Генерал А. А. Киреев, королева Ольга и русско-греческие отношения во второй половине XIX - начале XX в

Великая княжна Ольга Константиновна (1851–1925), став королевой эллинов, сыграла важную роль не только в истории русско-греческих отношений, но в европейской истории: ее внуком является Филипп, герцог Эдинбургский, а правнуком – последний король Греции Константин II. Немаловажным было влияние на греческую политику воспитателя и друга королевы – адъютанта великого князя Константина Николаевича, генерала А.А. Киреева (1833–1910). Часть переписки королевы и генерала была опубликована в 1994 г. [1], однако история их сотрудничества и взглядов на русско-греческие отношения еще не исследовалась историками.

При участии А.А. Киреева великая княжна Ольга Константиновна была воспитана в духе русского патриотизма, преданности православию и идеям славянофильства. В октябре 1867 г. в возрасте 16 лет ее выдали замуж за греческого короля, датчанина Георга I Глюксбурга. Полувековое царствование Георга I (1863–1913) было той эпохой, когда окончательно оформились особенности, определяющие внутреннюю и внешнюю политику Греции. Однако брак Георга и Ольги оказался несчастливым: не только антипатии короля к России, но и его характер делал жизнь королевы невыносимой. Однако, будучи одаренной неженским умом, она не смирилась и всегда пыталась влиять на политический курс Греции, неизменно советуясь со своим наставником А.А. Киреевым.

Киреев не раз заявлял о том, что православные неславянские народы с точки зрения славянофильства должны быть столь же близки России, как и славяне. В условиях реального греко-славянского антагонизма выдерживать эту линию было крайне сложно. Тем не менее в 1886 г. Киреев писал Ольге Константиновне: «Вам Бог дал возможность любить, не впадая в трагическое противоречие между чувством и долгом, одинаково любить и Россию и Грецию, потому что основы обеих стран одинаковы» [2, л. 1–2].

Интерес Киреева к греческой политике во многом был вызван его контактами с русским послом в Афинах (1865–1870) Е.П. Новиковым, брат которого был женат на сестре Киреева, знаменитой публицистке О.А. Новиковой. Молодой король Георг I в те годы прислушивался к мнению Е.П. Новикова. Подобно ему, в середине 60-х гг. Киреев выступал сторонником пассивной политики России на Балканах [3, т. 3, л. 128, т. 4, л. 44].

Вскоре после брака Ольги Константиновны с Георгом, в июле 1868 г., Киреев приехал к ним в Афины. Король жаловался русскому мыслителю на ограниченность своей власти парламентскими лидерами, погрязшими в коррупции и выполнявшими указания из Лондона и Парижа. Киреев предлагал Георгу усилить православное и монархическое начало в Греции, но властолюбие короля, его невысокая нравственность и мелочное самолюбие смущали мыслителя. В целом Греция произвела на Киреева неблагоприятное впечатление: он отмечал чехарду министров, бунты и политические убийства, а также выражал беспокойство относительно идей панэллинизма: «Великая идея “Воссоздания Восточной империи”, конечно, громадный шаг… Но что предстоит этой идее, не придется ли ей столкнуться с идеей панславизма и не захочет ли Константинополь владычествовать над болгарами?.. Конечно, панэллинской идее не устоять против идеи панславянской» [4, т. 5, л. 12].

Георг I решил использовать «megale idea» с целью развязать войну за Крит или Фессалию и попытаться усилить свою власть в противостоянии с парламентом. Однако Александр II отказался поддержать притязания греков на Константинополь и не оказал помощи восставшим критянам, как не оказали ее и Англия с Францией. В разгар критского восстания в августе 1868 г. Киреев вернулся в Россию, полный сочувствия к судьбе королевы Ольги.

В июле 1869 г. Киреев второй раз посетил Грецию и неутешительно констатировал: «Вопрос критский утоплен в греческой крови и дипломатических чернилах, а вместе с ним утопилось и наше влияние на Грецию. Вопрос этот обнаружил нерасположенность Франции и Англии к Греции, но вместе с тем обнаружил и наше бессилие» [5, т. 5, л. 81 об.]. Внутриполитическое положение Георга I оставалось шатким; Е.П. Новиков не допускал усиления его власти и потерял влияние на короля, настроения которого становились все более антироссийскими. Вместе с тем Киреев высказал мысль, что вплоть до взятия и дележа Константинополя панславизм и панэллинизм должны идти рука об руку. Эти ожидания не оправдались: во время визита в Россию летом 1876 г. Георг I отказался участвовать в войне против Турции [6, т. 6, л. 125, 126 об.]. В итоге Греция сохраняла нейтралитет в 1877–1878 гг. и лишь в 1881 г. получила часть Фессалии и Эпира.

Восшествие на престол Александра III как Киреев, так и Ольга Константиновна восприняли с восторгом, как уникальный шанс влиять на балканскую политику России в славянофильском духе. «Он у нас такой хороший, славный, русский, – писал Киреев королеве о ее венценосном кузене. – Он непременно с нами согласится». Ольга Константиновна часто передавала Александру III записки Киреева по политическим вопросам и добивалась, чтобы тот их читал. Она придерживалась самого высокого мнения о политических способностях «прекрасного человека» Киреева и писала ему: «Ах, как бы хорошо было, ежели бы Вы сделались нашим министром иностранных дел и обер-прокурором Святейшего Синода!» [7, л. 5].

Не всегда записки Киреева о ситуации на Балканах нравились Александру III, тем не менее мыслитель неизменно выражал благодарность «своей единомышленнице» Ольге Константиновне. Однако русско-греческие отношения не улучшались. Брак Константина, сына Ольги, с сестрой кайзера Вильгельма II Софией вызвал ярость не только в Берлине, но и в Петербурге: Александр III ошибочно увидел в этом браке расчет Георга I подобраться поближе к Константинополю [8, т. 11, л. 81 об., 88 об.]. Перманентные политические кризисы в Греции расшатывали положение монархии и вынуждали королеву Ольгу постоянно жаловаться Кирееву на парламентаризм.

Начиная с 1882 г., королева Ольга активно интересовалась церковными делами, во всем поддерживая Киреева. «Я не была бы в состоянии и не хотела бы жить на земле, не принадлежа к православной Церкви, – признавалась она. – Я не могу, не хочу себе представить себя не русской и не православной – я только этим и горжусь на земле» [9, т. 8, л. 152 об.; 10, с. 5]. Вместе с Киреевым она выступала против католической экспансии на Балканах, в поддержку движения старокатоликов, за преодоление болгарской схизмы, за реформу православия в духе его «очищения» от «устаревших» канонов и обрядов и т.п. Королева не раз ходатайствовала перед константинопольским патриархом и афинским митрополитом по различным вопросам, о которых ее просил Киреев. Это тем более важно, что отношения между Россией и Фанаром всегда были напряженными. «Греческое духовенство о религии заботится мало, гораздо больше о политике и о своем кармане», – писал Киреев [11, т. 11, л. 432 об.].

В 1896 г. снова обострилась обстановка на Крите. Георг I признался в беседе с Киреевым, что он достиг неких договоренностей с русской дипломатией о начале войны с Турцией и дальнейшего передела Балкан. Киреева это не радовало: он опасался усиления Австро-Венгрии. Зато к жалобам Георга на вред парламентаризма мыслитель отнесся сочувственно [12, т. 12, л. 78, 87]. В апреле 1897 г. Георг вопреки воле шести великих держав объявил войну Турции, греческую армию на Крите возглавил принц Константин. Киреев отмечал: «Одной Греции и во сне не сладить с Турцией. Она рассчитывает на восстание разных христианских народностей, да и на помощь Англии. Но Англия их так же подло обманет, как и армян!» Греческая армия, по оценке Киреева, представляла собой «революционный сброд» и панически бежала в Фессалии при известии о приближении турок. Королева Ольга плакала в страхе за сына и за страну, упрекая Николая II в неоказании помощи и неблагодарности (один из сыновей Ольги Константиновны ранее спас Николая при покушении в Японии). Киреев, однако, возражал королеве: «Наше правительство запретило печати говорить в пользу Греции, а много бы голосов поднялось за нее. Больно! Но как ни больно, а нельзя подымать восточного вопроса в настоящую минуту!» [13, т. 12, л. 113 об., 115]

В Петербурге некоторое время шла борьба относительно критского вопроса между Николаем II, императрицей Марией Федоровной (родной сестрой Георга I) и министерством иностранных дел. Наконец, вмешательство русского царя способствовало заключению мира и спасению греческой армии. Крит стал автономным «государством» во главе с принцем Георгом. Киреев подводил итоги: «”Великая идея” греков потерпела полное крушение. Усидит ли король Георгий? Грекам объяснили, что если их не дадут на съедение туркам, то лишь благодаря тому, что у них династия, которою дорожат в России и Англии… Греки действовали донельзя легкомысленно, но нужно сказать, что Англия все сделала для того, чтобы их сбить с толку! Англия спряталась, подло подставив греков, как она предала год тому назад армян!» [14, т. 12, л. 120 об – 121, 130 об, 133 об.] Греческое общественное мнение стало благожелательнее относиться к России, спасшей ее от разгрома [15, т. 12, л. 202]. Однако Георг I продолжал верить Лондону, тем более что Германия заняла откровенно туркофильскую позицию. Впрочем, престиж Георга среди греков упал так низко, что 1898 г. ознаменовался покушением на него и рядом республиканских мятежей. Тогда же состоялась встреча Киреева с наследником греческого престола Константином [16, т. 12, л. 205, 206 об.].

Потепление русско-греческих отношений длилось недолго. В 1900 г. вновь начался рост антирусских и антиславянских настроений. Окрыленные приобретением Крита, греки требовали Константинополя. Константинопольский патриарх разорвал отношения с Петербургом. Киреев записывал: «Король Георг страшный англофил. Греческий народ служит панихиды по павшим англичанам и молебны за победы англичан над бурами. Постыдно!» [17, т. 13, л. 3]. Греческое «самомнение доходит до Геркулесовых столбов», их новая культура беспочвенна и атеистична, отмечал мыслитель. Он писал: «Милая королева Ольга рассказывает с горестью, что Греция теряет более и более свой православный облик, свой характер, делается западно-конституционным государством в самом неудачном смысле, то есть с политическими интригами, казнокрадством на базе высокой западной научной культуры. Греки не любят русских и не любят королеву за то, что она русская, а хороши бы были греки, не будь России. Мы в их пользу жертвуем нашими интересами, поссорились с Турцией. Мы никогда греков не удовлетворим, ибо они хотят восстановления Византии!» [18, т. 13, л. 15 об., 37]

В октябре 1901 г. Киреев счел несвоевременными просьбы Ольги Константиновны к России помочь присоединению Крита к Греции. Признавая искренность королевы, Киреев был вынужден отвергнуть ее призывы: «Турки готовы плыть у нас на буксире – мы их озлобляем, греки готовы нас в ложке утопить – мы их усиливаем! В былое время греки и мы жили мирно и дружественно, мы дрались за них с увлечением, они за нас проливали кровь под Севастополем… с тех пор многое переменилось… Всякое препятствие к осуществлению великой идеи ненавистно грекам. За вымирающим турком… виднеется им славянин. В этом отношении греки очень похожи на поляков, у тех и других одна и та же болезнь – мегаломания» [19, т. 13, л. 105–105 об.].

Окончательно надежды Киреева и Ольги Константиновны на православное братство потерпели крах в декабре 1901 г., когда по инициативе королевы Новый Завет был издан на новогреческом языке. Большинство духовенства и народные массы сочли это святотатством, вспыхнули волнения, направленные против королевы Ольги и России. Три дня восставшие держали в осаде королевскую резиденцию, погибло 7 человек [20, с. 68; 21, с. 310–311]. Константинопольский патриарх молчал, афинский митрополит Прокопий, и ранее отличавшийся трусостью, в решающий момент отрекся от королевы [22, т. 13, л. 112–113, 156 об. – 157]. «Греки нас терпеть не могут (и вечно будут нас предавать)», – печалился Киреев. Ольга Константиновна отвечала ему: «Прежде православие соединяло все народности Востока, теперь же эти народности все более и более друг друга ненавидят, и само православие в их руках обратилось в оружие политической ненависти» [23, л. 9]. Возмущение генерала и королевы усугубилось, когда в 1903 г. греки помогли туркам подавлять восстание македонцев [24, т. 13, л. 193, 229 об, 257].

Вплоть до кончины Киреева в 1910 г. королева Ольга продолжала активно помогать ему в церковных делах. Киреев не дожил до самых трагических лет жизни своей воспитанницы: убийства Георга I в 1913 г. на пике триумфа Греции в Балканских войнах, убийства ее племянников большевиками в 1918 г. и злоключений ее потомков. Сын королевы Ольги Константин I был дважды смещен с престола и умер раньше матери; его первый сын Александр I скончался на троне молодым, а второй сын Георг II также был свергнут вместе с самой греческой монархией в 1924 г. «Королева-страдалица», ранее бежавшая из революционного Петрограда (где она жила с начала Первой мировой войны), умерла в изгнании и одиночестве в Италии. Славянофильские проекты А.А. Киреева и Ольги Константиновны, которые отчасти повлияли на политику Константина I, столкнулись с сопротивлением самых широких кругов греческого общества и английской дипломатии и потерпели крах. Однако влиятельность этих проектов на протяжении полувека (1867–1917), несомненно, заслуживает внимания исследователей.

Ссылки:

• 1.   Переписка греческой королевы Ольги Константиновны Романовой с генералом А.А. Киреевым / Вступ. ст., подгот.

• 2.    ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 15.

• 3.    Дневник А.А. Киреева // ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 1. В 15 т.

• 4.   Там же.

• 5.   Там же.

• 6.   Там же.

• 7.   ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 16.

• 8.   Дневник А.А. Киреева.

• 9.   Там же.

• 10.    Гаршин М.Ю. Королева эллинов Ольга Константиновна. Прага, 1937.

• 11.    Дневник А.А. Киреева.

• 12. Там же.

• 13. Там же.

• 14. Там же.

• 15. Там же.

• 16. Там же.

• 17. Там же.

• 18. Там же.

• 19. Там же.

• 20.    Переписка греческой королевы …

• 21.    Завьялова Л.В., Орлов К.В. Великий князь Константин Николаевич и великие князья Константиновичи: история семьи. СПб., 2008.

• 22.    Дневник А.А. Киреева.

• 23.    ОР РГБ. Ф. 126. Оп. 2. П. 3604. Д. 35.

• 24.    Дневник А.А. Киреева.

текста и комм. О.В. Соколовской и И.В. Чуркиной // Славяноведение. 1996. № 4. С. 57–73.