекает и следующий тезис Я.А. Коменского: «нет необходимости что-либо привносить человеку извне, но необходимо развивать, выяснять то, что он имеет заложенным в себе самом» [7, с. 273]. Важно, что автор говорит здесь не о ребенке, не об учащемся, а о человеке вообще. В реальной социокультурной и демографической ситуации того времени в сознании большинства людей детство ограничивалось возрастом 7 лет: до этого, ребёнок – нечто, принципиально отличное от взрослого, после – уже молодой взрослый, требующий контроля и строгой дисциплины, ограждающих его (или ее) от различных искушений, но не целенаправленной заботы о дальнейшем развитии личности. Поэтому для более точной интерпретации данного тезиса и более полного понимания дидактической системы Я.А. Коменского в целом, необходимо обратиться к латинскому варианту текста «Великой дидактики».

Взрослый не создает личность ребенка с чистого листа. Его обязанность – обеспечить необходимые условия для культивации всего лучшего, что уже содержится в душе ребенка. Это вполне согласуется с культом

«детской невинности», о которой упоминалось выше. Сравнения души ребенка с доской, на которой может быть начертано что угодно, и с воском, из которого может быть вылеплено что угодно, встречаются у Я.А. Коменского достаточно часто. Однако, как правило, используются они для того, чтобы подчеркнуть преимущества, которыми обладает этот этап жизни по сравнению с любыми другими: «мозг... похож на воск, в детском возрасте вообще влажен и мягок и способен воспринимать все встречающиеся предметы; затем понемногу он высыхает и твердеет, так что, по свидетельству опыта, вещи запечатлеваются и отображаются на нем с большой трудностью» [7, с. 286].

В этом фрагменте латинского текста, говоря о детях и о необходимости «формировать» их, Я.А. Коменский использует слово pueri [9, с. 37]. Так же, как и в тексте «Преддверия», предназначенном для детей, только приходящих в школу: «Они ещё дети, их нужно вести медленно / Pueri sunt, lente ducendi» (текст публикуется параллельно на латинском и русском языках) [5, с. 70]. Однако, как видно даже из названия самих глав «Великой дидактики», далее речь преимущественно идет уже не о «детях», а о «юношестве», «молодежи» ( juventutis, adolescens ) [перевод – О.Я.].

Представления Коменского о границах возрастов четко сформулировано в Главе XXVII – «О четырехступенчатом устройстве школ в соответствии с возрастом и успехами учащихся». «Эти годы восходящего возраста» делятся им на четыре периода: Infanitam, Pueritiam, Adolescentiam, Juventutem [9, с. 165]. В русском переводе, соответственно: младенчество, детство/отрочество, юность и зрелость [7, с. 439]. Каждому возрасту при этом отводится одно шестилетие, а «весь период юности» (в оригинале – totum Iuventutis tempus) длится до 24 лет.

С одной стороны, каждому возрасту должна соответствовать своя школа: материнская школа предназначена для учащихся до 6 лет ( Infantiae Schola ); школа элементарная, или народная школа родного языка – до 12 лет ( Pueritiae Schola ); латинская школа, или гимназия – до 18 лет ( Adolescentiae Schola ); академия и путешествия – до 24 лет ( Juven-tutis Schola ). С другой стороны, буквально на следующей странице, говоря о первых двух школах, Я.А. Коменский отмечает, что в них «будет получать образование вся молодежь ( Iuventem ) обоего пола» [9, с. 166].

Это весьма странно: зачем было разграничивать даже такие столь близкие понятия, как «юность» и «молодость», если дальше одно из них используется в самом общем значении – для обозначения «всех невзрос- лых»? Возможно, дело в стилистических нюансах. Вместе с тем, в школах и колледжах того времени в каждом классе действительно могли обучаться дети всех возрастов. При этом, как пишет Ф. Арьес, «наряду с этой невероятной возрастной разномастностью каждого класса существует очень слабое различение в возрастном отношении между самими классами. От младшего до самого старшего класса представлены все возрастные группы учеников» [1, с. 231].

Таким образом, «детство» как хронологическое время жизни и «детство» как состояние, требующее особой заботы и попечения, представляют в дидактике Коменс-кого субстанционально разные феномены. В идеальном плане, каждому возрасту должна соответствовать своя ступень образования. В реальном плане, концепция предназначалась для учащихся всех возрастов.

Универсализм философско-культурологического проекта Я.А. Коменского обеспечивалась двумя встречными ходами: не только приданием большего значения личности младших школьников, но также распространением любви и заботы на старших. Рассказывая о своей неудаче в Сарос-Патаке, он пишет: «Весь мой метод направлен на то, чтобы школьная подневолыцина превратилась в игру и забаву; этого никто здесь не хочет понять. С юношеством, даже с дворянским, здесь обращаются совершенно как с рабами: учителя основывают свой авторитет на хмуром выражении лица, грубых словах, даже побоях и предпочитают, чтобы их боялись, нежели любили» [3, с. 64].

Для воплощения этого проекта требовались не только Божья воля, мудрые правители, хорошие книги и практика. Необходимо было сформировать принципиально новое отношение к детям, подросткам,