Гуманизация уголовного процесса - генеральная задача российского уголовного судопроизводства

Гуманизм как оптимальная обеспеченность прав личности в соответствующей отрасли права для уголовного процесса является понятиеобразу-ющим принципом. Специфика уголовного процесса, его сущности такова, что без правовой обеспеченности всех участников уголовного процесса нет и самого уголовного процесса.

Необходимость в уголовном процессе и его появление в обществе и государстве обычно связывают с необходимостью борьбы с преступлениями (преступностью). Это в определенной мере правильно, но только этим объяснять появление уголовного процесса ошибочно. Такое упрощенное понятие не позволяет раскрыть сущность уголовного процесса.

Дело в том, что бороться с преступлениями можно различными способами, используя многочисленные средства. История человечества дает немало примеров этому. И наиболее эффективный способ борьбы с преступлениями — это метод непосредственной расправы с заподозренным в совершении преступления. Непосредственная расправа как метод борьбы с преступлениями широко использовался в различных странах, в том числе и в России. И не только в виде опричнины при Иване IV Грозном (XVI в.), но даже в XX в. в виде Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК, 1917—1922 гг.).

При использовании метода непосредственной расправы с заподозренным в совершении преступления всегда остается вопрос: а действительно ли к виновному применена расправа, а не пострадал ли необоснованно невиновный? И вот когда общество и государство становятся заинтересованными в том, чтобы за совершённое преступление ответственность несли только действительно виновные лица, а деятельность по установлению этой виновности осуществлялась в строго установленном законом порядке, обеспечивающим соблюдение прав всех втянутых в орбиту этой деятельности, тогда именно и возникает социальная потребность в уголовном процессе.

Таким образом, уголовный процесс — это правовая деятельность соответствующих органов государства и должностных лиц, а также граждан по установлению действительно виновных в совершении преступления лиц, справедливому наказанию виновных и ограждению невиновных от необоснованного нарушения их прав и законных интересов. Как видим, всё уголовно-процессуальное право обоснованно можно рассматривать как совокупность правовых гарантий справедливого правосудия и прав личности.

Гарантирующее значение уголовного судопроизводства (процесса), его гуманный характер, обеспечивающий права личности, выделяли многие исследователи криминологи в прошлом. Так, на рубеже XX в. известный итальянский ученый Энрико Ферри (1856—1929), характеризуя уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, писал следующее: «Уголовное уложение (уголовный кодекс) — это законодательство для негодяев и жуликов; оно предусматривает ответственность за совершение преступлений. Что же касается Устава уголовного судопроизводства (уголовный процесс), то это законодательство для честных людей, которое должно защищать их права и интересы при расследовании и рассмотрении судом уголовных дел» [1, с. 511].

Поскольку гуманность является сущностной чертой уголовного процесса, то дальнейшее его развитие должно осуществляться по пути его гуманизации. Об этом автор статьи неоднократно писал, определяя приоритеты уголовно-процессуального законотворчества [2, с. 43—48; 3, с. 96—98].

Казалось бы, учитывая важность правильного понимания сущности уголовного процесса для доктринального исследования проблем уголовного судопроизводства, для эффективного совершенствования уголовно-процес- суальной деятельности, вопросы сущности уголовного процесса должны быть в центре внимания ученых-процессуалистов, в центре внимания науки уголовного процесса. Однако этого не происходит. И научная, и специальная учебная литература «старательно» обходят этот важный вопрос. Фактически лишь в единственном учебнике по уголовному процессу для высших учебных заведений можно встретить очень краткое освещение сущности уголовного процесса [4, с. 12—13].

А к чему это приводит, к чему приводит забвение законодателем сущности уголовного процесса, нетрудно себе представить. Как представляется, именно игнорирование сущности уголовного процесса является одним из основных факторов появления ошибочных законодательных решений, проникновения в уголовный процесс незаконного ведомственного интереса.

Конечно, принимаемые законодателем меры по совершенствованию уголовного судопроизводства в основном таковыми и являются и, в соответствии с сущностью уголовного процесса, гуманизируют его. Достаточно привести для примера хотя бы самый последний федеральный закон от 31 июля 2020 г. «О внесении изменений в статью 6.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Этим законом устанавливается, что для определения разумного срока уголовного судопроизводства отсчет времени для потерпевшего надо вести не с момента возбуждения уголовного дела, а включать в этот срок и период со дня подачи заявления, сообщения о преступлении, период его проверки и решения вопроса о возбуждении уголовного дела1. Как видим, это разумное расширение прав потерпевшего, гуманизация в этой части уголовного процесса.

К сожалению, есть и противоположные примеры, показывающие, что сущность уголовного процесса, его гуманность могут грубо игнорироваться. Так, большой резонанс в информационно-телекоммуникационной сети Интернет вызвало голосование Государственной думы РФ в первом чтении 8 июля 2020 г. за проект Верховного суда РФ о внесении в ст. 401.3 УПК РФ поправки, устанавливающей «двухмесячный срок для обжалования в порядке сплошной кассации»2. А проблема заключалась в следующем. С октября месяца 2019 г. в связи с созданием девяти окружных кассационных судов общей юрисдикции и одного кассационного военного суда, существовавший до этого выборочный порядок рассмотрения кассационных жалоб был отменен. Раньше любая кассационная жалоба или представление предварительно изучались судьей кассационного суда, который мог вынести решение об отказе в передаче кассационной жалобы или представления для рассмот- рения в судебном заседании суда кассационной инстанции. На практике большинство кассационных жалоб и не преодолевало этот барьер.

С октября 2019 г. законодательно была введена так называемая сплошная кассация, когда любая кассационная жалоба или представление обязательно должны рассматриваться по существу на судебном заседании кассационного суда. Несомненно, этот порядок существенно расширяет права личности в уголовном судопроизводстве, серьезно гуманизирует уголовный процесс. Однако уже первые месяцы работы кассационных судов по новому порядку привели к тому, что в кассационных судах скопилось большое количество дел. Потребовалось серьезно увеличить объем работы судей кассационной инстанции. И хотя всё это можно было предвидеть и раньше, в Верховном суде РФ начали искать решение сложившейся ситуации. Исходя из только ведомственных интересов (а по нашему мнению, это незаконный ведомственный интерес) в Верховном суде РФ было решено сократить объем работы кассационных инстанций за счет серьезного ограничения права заинтересованных лиц на сплошную кассацию. Два месяца, отводимые заинтересованным лицам для сплошной кассации, после вступления приговора в законную силу, по сути, почти ликвидируют сплошную кассацию, возвращают к существовавшей выборочной кассации.

То, что рассматриваемый Государственной думой РФ законопроект противоречит сущности уголовного процесса, противоречит назначению уголовного процесса (ст. 6 УПК РФ), не вызывает сомнения. Однако хочется отметить и его антиконституционность. В Конституции РФ прямо предусмотрено, что «в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» (ч. 2 ст. 55). Неужели и Верховный суд РФ и Государственная дума РФ могут не считаться с основным законом нашей страны и выступать за антигуманное изменение уголовно-процессуального законодательства?

Всё изложенное подтверждает научную актуальность и большую практическую значимость исследования проблем гуманизма российского уголовного процесса.