Евразийский ракурс в научных исследованиях народных инструментов Волго-Уральского региона

ЕВРАЗИЙСКИЙ КУРС В НАУЧНЫХИССЛЕДОВАНИЯХ НАРОДНЫХ ИНСТРУМЕНТОВВОЛГО-УРАЛЬСКОГО РЕГИОНА

О. В. РАДЗЕЦКАЯ, кандидат культурологии, доцент Государственной классической академии имени Маймонида

(г. Москва, РФ)

Ю. В. КУЗНЕЦОВА, кандидат философских наук, доцент кафедры культурологии и этнокультуры ФГБОУ ВПО «МГУ им. Н. П. Огарёва»

(г. Саранск, РФ)

Временные и пространственные переклички обладают свойством тонко обрисовывать актуальные бытийные грани, благодаря которым инструментальная палитра фольклорного наследия становится материалом для построения научно-исследовательских концепций, выходящих из культурного рельефа языческой старины.

В контексте евразийского синтеза в Волго-Уральском регионе интересным представляется корпус фрикционных хор-дофонов, к числу которых относится и мордовская скрипка – м. гарзе , стрепка , э. кайга (от гайгемс – звенеть). Скрипка как народный инструмент имеет широкую этническую географию. Она гармонично входит в фольклорные миры финно-угорских и тюркоязычных народов, таких как татары и башкиры. Обращение к специфике и бытованию этого инструмента вызвано появлением различных мнений о его автохронном происхождении.

В мордовской народной музыкальной терминологии есть звукоподражательные слова, которые ассоциативно приближаются к звучанию того или иного инструмента. На этот факт обращает внимание Л. Б. Бояркина, показывая возможные сочетания, в которые вошли следующие формулы: «гай – гай, горь – горь (звучание – баягинеть, пайго-нят – колокольчиков), дель – дер, дири – дири (звучание струнных смычковых инструментов), калцт – калцт, кальхцьк – кальхцьк (кальцаемат – тип ксилофона) и т. д.» [2, 121]. Одной из фонетических характеристик, близкой к мордовской скрипке, служат со звучия гай – гай и горь – горь, выходящие за пре-делы звукового ряда колокольчиков – идиофонов. Н. И. Бояркин говорит о едином смысловом источнике в языковой среде мокши и эрзи, где корень гай связан с разными инструментами – идиофоном пай-гонят и однострунным хордофоном гайдя-ма/гайтияма.

Важные подробности научного диалога содержит исследование Н. И. Бояркина, который подробно остановился на особенностях возникновения и распространения гар-зе/кайга в музыкальной жизни мордовского этноса. Одна из версий связывает появление в мордовском фольклоре скрипки с культурой немцев Поволжья из-за близкого смысла и произношения (нем. dieGeige – скрипка), однако она опровергается ученым по факту более раннего появления этого инструмента в истории, в частности, у эрзи [1, 72–73 ]. Н. И. Бояркин считает гарзе/кайга непременным атрибутом фольклорного наследия мордвы, символом ее яркой музыкальности, имеющим древнюю и преемственную традицию. В этом видится один из факторов, способствующих восприятию столь неординарного явления, как этническая скрипичная школа, исполнители которой обладают профессиональным мастерством и сохраняют колорит мордовской инструментальной музыки.

Родственные характеристики можно найти и при описании роли и значения башкирской скрипки для тюркоязычных традиций Волго-Уралья. Причем сходство ее инструментальной фактуры с мордовской гарзе/

®

Финно – угорский мир. 2014. № 4 кайга основывается на тяготении к многоголосному ведению музыкального материала. Таким образом, данный контекст интересен с точки зрения сложившихся историкокультурных оснований, формирующих ассоциативное восприятие двух музыкальных пространств – западного и восточного – как взаимообусловленных величин, дополняющих друг друга в едином смысловом масштабе евразийской доминанты.