Гражданская идентичность в истории науки и социальной философии двадцатого века

В классической социологии (М. Вебер, Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, К. Маркс) проблема отношений общества и индивида рассматривалась в контексте объективных и всеобщих закономерностей развития общества. В соответствии с этим индивид – продукт изменяющихся отношений между людьми, его идентичность задается системой социально-экономических отношений, нормами культуры, доминирующими ценностями.

Проблемы идентичности рассматривались в рамках символического интеракционизма Дж. Г. Мидом, Ч. Х. Кули (см.: 8; 10; 21), а также в рамках психоаналитической традиции: формирование индивидуальной, личностной идентичности рассматривали З. Фрейд, Э. Фромм, К. Хорни, К.-Г. Юнг.

Концепция социальной идентичности оформилась в рамках когнитивной психологии Дж. Тернера, Э. Эриксона, согласно подходу которых идентичность определяется посредством логических операций сравнения своей группы с другими группами по ряду значимых параметров.

В рамках символического интеракционизма и феноменологии проблема идентичности разрабатывалась П. Бергером, Г. Гарфинкелем, И. Гофманом, Т. Лукманом, А. Щюцем (см.: 3), внимание которых было обращено на механизмы формирования социальной идентичности в процессах межличностного взаимодействия в повседневной практике.

Человек как активный субъект собственной жизнедеятельности – предмет рассмотрения проблем социальной идентичности в теориях П. Бурдье, Э. Гидденса (см.: 4, с. 17–39; 6). Проблематика идентичности является одной из центральных в теориях постмодерна (З. Бауман, У. Бек, И. Валлерстайн и др.).

Начиная рассматривать историю понятия, минимально «нагруженную» идентичность мы находим в идее гражданства. В самом деле, гражданская идентичность, в отличие от национальной, государственной и, тем более, этнической идентичности, не подразумевает исторической общности, единой культуры, одной ценностной ориентации или национальной территории. Однако такое понимание гражданства в свою очередь не является строго классическим, а потому требует значительных усилий по определению и критике этого понятия. О чем здесь идет речь?

«Классическую» идею гражданства мы находим в произведениях различных либеральных и республиканских теоретиков, например у Руссо или Милля. Однако ни у одного из этих мыслителей идея гражданства, как известно, не является достаточно «тонкой», чтобы соответствовать мульти-культурному состоянию ценностного плюрализма современного общества.

Для Руссо, например, гражданская идентичность подразумевает – не более и не менее – «гражданскую религию», а именно: «… для Государства весьма важно, чтобы каждый гражданин имел религию, которая заставляла бы его любить свои обязанности; но догматы этой религии интересуют Государство и его членов лишь постольку, поскольку эти догматы относятся к морали и обязанностям, которые тот, кто ее исповедует, обязан исполнять по отношению к другим» (16, с. 320).

По Миллю же, идея гражданства основана на национальной идентичности. В «Considerations on Representative Government» он утверждал необходимость общей национальной культуры в качестве условия жизнеспособности институтов представительной демократии. И, конечно, вполне можно согласиться здесь с Д.М. Уэйнстоком, что в таком виде идея гражданства «… кажется совершенно несогласной с решительно мультикультурной природою многих современных обществ» (20, p. 242).

В самом деле, в таком виде идея гражданства, конечно, ничуть не менее «ценностно нагружена», нежели национальная или государственная идентичность. Вывод из этого очевиден – концепция гражданства точно так же, как и идея толерантности, должна быть значительно изменена для того, чтобы быть способной выполнять свои функции в условиях мультикультурного общества и плюрализма ценностей современной цивилизации.

Подобное «тонкое» понимание гражданства было недавно предложено Д. Уэйнстоком и состоит из следующих основных элементов:

• 1.    Статус гражданина, который значительно отличается от статуса не-гражданина. Иными словами, быть гражданином – это значит иметь определенные привилегии или права (например, участвовать в выборах) и нести определенные тяготы или обязанности.

• 2)    Статус гражданина обычно конкретизируется именно через права. Иными словами, главное в гражданском статусе – это не столько тяготы или обязанности, сколько различные права, которыми обладают граждане и которые служат для защиты их основных свобод.

• 3)    Самоуправление, автономия. Гражданин – это человек, способный к управлению собой и осуществляющий такую автономию на практике. «Быть гражданином» значит совсем не то же самое, что «быть подданным», то есть «управляемым». Потому идея гражданства неразрывна с идеей демократии. Государство, собирающееся «воспитывать» граждан с помощью авторитарного (или тоталитарного) режима, слишком далеко уходит от своей цели. Гражданская идентичность способна формироваться лишь в свободном демократическом обществе.

• 4.    В условиях «больших и анонимных» обществ должен существовать ряд институтов, посредством которых люди проявляют себя как граждане, то есть осуществляют свое самоуправление и реализуют свои права.

• 5.    Наконец, идентичность – целый ряд психологических (но вовсе не обязательно ценностных) характеристик, которые определяют отношение граждан друг к другу и формируют основу специфических гражданских добродетелей, а именно: «быть гражданином означает по крайней мере до некоторой степени идентифицировать себя с политическим обществом, к которому человек принадлежит, и быть расположенным к действию по отношению к своим согражданам так, чтобы содействовать стабильности

и единству этого общества» (20, p. 244).

Рассмотрев подробно концепцию развития гражданства (в связи с расширением мультикультурализма) в истории гуманитарной науки, для понимания понятия гражданской идентичности необходимо проследить развитие понятий «нации» и «национального государства», «национальной идентичности», как предвестников и предшественников в XVII–XX веках «гражданской идентичности», на современном этапе эволюции государственных образований.

В Европе периода Нового времени оказалась неспособной к самостабилизации старая форма империи, объединяющей множество народов, – империи, продолжавшей существовать в виде старой Священной Римской империи германской нации или Российской империи и Османской империи. Среднеевропейский пояс городов дал вторую – федеративную – структуру формирования государств. В Швейцарии возникла такая федерация, которая оказалась достаточно сильной для того, чтобы снять этнические напряжения мультикультурно-го гражданского союза. Но лишь третья форма – централизованное территориальное государство – для европейской системы государств надолго приобрела структурирующую силу. Это государство – как в Португалии, Испании, Франции, Англии и Швеции – вначале возникло из королевств и позднее, в ходе демократизации по французскому образцу, приобрело форму национального государства. Эта государственная формация обеспечила рамочные условия, в которых капиталистическая система хозяйствования смогла распространить свое влияние на весь мир. Именно национальное государство сформировало инфраструктуру для управления, воспитанного в духе правового государства, и предоставило гарантии существования определенного пространства индивидуальной и коллективной деятельности, свободного от государственного вмешательства. Наконец, оно создало основу для формирования культурной и этнической гомогенности, благодаря которой с конца XVIII века смогла осуществиться демократизация государственной системы – хотя, конечно, ценой подавления и изоляции национальных меньшинств. Национальное государство и демократия – близнецы, порожденные Великой французской революцией (1789–94).

«Гражданство», «citoyennete», или «citizenship», в языке юристов долгое время означало лишь подданство или национальность; лишь с недавнего времени это понятие расширяется и приобретает смысл гражданского статуса, который описывают через гражданские права. Сегодня, конечно, понятия «гражданство», или «citizenship», употребляются не только в связи с членством в такой организации, как государство, но и в связи с тем статусом, который содержательно определен гражданскими правами и обязанностями. В республиканском понимании проблема самоорганизации правового сооб- щества является отправным пунктом, а права на политическое участие и коммуникацию образуют ядро гражданства. Поэтому статус гражданина, конституированный правовым образом, остается зависимым от того, насколько созвучен ему фон тех мотивов и убеждений ориентированного на общее благо гражданина, к которым нельзя принудить через право. Республиканская модель гражданства напоминает о том, что институты, гарантированные конституционным правом, лишь в той мере имеют ценность, в какой делает их ценностью население, привыкшее к политической свободе, обжившееся в практике самоопределения, которая осуществляется в перспективе «мы». Институционализованная правом роль гражданина должна быть вписана в контекст свободной политической культуры.