Фразеологический антропоцентризм в системе языка и речи

В начале XXI в. продолжаются начатые в предыдущем столетии исследования языка с использованием антропоцентрического подхода, который, по мнению Е.С. Кубряковой, «заключается в том, что научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и её усовершенствования» [13, с. 212]. Данный подход к изучению языка с позиции человека-создателя, а также пользователя языка оказал существенное влияние на исследование фразеологии, в результате чего учёные-фразеологи единодушно утверждают антропоцентрическую знаковость идиом по их идеографической интерпретации и антро-пометричность по основаниям квалификации [19, с. 176].

Проблема фразеологического антропоцентризма является одной из актуальных и обсуждаемых в современной лингвистике, что связано с неразгаданностью природы фразеологического значения и характеристик его когнитивного прототипа, постоянными обновлениями формы и смысла фразеологических единиц

(ФЕ) в речи, о чём свидетельствуют материалы художественной и публицистической литературы, данные фразеологических словарей. Фразеология определяется как антропоцентричная подсистема языка, т.к. семантика ФЕ отражает в первую очередь области человеческих переживаний, чувств, конфликтов и примирений, сферы действительности, вызывающие повышенную эмоционально-оценочную реакцию личности [1; 3; 12; 17; 24]. Например, семантика ФЕ раскрывает взаимоотношения людей ( заговаривать зубы – ‘посторонними разговорами намеренно отвлекать внимание собеседника от чего-либо’ , заправлять арапа – ‘врать, привирать, рассказывать небылицы’ ); отношение людей к окружающему миру ( закрывать глаза – ‘намеренно не обращать никакого внимания на что-либо, не замечать чего-либо’ , запускать руку – ‘присваивать, пользоваться в корыстных целях, красть, обычно что-либо казённое, государственное, общественное’) .

Вывод о том, что «язык не только в известном смысле отражает действительность или же воздействует на это отражение, – он является “окном” в сознание человека» [14, с. 12], объясняет стремление учёных представлять особенности внутреннего мира человека, анализируя семантику ФЕ (см. работы Г.А. Багаутдиновой, Л.Ю. Буяновой, Т.Г. Никитиной, А.С. Самигуллиной и др.). Подобное моделирование способно раскрывать понятийные, оценочные, эмоциональные элементы семантики ФЕ, затем выявлять их когнитивную основу. Например, ФЕ, семантика которых содержит эмотивные компоненты, отражают следующие эмоции: 1) тревога, волнение – с замиранием сердца – ‘испытывать сильное волнение, тревогу’; 2) смятение, трепет – ни жив ни мёртв – ‘сильно перепуган, удручён, расстроен и т. д.’; 3) угнетённость – замыкаться в самом себе – ‘становиться необщительным, замкнутым; сторониться, избегать людей’; 4) восторг – дух захватывает – ‘тяжело, трудно дышать от избытка чувств, сильных переживаний, каких-либо ощущений и т.п.’; 5) недовольство, неприязнь – иметь зуб – ‘испытывать недовольство кем-либо, неприязнь к кому-либо за что-либо, желание причинять вред, неприятность кому-либо’.

Ведущими понятиями антропоцентрической парадигмы являются языковая личность, картина мира, концепт, концептуальная сфера . В понятие языковая личность учёные вкладывают несколько значений, среди которых – личность словарная , этносемантическая, «базовый национально-культурный прототип носителя определённого языка, своего рода “семантический фоторобот”, составляемый на основе мировоззренческих реакций, отражённых в словаре» [4; 5; 9]. В.И. Карасик, оценивая словарную личность как «носителя представлений, стереотипов и норм, закреплённых в значениях слов, толкуемых в словарях» [10, с. 25], пишет о возможности построения модели словарной личности. Проецированное в область языкознания из философских, социологических, психологических исследований, понятие языковая личность прижилось и в работах по фразеологии, где учёные также пишут о фразеологическом аспекте словарной личности (см. работы Н.Ф. Алефиренко, Л.Ю. Буяновой, Л.Г. Золотых, Т.Г. Никитиной и др.). Такую личность предполагаем называть фразеологической словарной личностью (ФСЛ), данная абстрактная модель языковой личности отражает особенности менталитета носителя русского языка, знания культуры, истории, является языковым «продуктом длительного исторического развития и объектом межпоколенной передачи опыта» [11, с. 42].

Образ ФСЛ в полной мере раскрывается в связи с рассмотрением коррелирующего с ним понятия «фразеологическая картина мира» (ФКМ); ядерная, общезначимая часть ФКМ фразеологической словарной личности отражена во фразеологических словарях, в частности – во Фразеологическом словаре русского языка под редакцией А.И. Молоткова [23]. ФКМ демонстрирует ментальный архив ФСЛ, сформированный в результате взаимодействия действительного и языкового пространств, позволяет исследовать аксиологические ценности ФСЛ, её эмоциональный интеллект. В связи с этим особенно важным для нас является мнение В.И. Карасика об обнаружении на уровне словарной личности оценочных разновидностей, например, критика и апологета [10, с. 25]. Данные рассуждения открывают возможности для характеристики ФСЛ, критикующей действительность, т.е. подвергающей «разбору, оценке чьи-либо действия, поведение и т.п.» [18, с. 130]. Например, ФЕ заходить слишком далеко кто (в чём) – ‘выходить за пределы дозволенного, допустимого’ – раскрывает категоричную критическую позицию ФСЛ.

Фразеологическая картина мира ФСЛ представляет собой пространство, в котором доминирующую позицию занимает его аксиологический аспект – то, что человек считает ценным для себя, окружающих его людей, всего общества в целом. Оценка, заданная физической и психической природой человека, его бытиём и чувствованием, нашла своё воплощение во фразеологическом значении, и фразеологическая оценка характеризует как объект, так и интеллектуальный субъект оценки, который 1) оценивает аксиологически несовершенные объекты (например, в подмётки не годится кто кому, что чему – ‘значительно хуже по своим качествам, достоинствам и т. п.’ ); 2) выбирает для оценки то, что считает для себя или общества в целом наиболее значимым, нуждающимся в квалификации (например, нежный пол кто – ‘женщины как ласковые и любящие существа’ ) . Взгляд, направленный от личности, воспроизводит ФКМ, где квалифицируются как духовные ( водой не разольёшь кого – ‘не разлучишь, не помешаешь дружбе’ ), так и материальные ценности (например, не по карману что (кому) быть – ‘слишком дорого, не по средствам’ ) .

Во ФКМ раскрывается внутренний эмоциональный мир ФСЛ, а ФЕ являются общепринятыми в русской культуре формами выражения эмоций. Оптимизм ( не на жизнь, а на смерть – ‘не щадя своей жизни (вести борьбу , сражаться и т.п.’ )), настойчивость ( ставить на ноги кто кого – ‘способствовать выздоровлению, вылечивать’ ), сердечность ( принимать близко к сердцу – ‘воспринимать что-либо с повышенной чувствительностью’ ) и другие характеристики создают обобщённую модель эмоционального интеллекта ФСЛ. По мнению лингвистов, фразеологическая система в целом демонстрирует двойной антропоцентризм – происхождения и функционирования (см. работы Е.Ф. Арсентьевой, Л.Ю. Буяновой, Е.Г. Коваленко, Е.А. Добрыдневой и др.). Принцип двойного антропоцентризма позволяет интегрированно представить «антропоцентрические основания фразеологических фрагментов языковой картины мира» и «антропоцентрические механизмы функционирования ФЕ в коммуникативно-прагматической деятельности» [7, с. 6].

В рамках антропоцентрической парадигмы современного языкознания в центр внимания ставится человек как создатель существующих в лингвистике языковых единиц – ФЕ, в частности, а также как творец новых рече- вых фразеологических форм, автор обновлённой фразеологической семантики. В связи с этим фразеологическая языковая личность может быть рассмотрена как личность, использующая ФЕ в речи, преобразующая их структурно, обогащающая новыми смыслами. ФЕ, являясь продуктом креативной деятельности, вновь испытывает на себе воздействие творческих сил. Языковую личность, осуществляющую изменения структуры и семантики узуальных ФЕ, мы определяем как креативную фразеологическую личность (КФЛ).

Раскрывая парадоксы личности вообще, Ю.Н. Караулов пишет о парадоксальности языковой личности, которая заключается в ее развитии, изменчивости [11, с. 39]. Способность фразеологической личности к развитию, креативности обусловливает её влияние на развитие других систем, например, на фразеологическую семантику, которую можно сравнить с фрагментами ткани, «не лежащих в памяти неподвижно, в качестве постоянных единиц хранения. Условия их существования в языковом сознании говорящего скорее напоминают плазму, через которую непрерывно проходят точки ассимилятивных и ассоциативных взаимодействий» [6, с. 13 – 14]. Подобный процесс взаимодействия двух систем может пойти по пути интерпретации в тексте ФЕ, при этом КФЛ является интерпретатором, а ФЕ – интерпретантой. КФЛ приводит фразеологическую семантику в состояние подвижного покоя [2: 11], когда узуальная ФЕ, не изменяя формы, в контекстуальном окружении приобретает дополнительные смыслы. Кроме того, КФЛ подвергает ФЕ структурносемантическим изменениям; например, в статье «Теплица в доме» представлен вариант ФЕ ставить крест на чём – ‘ окончательно разуверившись в чём-либо, отказаться от чего-либо, перестать думать о чём-либо, надеяться на что-либо’ : «Тем самым он поставил большой жирный крест на своей мечте заниматься астрофизикой» (Волгогр. правда. 2009, 21 нояб.). Используя трансформированный вариант ФЕ, автор рассказывает о судьбе молодого человека, окончательно и бесповоротно изменившего свою судьбу.

Анализ фразеологического материала, представленного в художественной и публицистической литературе, показал, что современное обновление фразеологического состава русского языка осуществляется в двух направлениях: возникновение фразеологических вариантов существующих в языке единиц и появление новых ФЕ. Названные процессы свидетельствуют о вовлечении в жизнь новых явлений, обогащающих наши пространственные представления, наше понимание устройства мира. Появление многообразных вариантов ФЕ свидетельствует о креативности фразеологической личности, является результатом освоения ею семантических и прагматических свойств ФЕ русского языка. Креативность фразеологической личности связывается с её познавательными способностями, наличием одной из интеллектуальных компетенций – лингвистического интеллекта, основанного на эффективной вербальной памяти, чувствительности к смыслу номинативных единиц [20]. Высшим проявлением креативности личности является создание новых ФЕ. Путь превращения свободного словосочетания в устойчивую фразеологическую единицу впервые проследил Б.А. Ларин [15; 16]. Учёный отразил динамику развития ФЕ от переменного словосочетания к метафорическому словосочетанию и далее – к идиоме. В.П. Жуков описал данный процесс как поэтапный, заключающийся сначала в рождении окказиональной ФЕ, затем – в постепенном становлении её как общеупотребительной, узуальной структуры. В результате фразеологизации словосочетание становится «носителем совершенно нового содержания, не сводимого к механической сумме значений исходных слов, которые преобразуются в компоненты фразеологизма» [8, с. 37]. Результаты данных процессов отражены во вновь появляющихся фразеологических словарях русского языка.

Сравнительный анализ Фразеологического словаря под редакцией А.И. Молоткова, а также Большого фразеологического словаря русского языка (БФСРЯ) под редакцией В.Н. Телия [21] продемонстрировал пополнение фразеологического фонда русского языка новыми единицами, среди которых: грубый пол кто – ‘мужчины’ (имеется в виду, что лица мужского пола отличаются резким, нечутким, неделикатным, неучтивым поведением, обращением); доводить / довести до ума кто кого 1)‘обучать, помогать в достижении должного уровня знания, понимания чего-л.’; 2)‘вразумлять’; на крючке кто у кого быть – ‘во власти, под полным контролем’; крыша едет <поехала, реже – съезжает/съехала> (у кого <реже – чья от чего) – ‘теряется способность понимать, рассуждать, разумно действовать’; тыловая крыса кто – ‘человек, не принимающий участия в боевых действиях, отсиживающийся в тылу’ и др.

Появление новых ФЕ, зафиксированных в БФСРЯ, а также их активное функционирование – результат аксиологического познания

КФЛ, считающегося неотъемлемой частью когниции. Отмеченные ФЕ раскрывают оценку 1) общественных пороков: брать / взять на <в> лапу – ‘брать взятку’, давать / дать на лапу кто кому – ‘давать взятку’; держать на крючке кто кого – ‘контролировать, управлять, диктовать свою волю’ и др.; 2) статуса человека: тёмная лошадка кто, что – ‘неизвестный по своим качествам, способностям, намерениям’; тыловая крыса кто – ‘человек, не принимающий участия в боевых действиях, отсиживающийся в тылу’ ; у кормила власти, правления и т.п. кто (где) быть, находиться, оказаться, становиться, стоять, встать и под. ‘во главе управления’ ; 3) внутреннего состояния человека: крыша едет <поехала, реже – съез-жает/съехала> (у кого <реже – чья от чего) – ‘теряется способность понимать, рассуждать, разумно действовать’ ; сохранять/сохранить лицо кто – ‘не терять собственного достоинства, сберегать свою репутацию’ ; 4) участия женщины в общественных событиях: сёстры по оружию кто ‘единомышленники, близкие, много вместе испытавшие люди (только о женщинах)’ ; 5) мужских качеств: грубый пол кто – ‘мужчины’. (имеется в виду, что лица мужского пола отличаются резким, нечутким, неделикатным, неучтивым поведением, обращением).

В рамках антропоцентрической парадигмы фразеологическая личность рассматривается в двух аспектах: создатель существующих в языке фразеологических единиц – фразеологическая словарная личность и творец новых фразеологических форм – креативная фразеологическая личность. Появление новых фразеологических форм является результатом аксиологического познания человека.