Формирование знаков косвенно-производной номинации на базе оценочного оксюморона

Влияние структурно-семантических особенностей деривационной основы знаков косвенно-производной номинации (далее -ЗКН) на формирование их семантики - проблема, давно оказавшаяся в фокусе внимания лингвистов (Н.Ф. Алефиренко, В.М. Мо-киенко, В.Н. Телия, В.Г. Гак, М.М. Копыленко, З.Д. Попова и др.). Актуальность данной проблемы вряд ли будет утрачена, поскольку процесс пополнения фразеологического фонда языка, как и развитие, обогащение языка в целом, является процессом постоянным и непрерывным. Исследование механизмов смысло-образования фразем, восходящих к разным тропам, стилистическим фигурам, когнитивнодискурсивная обусловленность их семантического своеобразия являются важным шагом к пониманию эволюционного преобразования фраземики.

Одним из интересных источников ЗКН являются единицы с логически несовместимыми компонентами - антитезы, гиперболы, литоты, оксюмороны. Последние стилистические фигуры в отечественной лингвистике анализировались в разных аспектах: рассматривались семантические модификации, изменения когнитивной основы оксюморона в процессе фразеологизации, изучались коммуникативнопрагматические свойства фразеологизирован-ных оксюморонов [1; 3; 7]. Несмотря на внимательное отношение к данным языковым единицам со стороны лингвистов, нельзя сказать, что в отечественном языкознании были тщательно исследованы все их разновидности. Один из малоизученных разрядов оксюморонов, которые нередко становятся дери- вационной основой ЗКН, – оценочные оксюмороны. Эти стилистические фигуры являются видом парадоксальных единиц, которые обладают базовыми структурно-семантическими признаками оксюморона: представляют собой сочетания слов, значения которых содержат противоречивые, взаимоисключающие смысловые элементы [3; 9; 10]. Своеобразие оценочного оксюморона заключается в том, что он «позволяет номинировать объект, вскрывая не объективную его противоречивость и сложность, а противоречивость отношения к нему говорящего» [6, с. 78], потому что включает в свой состав слова с взаимоисключающими оценочными смысловыми элементами [6]. Например, в произведении И.С. Тургенева «Новь» сочетание слов прелестные и эгоисты образуют фигуру противоположности: Валентина Михайловна была проникнута той особенной грацией, которая свойственна «милым» эгоистам; в этой грации нет ни поэзии, ни истинной чувствительности, но есть мягкость, есть симпатия, есть даже нежность. Только перечить этим прелестным эгоистам не следует: они властолюбивы и не выносят чужой самостоятельности. Женщины, подобные Сипягиной, возбуждают и волнуют людей неопытных и страстных; сами они любят правильность и тишину жизни. Добродетель им легко дается - они невозмутимы; но постоянное желание повелевать, привлекать и нравиться придает им подвижность и блеск: воля у них крепкая - и самое их обаяние частью зависит от этой крепкой воли… (И.C. Тургенев. Новь).

Парадоксальность словосочетания прелестные эгоисты проявляется не в том, что людям приписываются объективно присущие противоречивые признаки, а в противоречивой оценке объекта номинации: слово прелестный позволяет выразить положительную, а слово эгоист – отрицательную эмоциональноэтическую характеристику человека.

В результате фразеологизации значение ЗКН, восходящих к оценочным оксюморонам, приобретает основные признаки косвеннопроизводного значения. Эти признаки были описаны В.Н. Телия, которая утверждала, что направленность косвенно-производного значения на внеязыковую реальность является одновременно «опосредованной в двух измерениях – в деривационном и в комбинаторном» [13, с. 151]. Деривационная опосредованность

проявляется в производности значения фра-зеологизированного оценочного оксюморона. Например, в составе ЗКН страшный(ая) красавец / красавица / умница, ужасный(ая) красавец / красавица / умница слова страшный, ужасный выступают не в прямом значении: страшный - ‘вызывающий, внушающий чувство страха’; ужасный - ‘вызывающий ужас, очень страшный’; а в переносном значении -‘очень сильный или очень большой (о степени проявления, интенсивности чего-л. )’ [11, т. 4]. В результате переосмысления прямого значения такого рода фразеологизированных оценочных оксюморонов противоречие оценочных смысловых элементов полностью нивелируется за счет устранения оценочных сем из ядра косвенно-производного значения. В дискурсивном пространстве данные фразеологические сочетания выражают ту оценку, которая свойственна сопроводительным словам. Так, в нижеследующих фрагментах слова косвеннопроизводное значение слов страшный и совершенный утрачивает отрицательный в первом слове и положительный во втором слове оценочный смысловой элемент. Фразеологические сочетания выражают ту оценку, смысловые элементы которой содержатся в значении слов умница (положительная оценка) и негодяй (отрицательная оценка): 8.II. – День замороченный. Анна Андреевна уже собирается ехать. Это вчера дало трещинку в спокойствии. Сегодня хуже – все переволнованы. Чудно, что в воззрениях на О. (Осип Мандельштам) мы очень с ней согласны. Она страшная умница, сегодня мы с ней обед готовили: варили щи, вышло очень вкусно. Минус то, что много времени и сил уходит на О., политики и планы. А с другой стороны, его жаль, он тоже скис, предчувствуя ее отъезд. Из достижений – корректное поведение Надьки. Сейчас это вспомнил к тому, что злость на нее стоит за записками об О. – сейчас уже смягчилось (Э. Герштейн. Мемуары).

Усатый поляк исчез, оставив виолончель у рояля. Спивак играл фугу Баха; взглянув на вошедших темными кружками стекол, он покашлял и сказал:

— Это не музыкант, а водопроводчик.

— Виолончелист?

— Совершенн ый негодяй, — убежденно сказал музыкант.

Он снова начал играть, но так своеобразно, что Клим взглянул на него с недоумением. Играл он в замедленном темпе, подчеркивая то одну, то другую ноту аккорда и, подняв левую руку с вытянутым указательным пальцем, прислушивался, как она постепенно тает. Казалось, что он ломал и разрывал музыку, отыскивая что-то глубоко скрытое в мелодии, знакомой Климу (М. Горький. Жизнь Клима Самгина).

Несколько иначе выражают оценку ЗКН, которые содержат слова, сохранившие в семеме оценочные смысловые элементы. Например, в состав фразеологизированных оксюморонов талантливый мошенник / вор / жулик, первоклассный мошенник / вор / жулик входят слова талантливый, первоклассный с переносным значением ‘способный что-либо делать хорошо’. Смысловой элемент ‘делающий хорошо’ - показатель положительной оценки - сохраняет статус дифференциальной семы косвенно-производного значения. Наличие этой семы в семеме ЗКН, казалось бы, не должно приводить к обострению противоречия на семантическом уровне, поскольку значения сопроводительных слов не обладают эксплицированными отрицательными оценочными семами: мошенник - ‘тот, кто занимается мошенничеством’ [12, т. 6]; вор - ‘человек, совершающий кражи, занимающийся воровством’ [11, т. 2]; жулик - ‘вор, мошенник’ [12, т. 4]. Однако противоречие оценочных смыслов существует, поскольку отрицательная оценка таких действий, как воровство, мошенничество, жульничество, поддерживается аксиологическим стереотипом носителей языка, что приводит к экспликации смысловых элементов отрицательной оценки в рамках значения слов вор, мошенник, жулик .

Второй важнейший признак косвеннопроизводного значения, выделенный В.Н. Телия, – его комбинаторная опосредованность, которая проявляется в синсемантичности значения ЗКН. Значение фразеологизированных оценочных оксюморонов обладает этим признаком: они косвенно указывают на объект реальной действительности, т.е. только в совместной реализации с другим словом, в определенной семантической комбинации. Например, косвенно-производное значение словоформы приличный – ‘обладающий в большой степени, как правило, отрицательными качествами’ – способно существовать только в том случае, если оно находится в семантической связке с такими словами, как злодей, хам, негодяй и т.п. Синсемантичностью значения фразеологизированных оценочных оксюморонов, как и любого косвенно-производного значения, объясняется неспособность ЗКН самостоятельно выполнять знаковую функцию [14, с. 62]. Так, словоформа порядочный – ‘облада- ющий качествами (обычно отрицательными) в значительной степени’ [12, т.10] – не способна самостоятельно номинировать фрагмент реальной действительности, поскольку для его актуализации необходима семантическая поддержка слов, обозначающих носителей отрицательных качеств (лентяй, подлец, злодей, негодяй, наглец и т.п.). Интересно отметить, что смысловой элемент отрицательной оценки тоже актуализируется только в том случае, если ЗКН находится в синтагматической связи со словами, выражающими отрицательную оценку. Изменение этого контекста приводит к разрыву связи между формой порядочный, значением косвенно-производного знака – ‘обладающий качествами (обычно отрицательными) в значительной степени’ – и косвенно номинируемым образом фрагмента действительности, ср.: порядочный негодяй, порядочный злодей и порядочный добряк, порядочный гений. В последних словосочетаниях, как представляется, у слова порядочный активизируется значение со смысловыми элементами, выражающими положительную оценку - ‘достаточно высокий в моральном отношении; не способный на низкие поступки’ [Там же].

Таким образом, фразеологизированные оценочные оксюмороны, являющиеся одним из интересных источников обогащения русской фраземики, в процессе фразеологиза-ции приобретают основные признаки знаков косвенно-производной номинации. При этом особенности деривационной базы обусловливают своеобразие семантических преобразований слов-компонентов фразеологизирую-щихся словосочетаний. Дальнейшее изучение структурно-семантических процессов перехода оценочных оксюморонов в разряд знаков косвенно-производной номинации позволит приблизиться к пониманию механизмов образования их значений, а также осмыслить особенности их функционирования в дискурсе.