Философские основания концепции устойчивого развития

В данной работе мы постараемся подвергнуть философскому анализу эвристические возможности системно-синергетического подхода, который концентрируется на изучении и управлении нелинейными открытыми неравновесными системами. Современная система человек-природа в силу множества экологических факторов, постоянно нуждающихся в учёте и управлении ими, представляет собой структуру с нарастающим уровнем непредсказуемости.

№

При этом мы рассмотрим две версии системного подхода к достижению устойчивого поступательного развития цивилизации: одну, разработанную в России и в той или иной мере восходящую к марксистской методологии и ноосферной концепции Вернадского; другую - разработанную в европейском и англо-американском научном сообществе и основывающуюся на исследованиях Римского клуба и прогностических докладах о «пределах роста».

Если отталкиваться от классического понимания сложнооганизованных систем, изложенного И. Пригожиным и И. Стенгерс, – то получается, что непредсказуемость - это признак увеличения хаоса. Современные кризисные события на тесно взаимосвязанных глобальном экологическом и геополитическом поприщах демонстрируют нам, насколько быстро может нарастать социальная и экологическая энтропия. Возможно ли в таких условиях управлять хаосом, воздействуя на его факторы таким образом, чтобы возник новый нелинейный системный порядок? Это своего рода вызов эвристическим возможностям системного подхода в его синергетическом понимании - в особенности, ввиду того, что важнейшим фактором, постоянно сдвигающим равновесие в локальных экосистемах, стало само человечество. Системная экологическая проблематика приобретает всеобщую онтологическую значимость. Человечество является фактором, разрушающим стабильный экосистемный порядок, и актором, поддерживающим его стабильность. Это коренное экологическое противоречие, требует теоретического решения на уровне существенного философского обобщения.

II.    ОБСУЖДЕНИЕ И РЕЗУЛЬТАТЫ

Попытка решить противоречие разрушительного и сохраняющего воздействия человеческой цивилизации на природу, как совокупность уравновешенных экосистем, была создана российскими философами, занимавшимися экологической проблематикой, совмещая подход Вернадского и марксистскую материалистическую диалектику. В начале 90-х гг. ХХ века Н.Ф. Реймерс попытался сформировать «концептуально экологический взгляд» на развитие Земли: «Глобальная экология выходит за рамки биосферы, изучая всю экосферу планеты как космического тела». Этот концепт в течение более чем двадцать лет разрабатывался А.И. Субетто. Он весьма активно использовал термин «ноосфера», связывая глобальную экологическую парадигму с разработками русского космизма, в целом, и В.И. Вернадского, в частности. При этом сам Реймерс понятие «ноосфера» не использовал. Однако, В.И. Субетто в своих работах аргументировал тезис о том, что область управления взаимодействием общества и природы должна быть на первом плане. Это утверждение находится в основании теоретических положений системной эволюции человечества и природы в целом.

Субетто и близкие к нему авторы находятся на позициях системно-синергетического подхода. Это обусловливает их повышенный интерес к понятию «сферной структуры» и закономерностей её функционирования. При этом специфику взаимодействия различных сфер отечественные авторы рассматривают с различных точек зрения. Выделяются три основные позиции:

Парадигма «науки развития жизни», основные положения которой принадлежат П.Г. Кузнецову. Данный концепт основывается на разработках марксистской философии, сам Кузнецов являлся советским ученым-энциклопедистом, достигшим существенных результатов и в области химии, и в области исследования систем управления. Марксистское положение о социальной форме движения материи Кузнецов понимал, как методологический ориентир для междисциплинарной проблемы понимания развития жизни в целом. При этом философская позиция Кузнецова в отношении роли человека в эволюции напоминает антропоцентризм эпохи возрождения вкупе с познавательнопреобразовательным оптимизмом эпохи просвещения: человек - это сила преобразования Космоса, сознающая сама себя. Есть в этом утверждении и перенесение гегелевского концепта саморазвития абсолютной идеи на материалистическую почву. Столь пафосная формулировка обосновывается Кузнецовым со вполне рационалистических и приземленных позиций. Он исходит из тезиса о том, что первая специфически человеческая потребность - это «совершенствование орудий», а «всякое усовершенствование есть акт творчества.

Именно в этом акте творчества человек преобразует и природу, и самого себя. Этот акт творчества и есть акт сотворения будущего...» При этом Кузнецов полагал единственно необходимым для человечества путь «сознательного проектирования общего будущего». Основывался он на собственном опыте разработок систем управления, которые использовались, в том числе, и в сфере развития советской космической промышленности. Кузнецов в этом смысле использовал термин «инженеры истории», вкладывая в него не только смысл планирования и конструирования развития человеческого общества, но и полагая возможным такое же планирование для природы, подвергающейся всё более и более мощному воздействию человека. При этом задача инженеров истории лежит в сфере обеспечения устойчивого неразрывного развития человека и экосистем в рамках ноосферного взаимодействия. Последователи П.Г. Кузнецова, в частности, О.Л. Кузнецов, Б.Л. Большаков пришли к оригинальному видению представлений об устойчивом развитии, которое существенно отличается от концепта sustainable development, основывающихся на представления о «пределах роста», сформулированных Римским Клубом. В понимании указанных отечественных авторов устойчивое развитие предстает как «сбалансированное взаимодействие естественных, общественных и духовных процессов, сохраняющих развитие системы во Времени-Пространстве» Понимаемое таким образом развитие должно подчиняться «закону сохранения мощности» и которое через «рост свободной энергии» в системе обеспечивает «путь в ноосферу» В рамках охарактеризованной концепции исторического развития общества как ключевого этапа эволюции жизни П. Г. Кузнецов рассматривал поставленный ещё Ф. Энгельсом вопрос о возможности новой концентрации тепла, излученного согласно второму закону термодинамики. По мнению П.Б. Кузнецова бороться с термодинамическим накоплением энтропии — это одна из важнейших задач человечества. В этом смысле, экологическое звучание столь глобальной концепции довольно очевидно. Борьба человека за устойчивость экосистем, обеспечивающих, в свою очередь, устойчивость и непрерывность цивилизационного развития, приобретает смысл противостояния энтропийному хаосу, накапливающемуся внутри любой структуры, в том числе и по причине её собственного «энтропийного следа». Разного рода факторы загрязнения окружающей среды, включая так горячо обсуждаемый в последнее десятилетие «углеродный след» - это хаотические факторы, ставящие под вопрос возможность постоянного поступательного прогресса человечества.

Другая парадигма устойчивой эволюции человечества и биосферы, разработанная А.Д. Урсулом и И.В. Ильиным. Основная цель социоприродной эволюции, по мнению этих авторов, - как раз устойчивое развитие, главная ценность которого заключается в уменьшении рисков всевозможных «катастроф», «кризисов», «революций и т. п. А . Д . Урсул полагает, что переход к устойчивому развитию возможен при условии реализации «принципа сохранения биосферы и становление сферы разума в основном вначале за счет УР-трансформаций , а затем ноосферных преобразований социосферы». Урсул и Ильин развивают концепцию ноосферы Вернадского, однако полагают, что этап достижения устойчивого развития должен предшествовать становлению ноосферы. Под ноосферой эти авторы традиционно понимают «сферу разума», охватывающую всю планету. В рамках этой трактовки формирование гармоничного информационного общества также является ключевой предпосылкой достижения цивилизацией ноосферного состояния. При этом подчеркивается, что «принципиально важным оказывается то, что глобальный переход к устойчивому развитию и информационному обществу не представляют собой превращение биосферы в ноосферу. Таким образом, в рамках данной концепции выкристаллизовывается экологическое видение ноосферы, которая не поглощает биосферу в виде одного из подчиненных системе элементов, но понимает свою зависимость от более или менее самостоятельно функционирующих природных экосистем. В этом, смысле парадигма устойчивой социоприродной ко-эволюции достаточно рационалистична, поскольку понимает природосбережение как важную эволюционную задачу, без решения которой дальнейший прогресс человечества оказывается под вопросом. Фактически, Урсул и Ильин стоят на позициях глобального эволюционизма, полагая, что, чем большим могуществом человечество обладает, тем более опасны становятся «разрушительные бифуркации», случающиеся в кризисных точках перерыва постепенности развития. С точки зрения перспектив воплощения теории устойчивой социоприродной эволюции, очевидно, что мы сейчас находимся в исторической точке такой разрушительной бифуркации.

Поэтому остается большим вопросом, как из текущей ситуации непредсказуемости выйти на эволюционные рельсы.

Еще одной парадигмой «ноосферной экологии», является «ноосферная парадигма устойчивого развития» предлагаемая российскими философами А.И. Субетто и А.А. Горбуновым.

Эти авторы считают, что основные отличия их теории от двух охарактеризованных выше определяются следующими концептуальными демаркационными линиями: - «Устойчивое развитие человечества в «стихийной парадигме» истории осуществлялось до ХХ века благодаря резервам устойчивости гомеостатических механизмов биосферы», однако в конце ХХ века произошел «большой энергетический взрыв», то есть на порядки увеличились энергоемкие производства, отходы от которых подвергли опасности, фактически, все жизненно важные для человечества сферы планеты. В результате мирохозяйственное давление капиталистической в основе своей системы превысило потенциал устойчивости биосферы, что повлекло за собой в 80-е-90-е гг. ХХ в. первую фазу глобальной экологической катастрофы. Однако, последняя, по мнению авторов, обратима.

Субетто и Горбунов не соглашаются с Урсулом по вопросу необходимости концентрации на сохранении биосферы. Естественный ход развития биосферы нарушен человеческой деятельностью, возвращение к прежнему биологическому гомеостазу невозможно. Следовательно, по мнению авторов ноосферно-экологической парадигмы, необходимо качественное преобразование биосферы и антропосферы путем их диалектического синтеза в ноосферу. Этот процесс рассматриваемые учёные называют «ноосферной социалистической революцией XXI века», посредством которой им представляется возможным «реализация императива выживаемости человечества» То есть, необходим союз власти и общественного интеллекта в деле гармоничного управления совместным будущим антропосферы и биосферы.

Фактически, в рамках парадигмы «ноосферной экологии» ноосфера предстает как результат диалектического снятия противоречий между естественными экосистемами и системами, созданными в результате развития нашей технократической цивилизации.

Характеристика основных российских парадигм преодоления глобальных экологических проблем демонстрирует, что отечественный системно-синергетический подход приводит к пониманию необходимости системного управления экологическим будущим, что, собственно, и приведет человечество к долговременному устойчивому развитию. Невзирая на употребление охарактеризованного российскими авторами этого термина, содержание, вкладываемое ими, сильно отличается от принятого в западной философско-экологической парадигме учения о sustainable development.

Западное видение устойчивого развития, восходит к докладу «Пределы роста» созданном и опубликованном Медоузом Д. Х., по заказу Римского клуба в 1973 г. В докладе изложено 12 базовых сценариев развития человечества в конце ХХ- начале XXI века. Доклад был основан на математических вычислениях, социологических и футурологических выводах. Основными параметрами, которые предлагалось ограничить во избежание бесконтрольного снижения уровня жизни и гигантской убыли населения планеты в результате экологических катастроф и социальных конфликтов - были: уровень рождаемости, объем капиталовложений и, соответственно, ресурсопотребление, объем загрязнений. Собственно, это и должно было обеспечить цивилизации устойчивое развитие. С тех пор доклад выходил еще три раза (модели World2 -1992; World3 – 2004, World4 – 2012) Туда добавлялись новые факторы и индикаторы, например, степень использования «зеленых технологий» в сельском хозяйстве, энергосбережение, индикатор благосостояния среднестатистического жителя планеты и экологическая нагрузка — показатель суммарного воздействия человека на окружающую среду. При этом прогностический доклад World3 привёл авторов к неутешительным выводам, согласно которым уже в 90-е гг. предел самостоятельной устойчивости земной экосистемы оказался пройден, и без активной помощи человека какой-то экологической стабильности уже не достичь.

Скорость роста населения и, соответственно, потребления ресурсов превысила ожидаемые согласно первым прогнозам значения (с 1950 по 2000-е потребление нефти выросло в 7 раз, а газа - в 14 раз).

В таких условиях, согласно выводам авторского коллектива под руководством Медоуза, необходим как серьёзный контроль рождаемости (не более 2 детей на 1 семью), так и существенное ограничение потребления во многих сферах и, соответственно, уменьшение капиталовложений в общество потребления. При этом одна из ключевых ролей отводится технологиям, позволяющим сократить потребление невозобновляемых ресурсов на единицу промышленной продукции на 80 %, а выбросов загрязнений на неё — на 90 % к 2100 г., а также внедрению систем «зеленого земледелия», каковые, с одной стороны повысили бы урожайность, а с другой — позволили существенно снизить экологическую сельскохозяйственную нагрузку. В противном случае, по мнению авторов, социальная система начнет коллапсировать. Причём катастрофический этап не обязательно будет, в первую очередь, экологическим. Он может принять и социально-экономическую, и военно-политическую форму, вылившись во множество локальных конфликтов.

Проблематика пределов роста быстро стала предметом философского осмысления, поскольку ставила непосредственный вопрос всеобщего характера: «быть или не быть» целенаправленному и устойчивому человеческому прогрессу, либо человечество окажется во власти им же самим спровоцированных катастроф. Кроме того, остро ставится проблема отмены любых революционных скачков в развитии человечества, каковые могут привести к непредсказуемым результатам: технологическим, демографическим, социально-политическим и т.п. Таким образом, деятельность Римского клуба оказалась направлена на разработку концепции управляемой системной эволюции всего человечества, то есть имела ярко выраженный глобальный характер.

При этом глубоких пояснений относительно того, что такое «стандартная научно-экономическая теория глобальной системы» и каковы её стандарты, в докладе нет. Также недвусмысленно сказано о детерминации концепции «пределов роста» мировоззренческими ценностями. В заключительной главе доклада авторы называют «наивысшие ценности общества»: «Устойчивость, справедливость, эффективность, красота и общность». Их содержание раскрывается достаточно афористично, однако охватывает немало уровней социального бытия.

Таким образом, возникшая и развивающаяся на Западе концепция пределов роста оказалась мировоззренчески и нравственно детерминирована. Это соотносится с устойчивой тенденцией к онтологизации экологической этики и приобретении эко-философскими категориями императивного нравственного содержания.

Сравнивая интерпретации системно-синергетического параметра, выработанные в России и на Западе отметим, что для отечественных философских решений большую роль играет учение о ноосфере Вернадского. Оно достаточно созвучно марксистской методологии анализа и решения глобальных проблем. Какой бы из охарактеризованных выше российских подходов мы ни рассматривали, речь идет о диалектическом понимании антропосферы и биосферы и, соответственно, о необходимости их системного объединения. А вот каков будет характер этого объединения — зависит от конкретной концепции. Это может быть и решение проблем окружающей среды путем создания надежных систем «управления будущим», позволяющих не допустить неконтролируемого развития негативных экологических факторов (Кузнецов), и совместная эволюция биосферы и антропосферы с сохранением самостоятельной роли каждой из них (Урсул), и слияние биосферы и антропосферы в качественно более совершенную ноосферу (Субетто). При этом решение экологических проблем видится как часть диалектического развития исторического процесса. Западная версия использования системного подхода гораздо более эволюционна. Отсылки Медоузом и его соавторами к «стандартной научно-экономической теории глобальной системы указывают на то, что рычаги глобальной экономики и глобалистской либеральной идеологии предполагается использовать для того, чтобы обозначить пределы неконтролируемого роста населения, энергопотребления и т. п.

Attribution 4.0 Intorilotianot ICC ВТ 4.0)

Creative Commons Attribution 4.0 International License

Революции, катастрофические потрясения признаются опасными, если не фатальными для устойчивого развития. При этом этический фактор ставится авторами концепции пределов роста и устойчивого развития во главу угла, а рядом авторов «холистическая этическая философия» признаётся тем фактором, который обеспечивает единство системного методологического подхода к экоцентричной политике, экономике и социальной жизни. Если учесть при этом этическую подоплёку в современной трактовке базовых экологических категорий, то получается, что на Западе сформирован новый категорический императив, когда добровольное ограничение потребления, рождаемости и т. п. рассматриваются как всеобщая максима поведения.

В описанных российских концепциях мы такого рода императива не находим. Сторонники ноосферного подхода очевидно стремятся к выходу за пределы, трансцендированию самих социальноэкономических условий, что создали перспективы экологической катастрофы.

III.    ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Разрабатываемая на Западе системная методология устойчивого развития о выходе за пределы, перерыве постепенности развития не помышляет. Полагая, что, наоборот, ограничение и формирование пределов на человеческое потребление, производство и воспроизводство гарантируют эволюционный рост. Слишком уж велики риски появления катастрофической бифуркации. Однако, этот, на первый взгляд, осторожный взгляд представляется довольно утопичным в силу того, что этическая философия экологии, проводимая западом, составлена по ценностным лекалам неолиберальной версии прав человека. Развитие же мировой ситуации показывает, что эти лекала не подходят для половины населения планеты.

Правда, стоит отметить, что и отечественные системно-синергетические версии достижения устойчивого развития посредством качественных преобразований страдают известным утопизмом.

Тем не менее, ставка на прорывные технологии, качественное преобразование сфер (в первую очередь антропосферы и биосферы), разработку дешевого источника энергии и связанные с этим общественные преобразования, направленные на уменьшение социального неравенства, выглядит достаточно реалистично - особенно ввиду опыта современного социалистического Китая. Неудивительно, что и в отечественных, и в зарубежных концепциях общественного развития вопросы социально-политического равенства выступают как ключевые для решения насущных экологических проблем.