Диспропорции как факторы торможения роста советской экономической системы во второй половине XX века

The article comes to the end with a conclusion that disproportions ofthe Soviet system were generated by discrepancy of a level of production development and the used mechanisms of management.

Экономическая история СССР отражает позитивные итоги развития советского государства. Эффективность народного хозяйства находила подтверждение в том, что росло промышленное и сельскохозяйственное производство, активно велось жилищное и социально-культурное строительство, сооружались новые электростанции, осваивались богатейшие месторождения. Характеризуя развитие советской экономики к середине 1980-х гг., в нельзя отрицать, что в СССР было создано индустриальное общество. Продукция промышленности составила в 1980 г. 679 млрд руб., а сельского хозяйства – 187,8 млрд [3, с. 5]. ВВП Советского Союза вырос с 1950 по 1980 г. почти в 4 раза, превышая показатели США по темпам роста и занимая второе место по его объему [2, с. 23]. Аналогичные темпы роста, но при 25-м месте в мире, были характерны для такого показателя, как ВВП на душу населения [3, с. 23]. Несмотря на позитивную в целом статистику, в сложившейся экономической системе постепенно накапливались диспропорции, свидетельствовавшие о необходимости корректировки ее основ. Если в 1960-е гг. они еще оставались эпизодическими, то к началу 1980-х гг. их суммарный экономический эффект был не только ощутимым, но и заставлял правящие круги испытывать серьезное беспокойство по поводу дальнейших перспектив развития страны. Это беспокойство отражалось в многочисленных частичных реформах и реорганизациях.

Начиная с середины 1960-х гг., происходило снижение почти всех значимых показателей экономического и социального развития. Как пишет В. В. Орлов, «в России в 1981–1985 гг. по сравнению с 1966–1970 гг. снизились среднегодовые темпы прироста валового общественного продукта – в 2,3 раза, производительности общественного труда – в 2,5 раза, продукции промышленности – в 2,5, продукции сельского хозяйства – в 3,7, реальных доходов на душу населения – в 3,3 раза. В середине 1980-х гг. экономический рост был наименьшим за весь послевоенный период» [4, с. 211]. Это свидетельствовало о невозможности восстановления прежних темпов экономического развития экстенсивными методами путем простого увеличения капитальных вложений, затрат труда и материалов. На военные нужды в СССР, по оценкам большинства экспертов, использовалось от 15 до 20 % ВНП. Расходы на оборону играли противоречивую роль в экономике, последствия которой не изучены полностью. Очевидно, на эти средства недофинансировались гражданские отрасли, что является минусом. Однако именно оборонка являлась локомотивом экономического развития народного хозяйства и обеспечивала развитие военно-технического потенциала, несмотря на наличие проблем с внедрением.

Индустриальный комплекс СССР страдал значительными структурными диспропорциями, важнейшие из которых проявлялись на уровне промышленности в целом. Характеризуя их, В. С. Смирнов справедливо указывает на нарушение соотношения между добывающей и обрабатывающей промышленностью в пользу добывающей; резкое отставание доли машиностроения и химии во всем промышленном производстве; резкое опережение развития топливно-энергетического комплекса с ориентацией на экспорт топлива и импорт оборудования; неоправданно большая доля черной металлургии в металлургическом комплексе и черных металлов в комплексе конструкционных материалов; по всем отраслям – явное опережение в развитии первичных производств невысокого уровня обработки над конечными. На уровне структуры отраслей промышленности выделяются проблемы межотраслевого и общеотраслевого характера – заготовительные и перерабатывающие мощности, централизованные производства полуфабрикатов, взаимозаменяемость технологий обработки и др. [6, с. 104].

Перспективы развития советской экономики определялись с учетом двух задач – обеспечения геополитической безопасности и поддержания социальной стабильности. Для этого требовалось опре- деленное количество продукции, производство которой предусматривалось планами. Планы представляли собой некий минимум, который следовало произвести, и их перевыполнение приветствовалось. Сами планы составлялись на основе консультаций с руководством предприятий и часто изменялись, корректируясь бюрократическими инстанциями. Функции планирования – это распределение и контроль. Планы определяли производственные приоритеты, а если производственные показатели предприятий были ниже плановых, это могло повлечь санкции к руководству. Усложнение социально-экономических отношений по мере роста производства приводило к тому, что плановая система демонстрировала свою неспособность стать единственным регулятором развития народного хозяйства. Попытки руководства страны усилить контроль над качеством продукции приводили к увеличению плановых показателей. Если же осуществлялся только количественный контроль, то предприятия быстро подстраивались под количественные показатели, производя либо нужное количество единиц, либо необходимый вес, либо необходимую стоимость.

Для динамики инвестиций этого периода характерно их преимущественное направление в промышленность причем, прежде всего в производство группы А. В самой промышленности инвестиции направлялись преимущественно в строительство зданий, сооружений и конструкций, т. е. в пассивную часть. На цели технического перевооружения действующих предприятий, на машины и оборудование выделялась лишь одна треть капиталовложений. Такая практика привела к существенному замедлению темпов обновления производства при усилении тенденции их физического и морального старения. В СССР доля изношенного оборудования была чрезвычайно высока. В 1980 г. средний срок службы оборудования на предприятиях составил 26 лет. Каждая третья единица оборудования работала более 11 лет. Износ основных фондов в промышленности возрос в 1980–1985 гг. с 36 до 41 % [3, с. 367].

Снятие с производства устаревшей продукции машиностроения происходило крайне медленно. За период с 1965 по 1981 г., по данным Ю. П. Бокарева, из многих сотен тысяч различных станков, машин, оборудования и приборов общее число снятых с производства составило лишь около 20 тыс. [1, с. 173]. Наиболее отсталыми в технологическом отношении были металлургия, строительный и химико-лесной комплексы. Там доля морально устаревшего оборудования превышала 40 %.

Сохранение на вооружении предприятий старой, морально устаревшей техники нередко было связано с тем, что применение новой, более совершенной техники в советских условиях хозяйствования было экономически нецелесообразным. Во многих случаях цена за новое оборудование была слишком высокой. Цены на новую технику завышались, а ее производство оставалось убыточным. Сроки создания новых образцов чрезмерно затягивались, в результате чего они становились морально устаревшими еще до выхода в серию. Невыгодным было и производство новых видов продукции.

Модернизация экономики в СССР сталкивалась с механизмом торможения. Плановые органы СССР ориентировались не на необходимые пропорции между направлениями внедрения новой техники, а на их окупаемость. Низкая окупаемость механизации из-за дешевизны ручного труда препятствовала интенсивному внедрению механических устройств. Доля сотрудников, выполнявших работу вручную, составляла в промышленности 49,0 %, в строительстве 60,0, в сельском хозяйстве 67,2 (совхозы) и 68,0 (колхозы), на железнодорожном транспорте 69,1, в торговле и общественном питании 92,6 % [4, с. 9]. Это существенно ограничивало объективные возможности автоматизации производства. Попытки государства форсировать ее влекли за собой отрицательную связь между расходами на автоматизацию и ее окупаемость. В условиях социалистической плановой экономики ручной труд был предпочтительней, поскольку не требовал никаких специ- альных бюджетных расходов. По мнению Ю. П. Бокарева, тормозом экономической модернизации в СССР являлся также недостаток узкопрофессиональных и высококвалифицированных кадров на социалистическом рынке труда [1, с. 189].

В результате крайне низкой механизации труда его производительность росла намного меньшими темпами, чем общий объем промышленного производства. Низкая механизация труда сводила на нет деятельность системы профессионального образования и подготовки, поскольку, как пишет В. Орлов, «более трети молодежи со специальным образованием было занято неквалифицированным малопроизводительным трудом» [5, с. 209].

В 1970-е гг. отечественное производство достигло такого уровня, на котором даль- нейшее развитие передовых технологий было невозможно без распространения их на более широкую производственную сферу, которая должна была преодолеть барьер научно-технической революции, модернизироваться на основе широкого внедрения постиндустриальных технологий. Стимулировать этот процесс из единого центра было невозможно. Усложнение производства и потребления обусловили существенную децентрализацию принятия решений и потока информации, т. е. большую самостоятельность микроорганизаций. Новые тенденции не согласовывались ни с экономической базой советского общества, ни с его социальной структурой, ни с господствующими политическими механизмами и объективно требовали качественных преобразований в структуре управления.