ЕАЭС и ОПОП - как супердержавам Евразии взаимодействовать в рамках интеграционных проектов

DOI:

Евразия – крупнейший континент в мире, на котором расположены значительно отличающиеся друг от друга страны, среди которых выделяются несколько региональных лидеров. В Европе такими лидерами могут считаться Германия, Великобритания и Франция (справедливости ради, в Европе есть ряд других государств, которые по своему экономическому потенциалу приближаются к названным трем), в Азии это в зависимости от региона Китай, Индия и Сингапур, в Персидском заливе – Саудовская Аравия. Россия также является региональным лидером, но, так как объединяет два региона – Европу и Азию, может считаться региональным лидером вне конкретного региона.

Китай, как уже говорилось выше, лидирует в Азии в целом [2, c. 72–82], более того, он представляет собой (как и РФ) мировую сверхдержаву. Нельзя не отметить, что если напрямую сравнивать экономические показатели КНР и РФ, то Россия будет отставать во всех сферах достаточно значительно. Тем не менее, выгодное географическое положение, стратегически сильная позиция в Евразии [8, c. 121–125], а также ряд других факторов, среди которых можно отметить военный потенциал и обилие природных ресурсов, указывают на то, что Китай не может не считаться с российскими интересами в Евразии.

Таким образом, целью статьи является разработка механизма взаимодействия между РФ и КНР, но такого, который бы устраивал обе стороны. Доказываемая авторами гипотеза исследования – КНР и РФ в условиях современной негативной внешней конъюнктуры мировых рынков являются обоюдно выгодными партнерами не только в экономическом, но и политическом аспекте.

Обзор литературы

В настоящее время, в научной литературе уделяется недостаточно внимания вопросам стратегических взаимодействий ЕАЭС и ОПОП, тогда как по отдельности эти интеграционные объединения изучаются часто. Исследователи [24, c. 293–318] дают интересный обзор современного состояния баланса сил на пространстве Евразии в контексте развития ОПОП, однако основное внимание уделяется тому, как Россия относится к китайской инициативе. В этом контексте важно понимать, что РФ, хотя и доминирующий игрок в регионе после КНР, видит в странах ЕАЭС стратегических партнеров, поэтому для нее интересы ЕАЭС исключительно важны и необходимо исследовать, не только российское, но и коллективное отношение стран Союза к проекту ОПОП. В другом труде [20, c. 81–97] внимание уделяется ключевой роли ЕАЭС как «моста» между ЕС и ОПОП, что не до конца верно. Действительно, такая роль устраивает страны ЕАЭС и РФ, однако с учетом того, что Россия активно продвигает свои геополитические интересы в Центральной Азии, необходимо расширить предлагаемый подход и изучить влияние такой роли на сам ЕАЭС. Аналогичный подход предлагается в статье [13, c. 15–28], в которой авторы приходят к схожим выводам об ограниченности российского влияния в регионе для полномасштабного взаимодействия с основными игроками, снова упуская из виду ЕАЭС как часть проекта «Большой Евразии». Выделяется труд [1, c. 96– 107], в котором российские реалии ставятся во главу угла партнерства между ЕАЭС и ОПОП. Авторы указывают на наличие синергетического эффекта от партнерства, однако в первую очередь для экономики РФ, которая сегодня переживает сложный период. Стоит отметить, однако, что партнерство с ОПОП должно быть коллективным, так как только в сотрудничестве друг с другом страны ЕАЭС могут снизить подавляющее влияние КНР на их экономику. Также существует другой подход, который, наоборот отождествляет ЕАЭС и ОПОП [1, c. 96], что в корне неверно, так как по сути эти две инициативы могут только сопрягаться в будущем, но никак не интегрироваться друг с другом. Такое разнообразие подходов к изучаемой тематике демонстрирует необходимость унификации и предложения более общего подхода, который бы в полной мере отражал интересы как ЕАЭС в целом и России в частности, так и ОПОП и его основных участников, включая КНР и РФ.

Результаты

В КНР, начиная с 2012 г., идут переговоры по созданию и развитию глобального проекта экономического характера. На его развитие Китай сподвигла необходимость экспорта своих товаров в ЕС с наименьшими издержками [18, c. 104–110]. Как разумно предположили китайские власти, при подготовленном маршруте и многочисленных ухабах по пути его следования транзакционные издержки экспорта будут ниже. Этот проект стал наследником исторического Шелкового пути, поменял несколько названий, в частности, Новый Шелковый путь, Экономический пояс Шелкового Пути, и прочие, сегодня он известен как инициатива «Один пояс, один путь». Эта китайская инициатива направлена на продвижение интересов Поднебесной в Евразии через механизмы мягкой силы и экономического сотрудничества [16, c. 120–126].

Россия также формировала свои интеграционные механизмы, которые в процессе развития трансформировались из Евразийского экономического союза (ЕвразЭС) в Таможенный союз и приобрели свой современный вид в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Эта инициатива объедияет 5 стран Азии и Европы, обладает собственным банком развития (ЕАБР), а также представляет собой воплощение действующего интеграционного механизма с Россией в качестве аттрактора [7, c. 75–87].

Обе перечисленные инициативы существуют как ключевые стратегические инициативы их создателей, и размытие или ограничение возможностей дальнейшего их развития будет восприниматься создателями как противопоставление других сторон их внешней политике. Таким образом, помимо многочисленных сильных интеграционных организаций на просторах Евразии, к которым можно отнести ЕС, АСЕАН и ряд других, существует два интеграционных проекта различных моделей интеграции – экономический союз и мегапроект [10, c. 5–15], создатели которых сейчас ищут возможности развития устойчивых взаимоотношений, в том числе на основе приведенных выше организаций.

В рамках статьи ставится задача разработки концепции взаимодействия КНР и России в сфере партнерства между ОПОП и ЕАЭС. Эта концепция не должна противоречить основным интересам ее участников, не должна размывать проекты и должна быть экономически эффективной.

Для начала оценим экономическую эффективность ЕАЭС, так как оценить эффективность ОПОП не представляется возможным из-за неясных до сих пор точных границ инициативы и тех проектов, которые реализуются в ее рамках [14, c. 209]. Для оценки эффективности ОПОП воспользуемся инструментарием линейных моделей регрессии и сравнением результатов моделирования во временном интервале до 2025 года. Известно, что кризис 2020 г., связанный с коронавирусом, нанес большой ущерб экономикам стран мира, поэтому можно предполо- жить, что общая тенденция развития экономик, особенно при прогнозировании ВВП, как это и сделано в этом исследовании, будет негативной. Рассмотрим рисунки 1 и 2 и определим, какой сценарий выгоднее для ЕАЭС.

В качестве экзогенных переменных в прогнозах использовался размер ВВП названных стран и временной тренд. Анализ полученных данных дает следующие результаты:

• 1.    Общий тренд развития ЕАЭС с экономической точки зрения на ближайшие 5 лет негативный.

• 2.    В случае партнерства с КНР прогноз более положительный, так как потери ВВП меньше.

• 3.    Если рассматривать графики с точки зрения рисков и их анализа, то участие КНР в проекте дает гораздо лучшие результаты, поскольку в рамках этого сценария существует даже вероятность умеренного роста ВВП ЕАЭС, тогда как в случае автономного развития дисперсия вариантов меньше и все вероятности негативные, исходя из чего, математическое ожидание во втором варианте

  

  Рис. 1. Прогноз ВВП ЕАЭС при условии экзогенных переменных: ВВП России и время [23]

  
  
  

  Рис. 2. Прогноз ВВП ЕАЭС при условии экзогенных переменных ВВП России, ВВП Китая и время [23]

  
  

лучше и позволяет говорить о том, что партнерство с КНР может дать новый импульс развитию ЕАЭС.

Таким образом, развитие ЕАЭС в партнерстве с КНР, то есть, в партнерстве с ОПОП дает гораздо больше возможностей для развития ЕАЭС. Этот тезис подтверждается тем, что некоторые коридоры ОПОП могут проходить по территории Союза, более того, сам ЕАЭС, а в особенности Россия, представляет собой большой рынок для китайских товаров.

С другой стороны, стоит рассмотреть вопрос о том, почему партнерство экономически выгодно для КНР и ее мегапроекта. Помимо уже названного крупного рынка сбыта товаров, РФ представляет собой экспортера углеводородов, которые необходимы китайской экономике [22, c. 24–42]. Такой экспорт позволяет китайской промышленности развиваться теми темпами, которые необходимы для поддержания «экономики велосипеда» [12, c. 558–595], как часто называют китайскую экономику.

Вторым важным моментом для развития ОПОП является возможность безопасно транспортировать товары в ЕС. Если рассматривать территорию Центральной Азии, а также Морской шелковый путь [15, c. 105– 119], то наблюдается ряд проблем с обеспечением их безопасности. В центральной Азии речь идет о террористической угрозе из Афганистана и оппортунистском поведении истеблишмента самих стран региона. В связи с высоким уровнем бедности уровень преступности в странах ЦА достаточно высок, более того, сформирован и давно существует порочный круг бедности и преступности. Транспортировка грузов по Морскому шелковому пути также вызывает ряд сложностей, среди которых угроза обострения обстановки в Южно-китайском море, угроза африканского пиратства около восточного берега Африки и ряд других сложностей, связанных с защитой китайских инвестиций в странах Африки.

Второе изменение ОПОП – инвестиционное [6, c. 11]. В этом плане проект также выгоден как ЕАЭС, так и КНР. Последняя готова инвестировать большие объемы средств для того, чтобы вывести свою промышленность на новые рынки. Наиболее выгодные инвестиции для Китая – страны с надежной экономикой и политической ситуацией. В последнее время КНР вынуждена инвестировать в африканские и центральноазиатские страны, поскольку они готовы предоставить возможности для китайских компаний, а также для развития инициативы ОПОП. Очевидно, что защищенность таких инвестиций невысокая.

Для ЕАЭС ситуация несколько иная. На сегодняшний день объем ПИИ в ЕАЭС хотя и растет, но медленнее, чем мог бы. Из-за санкций против России европейские компании не могут инвестировать в российские проекты, а Беларусь и Казахстан – два наиболее привлекательных в сфере инвестиций государства ЕАЭС, вынуждены поддерживать российскую политику контрсанкций [11, c. 1396– 1414]. Рисунок 3 описывает ситуацию и прогноз инвестиций в ЕАЭС.

Рис. 3. Приток ПИИ в ЕАЭС [4]

На рисунке 3 наглядно продемонстрированы тенденции низкого притока инвестиций в страны Союза, поэтому оживление их экономик зависит от новых источников инвестиций, в частности, это может быть Китай с его большими амбициями, но и не меньшими возможностями инвестирования.

В контексте вышесказанного, можно считать, что экономически целесообразно продвигать партнерство ОПОП и ЕАЭС. В этой связи нельзя не упомянуть об основных моментах, связанных с тем, что некоторые страны сопротивляются проникновению КНР на свой рынок.

Среди доводов выделяется следующий: как только китайские компании выходят на рынок, он сразу же наполняется китайскими товарами, а в страну приезжает много китайцев для выполнения подрядных работ на эту компанию [5, c. 120–126]. Это действительно так, поскольку китайские компании преследуют цели завоевания новых рынков и используют для этого модифицированные стратегии, основанные на концепции «летящих гусей». Например, речь может идти о размывании структуры капитала крупнейших компаний страны китайским капиталом, не обязательно капиталом крупных компаний, зачастую речь идет о миноритарном владении долями в предприятии.

Вторым опасением является культурная и социальная обособленность китайских сообществ в других странах. Эта тенденция сохраняется потому, что китайская культура предлагает коллективизм как основной образ жизни, что противоречит установкам европейского общества. Эта угроза носит больше социокультурный, нежели экономический характер, но тем не менее представляет собой большую проблему для местных сообществ.

Следующей угрозой является более высокая конкурентоспособность китайских товаров засчет низких издержек на их производство и, соответственно, низкой цены. Эта закономерность справедлива и для трудовых издержек компании на найм китайских сотрудников. Помимо этого, необходимо отметить, что китайские товары и услуги по качеству не сильно уступают европейским, более того, в отдельных отраслях их качество такое же или даже выше. В этом контексте можно ут- верждать, что рынки стран, на которые массово приходят китайские компании, действительно находятся под угрозой увеличения влияния китайского сектора.

Обсуждение

Изложенные выше угрозы предполагают, что на пути долгосрочного партнерства между КНР и РФ есть несколько препятствий, которые в общем виде можно свести к рискам неконтролируемого увеличения влияния КНР. Эти и еще ряд других угроз и опасений носят общее название синоизации, которое из чисто культурного термина стало экономическим. С учетом того, что эти же угрозы сохраняются и для стран ЕАЭС, авторы предлагают следующую стратегию партнерства с КНР и ОПОП [9, c. 17]:

• 1.    Партнерство должно строиться на основе умышленного сохранения дистанции с китайскими институтами, которые часто гораздо мощнее евразийских, существующих в рамках ЕАЭС. Ярким примером их привлекательности может стать партнерство Казахстана с КНР в обход договоренностей ЕАЭС [3, c. 145–155]. Такой тип партнерства институтов, когда они не конвергируются, а находятся в тесной связи, не смешиваясь, называется сопряжение. И именно сопряжение как формат партнерства необходимо при развитии отношений ОПОП и ЕАЭС, равно как и РФ с КНР.

• 2.    Чем слабее экономика страны, сотрудничающей с КНР, тем легче она подвергается синоизации. В контексте вышесказанного, развитие национальных экономик ЕАЭС становится ключевой задачей в условиях сопряжения ЕАЭС и ОПОП. Это может быть достигнуто при помощи применения ситуативных решений экономических проблем, решения ряда противоречий внутри самого ЕАЭС, усиления роли механизмов рыночного регулирования экономики, формирования единого рынка услуг и, что не менее важно, развития идеи валютного партнерства. Несмотря на то, что последнее не должно выражаться в создании условий для единой валюты ЕАЭС, торговля в национальных валютах должна стать обязательным элементом экономических взаимоотношений в Союзе.

• 3.    Выход китайских компаний на рынок стран ЕАЭС неминуемо приведет к глубокому кризису национальных экономик, поскольку компании стран Союза неэффективны, они существуют и действуют в условиях конкуренции не менее неэффективных компаний других стран Союза. Более того, региональное развитие конкуренции достаточно слабое из-за того, что ряд крупных российских компаний удерживает монополию в нефтегазодобывающей, металлургической, машиностроительной и частично в сельскохозяйственной отраслях. В этих условиях конкурентоспособные по объему производства и качеству, но более привлекательные по цене китайские товары, производимые на территории ЕАЭС и, соответственно, угрожающие ничем не защищенным из-за открытости для других стран ЕАЭС рынкам стран Союза, могут беспрепятственно завоевывать рынки. Для того, чтобы избежать этого, необходимо разработать стратегию повышения конкурентоспособности товаров ЕАЭС на мировых рынках, а также систему контроля эффективности деятельности национальных компаний в ЕАЭС, а на ее основе провести рыночные реформы по стимулированию процессов M&A на рынках стран Союза с целью повышения эффективности экономики в целом.

• 4.    Исторически РФ была многонациональной страной и усиление той или иной национальности не было проблемой для российского общества. Тем не менее, другие страны ЕАЭС не могут ассимилировать такое количество китайцев без ущерба для своего социума и общественной жизни страны. Для того, чтобы избежать массового притока китайских мигрантов в страны ЕАЭС можно воспользоваться особыми условиями заключения контрактов на деятельность китайских компаний в ЕАЭС. Например, ограничить количество китайских сотрудников (справедливо и для компонентов, если речь идет о производстве, и для сырья – если о развитии инфраструктуры) в реализации тех или иных действий, слияний, поглощений, размещений китайских компаний на территории РФ. Также подобные ограничения можно вводить в сфере владения капиталом, но этот шаг должен сопровождаться оценкой того, насколько вообще это выгодно для китайской стороны и

• не откажется ли она от проекта при таких условиях.

• 5.    Общей рекомендацией можно назвать соблюдение баланса между интересами стран ЕАЭС и интересами КНР [21, с. 23]. В современных условиях большой разработанности экономических институтов и широких возможностей введения особых условий в контракты партнерство может осуществляться на обоюдовыгодных условиях, но только тогда, когда последствия того или иного решения правильно взвешиваются. В этой связи необходимо провести реорганизацию и кадровые перестановки в ключевых институтах российской экономики и ввести в руководство тех людей, которые ранее не были связаны с текущим руководством институтов. Также логично ввести практику ротации кадров. Это будет способствовать более четкому и менее предвзятому принятию решений и поможет снизить коррупцию в экономических институтах.

Предложенные меры носят характер индивидуальных рекомендаций, однако наибольший эффект они будут иметь при условии одновременного применения.

Выводы

Авторами доказана гипотеза о взаимной выгодности партнерства между ОПОП и ЕАЭС, как для самих интеграционных объединений, так и для ключевых стран-игроков.

Предложенная авторами стратегия демонстрирует возможность эффективного партнерства с КНР и, более того, указывает на то, что большинство рисков можно нивелировать. Тем не менее, остается один исключительно важный риск, нивелирование которого требует гораздо больших усилий – отставание экономик стран ЕАЭС от китайской экономики и несоизмеримо больший потенциал проекта ОПОП, чем ЕАЭС. Это несет риск размывания ЕАЭС многочисленными инициативами в рамках ОПОП в процессе сопряжения. Во избежание этого помимо концепции сопряжения необходимо развивать институт ЕАЭС. Для этого необходимо предпринять ряд шагов.

Во-первых, увеличить роль и влияние финансовых механизмов ЕАЭС в Евразии.

Для этого – расширить список проектов, в которых участвует Евразийский банк развития (ЕАБР) и увеличить его уставный капитал. Возможно, стоит предпринять шаги по партнерству ЕАБР и Нового банка БРИКС [19, c. 99–114].

Во-вторых, необходимо развивать партнерские связи ЕАЭС. Заключение ЗСТ, формирующих второй контур интеграции ЕАЭС – один из наиболее эффективных методов решения проблемы. Авторы рекомендуют рассмотреть возможность заключения соглашений о ЗСТ со странами АСЕАН, Бразилией и Южной Африкой.

В-третьих, эффективность деятельности Евразийской комиссии вызывает ряд вопросов [17, c. 40–49]. Необходимо провести реформу структуры организации и кадровую реформу.

Таким образом, как России, так и КНР выгоден формат партнерства институтов, через которые две супердержавы могут эффективно взаимодействовать друг с другом. Развитие этого формата приведет к появлению драйверов роста у ЕАЭС и новым возможностям реализации проекта ОПОП у КНР.