Екатерина Орловская: звезда оперетты Харбина и Шанхая

Харбин и Шанхай 30-х гг. прошлого века представляли собой уникальные островки русской культуры в Китае. Их расцвет связан с деятельностью творческой интеллигенции, эмигрировавшей туда преимущественно с Дальнего Востока России после Гражданской войны. В Харбине и Шанхае трудами русской диаспоры строились храмы, открывались школы, драматические и музыкальные театры. Огромной популярностью пользовалась оперетта, где в течение 1930–1940-х гг. блистала артистка Екатерина Алексеевна Орловская. Выяснение обстоятельств ее жизни и творчества стало отдельной задачей исследования, выделившегося в самостоятельную линию во время генеалогических изысканий автора настоящей статьи.

Артистическую карьеру Е. Орловская начала в 1926 г. в городском театре Хабаровска, который назывался тогда Первым Дальневосточным трудовым коллективом комической оперы. Коллеги по сцене помнили ее как надежного партнера, смело берущегося за разучивание нового репертуара. В своем письме об Орловской упоминает народная артистка, солистка Свердловского театра оперы и балета Мария Викс, приехавшая в Хабаровск в 1929 г. Вокальное и сценическое мастерство Е. Орловской высоко оценивает в своих воспоминаниях Дмитрий Джусто, получивший приглашение в 1930 г. возглавить Хабаровский театр музкомедии в качестве главного режиссера [1, с. 114–116].

Никаких иных подробностей о жизни и творчестве Е. Орловской в период ее работы на сцене хабаровского театра не удалось обнаружить. Зато в 1930-х гг. ее имя зазвучало громко, но уже вдали от родины. Причина такого необычного поворота в судьбе кроется в истории семьи.

Рис. 1. Е.А. Орловская в театральных костюмах в Шанхае

(фото из семейного альбома Крыловских)

Настоящая фамилия артистки – Крыловская. Память о ней сохранялась в нашей семье, и о некоторых обстоятельствах жизни певицы успела рассказать ее младшая сестра Елена Алексеевна Крыловская своей невестке Валентине Георгиевне Крыловской (Королевой), которая в свою очередь стала информантом автора, предоставив и некоторые чудом сохранившиеся фотографии из семейного альбома.

Екатерина и Елена Крыловские1 имели дворянское происхождение. Их отец – Алексей Александрович Крыловский – был кадровым офицером и прослужил до революции во Владивостоке более пятнадцати лет. Именно происхождение определило скрытность многих фактов биографии Орловской. В дворянской среде считалось неприличным для женщины выступать на сцене, тем более под своей настоящей фамилией. Звучный псевдоним соответствовал театральным традициям и сразу решал все проблемы, в том числе с происхождением.

Некоторые факты из биографии Е. Орловской, предшествующие поступлению на сцену хабаровского театра, приводятся в альбоме В.Д. Жиганова «Русские в Шанхае». [2] На альбомной странице помещена фотография артистки в шифоновом театральном костюме, под которой подписано – «Miss. C.A. Orlovsky», а затем по-русски, с «ятями», что это Екатерина Алексеевна Орловская, примадонна оперетты, сопрано. Из следующих далее сведений узнаем, что она была воспитанницей Института благородных девиц им. императора Николая I в Иркутске, во Владивостоке окончила музыкальную школу. Однако датировать эти биографические факты не представляется возможным, поскольку пока нет полной ясности и с годом рождения Екатерины Алексеевны.2 Здесь же в альбоме указана дата начала ее артистической карьеры на сцене хабаровского городского театра – 1926 г. [2, с. 113]. Музыкальную школу во Владивостоке Орловская могла закончить, предположительно, в период с 1918 г. по 1926 г. Возможно, это была школа Русского музыкального общества (или консерватория РМО, как иногда её называли в афишах и объявлениях), или частные школы, поскольку именно в них, помимо игры на инструменте, обучали пению [4, с. 77–97].

Всю творческую жизнь Е.А. Орловскую сопровождал ее коллега – артист и режиссер Валентин Евгеньевич Валин (настоящая фамилия Катхе), ставший ее спутником жизни. Валин выступал в различных театрах оперетты страны.

Рис. 2. Фото В.Е. Валина из альбома В.Д. Жиганова «Русские в Шанхае».

В 1923–1924 гг. он – ведущий артист оперетты и любимец публики во владивостокском городском театре «Золотой Рог». В Хабаровск Валин приехал предположительно в 1924 г., потому что именно в этом году он дал во Владивостоке два прощальных бенефиса, и далее в городских газетных хрониках его имя появляется в 1927 г. уже вместе с Орловской в связи с выступлениями в концерте-бале на сцене все того же театра «Золотой Рог» [3, с. 17–18, 53, 56, 62, 139].

Хабаровский театр музыкальной комедии ведет отсчет своего существования с 1926 г., когда объединились четыре музыкально-театральных коллектива. В течение сезона 1926–1930 гг., как указывает Т.С. Бабурова [1, с. 112], артисты театра должны были выступать перед зрителями не только Хабаровска, но и Владивостока, Читы и Благовещенска. Появление Орловской и Валина на сцене театра «Золотой Рог» во Владивостоке в 1927 г. как раз и было связано с выездом труппы в очередное турне по городам Приморья.

Состав опереточной труппы был очень нестабильным: отработав сезон, артист мог уехать в поисках лучшей доли. Поэтому состав труппы устанавливался на каждый сезон, что фиксировалось в приказах. В архиве хабаровского театра музыкальной комедии сегодня хранятся уникальные документы – книги приказов за 1920–30-е гг. По ним Т.С. Бабурова, зав. литературной частью театра, восстанавливает его историю. Именно благодаря ей автору статьи удалось найти приказы по театру, в которых фигурируют фамилии Орловской и Валина. Так, в приказе № 45 от 7 июля 1930 г. назначается состав труппы на текущий сезон, начавшийся с мая 1930 г. (Книга приказов по Хабаровскому театру музкомедии за 1929–1932 гг.) Этот документ ценен еще и тем, что дает представление о размерах оплаты труда артистов и администрации. Самое высокое жалование было у Орловской – 550 рублей, сумма достаточно солидная для своего времени, что красноречиво свидетельствует о высокой оценке дарования артистки и о ее положении в труппе.

Мемуары современников и приказы по театру позволили с предельной точностью установить дату отъезда Орловской и Валина в Китай. Д. Джусто в воспоминаниях указывает, что в 1930 г. он был приглашен на работу в Хабаровск и там еще застал Орловскую и Валина [1, с. 115– 116]. В июле 1930 г. труппа театра выезжает для работы во Владивосток. Приказ по театру № 58 от 17 июля 1930 г. устанавливает порядок отправки артистов на вокзал в зависимости от места проживания. Орловской и Валину, живущим на частных квартирах, как следует из приказа, надлежало явиться на вокзал самостоятельно. В приказе № 58-бис от 20 июля 1930 г. труппа считается выбывшей во Владивосток и с 19 июля артистов труппы надлежит считать приступившими к работе во Владивостоке.

До конца 1930 г., а также и в последующие годы ни Орловская, ни Валин в приказах по театру не упоминаются. В альбоме Жиганова под упомянутой выше фотографией следует, что в сезон 1931/32 гг. Орловская уже состояла примадонной оперетты в Харбине. Следовательно, из России артисты могли выехать в конце 1930 г. либо в начале 1931 г.

В Китай Орловская и Валин приехали на гастроли, присоединившись, возможно, к одной из советских театральных трупп, ехавшей в китайское турне через Владивосток. В Харбине в 1931 г.

Валин организовал опереточную труппу в антрепризе А.К. Карпи [2], с которой выступал на сцене кинотеатра «Атлантика» [7]. В 1932 г. антреприза Карпи перебирается в Шанхай и продолжает работу на сцене театра «Ляйсеум».

Шанхайский период – звездный час в артистической карьере Орловской. Э. Одинцова в мемуарах о Шанхае 1930-х гг. вспоминает необыкновенно насыщенную театральную жизнь, делится впечатлениями о шанхайской оперетте и ее примадонне: «…За все время существования русского зарубежья в Шанхае была великолепная оперетта. <…> Примадонной была несравненная Екатерина Орловская. Костюмы для нее шили лучшие дома моды Шанхая. Сколько было оваций, бис, цветов!» [6, с. 26].

Решение уехать на гастроли в Китай и остаться там, возможно, было стимулировано драматическими событиями в семье Орловской. Как сообщила В.Г. Крыловская (Королева), Елена Алексеевна, младшая сестра Орловской, помнила, что она была еще маленькой, когда арестовали мать. Тогда старшие брат и сестра, приняли решение уехать из страны: Александр – в США, а Екатерина – в Китай.

В. Серебряков – один из основателей джаз-оркестра О. Лундстрема – в мемуарах о жизни в Шанхае дает исчерпывающую характеристику таланта Е. Орловской: «Все спектакли шли с аншлагами, финансовых проблем не существовало. И все это благодаря примадонне оперетты – Катюше Орловской, жене Валина. О ней следует сказать особо. На Екатерине Алексеевне держался весь театр. Стоило только, анонсируя новый спектакль, написать ее фамилию на афише, как в кассу моментально выстраивалась бесконечная очередь. Она была молода, необыкновенно красива и обаятельна, пикантна, имела превосходную фигуру, а главное – ее музыкальные способности можно назвать уникальными. За несколько дней Катюша выучивала целый спектакль, хотя не имела никакого музыкального образования (об учебе в музыкальной школе Серебряков, очевидно, не знал. – И.К.). Голос ее отличался необыкновенной красотой и особым тембром. Английский дирижер сэр Артур Блис, послушав Орловскую в оперетте «Цветок Гавайев», признался: «Голос этой очаровательной женщины звучал как небесный колокольчик». Она всегда знала текст всего спектакля и много раз выручала своих коллег» [7]. По воспоминаниям Серебрякова, Орловская была еще и прекрасной танцовщицей, и талантливым импровизатором – она никогда не повторялась. «Все, что она делала, начинялось таким «перчи- ком», что зачастую публика соскакивала с мест и начинала неистово хлопать в такт музыке. Дирижеры говорили: когда на сцене Орловская, держи ухо востро, ею управляет какой-то бесенок, сидящий внутри» [7].

На страницах этих же мемуаров Серебряков рассказывает о постановке оперетты «Веселая вдова», где партнером Орловской был А. Вертинский. Партия Ганны Главари была самой любимой у примадонны, а Вертинскому надлежало выступить в партии графа Данилы. Артисты труппы и сама Орловская не были в восторге от этого смелого эксперимента дирекции театра: Вертинский до этого никогда не пел в оперетте, к тому же, как известно, он сильно картавил. Однако премьера спектакля, как свидетельствует Серебряков, прошла прекрасно, с аншлагом и празднично [7].

В оперетте А. Вертинский больше никогда не пел. Очевидно, Е. Орловская поддерживала с семьей певца дружественные отношения, хорошо знала дочь Анастасию. В письме к балерине и поэтессе Л. Андерсен от 5 апреля 1962 г., делясь новостями об общих знакомых, она пишет, что «Настенька Вертинская <…> сделала блестящую карьеру в кино. Снималась в «Человек-амфибия»». Восторгаясь ее талантом, фигурой, Е. Орловская пишет, что она «породистая, как и отец»3.

В 1936 г. Орловская и Валин – в числе встречающих Ф.И. Шаляпина, приехавшего в Шанхай на гастроли. По свидетельству В. Серебрякова, было море цветов, несли различные плакаты с приветствиями, «а несравненная красавица, обаятельная примадонна русской оперетты Катюша Орловская и ее супруг Валентин Евгеньевич Валин несли свой транспарант: «О, если б навеки так было...» [7]. Шанхайские гастроли Шаляпина проходили на сцене театра «Ляйсеум», где имелся симфонический оркестр и ставились спектакли оперетты с участием Орловской. Пересекались ли творческие пути артистки и Шаляпина в Китае – еще предстоит выяснить. Как сообщила В.Г. Крыловская (Королева), в семье хранилась афиша, на которой, по ее воспоминаниям, были напечатаны рядом имена Ф. Шаляпина (в связи с его гастрольной поездкой по Китаю) и Е. Орловской.

После окончания Второй мировой войны русские начинают покидать Харбин и Шанхай. Многие представители творческой интеллигенции вернулись в СССР с репатриацией первой и второй волны в 1947 г. и 1952 г. Среди них была и Е.А. Орловская. Она вернулась одна, расставшись с Валиным, о чем пишет поэтесса Нора Крук. В СССР Екатерина «совсем заглохла», а Валин вернулся в театр и сделал карьеру на периферии [5, с. 80].

Судьба забросила бывшую примадонну на запад СССР – в советскую Прибалтику. О ее судьбе стало известно из писем к Лариссе Андерсен, танцовщице и поэтессе, с которой Екатерина была дружна в Шанхае. В 1959 г. она пишет ей из Вильнюса: «Я живу одиноко, и ночи для меня превращаются в тяжелые бессонные часы <…> быть одинокой на старости лет – это что-нибудь да значит!». Она сообщает о судьбе общих знакомых, упоминает своего Валюшу (Валина), связь с которым, очевидно, продолжала поддерживать. Сама же она «оказалась за чертой фортуны и материально, и морально». Чтобы заработать на жизнь, примадонна оперетты вынуждена петь в церкви. В Вильнюсе к ней приходит весть о смерти матери во Владивостоке.

Екатерина Орловская умерла в 1967 г. от перитонита. Похоронена она была, как написано на ее надгробном памятнике, под своим сценическим псевдонимом (очевидно, так она была записана и в удостоверяющих документах), как артистка Екатерина Алексеевна Орловская (1909–1967). Ее сестра Елена, все это время жившая во Владивостоке, узнала о кончине Екатерины от В.Е. Валина, который помог съездить на могилу. Он же сохранил и передал Елене Алексеевне папку с фотографиями Орловской, вырезками из харбинских и шанхайских газет, афишами. К сожалению, папка эта была утрачена и только несколько фотографий чудом уцелели в семейном альбоме. Но память сохранила в семье имя талантливой неизвестной родственницы, которая была звездой оперетты и пела с Шаляпиным и Вертинским в далеком Харбине и Шанхае.