Град мира и спокойствия во власти стихии: представления о наводнениях и способы их предупреждения в эпоху Хэйан

Автор: Грачв Максим Васильевич, Трухан Дарья Владимировна,

Журнал: Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке @gisdv

Рубрика: История и культура Востока

Статья в выпуске: 3 (61), 2022 года.

Бесплатный доступ

Природные катастрофы одолевали Японию на протяжении всей ее истории, однако, как свидетельствуют источники, в отличии от современности, где самыми разрушительными признаются землетрясения и сопутствующие им цунами, в предшествующие времена для отдельных регионов Страны восходящего солнца не менее значительными погодными явлениями оказывались затяжные дожди и вызванные ими разливы рек. Настоящая статья посвящена рассмотрению специфики наводнений в столице Хэйанкё:, по названию которой позднее стала именоваться хэйанская эпоха, ритуально-магическим и практическим мерам по минимизации приносимого ими ущерба, а также восприятию стихийных бедствий людьми того времени.

Еще

Япония, эпоха хэйан, стихийные бедствия, наводнения, ритуальная практика, противопаводковые сооружения

Короткий адрес: https://sciup.org/170195754

IDR: 170195754   |   DOI: 10.24866/1997-2857/2022-3/18-26

Текст научной статьи Град мира и спокойствия во власти стихии: представления о наводнениях и способы их предупреждения в эпоху Хэйан

Наводнения, сопутствующие человечеству с глубокой древности и происходящие в различных регионах и климатических зонах, – один из опаснейших природных феноменов. В современном мире наводнения – не только природное, но и социально-экономическое явление, частотность и разрушительная сила которого за последние десятилетия стремительно возросла [1, с. 5–6].

Япония – страна, где природные катаклизмы (землетрясения, извержения вулканов, тайфуны, цунами) происходят постоянно. Эти катаклизмы настолько часты (каждое шестое землетрясение магнитудой выше 6 баллов приходится на Японию), что их изучение обладает как теоритическим, так и практическим значением [26]. Борьба с речными наводнениями имеет в Японии давние традиции. В силу актуальности вышеозначенной тематики рассмотрим историю столкновения с водопольем в период Хэйан (794–1185 гг.).

Столица раннесредневековой Японии, город Хэйанкё: (Град мира и спокойствия), располагалась на территории Киотской впадины между двух рек Камогава и Кадоногава (ныне Кацура), что, с одной стороны, являлось преимуществом, но с другой – доставляло немало трудностей. Река Камогава, выполняющая функцию головной водной артерии, по замыслу строителей столичного града, должна была предотвращать застой энергии ки , унося из города в юго-западном направлении скверну и негативную энергетику. Камогава, будучи символическим олицетворением дракона – защитника Востока ( сэйрю: ), одного их четырех «охранителей» столичного града ( сидзин ), на деле выступала источником постоянных напастей.

Предшествующую временную столицу На-гаока и ее окрестности наводнения накрывали регулярно, тем не менее, первое зарегистрированное в летописях наводнение в городе Хэй-ан относится к 796 г., то есть оно произошло через два года после переноса столицы [9, т. 1, с. 270]. Всего в нарративных источниках хэй-анской поры зафиксировано по меньшей мере 155 наводнений в столице (при этом записи за первые 50 лет существования нового города не систематичны, а характеристики бедствий лаконичны). Японские специалисты, пытаясь интерпретировать вышеозначенную специфику, приходят к выводу, что такое резкое увеличение наводнений в Хэйанкё: было связано с антропогенными факторами, в первую очередь – све- дением лесов ради обеспечения потребностей в древесине (например, активной вырубкой леса выше по течению рек во время строительства столицы) и нерациональным ведением сельского хозяйства, способствовавшим ощутимому снижению инфильтрационных свойств почв1. Немало сторонников и у гипотезы, объясняющей разрастание наводнений естественным изменением климата [5, с. 643–644; 8, с. 80].

Впервые обстоятельную запись о широкомасштабном наводнении в Граде мира и спокойствия мы находим в летописном своде « Сёку нихон ко:ки» под 8-м лунным месяцем 848 г.:

«3-й день. Льет дождь. Шел всю ночь без остановки.

4-й день. Весь день – ливень. Сильный. Переполнились колодцы.

5-й день. Повсюду наводнения. Потоками воды уносит людей и скот. Разрушился мост Ка-ябаси, осталось от него лишь 6 ма2. Накренился мост Удзибаси, прохудилась в нескольких местах дамба Манда. … В нынешнем году вода поднялась на 4–5 сяку3 выше, чем в 1-ом году Дайдо:4» [15, с. 215].

Интересно, что о наводнении 806 г., считавшемся одним из ужасающих событий по прошествии 40 лет и оставшимся в памяти людей, летопись « Нихон ко:ки » немногословна. Из текста узнаем: по причине «затяжных дождей» случилось наводнение и «все провинции Поднебесной испытали многообразные невзгоды». Убытки были вызваны «совмещением» обильных «водных стихий», справиться с которыми было возможно только при надлежащих общих стараниях. Беда, увы, не пришла одна: слабый здоровьем государь Хэйдзэй (правил в 806–809 гг.) в час уныния сетовал, что страна не сумела оправиться от бедствия 806 г., а в следующем году погрузилась в атмосферу пандемии, погубившей многих людей [10, с. 67, 70].

В отличие от летописей, в дневниковых записях сановников можно встретить многословные, насыщенные эмоциональными переживаниями рассуждения о наводнениях в столице. В 1000 г. Фудзивара Юкинари (972–1028) констатировал, что обезопасить от буйства стихии не удавалось даже личные усадьбы властносановных особ. Поместье Фудзивара Митинага, когда «вода хлынула в город», «все заполнилось водой, будто море, не различить теперь, где пруд, а где сад». Придворные передвигались «кто на лошади, кто на спинах людей…» [22, т. 1, с. 409–410].

В 1017 г. глава государственного совета Фу-дзивара Митинага (966–1028) с сожалением писал: «Столица и окрестности стали подобны морю. Собирался посетить Хоко-ин для восьмеричных чтений сутры Лотоса. Но и территория Хокоин, и дорога Ооимикадо скрылась под водой, храм посетить не смог … Пришедшие [в храм] люди словно море пересекали» [6, т. 3, с. 109]. Ему вторил старший советник двора Фу-дзивара Санэсукэ (957–1046), называя случившееся «катастрофой» ( тэндзай ): «Последние годы не видывал, чтобы три дня и две ночи без остановки шел сильнейший дождь… Ныне вода прорвала плотину Хоку[хэн] на первой линии и воды реки Камогава неожиданно обрушились на город… Большие и малые дороги столицы уподобились океану. Все постройки столицы и окрестностей получили повреждения от стремительного потока» [16, т. 4, с. 204]5.

В 1105 г. советник двора Фудзивара Мунэтада (1062–1141) с замиранием сердца рисует нам картину наводящих страх событий 5-го лунного месяца: «6-й день. Дожди не прекращаются и каждый день только усиливаются. Столица утопает в грязи. Дороги, в большинстве своем, пришли в беспорядок. 13-й день. Дождь лил, не переставая, несколько дней. 14-й день. Этим утром струи дождя еще сильнее полились с небес. Обычный люд испытал тревогу, поскольку несколько дней был затяжной ливень, точно небеса разверзлись. Императорский сад превратился в водоем. Дороги стали похожи на реки. Необычайно сильно половодье чувствовалось в Тобадэн6. Воды Камога-ва и Кадоногава затопили все вокруг и достигли императорских кладовых. Промокли даже вещи государя» [21, т. 3, с. 42]7.

Основными природными причинами разлива столичных рек являлись затяжные дожди, зачастую вызываемые либо приходом тайфунов (8-й лунный месяц), либо наступлением сезона «сливовых дождей» (5-й лунный месяц). Однако обнаруживается немало примеров, когда половодье происходило в другое время (например, в 3-й и 7-й лунные месяцы).

Каков же был порядок действий в случае обрушения напасти со стороны реки? Наиболее «действенными» и «общепонятными» мерами усмирения угроз для императорского двора эпохи Хэйан были ритуалы молений о прекращении дождя и отправка в святилища посланников с дарами. Ритуально-магические предприятия могли проводиться постфактум и заблаговременно, если о предстоящей угрозе уведомляло гадание или были иные, указующие на его неминуемость признаки [15, с. 107]. На этапе формирования системы «экстренных» молений в случае экстремальной ситуации следовало справлять службы в храмовых комплексах, посвященных божествам-« мё:дзин », однако к середине IX в. устанавливается ограниченный список святилищ, «ведавших» дождевыми делами (Ниу, Кибунэ, Мацуноо, Огура, Инари, Камо и т.д.). Нередко проводились «умиротворения» божеств, если их гнев признавался причиной бедствия.

Источники не позволяют во всей полноте реконструировать ритуал прекращения дождя, который, по всей вероятности, был в отдельных деталях аналогичен обряду испрашивания дождя [2, с. 590–593]. Главенствующая компонента ритуала состояла в подношении «священных коней» ( дзинмэ ) святилищам. Суть такого дара прочно связывалась с его сакрально-магическими свойствами. Когда в 731 г. «провинция Каи преподнесла божественного коня вороной масти, грива и хвост – белые», в летописи даны пояснения: «Божественный конь – это дух реки… Коли добродетельность [правителя] достигает горных вершин, показывается божественный конь… Взаправду – сие величайшее благостное предвестие. Оно ниспослано храмами предков, алтарями земли и злаков8» [14, т. 2, с. 252, 255].

Сохранились частности проведения вышеозначенных действ: «Если с 4-го по 8-й лунный месяц долго нет дождей, надлежит молить [небо] о ниспослании дождя. [Чинам] палаты по делам небесных и земных духов надобно провести гадания о [истоках] гнева [божеств]… Отправить посланников в святилища… и поднести коня вороной масти… Коли в течение 8-го и 9-го лунных месяцев затяжные дожди не прекратятся, следует просить [небеса] о завершении дождей. Провести гадания о [причине] гнева [божеств]. Сделать приношения различным святилищам… Даровать коня рыжей масти. Как в случае с ритуалом молений о дожде, гадания проводить на панцире черепахи и тысячелистнике. Если при расследовании в святилище проявится скверна, то, устранив [источник опасности], навести порядок» [17, с. 275]9. К молениям о дожде привлекали буддийских монахов, основная задача которых состояла в декламации сутр (в 1017 г. «Сутру о человеколюбивом государе» (Нинно:-кё:) на протяжении трех дней возглашали 500 монахов). В случае недостижения желаемого эффекта церемонию могли продлить (в 1028 г., например, на два дня), равно как и прекратить, если дождь все же проливался (или останавливался) [13, с. 69, 234; 15, с. 27].

Так как «дождевые вопросы» непосредственно влияли на основу благосостояния государства – урожай, меры урегулирования нестабильных природных ситуаций могли включать идеологические мероприятия, призванные продемонстрировать благодетель и иные высокоморальные качества государя, на случай если именно его огрехи в вопросах управления державой послужили причиной природных аномалий (так поступил в 806 г. Хэйдзэй) [10, с. 66]. Император вне зависимости от возраста возлагал на себя ответственность практически за любые природные неестественности, примеры которых можно перечислять и перечислять. Закономерно, что в 860 г. десятилетний император Сэйва (правил в 858–876 гг.) заявлял о неспособности управлять «всем народом, который доверили ему небеса», ибо «слаб телом» (безрадостные природные явления были тому ярким подтверждением) [18, с. 106–107]. В 1017 г. Фудзивара Санэсукэ предположил, что основание обрушившихся на страну бед не только в «недостаточности преобразующего влияния правителя», но и в «низких моральных качествах» Фудзивара Митинага и членов его семейства [16, т. 4, с. 205].

Религиозные ритуалы представляли не только «экстренную» меру воздействия на окружающую природу в качестве «отклика» на стихийные бедствия, ряд из них должен был отправляться ежегодно ради поддержания государства в стабильном состоянии и предотвращения возможных напастей. Персональная ответственность за несвоевременность осуществления мер, направленных на исправление представляющих опасность явлений в природе, возлагалась на управителей провинции. Когда в 814 г. засуха пришла в провинции Кинай, Оми и Тамба, повинны оказались управите-ли-« кокуси », пренебрежительно относившиеся к обязанностям , так как «хранили безмолвие» ( мокудзэн ) и не удосужились инициировать соответствующие обряды при первых признаках природных ненормальностей; стало быть, довели подведомственную территорию до злосчастия [10, с. 125–126]10.

В качестве причин напастей, одолевающих столичный град, в текстах эпохи Хэйан представлен целый спектр идей, который отражает систему воззрений на стихийные бедствия, установившуюся в кругу придворных. Важнейшей причиной надлежит признать ливневые паводки. Однако появление дождей, равно как и продолжительное их отсутствие, понималось в качестве проявления тех или иных сверхъестественных сил. Помимо идеи личной ответственности правителя и чиновников в результате допущенных ими ошибок в управлении государством, в разное время «виновниками» наводнений и иных катаклизмов признавались: гнев божеств [6, т. 2, с. 75] (для установления «гневающегося божества» наличествовала обязательная процедура гаданий [23, с. 385]); общий упадок людских нравов, в особенности – буддийского духовенства, когда «река злобствующих монахов», шедших наперекор небесам, порождала неотвратимые напасти, предвещая «наступление эпохи окончания веры в Дхарму» [21, т. 3, с. 144–145, 335]; а также следование законам мироздания в рамках представлений о несчастливых летах ( якудоси ) и годах « санго: », способных принести невообразимые неблагополучия [4, т. 1, с. 679; 16, т. 8, с. 128; 21, т. 1, с. 25].

Существовала отдельная последовательность действий в случае внушительного природного катаклизма. Например, в 1097 г., когда наводнение сопровождалось ураганным ветром, срывавшим крыши с домов столичных обывателей и поломавшим немало деревьев, а на следующий день, в довершение к не унимавшейся стихии, началось землетрясение. После проведения вышеозначенных устоявшихся мероприятий на высочайшее имя был подан «секретный доклад о небесных знаках» ( тэммон миссо: ), документ конфиденциального содержания, где составитель, личный секретарь канцлера На-кахара Морото (1070–1130), представил свое профессиональное мнение об угрожающих последствиях стихии для всей страны (такие донесения становились предметом скрупулезных разбирательств) [21, т. 2, с. 52].

При всем очевидном разнообразии ритуальных мер реагирования на стихийные бедствия было бы неверно полагать, что они составляли весь арсенал средств предупреждения природных катаклизмов. Столица была «обиталищем августейшего правителя» [16, т. 8, с. 235], «величайшим краем радости Поднебесной» [19, с. 66], а потому благоденствие столичного града – сакрального центра государства – считалось стратегической задачей государственного управления.

Разработка комплекса защитных мер не была активизирована в период Хэйан. Источники VIII в. сохранили упоминания не только о наводнениях, но и об осуществлении гидротехнических мероприятий с целью их предупреждения. Чрезвычайная трудоемкость возведения плотин, дамб и каналов по традиционной технологии требовала значительной концентрации сил, которую мог себе позволить только правитель, имеющий в своем распоряжении большое количество людских ресурсов. При этом трудозатратные проекты были бы маловероятны при отсутствии надлежащего уровня развития сельского хозяйства, который позволял бы освобождать значительную часть людей для участия в строительстве. Законами предусматривалась вероятность мобилизации свыше 500 человек для ремонта плотин и дамб [11, т. 3, с. 768], что согласуется с материалами нарративных источников. В 779 г. в провинции Суруга случился большой разлив и в двух уездах были разрушены дамбы. Когда вода, наконец, отступила, рисовые поля оказались погребенными под землей, а многие жилища серьезно пострада- ли. Для проведения ремонтных работ потребовалось 63 200 человеко-дней [14, т. 5, с. 113]11. В обычное время возведение и ремонт гидротехнических сооружений в столице, по всей видимости, находилось в компетенции министерства народных дел, а на периферии – в ведении управителя провинции [11, т. 1, с. 95] (при сооружении новой столицы работами руководила управа, ответственная за строительство всего города [7, с. 1193]). Известны имена выдающихся мастеров: преподобного Гёги, который «вел за собой последователей, повсеместно, где возникала необходимость, наводил мосты и воздвигал дамбы» и управителя провинции Ти-куго Мити Обитона [14, т. 2, с. 43; т. 3, с. 61].

«Мудрый правитель» Сага (правил в 809– 823 гг.) открыл новую страницу в деле обеспечения безопасности столицы от водополья. В 820 г. при обсуждении вопроса об уроне, наносимом вследствие «разрушения плотин и дамб», было решено, что следует «ежегодно проводить проверки» для устранения любых повреждений. Виновных надлежало «строго наказывать» [12, с. 504]. В условиях грандиозных административных преобразований, что предпринял Сага при поддержке брата (следующий государь Дзюнна (правил в 823–833 гг.)), в 824 г. был реализован перспективный проект.

«История» функционирования служб по контролю над реками Камогава и Кадоногава ( Бо:каси и Бо:кадоно-но гаваси ) поучительна. Обязанности служащих ведомств были весьма обширны: контроль уровня воды на реках, своевременный надзор за вверенными объектами с обязательным ведением реестров, где фиксировалось не только их количество, но и текущее состояние, а также устранение последствий разливов [12, с. 505–506]. Поддержание великих замыслов государя Сага начинает ослабевать со смертью его внука – императора Монтоку (правил в 850–858 гг.) в 858 г., и в 861 г. круг обязанностей чинов Бо:каси и Бо:кадоно-но гаваси при самом деятельном участии главного министра Фудзивара Ёсифуса (804–872) в разрешении этого вопроса был передан управителю провинции Ямасиро [12, с. 503]12.

С воцарением государя Дайго (правил в 897–930 гг.) полномочия Бо:каси и Бо:кадо-но-но гаваси переданы полицейскому ведомству Кэбииситё: . Службы были объединены в одну ( Бо:каси) , а общий надзор за деятельностью стал осуществлять левый главноуправляющий делами государственного совета [20, т. 1, с. 115]. Значительность ведомства в системе административных учреждений возросла. Главами Бо:каси становились влиятельные люди: Тайра Ёритоки (890–954) – любимец государя Судзаку (правил в 930–947 гг.) [20, т. 1, с. 177], Фудзивара Сигэру – ближний слуга императора Мураками13 (правил в 946–967 гг.) и т.д. [9, т. 2, с. 56].

Основной задачей Бо:каси (или же Бо:ка докоро ) – «Управы по предупреждению [бедствий] на реке Камогава» было возведение инженерных противопаводковых сооружений, поскольку эффективность в этой области становилась залогом успешного прохождения служебной аттестации [19, с. 589]. Полномочия Бо:каси не ограничивались только столичным градом, а распространялись на всю территорию провинций Ямасиро14 и Ямато. Хотя штат был невелик – всего пять человек [17, с. 297], тем не менее, в случае экстренной необходимости ведомству предоставлялся вспомогательный персонал (зачастую из полицейского управления), а служащие Бо:каси могли мобилизовать работников [11, т. 3, с. 767–769]. В 1127 г. во время ремонтных работ по восстановлению нескольких дамб в 4 уездах провинции Ямато освобождение от других работ (как и обеспечение провизией) получили 222 труженика [25, т. 5, с. 1820–1821]15.

У чинов Бо:каси был внушительный хозяйственный комплекс. Самыми распространен- ными объектами, находящимися на их попечении, были дамбы (цуцуми), плотины и запруды (сэки), рвы (мидзо), ирригационные каналы, а также протоки (унатэ)16. Только одних каналов и проток-«унатэ» насчитывалось около 1700. В качестве строительного материала использовались дерево, бамбук, камень, глина, земля, песок и солома. На дамбах и в окрестностях сажали бамбук, вяз, иву и другие деревья, поскольку считалось, что земля и песок удерживаются корнями деревьев, оттого дамба обретает большую устойчивость. Помимо прочего, деревьям можно было найти применение во время ремонтных работ. При создании гидротехнических сооружений японские мастера использовали как китайские труды о теории и практике ремесленного производства, так и собственные решения. Чтобы уменьшить зону разлива реки и предотвратить засоры, параллельно низкому берегу возводились плотины, а вдоль течения рек прорывали водоотводные каналы с целью регулирования расхода воды (их ширина, как и глубина составляла 4 сяку или около 1,2 м). Дамбы сооружали посредством отложения ила в воде по обеим берегам рек [11, т. 3, с. 769; 18, с. 353–360].

Плотины и дамбы представляли собой масштабные конструкции. Длина дамбы Аратама составляла около 300 дзё: (или 900 м) [14, т. 3, с. 383]. В 1020 г. у святилища Камо дзиндзя были построены: южная дамба протяженностью 170 дзё: (около 510 м), дамба Како – 60 дзё: (около 180 м) и еще одна дамба – 120 дзё: (около 360 м) [13, с. 103]. Всего в столице было 17 крупных плотин и дамб, три самых мощных из которых (Хокухэн, Тока и Дода) предназначались для защиты императорского дворца от высокой воды [7, с. 1194–1201]. За долгие годы эксплуатации наносы ила были значительны и речное дно возвышалось над окружающей местностью. Уровень воды в междамбовом пространстве, как следствие, возрастал, а пропускная способность русла, наоборот, падала, что и приводило к неминуемой катастрофе. В 1142 г. в результате плохого содержания на одной из столичных дамб, построенной на восточном берегу реки Камо, произошел прорыв, и жители града мира и спокойствия испытали «трагедию уподобления рыбам и черепахам» [24, с. 373].

Время от времени погода преподносила неприятные сюрпризы, противостоять которым

ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ВОСТОКА было не в силах людей, и ответственных лиц Бо:каси укоряли в нерадивости [22, т. 1, с. 160]. Эти нарекания в адрес служащих Бо:каси можно рассматривать как часть существующих в мире чиновничества традиций. Фронт работ служителей ведомства оставался, между тем, весьма обширным и включал небезынтересные эксперименты. В 1004 г. после разрушения плотины была предпринята попытка укротить строптивую реку Камогава, перенаправив ее воды в новое русло (курировал проект принц крови Ацу-мити). Однако обильные дожди, пришедшие в столичный регион, свели на нет титанические усилия устроителей нового русла [6, т. 1, с. 77, 93; 22, т. 2, с. 329]. В 1106 г. после разрушения системы водоотводных каналов под угрозой затопления оказалась гробница государя Мураками. Усилиями работного люда было прокопано новое русло с сетью каналов, и кризис миновал [21, т. 3, с. 100–101]. Работы по сохранению гидротехнических объектов не останавливались даже во время войны домов Минамото и Тайра (1180–1185 гг.) [7, с. 264].

Город Хэйан на протяжении своей истории среди многочисленных стихийных бедствий, постигших Японию, особенно страдал от постоянных наводнений. Мелкие и средние реки, обильно орошающие Киотскую впадину, вместе с обеспечением города ценными водными ресурсами стали первопричиной постоянных хлопот и внушительных бедствий, уносящих жизни людей. Большинство наводнений выпадало на 5-й и 8-й лунные месяцы и были связаны с приходом сезона дождей и тайфунов. «Постоянство» бедствий не всегда помогало их предотвращению. В попытках обуздать стихию императорский двор предпринимал спектр мер – от религиозных ритуалов, как регулярных, так и предполагающих «экстренный» характер, до создания специальных служб, ответственных за строительство и поддержание в надлежащем состоянии гидротехнических сооружений, но значительных успехов достигнуто не было. В долгосрочной перспективе урбанизация стала одним из весомых факторов усиления наводнений, как и увеличения их повторяемости. Действующая система дамб, плотин и каналов в случае затяжных дождей не справлялась с регуляцией уровня воды столичных рек, поскольку процесс накопления осадков в русле ускорялся, и вырвавшийся из-под контроля водный поток смывал находящиеся на его пути дома и мосты, затапливал улицы, парализуя жизнь города. Вряд ли можно признать весомой причиной наводнений халатность чиновников соответствующих служб, поскольку обитатели столицы оказались заложниками тех явлений, с которыми не способны были совладать, особенно учитывая техническое несовершенство инженерных конструкций. В конце концов даже в ХХ и XXI вв., когда технологии строительства достигли очевидного прогресса, наводнения все еще наносят значительный урон городу Киото.

Список литературы Град мира и спокойствия во власти стихии: представления о наводнениях и способы их предупреждения в эпоху Хэйан

  • Воробьев Ю.Л, Акимов В.А., Соколов Ю.И. Катастрофические наводнения начала XXI века: уроки и выводы. М.: ДЕКС-ПРЕСС, 2003.
  • Го:кэ сидай (Домашний распорядок дома Оэ) // Синто: тайкэй: Тё:ги сайси хэн. Т. 4. Токио: Синто: тайкэй хэнсайкай, 1991.
  • Дэнрэки (Записи царедворца) // Дай Ни-хон кокироку. Т. 1-5. Токио: Иванами сётэн, 1960-1970.
  • Ёмикудаси Нихон сандай дзицуроку (Правдивые записи о правлении трех императоров Японии). Токио: Эбису ко:сё:, 2009.
  • Катахира Хирофуми. Камогава То:ган ти-ики-ни окэру ко:дзуй-но консэки (Следы наводнений на восточном берегу реки Камо) // Рицумэйкан бунгаку. 2006. № 593. С. 656-641.
  • Мидо: кампакуки (Записи канцлера из павильона Мидо) // Дай Нихон кокироку. Т. 1-3. Токио: Иванами сётэн, 1952-1954.
  • Мэйдзи идзэн Нихон добокуси (История инженерного строительства в Японии до эпохи Мэйдзи). Токио: Иванами сётэн, 1936.
  • Накадзима Тётаро. Камогава суйгай-си (1) (История наводнений реки Камо (1)) // Кё:дай бо:сай кэнкю:-дзё нэмпо:. 1986. № 26 В-2. С. 75-92.
  • Нихон киряку (Краткие записи о Японии) // Кокуси тайкэйхэн сю:дзо:хэн. Т. 1-2. Токио: Ёсикава ко:бункан, 1965.
  • Нихон ко:ки (Поздние анналы Японии) // Кокуси тайкэйхэн сю:дзо:хэн. Токио: Ёсикава ко:бункан, 1980.
  • Рё:-но сю:гэ (Гражданские законы с расширительными комментариями) // Синтэй дзо:-хо кокуси тайкэй Т. 1-4. Токио: Ёсикава ко:бун-кан, 1972.
  • Руйдзю: сандай кяку (Классифицированные указы трех государей) // Синтэй дзо:хо: Кокуси тайкэй. Т. 1-2. Токио: Ёсикава ко:бункан, 1968.
  • Сакэйки (Записи Цунэёри) // Дзо:хо сирё: тайсэй. Токио: Ринсэн сётэн, 1965.
  • Сёку нихонги (Продолжение анналов Японии) // Син Нихон кодэн бунгаку тайкэй. Т. 1-5. Токио: Иванами сётэн, 1992-1996.
  • Сёку нихон ко:ки (Продолжение поздних анналов Японии] // Кокуси тайкэй. Токио: Ёси-кава ко:бункан, 1934.
  • Сё:ю:ки (Записи правого министра) // Дай Нихон кокироку. Т. 1-11. Токио: Иванами сётэн, 1959-1986.
  • Сингисики (Новый [свод] церемониала) // Синко: гунсё руйдзю:. Т. 4. Токио: Найгай сёсэки, 1931.
  • Сэйдзи ё:ряку (Кратко о важнейших политических делах) // Кокуси тайкэй. Токио: Ёсикава ко:бункан, 1981.
  • Тё:я гунсай (Обозрение двора и дальней округи) // Кокуси тайкэй. Т. 29. Токио: Ёсикава ко:бункан, 1964.
  • Тэйсин ко:ки (Записи господина Сада-нобу) // Дай Нихон кокироку. Токио: Иванами сётэн, 1956.
  • Тю:ю:ки (Записи правого министра) // Сирё: тайсэй Яно Таро: ко:тэй. Т. 1-7. Токио: Найгай сёсэки, 1934-1935.
  • Фудзивара Юкинари. Гонки (Записки сановника). Т. 1-3. Токио: Ко:данся, 2011-2012.
  • Хокудзансё (Заметки с Северной горы) // Синто: тайкэй: Тё:ги сайси хэн / Под ред. Цути-да Наосигэ, Токоро Исао. Токио: Синто: тайкэй хэнсайкай, 1992.
  • Хонтё: сэйки (Записи о существовании нашей династии) // Синтэй дзо:хо Кокуси тайкэй. Токио: Ёсикава ко:бункан, 1938.
  • Хэйан ибун (Свод сохранившихся документов эпохи Хэйан) // Кобунсё хэн. Т. 1-10. Токио: То:кё:до:, 1975.
  • Япония: события 11 марта 2011 года. Итоги и уроки / Под ред. Э.В. Молодяковой. М.: Аиро-XXI, 2012.
Еще
Статья научная