Идеалы родительского воспитания в русской традиционной культуре (на материале изучения устного народного творчества)

Ни для кого не секрет, что фольклорное наследие того или иного народа всегда представляет собой большое интерес для ученых. И это неудивительно, так как в устном народном творчестве, передаваемом из поколения в поколение, сохраняются важнейшие черты того особого мировидения, которое определяет специфику народного сознания.

Человеческие отношения отражены в русском фольклоре во множестве сюжетов и образов. И, безусловно, отношения семейные также находят в устной народной традиции свое достойное место. Более того, как отмечает М.Г. Королев, особенностью русского фольклора является его педагогичность: хотя не было специальных детских жанров фольклора (кроме поэзии пестования), но воспитательное влияние его трудно переоценить [1, вып. 5, с. 142]. Таким образом, русский фольклор помогает нам увидеть и понять идеал родительского воспитания детей, исконно присущий нашему этносу.

При этом заметим, что народные представления о сущности родительского воспитания глубоко уходят своими корнями в пракультуру человечества.

Подобные мифологические представления исходят в первую очередь из священного понимания самого родительства. Как и для большинства народов, для русского этноса было характерно глубокое почитание родителей, олицетворявших собой древнейшие архетипические образы Матери-земли и Неба-отца (как известно, это супружество рождающих божественных ипостасей является одним из общечеловеческих мифов, запечатленных в письменной форме еще со времен архаических цивилизаций: Древнего Египта, Месопотамии и др.).

«Находящемуся на небе отцу - сияющему небу - соответствует оплодотворяемая небом обожествляемая земля (часто в противоположность светлому - «темная», «черная») как женское божество мать. Наличие таких сложных сочетаний, как «небо - земля», дает основание предполагать мифологический мотив единства неба и земли как некой древней супружеской пары - прародителей всего сущего» [2, с. 529], - пишет Е.В. Антонова. По мнению О.Г. Радченко, в восточно-славянском фольклоре дуалистичность образов священных родителей также нашла свое яркое воплощение. Примером тому служат различные жанры фольклора: загадки («Мать - низко, отец - высоко»); заклинательные формулы («Ты, Небо, - отец, ты, Земля, - мать!»); приговоры при сборе целебных трав («Отец-небо, земля-мать, благослови свою плоду рвать!..»); заговоры, в заключительной части которых часто используется формула: «К тем словам небо и земля - ключ и замок»; поговорки, отражающие связь Неба и Земли: «Не земля родит, а небо»). При этом образ божественного Отца ассоциируется с огнем и светом, проявляющимися в свечении, белизне, яркости (отсюда фольклорное «свет-батюшка»), а образ божественной Матери -неразрывно связан со стихией воды, то есть с влагой («Мать-сыра-земля») [3, с. 19-25].

Уважительное отношение к материнству, связанное с культом Матери-земли, сохранилось во множестве русских пословиц, поговорок, изречений («Мать-сыра-земля всех кормит, все поит, всех одевает, всех своим теплом согревает», «Добрая мать для своих детей, а земля для всех людей» [4, с. 33]; «Матушка-кормилица, сыра-земля родимица!»; «Не лги - земля слышит»; «Грех землю бить - она наша мать»; «Питай - как земля питает, учи - как земля учит, люби - как земля любит» [5]. Образ сырой земли также связан и с нравственным запретом («Мать-сыра-земля говорит нельзя») [6].

Помимо образа Матери-земли, у восточных славян было широко почитаемо божество, принявшее на себя функции Отца-неба, а вернее, ставшее одной из его ипостасей, «сидящее на воздухе», «ездящее на облаке» и «повелевающее землей», - Б.А. Рыбаков называет Рода. «Сварог («Небесный»), Стрибог («Бог-отец») и Род («Рождающий») - все эти слова могли означать одно мужское божество» [7, с. 416]. Главная характеристика этого бога - сила, неудивительно, что эта же характеристика является основной для образа фольклорного отца. Образ отца в русских сказках сопоставляется с образом царя, дающего своим сыновьям задания и требующего от них послушания. Образ царя-батюшки - это тоже образ владыки, который, с одной стороны, несет ответственность за своих детей, а с другой - волен распоряжаться их судьбами.

Как отмечает в своих работах К. Юнг, архетип матери, связанный с культом земли, и отца, связанного с культом неба, характерен для всей человеческой культуры. С архетипом матери «ассоциируются такие качества, как материнская забота и сочувствие; магическая власть женщины; мудрость и духовное возвышение, превосходящие пределы разума; любой полезный инстинкт или порыв; все, что отличается добротой, заботливостью или поддержкой и способствует росту и плодородию» [8, с. 218]. Архетип Отца, по Юнгу, определяет отношение человека к мужчине, к закону, к государству, к разуму, а первоначально архетип Отца может быть образом Бога, власти, борьбы, образом всех стихийных сил, готовых помочь или навредить [9].

Таким образом, мифологические представления о сущности родительства, восходящие к древнейшим архетипическим образам, создали в русской народной традиции укорененный в коллективном бессознательном устойчивый идеал матери и отца, а также определили обязательное требование к детям глубоко почитать своих родителей. Причем отношения детей и родителей строились на четком доминировании последних и подчинении первых, что не могло не отразиться на процессе воспитания. Русские пословицы, записанные В.И. Далем и И. Снегиревым, указывают на эту иерархию отношений роди- телей и детей: «Хозяин в дому, что медведь в бору» [10, с. 548], в которых отец как глава патриархальной семьи сравнивается с хозяином леса - медведем; «Хоть по-старому, хоть по-новому, а все отец старше сына» [11], где иерархия отношений оправдывается возрастом родителей; пословицы, требующие послушания детей воле родителей: «Родительское слово мимо (на ветер) не молвится» [12], «Сыну послушливу отцев приказ не тягостен» [13, с. 438]; и даже пословицы, позволяющие детям только после смерти родителей жить по «своей воле»: «Батьку, матку земля взяла, а нам, деткам, воля своя», «Отца-мать попрятал, в свою голову завякал» [14].

Анализ фольклорных источников и трудов историков свидетельствует и о том обстоятельстве, что идеал родительского воспитания исходил из необходимости осуществления родителями ритуально-мистических обрядов для защиты своего ребенка от злых сил. Выполнение этих обрядов, по суждению В.В. Долгова, и понималось как проявление родительской любви [15, с. 45].

Таким свидетельством материнской любви и заботы о детях становятся колыбельные песни, тексты которых частично сохранились в русском фольклоре. Г.Н. Волков в своих работах приводит многочисленные отрывки из древних колыбельных песен, подчеркивая, что в колыбельной песне нежность матери представлена необыкновенно концентрированно: девочку называют «моей милой», «моей хорошей», «моей пригожей», «дитей маленькой», «дитей крошечной», употребляются разные варианты ласкательных имен, повторяются ласковые слова «люли», «баю». В песнях нежность переносится и на окружение ребенка, в них - и «котинька-коток», «кудрева-тенький лобок», «серенький хвосток», и «пояски все шелковенькие», и «платочек беленький», и «колыбель-люлечка» [16, с. 92-93]. В работах ученого мы можем встретить примеры материнских плачей по умершим детям, которые также полны искренней любви и глубокого горя. Например, Г.Н. Волков рассматривает достаточно древний фольклорный текст «Плач по сыне», в котором матери «жаль тошнешенько сердечного дитятка» и она плачет не только о том, что «о сыру землю рожденье укрывается», «во глубок погреб рожденье опущается» [17, с. 101 ].

Таким образом, мы видим, что идеалом родительского поведения является материнская любовь к детям, которая проявляется не только в ласке и заботе о ребенке, но и в ограждении его от злых сил.

Как известно, особенность традиционной педагогической культуры заключается в том обстоятельстве, что знания о воспитании детей передаются из поколения в поколение устным образом. Однако даже в устной форме народная мысль сохранила знания о процессе воспитания как о трудном и важном деле. Исследуя русские пословицы, собранные В.И. Далем и И. Снегиревым, мы можем выделить среди них большой блок, посвященный вопросам воспитания детей их родителями. Это такие пословицы как: «Детей годовать (воспитывать), век коротать» [18, с. 156]; «Не устанешь детей рожаю-чи, устанешь на место сажаючи»; «Детушек воспитать - не курочек пересчитать (перещипать)»; «Маленьки детки - маленькие бедки, а вырастут велики - большие будут»; «Умел дитя родить, умей и научить»; «Не учили, когда поперек лавки ложился; а во всю вытянулся, так не научишь» [19]; «Отцовским умом жить деткам, а отцовскими деньгами не жить» [20].

При этом знания, которые передавались через устную народную традицию, носили в основном характер внешнего ухода за ребенком: правил пеленания, кормления младенца, ограждения его от злых духов через ритуальные действия, сохранения жизни и здоровья, приучения к труду и послушанию, правил поведения в обществе и т. п. (например, пословицы: «Огонь горячо, а дитя - болячо»; «Сосун - не век сосун, через год стри- гун, а там пора и в хомут» [21] и т. д.). Поэтому в фольклорных источниках мы можем встретить лишь малую толику представлений о внутреннем развитии дитя. Например, это пословицы: «Сын запоет - и отец не уймет. Сын мой, а ум у него свой» [22]; «Во всяком хлебе мякина есть; бывает добр и худ детина» [23, с. 81].

Анализ фольклорных произведений, посвященных воспитанию детей и родительству, позволил нам предположить, что в качестве главной ценности в традиционной педагогической культуре выступает ценность семьи как общности всех ее членов . Именно семья выступает в народном сознании в качестве главного воспитателя, определяя процесс преемственности поколений в сохранении и передаче духовно-нравственного и хозяйственного опыта.

Следующей безусловной ценностью родительского воспитания детей является, на наш взгляд, ценность уважения к родителям и послушания воле родителей . Эту ценность особо выделяет Д.И. Латышина как характерную черту русского традиционного семейного уклада. Исследовательница замечает, что дети обязаны были во всем слушаться родителей, опекать их в старости и оказывать им почтение и повиновение. Дочь или сын вообще не имели права противоречить отцу. С жалобой на непокорность детей, если такое случалось, родители обращались к общине, и сход всегда без разбирательства принимал решение в пользу старших, наказывал детей [24, с. 112].

Объясняет значение этой ценности русская народная пословица « Кто родителей почитает, тот вовеки не погибает» [25], которая рассматривает ценность уважения к родителям и послушания им как залог жизненного блага детей. Фактически эта ценность соотносится с ценностью следования установленному порядку жизни, так как родители являются для своих детей трансляторами жизненного опыта, следуя которому дети воспроизводят из поколения в поколение веками сложившиеся нормы и ценности бытия.

Последней ценностью традиционной педагогической культуры, на наш взгляд, является ценность детей . Произведения русского устного народного творчества свидетельствуют о том, что дети представляли собой ценность для их родителей. Фольклор сохранил до нашего времени следующие пословицы: «Сколько в лесу пеньков, столько и вам сынков. Сколько в лесу кочек, столько и вам дочек»; «Малы детушки - что часты звездочки: и светят, и радуют в темную ноченьку»; «Кто красен дочерьми да сыновьями в почете, тот в благодати» [26, с. 32]; «Полна хата детей, так счастье в ней» [27, с. 32]; «У всякого первенец родится: во лбу светлый месяц, за ушами ясны звезды»; «Сын да дочь - красные детки»; «Сын да дочь - домашние гости»; «Сын да дочь - ясно солнце, светел месяц » ; «У кого детки, у того и ягодки»; «Который палец ни укуси - все одно: все больно (дети)» [28]. При этом бездетность рассматривается как тяжелое бремя и определенная неполноценность родителей (прежде всего матери): «Не умела родить ребенка, корми серого котенка»; «Ласкай и кота, коли не родила дитя» [29].

Заметим, что русские народные пословицы указывают на особое значение для родителей «родных» детей, которые всегда милее «чужих». Сюда входит достаточно большая группа пословиц, например, «Всякому свое дитя милее» [30, с. 58]; «Свое дитя и горбато, да мило. Дитя хоть криво, да отцу, матери мило»; «На чужой горбок не насмеюся; на свой горбок не нагляжуся»; «Свой дурак дороже чужого умника»; «Дитя худенько, а отцу, матери миленько»; «Свой бороноволок дороже чужого работника»; «Сладка беседа чад своих. Всякому свое дитя милее»; «Каков ни будь сын, а все своих черев урывочек»; «Болезнь утробы моея (сын или дочь)»; «Кто девку хвалит? Отец да мать»; «У кого девка хороша? - У матки. - У кого сын умен? - У батьки»; «Хороша дочь Аннушка, коли хвалит мать да бабушка» [31]; «Умен сын Иванушка! Кто хвалит? Матушка!» [32, с. 461]; «Хоть чало, да мое чадо» [33, с. 484].

Однако процесс воспитания детей связан не только с радостями и заботами, но и горем и многими трудностями. Например, так же, как и родительская любовь, в пословицах подчеркивается горе родителей, утративших детей: «На смерть детей не нарожаешь-ся»; «На яму дрязгу не нахламишься, на смерть детей не нарожаешься» [34]. Кроме естественной родительской скорби растущие дети способны принести родителям и другие беды, поэтому часть пословиц замечает: «Детки – радость, детки ж и горе»; «Без детей тоскливо, с детьми водливо (вередливо)»; «С ними (с детьми) горе, а без них вдвое»; «Без детей сухота, с детьми перхота»; «У кого детки, у того и заботы (и бедки)» [35]. На наш взгляд, данный материал не умаляет ценности детей, скорее он свидетельствует о трудности самого процесса воспитания, косвенным образом подчеркивая ценность самих детей, ради которых родители идут на определенное самоограничение.

Размышляя о ценности детей, мы не можем обойти стороной тот факт, что ряд русских пословиц рассматривает многодетность как чрезмерно тяжелое для родителей бремя и даже допускает смерть одних детей как необходимое условие для выживания других. Например, «У самой семеро по лавкам и все седуны. Мал мала меньше»; «Детки – на руках железа (или: мозоль)»; «Сын да дочь, да и тех кормить невмочь»; «Хороши ягоды с проборцем, а дети с проморцем» [36]. Однако есть и пословицы, напрямую противоречащие данному утверждению: «Много бывает, а лишних не бывает. Много есть, да лишних нет» [37].

Предполагая причины появления данных пословиц, безусловно отражающих черты народного понимания значения детей в семье, мы можем выделить как социальноэкономическое состояние общества, определяющееся невозможностью для простого человека прокормить очень большую семью, так и определенную коллективистскую направленность ценности детей, когда значимым был не каждый конкретный ребенок, а дети как целостность, поэтому смерть ребенка одного могла быть восполнена рождением другого. Отсюда, на наш взгляд, исходит другая ценность родительского воспитания – безусловный приоритет коллективного начала над личностным, формирования у ребенка безусловного уважение к семье, роду и социальному окружению, умалению своих интересов перед интересами большинства. Например, русские пословицы «Один сын – не сын, два – не кормильцы»; «Один сын – не сын, два сына – полсына, три сына – сын» [38].

При этом нельзя не согласиться с мнением В.В. Долгова о том, что хотя очень много детей в X–XIII вв. умирало в младенчестве, это не означало «отсутствия чувства привязанности и родительской любви» [39, с. 44]. Напротив, ученый, цитируя В.П. Даркевича, замечает, что «частые смерти детей притупляли боль утрат, что не исключало тяжелых душевных переживаний» [40, с. 44]. Более того, В.В. Долгов полагает, что рождение ребенка в данную эпоху «повсеместно рассматривалось как безусловное благо и божественная милость» [41, с. 44]. При этом, по мнению ученого, продолжение рода было главной и непререкаемой целью жизни подавляющей части населения [42, с. 65]. Таким образом, рождение и воспитание детей рассматривается в русской традиционной культуре в качестве общественно значимого и важнейшего призвания родителей.

Поэтому идеал родительского воспитания предполагает высокую ответственность отца и матери за плоды своего воспитания, которые они будут пожинать сами («Дети воруют, мать горюет»; «Валяй, дети: отец в ответе»; «Отцу-матери бесчестье – роду-племени покор»; «Ни себе на радость, ни людям на послугу (нарожал)»; «Народила, да не научила. Нарожать нарожала, а научить не научила»; «Не учила сына, когда кормила, а тебя кормить станет, так не научишь» [43]).

Анализируя фольклорные источники, мы можем заключить, что в народном сознании существовало представление, согласно которому настоящие горе и скорби родите- лям приносят не маленькие дети, а взрослые, плохо воспитанные сыновья или дочери. Например, это пословицы: «Детки маленьки - поесть не дадут, детки велики - пожить не дадут»; «Детки подросли - батьку растрясли»; «Малые дети съесть, а большие износить не дадут»; «Малые соткать, а большие износить не дадут»; «Малые дети не дают спать, большие не дают дышать»; «С малыми детками горе, с большими вдвое» [44]; «Малыя детки, мало хлопот, а возмужают, так отца испужают» [45, с. 264].

Рассматривая методы родительского воспитания в русской традиционной культуре, следует остановиться на такой паре методов, как наказание и поощрение. Заметим, что русская традиционная культура не только допускает наказания детей, но и относится к ним как к необходимому методу воспитания. Причем в качестве наказаний можно рассматривать практику запугивания расшалившихся детей, образами для такого запугивания являлась нечистая сила: Леший, Баба-Яга, Кощей и т. д. Мистическое начало власти родителей над детьми подчеркивается в народном понимании родительского проклятия как страшной кары для ребенка. Помимо этого использовались наказания как словом, так и побоями. Их применение отразил русский фольклор: «Несчастны те детятки, которых не журят ни батьки, ни матки» [46, с. 343]; «Розгой в могилу ребенка не вгонишь (не упрячешь), а калачом не выманишь»; «Ненаказанный сын - бесчестие отцу»; «Кулаком да в спину - то и приголубье сыну» [47]; «Плеть - не мука, а впредь наука» [48, с. 370]. При этом наказывать детей было необходимо не на виду у людей, а в кругу своей семьи: «Учи жену без детей, а детей без людей» [49, с. 471].

Однако и в этом случае мы наблюдаем определенную дуалистиченость родительских позиций, так как в русской народном сознании сохранился и иной взгляд на физические наказания, отрицающий их безусловную необходимость и исходящий из того, что «ласковое слово пуще дубины»: «Детей наказывай стыдом, а не грозою и бичом», «Детей побоями не учат, добрым словом учат» [50, с. 63]. В этом вопросе можно согласиться с мнением В.В. Долгова: детство как культурный феномен соответствовал характеру данной эпохи, и практика регулярных телесных наказаний и запугивания детей, возможно, выполняла функцию подготовки к взрослой жизни, жестокой и трудной. Так, например, строгие и жестокие подчас меры по ограничению детской подвижности, возможно действительно отрицательно влиявшие на психику, позволяли сохранить жизнь ребенку в условиях, когда родители вынуждены были отлучаться для работы в поле или в мастерской и не могли обеспечить постоянный присмотр [51, с. 45-46].

Помимо метода наказания в родительском воспитании использовался метод поощрения. Он мог носить как словесный характер (поощрение словом), так и материальный (поощрение подарком или иной наградой). Заметим, что чрезмерное поощрение детей как словом, так и делом в русской традиционной культуре подвергается осуждению. В частности, это проявляется в выделении ряда поговорок, посвященных неприятию баловства детей: «Детям не порча игрушка, а порча худая прислужка»; «Засиженное яйцо всегда болтун (т. е. баловень)» [52]; «Засиженное яйцо всегда болтун, занянченный сынок всегда шатун и маслена головка [то есть щеголь], отцу-матери не кормилец» [53, с. 196]. Интересно, что причину подобной избалованности народная педагогика видит в первую очередь в нарушении полоролевой структуры воспитания, когда мать чрезмерно влияет на своего сына: «Матушкин сынок. Матушкин запазушник»; «Бычок-третьячок (о баловне). В подоле выношен»; «Матушкин сынок, да батюшкин горбок (и баловень, и упрям)» [54].

Помимо рассмотренных нами методов, в родительском воспитании использовался метод принуждения (требование, приказ, контроль, запрет); метод примера, недаром русские пословицы отмечают: «Сам пьян, а дети голодны. Сам шатун, дети пошаточки»; «Не мы на детей находим (походим), они на нас» [55]; «Яблочко от яблоньки недалеко от- катывается» [56, с. 519], «За что батька, за то и детки» [57, с. 184], «Какова матка, таковы и детки» [58, с. 207]; метод убеждения и побуждения (рассказ, беседа, наставление, просьба, ситуативное просвещение, внушение, наказ, побуждение к самостоятельному действию).

Все вышеперечисленное дает нам основание полагать, что для русской традиционной культуры характерно высокое почитание отца и матери как воспитателей, руководителей, кормильцев и защитников своих детей. При этом отец выполняет по преимуществу роль строгого контролера поведения детей, оберегающего их от жизненных невзгод, а мать – любящей наставницы своих детей.

Идеал родительского воспитания определяет и идеал личности ребенка.

Г.Н. Волков утверждает, что идеалом воспитания русской народной педагогики стали образы для девушки – «умница и красавица», а для юноши – «добрый молодец» [59, с. 47]. В обоих случаях подчеркивались такие качества, как ум, красота, трудолюбие, честность, храбрость, великодушие, доброта и скромность. В имени, дававшемся ребенку от рождения (особенно в языческие времена), заключалась как краткая магическая формула, так и благопожелание, например Святослав, Владимир, Любомудр и т. д. Более того, Волков полагает, что идеалом для детей становились родители: «Как только ребенок появлялся на свет, новорожденному мальчику высказывались пожелания: «Будь, как отец, крепок, силен, трудолюбив, гож пахать, топор в руках держать и лошадью управлять», а девочке – «Будь, как мать, приветливой, скромной, ретивой на работу, мастерицей прясть, ткать и узоры вышивать» [60, с. 51].

Анализ произведений русского фольклора позволяет нам заключить, что желаемыми качествами детей, которые стремились сформировать в них их родители, являлся ум, смекалка, трудолюбие, послушание, умение смирять свои потребности ради общего блага семьи, смелость, умение проявлять заботу о родителях, доброта. Например, это пословицы: «Работные дети отцу хлебы»; «Детки хороши – отцу, матери венец, худы – отцу, матери конец»; «Умный сын – отцу замена, глупый – не помощь» [61]. Особо подчеркивают русские пословицы и гендерный аспект воспитания, согласно которому идеальными качествами сына выступает ум, нравственная и физическая сила, трудолюбие, послушание и способность прокормить родителей в старости, а дочери – трудолюбие и послушание: «Сын на сени не посадит, а дочь с сеней не ссадит (т. е. сын не обездомит, дочь не призрит)»; «Дочь – чужое сокровище. Холь да корми, учи да стереги, да в люди отдай»; «Сына корми – себе пригодится; дочь корми – людям снадобится»; «Дочерьми красуются, сыновьями в почете живут»; «Добрый сын всему свету завидище» [62].

Таким образом, идеалом родительского воспитания русской традиционной культуры мы можем назвать формирование личности человека, обладающего социально значимыми добродетелями: трудолюбием, верностью своей семье и роду, послушанием воле старших, смелостью, мудростью и находчивостью в принятии жизненных решений. Родительское воспитание понималось как естественный процесс постепенного приобщения ребенка к миру человеческих отношений, нравственности и труда с помощью традиционных представлений о смысле жизни и коллективного мировоззрения.

Ссылки:

• 1.    Королев М.Г. Подготовка к родительству в народной педагогике русских и белорусов // Вестник Российского государственного университета им. И. Канта. 2010. Вып. 5. С. 140–147.

• 2.    Антонова Е.В. Очерки культуры древних земледельцев Передней и Средней Азии. Опыт реконструкции мировосприятия. М., 1984.

• 3.    Радченко О.Г. Дуалистичность рождающих образов в славянской мифологии (в аспекте гендера как культурного символа) // Гуманно-личностное пространство сопровождения семьи в реалиях XXI в.: материалы I рег. пед. чтений, 13–14 ноября 2008 г. Волгоград, 2009. С. 19–25.

• 4.  Антология педагогической мысли Древней Руси и Русского государства XIV–XVII вв. / сост. С.Д. Бабишин,

  Б.Н. Митюров. М., 1985.

• 5.   Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1862. [Электронный ресурс]. URL: http://www.slova.ru/book_toc/

  • 1 .html (дата обращения: 27.06.2012).

• 6.   Там же.

• 7.   Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 2002.

• 8.   Юнг К. Г. Человек и его символы. СПб., 1996.

• 9.   Там же.

• 10.    Русские народные пословицы и притчи, изд. И. Снегиревым. М., 1848.

• 11.    Даль В.И. Указ. соч.

• 12.    Там же.

• 13.    Русские народные пословицы и притчи …

• 14.    Даль В.И. Указ. соч.

• 15.    Долгов В.В. Быт и нравы Древней Руси. М., 2007.

• 16.    Волков Г.Н. Этнопедагогика : учеб. для студ. сред. и высш. пед. учеб. заведений. М., 1999.

• 17.    Там же.

• 18.    Русские народные пословицы и притчи …

• 19. Даль В.И. Указ. соч.

• 20. Там же.

• 21. Там же.

• 22. Там же.

• 23.    Русские народные пословицы и притчи …

• 24. Латышина Д.И. История педагогики (История образования и педагогической мысли). М., 2005.

• 25. Даль В.И. Указ. соч.

• 26.    Антология педагогической мысли Древней Руси …

• 27.    Волков Г.Н. Указ. соч.

• 28.    Даль В.И. Указ. соч.

• 29.    Там же.

• 30.    Волков Г.Н. Указ. соч.

• 31.    Даль В.И. Указ. соч.

• 32.    Русские народные пословицы и притчи …

• 33.    Там же.

• 34.    Даль В.И. Указ. соч.

• 35. Там же.

• 36. Там же.

• 37. Там же.

• 38. Там же.

• 39.    Долгов В.В. Указ. соч.

• 40. Там же.

• 41. Там же.

• 42. Там же.

• 43.    Даль В.И. Указ. соч.

• 44. Там же.

• 45.    Русские народные пословицы и притчи …

• 46. Там же.

• 47.    Даль В.И. Указ. соч.

• 48.    Русские народные пословицы и притчи …

• 49. Там же.

• 50.  Волков Г.Н. Указ. соч.

• 51.  Долгов В.В. Указ. соч.

• 52. Даль В.И. Указ. соч.

• 53. Латышина Д.И. Указ соч.

• 54. Даль В.И. Указ. соч.

• 55. Там же.

• 56.    Русские народные пословицы и притчи …

• 57. Там же.

• 58. Там же.

• 59.  Волков Г.Н. Указ. соч.

• 60. Там же.

• 61. Даль В.И. Указ. соч.

• 62. Там же.