Голод 1921-1922 годов в меннонитских колониях Оренбургской и Самарской губерний

Самарская и Оренбургская губернии вошли в группу регионов, наиболее пострадавших от неурожая в 1921 г. (по определению власти – «совсем не собравшие семян») [1, с. 89]. Фактически единственным районом в сельской местности, где удалось избежать массовой гибели людей в 1921–1922 гг., стали места компактного проживания меннонитов – Ново-Самарские и Оренбургские поселения (занимавшие всю Люксембургскую и Уранскую волости Оренбургской губернии), а также колония Старая-Самара (Александертальской волости Самарской губернии). Изучению специфики развития голода в традиционно процветающих колониях меннонитов, выявлению внутренних и внешних факторов, обеспечивших низкие показатели смертности среди меннонитов, и посвящено данное исследование.

Самарские и Оренбургские поселения были крупнейшими колониями меннонитов в европейской части РСФСР, общей численностью

12 тыс. чел., которые к 1917 г. добились высоких результатов в хозяйственном и культурном развитии, стали активными участниками рыночных отношений. Однако гражданская война, реквизиции, продовольственные кампании 1919– 1920 гг. и последовавшая засуха привели эти хозяйства к упадку. В таблице 1 показана динамика изменения площади засеянной земли за последние несколько лет – наиболее характерный показатель для земледельческого региона.

Как видно, в период Гражданской войны посев сократился почти вдвое, что вполне объяснимо военными событиями, но в 1921 г. уже в мирное время опять произошло сокращение посевных площадей на 46–50 % уже по другим причинам. Еще большей была убыль скота и хозяйственного инвентаря. Особенно роковым стал 1920 г. и связанная с ним разверстка, которая и привела к тому, что посевных материалов хватило на засев только 10 500 десятин (1/4 части от уровня 1917 г.). Засуха и набеги саранчи в 1921 г. позволили вернуть с урожаем только посеянное зерно.

Таблица 1

Площадь засеянной земли в Уранской и Люксембургской волостях за 1917–1921 годы (в десятинах)

Волость	1917 г.	1919 г.	1920 г.	1921 г.
Уранская	25 000	13 000	11 000	6 000
Люксембургская	20 000	11 000	9 000	4 500
Всего	45 000	24 000	20 000	10 500

* Составлено по: [4, л. 49].

Хозяйственная разруха в меннонитских поселениях Оренбургской губернии была вызвана не только экономическими причинами, но еще в большей степени причинами административно-политического характера, связанными с переходом колоний в состав Ток-Чуранского кантона Башреспублики (с 1 октября 1919 г.). Образованная в 1919 г. Башкирская АССР в хозяйственно-экономическом отношении представляла собой отсталый, неразвитый регион, который был не в состоянии прокормить себя сам. Поэтому формирование границ республики шло с учетом экономических возможностей соседних губерний, в частности Оренбургской. Не случайно администрация Ток-Чуран-ского кантона была перенесена на территорию меннонитских колоний. С этого времени именно на меннонитов легла вся тяжесть фактического содержания всех уездных учреждений (полное продовольственное снабжение служащих, подводная повинность). Немало беспокойства для меннонитов представляла и вражда к ним башкирского населения на базе национальной ненависти. В этих районах действовал отряд братьев Габзелиновых, созданный для выслеживания и уничтожения остатков белогвардейцев, но, на деле, они занимались террором и грабежом меннонитского населения («реквизициями» на военные нужды), в чем их поддерживало башкирское население, считавшее, что колонисты незаконно занимали лучшие земли [4, л. 49–50].

Лишь в сентябре 1921 г. вопрос о выделении двух меннонитских областей из Башрес-публики был поднят П.Г. Смидовичем на заседании Президиума ВЦИК [2, с. 260]. Позднее постановлением ВЦИК от 3 октября 1921 г. Уранская волость перешла в состав Покровского района Оренбургской губернии Киргизской ССР. Споры об административной принадлежности Люксембургской волости продолжались дольше. Характерна была реакция руководителя Ток-Чуранского кантона БАССР, лишившегося зажиточных меннонит-ских волостей: «В настоящее время меннониты имеют достаточно хлеба, скота и разных машин: на их богатства существуют кантуч-реждения. <...> Если не они, то кантучрежде-ния должны были бы уже закрыться. Служащие разбежались, продовольственной помощи мы ни от кого не получаем, а живем на их иждивении...» (цит. по: [8, с. 54]).

Ситуация в колониях усугублялась отсутствием какой-либо государственной помощи. Распространенное в обществе представление о меннонитах как крепких хозяевах, в основной своей массе – зажиточных и кулаков, привело к более сильному продовольственному нажиму и меньшей государственной поддержке во время голода. Так, из 3 850 жителей колонии Новая-Самара (Люксембургской волости) 2 050 чел. (то есть более половины) не имели никаких своих продуктов и жили исключительно за счет пайков зарубежной организации – Американской меннонитской помощи (далее – АМП), другого привоза не было [14, л. 90].

Лишь благодаря своевременной иностранной помощи (прежде всего от единоверцев США) в меннонитских колониях Новой-Самары удалось избежать массовой гибели людей. Первая партия продовольствия от АМП поступила для колонии в конце декабря 1921 года [17, л. 122]. В Люксембургской волости работали только две иностранные организации – АМП и «Общество друзей» (квакеры). Квакеры оказывали продовольственную помощь в Бузулукском и Сорочинском уездах еще с 1916 г., но в зиму 1921–1922 гг. на их обеспечении находилось только 200 детей-меннонитов из Люксембургской волости. Благодаря помощи этих организаций в колонии Новая-Самара к лету 1922 г. было зафиксировано лишь около десяти смертных случаев, вызванных истощением [21, p. 79].

Самым тяжелым положение было в Оренбургских колониях. К началу января 1922 г. в меннонитских поселениях Оренбуржья голодало 1 400 чел., то есть четверть всего населения [20, л. 109]. Ситуация обострилась весной 1922 г. – к маю было зарегистрировано уже 30 случаев голодной смерти среди меннонитов Уранской волости [12, л. 32]. Но это было все равно несравнимо с показателями других районов – в соседних немен-нонитских волостях только за два месяца (декабрь 1921 – январь 1922 г.) умерло 35 тыс. человек [18, л. 46].

Тем не менее смерть 30 чел. (почти 1 % от населения Уранской волости) непосредственно от голода стала исключительным случаем в меннонитских колониях РСФСР. В процентном отношении это было даже выше, чем смертность в украинских колониях, больше всего пострадавших от гражданской войны и других социально-политических факторов. Столь тяжелое положение в Уран-ской волости объяснялось отсутствием всякой помощи – со складов «Американской Администрации Помощи» (ARA) после февральской выдачи (в течение двух недель) продовольствие в волость до конца мая 1922 г. больше не поступило [11, л. 99]. АМП была тесно связана с аппаратом АRА и была зависима от деятельности ее складов, оплачивая продукты для своих колоний. Из-за льдов на Балтийском море, а также неудовлетворительного состояния российских дорог АRА не смогла в полном объеме доставить на свои склады необходимое продовольствие, поэтому выдачи другим организациям были ограничены. Высокие показатели смертности среди населения Уранской волости по сравнению с другими меннонитскими группами указывают на прямую связь между зарубежной помощью и распространенностью голода – там, где зарубежная помощь своевременно заработала, смертельных случаев от голода среди меннонитов практически не было.

Продовольствие АМП поступило в волость лишь в конце мая 1922 г., сразу было выдано пайков в двойном размере (за май и июнь), что позволило накормить почти полностью все население Уранской волости (99,5 %) и остановить распространение голода [10, л. 10–21]. Благодаря зарубежной единоверческой помощи меннониты южноуральской группы (Оренбургской губернии) к лету 1922 г. преодолели острый продовольственный кризис и приступили к восстановлению своих хозяйств. Для этого имелись все условия. Проведенное землеустройство не привело к существенному перераспределению земли среди меннонитов – фактически сохранились дореволюционные формы землепользования, ограничив лишь предельный хозяйственный надел до 80 десятин [6, с. 139].

Александертальские колонии Самарской губернии (Старая-Самара) также достаточно быстро преодолели послевоенный кризис и справились с голодом. Уже к июню 1922 г. положение в колониях стабилизировалось (среди меннонитов случаев голодной смерти не было), несмотря на то, что лето стало апогеем голода в

Самарской губернии – число голодающих превысило 2,4 млн чел. (практически все население губернии) [7, c. 432]. Немаловажную роль в этом сыграла также помощь АМП, которая на протяжении зимы – весны 1922 г., когда у населения закончились все припасы, кормила порядка 82–85 % жителей волости. Это были самые высокие показатели помощи АМП по всем регионам ее деятельности (на протяжении длительного периода). Это было связано с тем, что склад АRA в Самаре был одним из самых крупных, сюда в 1921–1922 гг. было доставлено наибольшее количество грузов (более 16 %) [там же, c. 358], а деятельность АМП, как было уже сказано, зависела от аппарата ARA (большую часть продовольствия меннониты не ввозили, а закупали у гуверовской организации).

Анализ документов показывает, что другим не менее значимым фактором быстрого преодоления голода и возрождения колоний стала позиция местной власти. Алек-сандертальское семенное хозяйство (объединявшее 11 меннонитских поселений) с 1921 г. наладили селекционную работу с пшеницей в сотрудничестве с Безенчукской опытной сельскохозяйственной станцией, в развитии которой проявляло особый интерес местное руководство. Между семхозом и Самарским губернским земельным управлением был заключен договор, согласно которому общество фактически сохраняло прежнее поземельное устройство и особый тип хозяйства [3, c. 29]. Благодаря этому в 1922 г. колония в полном объеме получила необходимое зерно для посева, чего не было в других меннонитских поселениях.

Уже летом 1922 г. в основном завершилось земельное переустройство в колониях. Вплоть до середины 1920-х гг. меннониты здесь сохранили свои большие земельные наделы, доходившие до 150 десятин на двор [15, л. 25]. По оценкам членов иностранных гуманитарных миссий А.Д. Миллера и П.К. Хиберта, совершивших летом 1922 г. инспекционную поездку по волжским колониям, настроение местного населения было оптимистичным и отсутствовали какие-либо планы на эмиграцию [19, л. 60]. Колонисты были нацелены на конструктивную работу по восстановлению сельскохозяйственной жизни и встретили при этом полную под- держку со стороны местной власти. Неслучайно развитие меннонитских колоний Самарской губернии отмечалось Комиссией при Агитпропе ЦК как наиболее успешное по сравнению с другими меннонитскими группами в середине 1920-х годов [15, л. 23].

Таким образом, в Самарской и Оренбургской губерниях меннониты, несмотря на гибель порядка 40 единоверцев, стали одной из немногих групп сельского населения, меньше всего пострадавших от голода 1921–1922 гг. и избежавших массовой гибели людей. Аналогичная ситуация наблюдалась в других регионах компактного проживания меннонитов (Автономной области немцев Поволжья, Саратовской губернии, Сибири, Северного Кавказа и др.). Исключение составляли южноукраинские меннониты, смертность среди которых была на порядок выше, чем у российских братьев (см. табл. 2).

Все эти цифры говорят о малом количестве жертв голода в меннонитских колониях – исходя из общей численности меннонитов к началу 1920-х гг. (около 115 тыс. чел.) смертность от истощения не превысила 0,4 %. В большей степени меннониты понесли потери от эпидемии тифа и карательных рейдов махновцев и красноармейцев в 1918–1920 годах. Меннониты, пережившие эти страшные годы и эмигрировавшие во второй половине 1920-х гг. в Канаду, в своих воспоминаниях тоже говорят о том, что смертность от голода в их колониях была незначительной, не сравнимой с соседними неменнонитскими селами, и у каждой семьи был необходимый минимум пропитания либо имелись родственники, готовые помочь [23, p. 15].

Можно выделить несколько факторов, обеспечивших лучшую подготовленность и относительную устойчивость меннонитских хозяйств к социально-экономическим катаклизмам 1918 – начала 1920-х годов. К внутренним факторам следует отнести изначально высокую производительность этих хозяйств, исторически накопленный опыт в преодолении неблагоприятных природно-климатических условий, развитую систему взаимопомощи и социального страхования, трудовую дисциплину, обусловленную строгим религиозным регламентом. Немаловажным фактором стало и качество обработки земли, которая зависела от обеспеченности хозяйств живым и мертвым инвентарем. В докладной записке сотрудника Совнаркома С. Крылова о причинах неурожая 1924 г. отмечалась прямая зависимость размеров урожая от качества обработки полей, глубины вспашки – к примеру, в районах, охваченных засухой, встречались хозяйства, получившие более 60 пудов с десятины [9, л. 140]. Эти же причины сыграли свою роль и в 1921–1922 годах. Несмотря на реквизиции военных лет, меннониты сохранили высокие показатели по количеству лошадей, скота, сельхозтехники на двор в сравнении с окружающим населением, что позволило им намного лучше обрабатывать почву.

Несмотря на сильный продовольственный и налоговый нажим на немецкоязычные колонии, недоброжелательность местной власти и соседнего населения, политика большевиков в начале 1920-х гг., как отмечают многие исследователи, позволяла сохранить экономический потенциал менно-нитских хозяйств и типичную для них систему землепользования (см.: [3; 16]). Как было показано выше, это нашло отражение, прежде всего, в сохранившихся высоких нормах земельного обеспечения у меннонитов.

Таблица 2

Данные о смертности среди меннонитов РСФСР и УССР за 1918–1922 гг.

Причина смерти	В РСФСР, чел.	В УССР, чел.	Всего, чел.	% от всех жертв
Убиты в период Гражданской войны	20	1 210	1 230	39
Смертность от эпидемии тифа (1919–1920 гг.)	71	1 381	1 452	45
Смертность от голода (1921–1922 гг.)	43	464	507	16
Всего	134	3 055	3 189	100

* Составлено по: [22, p. 10].

Большую роль сыграла традиционная для меннонитов система взаимопомощи – не только внутри сельских обществ, но и между колониями. Например, сибирские колонии, голод в которых начался лишь в 1923 г., организовали в 1921 г. сбор средств в помощь голодающим единоверцам Поволжья и Урала [5, л. 206]. Так, например, из одной только Орловской волости Славгородского уезда было отправлено 11 тыс. пудов зерна и продовольствия в голодающие меннонитские районы.

Большое значение в борьбе с голодом играл внешний фактор – своевременность оказания зарубежной помощи. Смертность от голода, зафиксированная в Оренбургских колониях, вызвана была отсутствием какой-либо помощи – от государства она не поступала, а зарубежные организации в силу объективных причин заработали здесь лишь весной 1922 года. В остальных районах в разгар голода практически все голодающее население колоний находилось на обеспечении зарубежных единоверческих организаций, что предотвратило самые ужасные проявления голода и помогло меннонитам избежать массовой гибели людей. Государственные же поставки в колонии фактически ограничивались предоставлением семенных займов, и то не удовлетворяющие в полном объеме потребности населения.

Готовность зарубежных меннонитов оказать помощь единоверцам в России уже в 1920 – начале 1921 г., что помогло бы и вовсе избежать голода в колониях, натолкнулась на нежелание власти сотрудничать с какими-либо религиозными организациями и предоставлять им легальное поле деятельности в стране [13, л. 48]. Общее недоверие советского руководства к работе неправительственных общественных сил, негативное отношение к благотворительности зарубежных церквей стали причиной того, что иностранная помощь в меннонитские колонии поступила только к декабрю 1921 г., когда уже было поздно принимать меры для получения хорошего урожая и предотвращения голода.