Доказательственное обеспечение по делам о доведении до самоубийства: специфика и трудности

Доведение до самоубийства представляет собой одно из наиболее общественно опасных преступлений, посягающих на жизнь человека. Несмотря на относительно невысокий удельный вес в структуре преступности, данное деяние характеризуется повышенной латентностью, сложностью выявления и расследования.

Актуальность изучения специфики и трудностей доказательственного обеспечения по делам о доведении до самоубийства можно обосновать тем, что формирование надлежащей доказательственной базы [1, с. 158] имеет ключевое значение для привлечения виновных к уголовной ответственности и назначения им справедливого наказания. Вместе с тем, практика показывает, что в ходе расследования данных преступлений нередко возникают сложности, обусловленные их спецификой.

Заметим, что доведение до самоубийства является преступлением с материальным составом.

Описание исследования

Как замечает Е. В. Кулдыркаева, рассмотренное преступление считается оконченным в двух случаях:

• 1.    Если самоубийство удалось и потерпевший умер. В данном случае обязательными признаками объективной стороны являются общественно опасное деяние (доведение), последствие (смерть потерпевшего) и причинно-следственная связь между ними

• 2.    Если самоубийство не удалось, но имело место покушение на него. В такой ситуации последствием является покушение на самоубийство, не повлекшее смерть потерпевшего [2, с. 29].

Если с определением объективной стороны преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ, как правило, не возникает значительных трудностей, то установление субъективной стороны данного деяния может вызывать определенные сложности. Это объясняется тем, что для привлечения лица к уголовной ответственности за доведение до самоубийства необходимо доказать наличие у него умысла на совершение данного преступления. Соответственно, существенной трудностью доказательственного обеспечения является установление субъективной стороны преступления, а именно умысла виновного на доведение потерпевшего до самоубийства.

По замечанию Д. Г. Горобец, если виновный, осознавая предрасположенность лица к самоубийству, продолжает высказывать в его адрес угрозы, оскорбления и иные негативные высказывания, это свидетельствует о том, что он осознает общественную опасность своих действий (бездействия) и предвидит возможность наступления общественно опасных последствий. Аналогичное доказательственное значение имеет ситуация, когда потерпевший уведомляет злоумышленника о намерении совершить самоубийство в случае продолжения противоправных действий с его стороны [3, с. 95].

В данном аспекте для доказывания субъективной стороны, подразумевающей умысел, особую значимость приобретают свидетельские показания, благодаря которым становится известным не только о систематическом проявлении жестокости к жертве преступления, но и неоднократных высказываниях жертвы касательно желания совершить самоубийство. Приведем соответствующий пример из судебной практики.

В ходе судебного разбирательства было установлено, что ФИО3 в течение длительного времени, с 2012 года по 22 ноября 2020 года, систематически унижал человеческое достоинство своей супруги ФИО7, оскорблял ее, применял физическое насилие и высказывал угрозы. Такое жестокое обращение привело ФИО7 в состояние безысходности и отчаяния, что в итоге послужило причиной ее самоубийства.

Значимую роль в доказывании вины ФИО3 в доведении супруги до самоубийства сыграли свидетельские показания. Дети супругов и другие родственники в своих показаниях подробно описали многолетние издевательства ФИО3 над женой, неоднократные факты избиений, оскорблений, угроз. Из показаний следует, что потерпевшая не раз высказывала мысли о нежелании жить, предпринимала попытки самоубийства, но родственники успевали ей помешать. Непосредственно в день самоубийства очевидцы рассказали, как обнаружили тело ФИО7 в петле и как вел себя ФИО3 в этот момент. Их показания в совокупности с другими доказательствами позволили установить прямую причинно-следственную связь между действиями подсудимого и смертью потерпевшей.

Суд квалифицировал действия ФИО3 по ч. 1 ст. 110 УК РФ как доведение до самоубийства путем угроз, жестокого обращения и систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего1.

Вышеприведенный случай из судебной практики свидетельствует о том, что свидетельские показания имеют существенное значение для доказывания субъективной стороны преступления по делам о доведении до самоубийства. В рассмотренной ситуации именно благодаря показаниям родственников и очевидцев удалось установить, что виновный на протяжении длительного периода систематически унижал человеческое достоинство потерпевшей, применял к ней физическое и психологическое насилие, несмотря на осведомленность о ее предрасположенности к суициду. Более того, свидетели сообщили, что потерпевшая неоднократно высказывала мысли о нежелании жить и даже предпринимала попытки самоубийства, о чем было известно ее супругу.

Данные обстоятельства, подтвержденные показаниями, позволили суду сделать вывод о том, что виновный осознавал общественную опасность своего поведения, предвидел возможность наступления последствий, но продолжал противоправные действия, сознательно допуская наступление смерти потерпевшей либо относясь к этому безразлично. То есть была доказана субъективная сторона преступления в виде косвенного умысла.

При этом анализ теоретических разработок и материалов правоприменительной практики [4, с. 111] позволяет говорить о том, что доказывание по делам о доведении до самоубийства сопряжено с определенными сложностями, которые выступают как объект критики со стороны современных исследователей.

В частности, критике подвергается такое обстоятельство, как закрытый перечень способов, посредством которых может быть совершено доведение до самоубийства, а именно угрозы, жестокое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства, что определяется ч. 1 ст. 110 УК РФ.

По мнению К. В. Поликарповой, указанные в действующей редакции ст. 110 УК РФ способы доведения до самоубийства вызывают трудности в правоприменительной практике. Так, законодатель не уточняет характер угроз, охватываемых данной нормой. Если под ее действие подпадают не только угрозы применения физического насилия, но и угрозы уничтожения имущества, разглашения сведений и т. д., то необходимо учитывать различия в их общественной опасности. Вряд ли можно признать обоснованным одновременное указание в диспозиции на столь разнородные по степени вредоносности способы [5, с. 158].

Неоднозначным представляется и использование признака систематичности применительно к унижению человеческого достоинства. Очевидно, что психологическая устойчивость людей неодинакова, и в некоторых случаях даже разовое унижение способно подтолкнуть человека к самоубийству. Поэтому желательно четко обозначить в уголовном законе конкретные способы совершения рассматриваемого преступления, чтобы исключить проблемы квалификации [5, с. 158].

Видится более целесообразным предусмотреть в законе открытый перечень способов доведения до самоубийства либо расширить его за счет включения дополнительных вариантов противоправного поведения. Такой подход позволит криминализовать все возможные формы воздействия на потерпевшего, направленные на формирование у него суицидальных намерений, что, в свою очередь, благоприятным образом скажется на доказательственном обеспечении по делам о доведении до самоубийства.

Достоинства рекомендованного подхода представлены следующим:

• 1.    Открытый перечень способов доведения до самоубийства позволит охватить все возможные варианты противоправного поведения виновного лица, в том числе и те, которые прямо не указаны в диспозиции ст. 110 УК РФ. Следовательно, отпадет необходимость в расширительном или ограничительном толковании уголовно-правовой нормы, что значительно упростит процесс доказывания по данной категории дел.

• 2.    Указание в законе дополнительных способов доведения до самоубийства предоставит возможность дифференцировать ответственность в зависимости от характера и степени общественной опасности конкретных действий виновного, что позволит более точно отразить в приговоре суда реальную тяжесть содеянного и назначить справедливое наказание.

• 3.    Отказ от признака систематичности применительно к унижению человеческого достоинства будет способствовать обеспечению принципа субъективного вменения. Действительно, в каждом конкретном случае необходимо устанавливать, могло ли однократное унижение с учетом индивидуальных особенностей потерпевшего повлечь его самоубийство или покушение на него. Наличие такой возможности не должно исключаться на том лишь основании, что унижение не носило систематического характера.

В частности, реализация предложенной меры подразумевает изменение формулировки ч. 1 ст. 110 УК РФ на следующую: «Доведение лица до самоубийства или до покушения на самоубийство путем угроз, жестокого обращения, унижения человеческого достоинства, шантажа, обмана или иным способом, совершенное в отношении несовершеннолетнего или лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного, наказывается…».

Суть предлагаемых изменений:

• 1.    Исключить из диспозиции признак систематичности в отношении унижения человеческого достоинства. Это позволит признавать преступлением даже однократное унижение, если оно с учетом индивидуальных особенностей потерпевшего могло привести к самоубийству.

• 2.    Включить в перечень способов такие варианты противоправного поведения, как шантаж и обман. Данные действия по своему характеру способны оказать принципиальное психологическое воздействие на потерпевшего и подтолкнуть его к суициду.

• 3.    Дополнить перечень способов словами «или иным способом», что придаст ему открытый характер и позволит охватывать все возможные варианты доведения до самоубийства, даже прямо не указанные в законе.

Таким образом, предложенная редакция ст. 110 УК РФ, с одной стороны, конкретизирует способы доведения до самоубийства, а с другой — благодаря частично открытому перечню предоставляет правоприменителю возможность реагировать на более широкий спектр противоправных действий, сопряженных с посягательством на жизнь потерпевшего путем доведения до самоубийства.

Внесение подобных изменений в уголовный закон, как представляется, позволит повысить эффективность доказывания [6, с. 190] по рассматриваемой категории преступлений и устранить проблемы, возникающие в следственно-судебной практике в связи с ограниченностью законодательной конструкции состава доведения до самоубийства.

Сложность доказывания рассматриваемого преступления также может быть связана с тем, что доведение до самоубийства сопровождалось совершением иного преступления. Приведем соответствующий пример.

Органами предварительного расследования Алимагомедов Г. А., Салихов Ш. М., Петухов Р. И. обвинялись в совершении группой лиц по предварительному сговору вымогательства и доведения лица до самоубийства путем угроз. Алимагомедов Г. А. также обвиняется в разбое группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере.

В рамках предварительного слушания и судебного заседания обвиняемым Петуховым Р. И. и его защитником заявлено ходатайство о возвращении уголовного дела прокурору ввиду неконкретности предъявленного обвинения и нарушений, допущенных в ходе предварительного следствия. Другие обвиняемые и защитники поддержали ходатайство. Государственный обвинитель и представитель потерпевших возражали.

Суд считает необходимым вернуть дело прокурору, поскольку: обвинение по п. «б» ч. 3 ст. 163 и п. «г» ч. 2 ст. 110 УК РФ не конкретизирует действия каждого соучастника; обвинение по ст. 110 УК РФ не содержит сведений о сговоре, форме вины, угрозах и действиях обвиняемых; вменение всем обвиняемым одних и тех же действий нарушает право на защиту; установление обстоятельств — компетенция следствия, а не суда. Данные нарушения были признаны существенными и исключили вынесение законного приговора1.

Приведенный случай из судебной практики свидетельствует о том, что доведение до самоубийства может быть сопряжено с иными преступлениями, предусмотренными различными статьями Особенной части УК РФ. Подобное положение дел осложняет процесс доказывания, поскольку требует четкого разграничения составов, индивидуализации ролей соучастников, исключения двойного вменения.

Одновременно с тем существует судебная практика, в пределах которой при совершении иного преступления также признается совершение преступления, предусмотренного ст. 110 УК РФ. Для демонстрации данного утверждения обратимся к материалам правоприменительной практики.

ФИО2, помимо доведения до самоубийства Л.М.Б., совершил также ряд корыстнонасильственных преступлений в отношении других лиц — Г. и Б. Обвиняемый на протяжении длительного времени вымогал у них деньги и имущество, применяя насилие и высказывая угрозы физической расправы.

Так, с марта 2015 по декабрь 2018 года ФИО2 под угрозами и избиениями принуждал Г. передавать ему крупные суммы денег, всего завладев 400 тысячами рублей. Он постоянно избивал потерпевшего, требуя денег, вынуждал брать кредиты, долги, продавать имущество. Однажды нанес Г. ножевое ранение, чтобы запугать и подчинить своей воле.

Схожим образом ФИО2 действовал и в отношении Б., заставив его взять в кредит дорогой телефон, а затем путем угроз получив от него еще около 20 тысяч рублей. Опасаясь расправы, Б. был вынужден занимать деньги у знакомых и отдавать их вымогателю.

При этом Г., которого ФИО2 в итоге довел до самоубийства, также становился жертвой его преступных действий. Обвиняемый под угрозами заставлял его брать продукты в долг в магазинах, связывал и бросал в кусты у реки, угрожая утопить, всячески унижал и оскорблял. Именно вследствие этих издевательств, по заключению экспертов, Г. и решился на суицид2.

Таким образом, на основании приведенных случаев из судебной практики можно сделать вывод о том, что она характеризуется достаточно разнообразными судейскими подходами.

В одном случае суд посчитал, что не-конкретность обвинения по ст. 110 УК РФ, отсутствие четкого разграничения ролей соучастников и индивидуализации их действий при одновременном вменении доведения до самоубийства и других преступлений (вымогательства, разбоя) являются немаловажными нарушениями, препятствующими вынесению законного приговора. Когда доведение до суицида сопряжено с иными преступлениями, необходимо точно установить и разграничить объективные и субъективные признаки каждого из вменяемых деяний, роль и конкретные действия каждого из соучастников. Отсутствие такой конкретизации может повлечь нарушение права обвиняемых на защиту [7, с. 79].

В то же время второй приведенный пример показывает, что суды в определенных случаях признают возможным вменение ст. 110 УК РФ наряду с другими статьями Особенной части УК РФ, если совокупность собранных доказательств позволяет сделать бесспорный вывод о наличии в действиях лица признаков нескольких составов преступлений. Так, ФИО2 был осужден и за вымогательство, и за доведение до самоубийства, поскольку установлено, что он не только требовал у потерпевших деньги и имущество под угрозой насилия, но и своими оскорблениями, издевательствами и жестоким обращением сознательно создавал для одного из них невыносимые условия, приведшие к решению покончить с собой.

Таким образом, вопрос о возможности одновременного вменения доведения до самоубийства и других преступлений решается судами с учетом конкретных обстоятельств дела, полноты и качества проведенного расследования, того, насколько четко установлены и разграничены признаки вменяемых преступлений. В любом случае, как демонстрируют приведенные примеры, сопряженность доведения до суицида с другими противоправными действиями серьезно осложняет процесс уголовно-правовой оценки и доказывания, создает риски ущемления прав обвиняемых [8, с. 108] и требует высокого профессионализма со стороны органов предварительного расследования и суда. Формирование единообразных подходов судебной практики по этому вопросу представляется весьма важным для повышения эффективности применения ст. 110 УК РФ.

Для решения проблемы, состоящей в обеспечении единообразного подхода при квалификации доведения до самоубийства, которое сопровождалось совершением иных преступлений в отношении жертвы, можно рекомендовать на уровне постановления Пленума Верховного Суда РФ дать разъяснения о правилах квалификации доведения до самоубийства в совокупности с другими преступлениями. В частности, указать, что если те же самые действия, которые привели к самоубийству или покушению на него, одновременно содержат признаки иных преступлений (истязания, побои, угрозы убийством и т. д.), содеянное следует квалифицировать по совокупности соответствующих статей Особенной части УК РФ. При этом важно подчеркнуть недопустимость двойного вменения, когда одни и те же действия одновременно расцениваются и как способ доведения до суицида, и как самостоятельное преступление.

Заключение

Можно заключить, что специфика и трудности доказательственного обеспечения по делам о доведении до самоубийства обусловлены целым комплексом объективных и субъективных факторов. Их преодоление требует дальнейшего совершенствования уголовного законодательства. Положительный эффект могло бы дать расширение в УК РФ перечня способов доведения до самоубийства в совокупности с более четкой законодательной регламентацией его субъективной стороны. Кроме того, целесообразным будет конкретизировать специфику квалификации доведения до самоубийства на уровне Пленума Верховного суда РФ.