Гендерная парадигма библейских женских имен Мария и Ева в современной русской лингвокультуре

ставляется междисциплинарный подход, позволяющий исследовать антропонимы, обращаясь к достижениям гендерной лингвистики, лингвокультурологии, истории, философии и религиоведения.

В своем исследовании мы опираемся на следующие утверждения: антропоним может соотноситься с образом мужчины или женщины, возникает в определенной культурноязыковой ситуации, имеет свою историю не только с точки зрения этимологии и диахронической лингвистики, но и с позиции экстра-лингвистической, связанной с определенными вехами существования и развития человечества и его мысли. Другими словами, имя собственное, в том числе имя личное – это особая категория лексики, которая, с одной стороны, всегда соотносится с определенным субъектом – носителем данного имени. С другой стороны, имеет свою историю, неразрывно связанную с разными аспектами культуры, языка и религии, которым обязано своему существованию. При этом особое место в данном случае занимает гендерная проблематика личного имени, которая представляется с точки зрения корреляции в русской лингвокультуре традиционных и новых ассоциаций о функционировании имен Мария , Ева , Иисус , Адам в пределах сознания социума и отдельных индивидов.

Цель данной статьи – доказать, что корреляции антропонимов Мария – Иисус, Ева – Адам связаны с репрезентацией женского и мужского начал в современном русском светском дискурсе, что определяется прецедент-ностью указанных личных имен и их соотношением с христианским (православным) религиозным дискурсом, а также социальной, политической и религиозной обусловленностью их распространения с XVIII в. до настоящего времени.

Имя Мария является одним из самым распространенных в России начиная с XVIII в. Об этом свидетельствуют, например, данные, приводимые В.Д. Бондалетовым. Он отмечает, что из 627 девочек, рожденных в 1761–1770 гг., 40 названы именем Мария , фиксировавшимся в древних минеях с XI–XIII вв., вошедшим к XVIII в. в пятерку самых популярных христианских женских имен [1, с. 103, 116].

В свою очередь В.А. Никонов делает акцент на том, что в XVIII в. прослеживается социальная дифференциация употребления антропонима Мария: на тысячу дворянок приходилось 118 именований, на 1 000 крестьянок – 49, а на 1 000 купчих – 89. Мария, по данным В.А. Никонова, являлось шестым по по- пулярности именем [12, с. 23]. Примечательно, что имя Ева В.Д. Бондалетовым не упоминается совсем, то же самое можно сказать и об именах Иисус и Адам. В.А. Никонов фиксирует единичность употребления имени Ева [Там же, с. 73], лексемы Адам и Иисус в его словаре отсутствуют.

Распространение личного имени Мария в XVIII в., как и других христианских имен, было во многом определено государственной социально-языковой политикой, в рамках которой закреплялась необходимость осуществлять именование согласно специальным спискам (святцам), а также отказ от употребления полуимен, характерных для более ранних этапов развития русской антропонимии [1, с. 113].

К концу XIX в. частотность употребления указанных имен почти не изменилась, за исключением того, что лексема Мария стала более популярной в крестьянской среде и менее употребительной в дворянской. В первой трети XX в. в связи с тем, что перестали использовать святцы как основной источник именования и произошла «дехристианизация» русской личной антропонимии [Там же, с. 128], имя Мария стало использоваться реже. Хотя уже в 60-х – 70-х гг. XX в. отмечается массовость его распространения [19, с. 89]. Антропоним Ева фиксируется как единичный [12, с. 73]; Адам в этот же период закрепляется среди имен ограниченного распространения [19, с. 89], Иисус – не употребляется.

В настоящее время ситуация несколько изменилась. Так, только в Москве именем Мария в 2020 г. назвали 2 223 девочки, при этом антропоним Ева из разряда единичных (по сравнению с 1970-ми гг.) перешел в разряд массового распространения (1 177 именований) [14]. Именем Адам в 2020 г. в Москве были названы 282 мальчика, имя Иисус по-прежнему не фиксируется [13].

С января по август 2021 г. ситуация в г. Москве сложилась следующим образом. Именем Мария названо 1 418 девочек [14], прогнозное количество именований посредством данного антропонима к концу года практически не изменится. Резко возросло количество именований посредством антропонима Ева [Там же] (1 075 именований, что меньше употребления имени Мария на ¼, в отличие от 2020 г., когда разрыв составлял примерно ½). Возросло примерно на 32% количество именований именем Адам [13] (247 именований с января по август 2021, т. е. к концу 2021 г. примерное прогнозное количество именований составит 371). Имя Иисус не фиксируется [Там же].

Почему же возникает подобная динамика распространения и употребления библейских (христианских) имен Мария , Ева , Иисус , Адам ? Изучение данных имен приводит к попытке решения вопроса о гендерной рефлексии в лингвокультурном сознании народа, использующего или не использующего данные атропонимы для именования детей.

А.В. Суперанская утверждает, что любой религии присущ свой особенный набор личных имен, который распространяется вместе с ней. По мнению исследователя, имена собственные являются «своеобразными маркерами», которые определяют принадлежность его носителя к определенной культуре [18, с. 7]. Подобной точки зрения придерживается в своих работах В.В. Катермина, рассматривая имя как национальный и социальный знак [8, с. 168–169]. Можно утверждать, что в языке отражается ментальная сущность народа, то, что ассоциируется с «культурно-национальными эталонами» и стереотипами [9, с. 37–38].

История антропонимов Мария и Ева и их коррелятов Иисус и Адам в русской лингво-культуре тесно связана с основополагающими идеями христианства о мужском и женском мире, спасении и грехопадении. Данные лексемы во многом являются ономастическим ядром православной культуры, которая соотносится с европейской культурой, а также с современным русским светским дискурсом даже в том случае, если это осмысляется носителями современного языкового сознания на интуитивном уровне.

Прежде всего, следует определить этимологическое значение данных антропонимов, т. к. при выборе имени среднестатистический человек часто ориентируется именно на этот показатель.

Мария – русское имя, в разных словарях трактуется по-разному. Наиболее вероятно, оно восходит к др.-евр. m-r-y-m ‘любимая, желанная’ [18, с. 312–313]. Существует также точка зрения, согласно которой имя Мария означает ‘противиться, отвергать’ или ‘быть горьким’ и восходит к др.-евр. mаra или ma-rar [17].

Ева – русское, библейское имя, образованное от др.-евр. ḥawwā ‘жизнь, жизненная’ [18, с. 283].

Иисус характеризуется как русское церковное и библейское имя, образованное от др.-евр. yehōšū’а ‘бог спасет’ [Там же, с. 117]. А.В. Суперанская отмечает, что в русской традиции запрещалось давать это имя [Там же, с. 118]. Сакрализация имени Иисус объясня- ет отсутствие его употребления и в настоящее время. Кроме того, в русском языке ограничена и фразеология, содержащая данное имя [16, с. 271].

Имя Адам восходит к др.-евр. 'ādām ‘человек’, а также ‘красный’, т. к. согласно легенде, бог создал первого человека из красной глины [18, с. 25].

В русском христианском сознании имена Ева и Адам неразрывно связаны с представлением о мужском и женском началах с точки зрения истории сотворения человека: Ева создана из ребра Адама и должна быть ему помощницей [15, с. 226–227]. Адам и Ева противопоставлены друг другу в метафизическом смысле как божественное и как телесное, т. к. Адам – мужчина, идеал и венец творения, а Ева – женщина, «материальная плоть» [3, с. 13]. В то же время Ева противопоставлена Марии, а Адам Иисусу как грешное и праведное, как падение и спасение. Дифференциация мужского и женского начал откладывает отпечаток на традиционное восприятие мира, на четкое разграничение мужских и женских ролей в социуме, что во многом определяет сознание и современного человека.

Поведение человека, и женщины, и мужчины, независимо от степени его религиозности, даже если речь идет о светском индивиде, будет соответствовать культурно и этнически обусловленным архетипам, определяющим сознание, а также способ бытия человека в социуме. Подобной мысли придерживается Н.А. Хафизова, рассуждая о способах производства женской идентичности в культуре сквозь призму архетипов Великой Матери и Вечной женственности. Исследователь полагает, что представители народов, исповедующих авраамические религии, действуют согласно «макроматрицам», определяющим взаимоотношение ипостасей Адама и Христа, Евы и Лилит [20, с. 101]. Ориентируясь на данную концепцию, можно заключить, что русский человек, в основе сознания которого лежит православная культура, используя имена Мария , Ева , Иисус , Адам , неизменно возвращается к архетипам мужского и женского, лежащих в основе христианства.

В то же время существует мнение, которое высказывают А.В. Суперанская и А.В. Суслова, полагающие, что некоторым родителям при выборе имени ребенка мешает его семантика, которой они «подсознательно придают некий символический смысл» [19, с. 187]. Однако, думается, как раз указанный «символизм», который человек усматривает в личном имени, и отражает специфическое осознание языка, культуры и особенностей развития социума в конкретный момент, когда происходит выбор имени, имеющего определенное историческое прошлое. Так, имя Ева ассоциируется с грехопадением, чем во многом определилась изначальная редкость его употребления. Имя Адам в русской культуре также не было распространено. Имя Иисус не встречается. Имя Мария с момента распространения христианских имен – одно из самых популярных. Но можем ли мы в этом случае утверждать, что причина распространения библейских антропонимов в социуме носит исключительно теологический характер?

В связи со сказанным поднимается проблема значения собственного имени. Вслед за Е.А. Нахимовой [11, с. 33, 35] и Д.И. Ермоловичем [5, с. 67–71] мы утверждаем, что антропонимы, как и любые имена собственные, включают в свою семантику четыре основных понятийных компонента. Например, имя Мария имеет в составе своего значения а) предметный компонент, который констатирует факт существования определенного предмета; б) классифицирующий компонент, который определяет, что носитель имени – женщина, представительница христианской культуры; в) индивидуализирующий компонент, регламентирующий, что слово используется с целью индивидуального имянаречения; г) понятийный (дескриптивный, характеризующий) компонент, присущий имени Мария в том случае, если при его употреблении возникает ассоциативная связь с Богородицей или святой, носящей имя Мария .

Образ Богородицы можно считать одним из ключевых образов русской культуры, воспринимаемый в религиозном народном сознании равноценно значимо с образом Христа. По мнению Е.Ф. Казакова, рассматривающего образ Богородицы как один из центральных архетипов русской души, подобное отношение к Деве Марии можно объяснить двумя причинами: во-первых, «религиозным страхом перед Христом», во-вторых, восприятием Богородицы как заступницы, помощницы [7, с. 206–209] (об этом также говорит Н.А. Хафизова [20, с. 103]).

Богородица и ее сын Христос призваны загладить, искупить грех Адама и Евы. Мария сменила Еву в качестве образца женщины, своими страданиями искупив грехи второй. Не случайно Мария и Иисус находились в иных отношениях между женщиной и мужчиной: им назначено быть не мужем и женой, а матерью и сыном. Таким образом, бинарная оппозиция имен Мария – Ева дифференцирована отношением к греху и представлением о женском начале.

Другими словами, в образе Богородицы происходит кристаллизация особых признаков, значимых для организации бытия человека, причем данная особенность восприятия наблюдается начиная с древнерусского периода (см. подробнее: [10]). Лексема Мария в библейском и религиозном контекстах в сочетании с лексемами Дева и Богородица становится агионимом. И.В. Бугаева определяет этот термин как «составное наименование, служащее для называния лиц или объектов, характеризующееся категорией сакральности» [2, с. 38]. Таким образом, складывается ключевая «агиоантропонимическая формула». Кроме того, в православном религиозном дискурсе существует еще 35 агионимов, включающих в качестве основного компонента антропоним Мария, образуется современный перечень святых с именем Мария, почитаемых Русской православной церковью и включаемых в святцы: Мария мученица; страстотерпица, великая княжна Мария Романова; преподобномученица Мария Журавлева; преподобномученица Мария Цейтлин; Мария, матерь Иоси-ева; преподобномученица Мария Лактионова; мученица Мария Дмитриевская; мученица Мария Стефани; мученица Мария Данилова; преподобномученица Мария Мамонтова-Шашина; мученица Мария Волнухина; Мария дева; преподобномученица инокиня Мария Грошева; преподобномученица Мария Рыкова; преподобномученица Мария Портнова; преподобномученица инокиня Мария Леляно-ва; преподобномученица, исповедница инокиня Мария Корепова; преподобномученица послушница Мария Носова; мученица дева Мария Азийская; Мария Вифанская, сестра Лазаря Четверодневного; преподобная, подвизавшаяся в мужском образе Мария Вифин-ская; преподобная Мария Египетская; преподобная Мария Егисская; преподобная мученица Мария Кесарийская (Палестинская); мироносица Мария Клеопова, Иаковлева, Иосиева; мученица, патрицианка Мария Константинопольская; преподобная Мария Константинопольская, Палестинская; равноапостольная, мироносица Мария Магдалина; мученица Мария Пергамская; мученица, исповедница Мария Персидская (Голиндуха); схимонахиня Мария Радонежская; Мария, сестра апостола Филиппа (Мариамна); Мария синклити- кия; Мария Устюжская; преподобная Мария Хиданская.

Антропоним Мария относится к разряду прецедентных имен, имеющих связь с православным религиозным дискурсом. Особенно ярко понятийный компонент значения имени Мария проявляется как в конкретном контексте библейских текстов, житий и т. п., так и в светском дискурсе, когда именование ребенка происходит по святцам. В этом случае имя ребенку дается с надеждой на покровительство, а также с отсылкой на лучшие качества носителя, в честь которого дается данное имя.

Следует пояснить термин «прецедентное имя». Это индивидуальное имя, имеющее связь либо с широко известным текстом, либо с прецедентной ситуацией; в некотором смысле являющееся сложным знаком, который в процессе коммуникации апеллирует «не собственно к денотату, а к набору дифференциальных признаков»; способен состоять из одного или более элементов и обозначает одно понятие [6, с. 83–84].

Термин социумно-прецедентного феномена применим по отношению к усредненному представлению об индивиде данного социума, которому известно конкретное личное имя, иначе говоря, речь идет о коллективном восприятии в рамках определенного когнитивного пространства. Примечателен тот факт, что если под социумом мыслится семья, то социумно-прецендетные имена могут сближаться с автопрецедентными.

Так, если имя дается по святцам, то оно прецедентно, поскольку обязательно соотносится с житием святого, в честь которого происходит имянаречение, вызывая ряд индивидуальных и коллективных ассоциаций. Интересен также факт, что имена Мария , Ева , Адам , Иисус есть в святцах, однако они не всегда соотносятся с библейскими образами Адама и Евы, Иисуса Христа и Девы Марии. Так, например, имя Иисус в святцах соотносится с Иисусом Навином, а не Христом. Однако Иисус Навин в христианской традиции рассматривается как ветхозаветный прообраз Христа, поэтому, несомненно, можно говорить о наличии культурной, религиозной и философской связи носителей данного имени, а следовательно, и о коллективных ассоциациях, существующих в сознании носителей русской культуры, в основе которой лежат главные догматы православия и представления о мужском и женском.

В целом дихотомия имен Иисус – Адам совершенно иная, чем дихотомия имен Мария – Ева . Имя Адам более распространено в мире, а на данный момент и в России, чем имя Иисус .

Отсутствие именования детей антропонимом Иисус объясняется, как уже указано ранее, его сакрализацией в русской православной культуре, что сказалось и на светском бытовании данного антропонима.

Имя Адам ассоциативно связано с тем, что первый человек принял грех от Евы, наученной Слугой, более того, он еще и стал жертвой ее клеветы. В сознании христиан Адам ближе к Богу, чем Ева, подвергшаяся сатанинским проискам. Адам – жертва. В то же время он – олицетворение мужского начала. В этой связи христианской идеологией утверждается меньшая греховность Адама.

Таким образом, при использовании имен Мария – Ева , Иисус – Адам особую актуальность приобретают гендерные характеристики личности. Имя Ева , с одной стороны, выступающее как греховная рефлексия, характеризует женщину как существо слабое, подверженное искушению. Более того, такая слабость не вызывает жалости. С другой стороны, это имя подразумевает силу женщины, которая смогла совратить мужчину, Адама. Таким образом, возникает изначальный феминный гендер, сильный и слабый одновременно, совмещающий несовместимое, интерпретирующий образ женщины как существо сильное в своей слабости.

Имя Мария подтверждает этот постулат, но уже по-иному. Сила Марии не в том, что она, как Ева, способна совратить мужчину, победить его силу своей слабостью, а в том, что она может противостоять искушению. Но эта сила Марии в ее статусе Богородицы, это сила Христа, не допускающего порочность своей матери. Сила Марии в том, что она мать, заступница, покровительница. Таким образом, имя Ева связано с внешней силой женщины, ее чарами, а имя Мария – с внутренними.

Имя Мария по-прежнему воспринимается русским сознанием как символ идеального женского начала, соотнесенного с Богородицей, почитаемой в народной культуре и православии в связи с ее особенными функциями и совершенной женственностью, выраженной в материнстве. При этом оно однозначно и неизменно вызывает в подсознании носителя русской культуры ряд рассмотренных выше ассоциаций. В этом выражается его экспрессивность, с одной стороны, общеупотребительность и «простота» – с другой.

Со временем происходит интеграция внешней и внутренней силы, что усиливает женский гендер как таковой. Трансформация самого понятия «грех» по мере развития социума постепенно освобождает от него женщину в первоначальном его понимании. У женщины уже нет такой необходимости противостоять греху и раскаиваться в нем. В то же время внешняя сила Евы позволяет женщине ставить себя наравне с мужчинами, демонстрируя тенденцию к гендерному равенству.

В качестве доказательства можно привести резкое увеличение употребления имени Ева, что видно из приведенных выше ста- тистических данных. В отношении имени Ева наступает номоэкспансия – расширение употребления имени как обозначающего (противоположный процесс сокращения употребления имени как обозначающего назовем номо-редукцией).

Общая тенденция к гендерному равенству, выражаемая в современной рефлексии употребления имени Ева , предполагает новое обозначение – фемистема. Под этим термином следует понимать прецедентный женский антропоним, который, будучи изначально символом определенных женских качеств, подвергся гендерной универсализации в силу тенденции к усилению женского гендера и нарастанию гендерного равенства в сознании социума, в отличие от традиционно сложившихся стереотипов национального социокультурного сознания. Фемистемами можно также назвать личные имена, в какой-то степени сблизившиеся с нарицательными, связанные с историей культуры и народа, приобретшие социальный, политический, религиозный и философский смысл.